Квестер

Глава четвёртая

1

А в Обители не спали…. Впрочем, там никогда не спали. Охранники стояли в шеренгу в большой белой комнате, наполовину забитой всякой ерундой: стульями, столами, какими-то ящиками… Виноватые взоры охранников были устремлены в пол. С краю шеренги стоял Ленин и говорил сбивчиво, картавя и заикаясь больше обычного:

– Влад-дыка, он ведь совег’шенно н-невоспитанный молодой ч-человек! Я говог’ил ему: «у-успокойтесь, сейчас стаг'ший пг’идет!» А… а он и с-слушать не стал! Удаг’ил м-меня, инстг’умент отобг’ал! Пг’осто антисоциальный, а-антипаг’тийный элемент, товаг’ищи! Такие не н-нужны нашей г’еволюции! Я…

– Хорош Картавого строить, не в театре! – прервал его властный голос. – Это на Красной Площади за это тебе лавэ платили, а здесь хрена тебе чего будет!

– Простите, Владыка, привык, трудно отвыкнуть! – извинился «Ленин» совсем другим голосом, без грассирования. Да, в «той жизни» он действительно изображал Ильича на Красной Площади в Москве, имел за это неплохие «бабки», из-за чего, собственно, и попал сюда, в Обитель… Но об этом «Ленин», разумеется, распространяться не стал, так как знал, что Владыка не любит пустозвонства…

– Почему бородатого не догнали? – обратился Владыка к охранникам. – Кто в приёмнике дежурил?

Охранники все, как один посмотрели на того самого амбала, которого Тестер повстречал у бревенчатой перегородки. Тот помялся немного, но потом, собравшись с духом, выпалил:

– Учитель! Дед Пихто не сразу раскололся, только когда пообещали, что, мол, слово перед Владыкой замолвим…ну, чтоб не казнить.… Тогда он и сказал, что их двое было. А мы-то думали – один дед, бородатого-то не видели! Вот и не стали догонять…

Вновь тишина. Тот, к кому они обращались, стоял к ним спиной, глядя в черноту ночи за окном. Выражения лица его они не видели, поэтому страх не убавлялся, а рос с каждой минутой тишины. Кто-то из охранников толкнул локтем амбала, мол, говори, говори.… Но тот только взглянул в ответ обречённо (бесполезно, мол!) и, вздохнув, снова уставился глазами в пол. Тишина росла, вместе с ней нарастал и страх неизвестности. Наконец тот, кого называли Владыкой и Учителем, не поворачивая головы, медленно произнёс:

– Слушайте сюда, ханурики! За то, что облажались, вам – предупреждение! Последнее предупреждение! При повторе с каждым будет вот так!

И Владыка, быстро развернувшись, нажал что-то, что было в его руке. Амбал, лишь успев коротко вскрикнуть, словно вспыхнул странным жёлтым пламенем и… исчез. Остальные, в их числе и Ленин, отпрянули назад, в ужасе прячась друг за друга.

– Что трётесь, плесень! А ну, быстро по местам! И помните: этот косяк у вас всех – последний в жизни! Сказал – и отвернулся к окну.

Толкаясь и чуть не сбивая друг друга с ног, охранники поспешили исчезнуть из комнаты. Но Владыка недолго оставался один: в дверь без стука зашёл здоровый бритый мужик с длинной чёрной бородой и наколками на обеих руках. Владыка, не поворачиваясь, обратился к нему:

– Слыш, Шамиль, ты своих бойцов собери, да завтра этого хрена бородатого излови! Компьютерщик он – не то, что этот сброд! А потому нужен мне здесь! А вдали от нас он может много худого принести! Чую я …

– Понял, Пахан, да! Найдём парня, можешь нэ сомневаться! Ты меня знаешь!

Владыка повёл плечами:

– Да всех я вас знаю, уроды лагерные!

Шамиль как-то недобро засмеялся, но Владыка жестом остановил его и прислушался. Вдали что-то угрожающе загудело. Через минуту пол у них под ногами задрожал и все предметы, находившиеся в комнате Владыки, отозвались стуком и звоном.

– Трясучка идёт, – негромко сказал Владыка. – Опять она, зараза…

– Эрунда! – небрежно бросил Шамиль. – Нэ сильный трясучка. Нэ опасный!

– Вроде того,– задумчиво согласился Владыка и повернулся к чеченцу. – Ну, ладно, иди пока покемарь…

2

То, что в Обители пренебрежительно называли «трясучкой», а для Тестера явилось очередной непонятностью этого мира, случилось глубокой ночью. Тестеру снился какой-то дикий сон: плывёт он на своём диване по бушующему океану, кругом акулы, диван сильно качает, а акулы пытаются перевернуть его и откусить ему, Тестеру, ноги.

Проснувшись в холодном поту, он увидел, что нет никакого дивана и нет вокруг никакого океана, но дуб, на котором он так удобно устроился на ночлег, неслабо раскачивался, будто хотел сбросить Тестера наземь.

Ветра, однако, не было.

«Так отчего же качается дуб?» – не понял Тестер, изо всей силы пытаясь удержаться на ветвях, но тут же сообразил, что, находясь на земле, думать об этом будет безопаснее: дерево разошлось не на шутку, и правильнее было бы добровольно помочь старику-дубу, не дожидаясь, пока он достигнет желаемого и шмякнет Тестера с десятиметровой высоты о сыру землю. И – быстрее, быстрее, быстрее…

Кое-как, цепляясь за ветки и царапаясь, Тестер спустился с дерева, отбежал от него шагов на десять-пятнадцать, остановился и… обомлел: вокруг всё ходило ходуном! Земля под ногами вздыбливалась и опадала, так, что трудно было стоять – как будто это была никакая не земная твердь, а волны морские! Землетрясение? Да нет, при землетрясении такого, вроде, не бывает (и внутренний голос тут же съязвил: «Ну, ты, конечно, видел землетрясения, и знаешь, как бывает!»)

Так что же это, господи?

Тестер, испугавшись не на шутку (да что ж у вас тут всё не как у людей!), бегом двинул искать укрытие. Не пробежав и десятка шагов, он споткнулся на очередной «волне» и со всего маху свалился в небольшой овражек, заросший высокой мягкой травой. Замер. Здесь, вроде, было потише и Тестер, решив, что он – в относительной безопасности, выглянул из овражка, как из окопа и стал наблюдать.

Вокруг творилось черт знает что: земляные волны вставали и опадали одна за одной. При этом не было ни дождя, ни ветра, ни извержения вулкана, ни цунами, ни ядерных взрывов поблизости: всё, что он наблюдал, совершалось почти в полной тишине. Только трещала и гудела земля под ногами, выпячиваясь невысокими волнами, которые тут же пропадали. Ощущение было такое, что глубоко под землёй проснулся какой-то большой доисторический зверь и оно, это чудовище, пытается выбраться на поверхность («а чёрт его знает – мож оно так и есть?» – подумал Тестер).

Наконец, засверкали молнии, но это были какие-то странные молнии: они били не вертикально, с неба на землю, а горизонтально, сверкая почти у самой травы и освещая это страшное своей непонятностью явление здешней природы. Молнии сопровождал гром: такой сильный, что казалось, что бил он не только в уши, но даже в желудок. Тестеру стало жутко. «Вот он, Страшный Суд! – обречённо решил Тестер и, кажется, даже перекрестился. – А может, это Кара Господня за мой побег из Обители!» И, как будто ему в ответ, над землёй ещё раз сверкнуло, где-то громко хрястнуло и что-то большое упало и засыпало Тестера землёй.

Человек странно устроен: пока может – борется, а когда понимает, что бесполезно – просто ложится и тихо ждёт своего часа. Страх смерти и груда осыпавшейся земли пополам с ветками сковали Тестера по рукам и ногам, да и смотреть на этот кошмар он уже не мог: сдавшись на милость стихии, Тестер закрыл глаза. Земля вновь дрогнула, вздыбилась и бросила его куда-то вниз, в бесконечную чёрную пропасть…

Странные здесь, однако, метеорологические явления!

3

Проснувшаяся утром природа, приводя в порядок свой немудрёный макияж, наткнулась взглядом на полузасыпанное листьями, ветками и землёй, мирно спящее тело. После ночного «урагана» вокруг царил сущий хаос. Старый дуб, получив сокрушительный удар молнией, прекратил своё земное существование. Развалившись надвое, с торчащими из земли корнями, он напоминал рухнувший бомбардировщик B-52 времён вьетнамской войны. Падая, частью своей кроны он прикрыл Тестера и заслонил его от разгула стихии, чем сослужил свою последнюю службу человечеству.

Тестер пошевелился и открыл глаза. Что на этот раз? Умер он, в конце концов, или снова продолжает жить этой непонятной «второй жизнью» или, точнее, «первой смертью»?

«А вот мы сейчас вылезем, да и посмотрим!» – бодро сказал себе Тестер и – где ползком, где на четвереньках – начал выкарабкиваться из-под ветвей дуба на волю. Это заняло довольно много времени, так как он не сразу сообразил, что двигаться надо не поперек, а по направлению роста веток. Но, наконец, выбравшись из овражка на поверхность, Тестер увидел рухнувший дуб и присвистнул от удивления:

– Да! Большой был дядька! Мощный! – то ли себе, то ли окружающей природе сказал он вслух. – Как говориться, большой шкаф громче падает!

Отряхиваясь и разминая затёкшие мышцы (и мысли!), он стал прохаживаться вокруг упавшего исполина. Отметил, что ноги слушаются его гораздо лучше, чем вчера – ходить стало намного легче.

Тут его слуха достиг протяжный писк, который шёл из кустов, росших неподалёку. Тестер пошёл на звук и с удивлением увидел маленькую белую собачку непонятной породы, с ошейником и пристёгнутым к нему огрызком поводка. Этот поводок запутался в ветвях какого-то куста, и почти не давал собачке возможности двигаться. Видимо «ураган» испугал собачку, и страх загнал её в этот куст, в колючках которой и запутался поводок.

«Вона чо! – сказал себе Тестер, – здесь и собаки живут?! Однако, до чего интересная она, эта страна мёртвых!» Он присел на корточки перед скулящей псиной и, внимательно разглядывая её, размышлял: «Так, собачка эта – с ошейником и поводком! А раз на собачке ошейник и поводок, то значит кто-то их на собачку надел? А раз так, то значит у собачки должен быть хозяин. И он, видимо, недалеко: ведь не такой же сильный и долгий был этот «ураган», или как там это у них называется? Не принёс ураган в эту Страну Оз ни домика, ни девочки, а принёс только собачку. Да, хозяин, точно – недалеко! И, наверняка, он уже ищет своего пса…»

– А ну-ка, иди сюда, животное! – Тестер отцепил поводок и освободил собачку. А на ошейнике прочитал надпись: «Точка Ру».

– А хозяин-то твой – юморист! Кстати, где он? И кто он? – Тестер погладил собачку, потрепал её по ушам, почесал кудрявую шею. Собачка, похоже, Тестера не боялась, даже наоборот, лизала ему руки, надеясь, видимо, на угощение. Все собачки одинаковы!

– Может хоть ты, псинка, скажешь мне, где я и что со мной? – вздохнул Тестер, стал на колени и начал выбирать из мягкой белой шерсти колючки и мелкие листья.

Собачка была на десятом небе от счастья, она прижалась к ногам Тестера и закрыла от удовольствия глаза. «Точка, Точка…» – ласково приговаривал Тестер, очищая собачкину шерсть и попутно отмечая, что и пальцы сегодня гораздо послушнее, чем вчера. «Привыкаю, что ли, потихоньку? – предположил он. – Дай-то Бог!». На душе у него стало теплее: и оттого, что жив-невредим пока, и что тело стало послушнее, и что в этой злой стране он впервые встретил вот это по-настоящему доброе существо…

Но вдруг что-то изменилось. Собачка вздрогнула, вытянулась в струнку, подняла мордочку и стала внимательно вслушиваться. Тестер оглянулся, тоже прислушался: ни-че-го! Вокруг было тихо, даже как-то слишком тихо. Не шумел ветер, не пели птицы… «Кстати, – отметил Тестер, – почему-то здесь нет птиц: не летают, не поют! И зверей я не видел, обычной лесной мелкотни: ёжиков, белок…. С чего бы это?»

Собачка продолжала напряжённо слушать, временами смешно порыкивая: видимо, что-то ей очень не нравилось!

– Что такое, маська? – с веселой усмешкой спросил Тестер у собачки. – Дичь? Но через секунду и сам уже вскочил и напрягся, так как услыхал то, что слышать вовсе не хотел: шум, разговоры людей и отдельные крики со стороны того странного ангара. Он сразу сообразил, что если бы крики эти были шумом обычной жизни того заведения, то он не услышал бы их: Обитель была уже далеко. «Значит, – подумал Тестер, – эти люди идут сюда. А если они идут сюда со стороны «дурдома», значит – они идут за мной!»

Собачка заметалась по полянке, нюхая землю и траву, затем, очевидно приняв какое-то своё, собачье решение, она пробежала несколько шажков, остановилась и тявкнула. Тестер в недоумении посмотрел на неё. Собачка вновь тявкнула. И пробежав ещё несколько шажков в выбранном направлении, остановилась. Теперь она тявкнула дважды и более нетерпеливо. В это трудно было поверить, но, кажется, собачка звала его с собой.

Тестер, который уже начал понимать, что жизнь его в этом непонятном мире мало зависит от его размышлений и решений, а более – от случая, не стал возражать, а просто неторопливо пошёл вслед за собачкой. Но через пять минут ему пришлось бежать трусцой – маленькое существо оказалось на поверку довольно прытким.

И не зря. Голоса людей стали слышны ближе, и в их шуме Тестеру послышался даже лязг оружия, как будто в «калашах» передёрнули затворы. Тестер побежал быстрее, собачка, как будто прочитав его мысли, тоже припустила, и вскоре они неслись, не разбирая дороги: впереди маленькая белая собачонка, за ней большой бородатый мужик.

4

Шамиль, лениво шедший сбоку цепи из полутора десятка непрестанно болтающих между собой «бойцов», услыхал впереди собачье тявканье и треск сучьев, и его как будто враз подменили. Он подобрался, знаком остановил цепь и внимательно прислушался. Снова впереди и чуть правее раздался треск, затем ещё и ещё. Шамиль вытянул руку в направлении звуков и тихо, коротко скомандовал:

– Впэрёд!

Бойцы рванули без промедления, взяв оружие наизготовку. Кто-то передёрнул затвор своего автомата, его примеру последовали другие. Шамиль грозно цыкнул на них, и дальнейшее продвижение преследователей по подлеску шума не вызывало…

5

Вы когда-нибудь бегали кросс по пересечённой местности? Ну например, в школе, в институте, в армии? Тогда вы знаете, что сначала «сдаёт» дыхалка. Грудь распирает горячим воздухом, ритм дыхания сбивается, и сколько бы вы не вдыхали воздуха – его всё равно не хватает. Затем начинают путаться обессилевшие ноги. Затем желудок принимается выкидывать фортеля вслед за обнаружившей своё присутствие селезёнкой. Глаза перестают видеть, сердце поднимается к вискам, и только тупое «бум-бум, бум-бум» слышится в ушах: это ноги, всё продолжая бежать, стучат о землю…

Тестер, обливаясь потом, уже минут пятнадцать слышал это «бум-бум-бум», чувствовал свою селезёнку, отдающуюся в боку острой болью, задыхался и неосознанно подставлял руки под готовое вырваться из груди сердце. Собачка мелькала впереди неясным белым пятном, и куда она бежала было неизвестно ни богу, ни черту, ни дьяволу. Тестера мотало из стороны в сторону, хлеставших по лицу веток он уже не замечал, и, когда, споткнувшись о какую-то корягу, он со всего маху тяжело шмякнулся о землю, сил подняться уже не было. Тестер лежал в траве и благодарил Бога за эту корягу, которая прекратила этот бессмысленный бег в никуда. Ему было уже всё равно: в ангар, на гильотину, на ртутные рудники, – главное – чтобы не бежать, чтобы из горла перестал вырываться этот обжигающий воздух, чтобы ноги обрели покой, а сердце – нормальный ритм «…и желательно – в груди, а не в горле!» А где это произойдёт – какая разница! Всё! Сил больше нет! Будь, что будет!

Так думал Тестер, пока совсем рядом не грохнул выстрел…

6

Один «боец» из Шамилева отряда получил свой «ствол» пару дней назад и почему-то решил, что в критической ситуации его обязательно подведёт предохранитель. Возможно, на его «пушке» предохранитель и вправду был «глюченый», и срабатывал, может, через раз, но делать из этого такие глобальные выводы…?! Короче, в самый разгар погони «ствол» выстрелил от случайного нажатия на курок. Это был тот редкий случай, когда пуля спасает человеку жизнь.

7

Выстрел произвёл с обессилевшим Тестером удивительную трансформацию. У него вдруг «громко заиграло»… ну, там, где «играет» у всех нормальных людей, когда они сильно чего-то боятся. И это заигравшее место, словно ракетный ускоритель, вмиг подняло Тестера и бросило вперёд, туда, где виднелся какой-то просвет между деревьями. Уже мало что соображая, практически ничего не видя и не чувствуя, Тестер таки добежал до какого-то склона, по которому через мгновенье просто покатился, как пузатое бородатое бревно.

В глазах стали поразительно быстро сменять друг друга разные картинки: небо с верхушками деревьев – земля с травой и листьями, небо – земля, солнце-трава, стволы-трава-кусты-небо…. То, катясь с боку на бок, то, с громким уханьем переворачиваясь через голову, он вообще потерял ориентировку в пространстве, и, в конце концов, зажмурил глаза, ежесекундно ожидая чего-то страшного (пропасть? река с крокодилами? мины?). Но кубыряние прекратилось также неожиданно, как и началось. Тестер вдруг остановился и замер, лежа на животе и закрыв голову руками. Небо – земля, солнце-трава, стволы-трава-кусты-небо: картинки ещё мелькали в его зажмуренных глазах. Тестер прислушался. Было очень тихо. И только боль во всех местах, и какое-то пыхтение под ухом. Открыв глаза, Тестер увидел… маленькую белую собачку…, а за ней – два большущих сапога…

Глава пятая

1

Сидя в уютном самодельном кресле и попивая горячий чаёк на травах, Тестер впервые за два последних дня чувствовал себя человеком. Всё было почти, как в той жизни, которую он так поспешно оставил. Удивительно было только то, что содранные коленки и ладони, отбитые бока и поцарапанные щеки не болели и даже не саднили. А ведь им прилично досталось во время погони!

«Вот и ещё один вопрос, – думал Тестер. – А их и так уже – с десяток: умер я или просто сплю, что это за место, кто были эти люди в «больничке», что за ураган я видел, почему в лесу нет птиц, ну и… почему, зараза, ничего не болит?»

Впрочем, обилие вопросов не мешало Тестеру наслаждаться покоем, чистотой, горячим чаем и… трубкой. Трубкой!!! С хорошим голландским табаком, реально отдающим вишней. Тестер делал глоток чаю, прикрывал глаза от удовольствия, отставлял кружку (чтоб не мешала), и только тогда подносил к губам трубку.

Кайф!

Его новый знакомец, любезно спасший его от погони и укрывший в своих «хоромах» – низенькой избушке на острове посреди реки, внешне напоминал Шона Коннери: это был крепкий пожилой мужчина, по которому уже прошла борона времени, но оставила пока только мелкие борозды-морщины. О себе он сообщил Тестеру пока только то, что сам происходил из раскольников, и имя у него было старозаветное: Тюлефан. Жил этот Тюлефан здесь давненько и места здешние, и обычаи знал хорошо. Тестер же, как обвыкся, так и рассказал свою короткую историю, да взял с Тюлефана слово объяснить: где, как, зачем и почему. Тот молча кивнул, посасывая трубку, но по глазам его было видно, что перво-наперво он хочет поговорить с Тестером о чем-то другом, а вопросы, дескать, потом.

Выпили чайку. Затянулись табачком. Помолчали. Тестер постепенно оглядывал помещение, открывая для себя одну любопытную деталь за другой. Из живности, кроме собачонки Точки (Точки Ру, если быть точным!), в доме жил ещё большой чёрный кот с гордым именем Квест, который бесшумно передвигался по комнате, то и дело неожиданно и из разных мест вспрыгивая на стол – поластиться, помурлыкать. Ещё Тестер слышал фырканье лошадей где-то недалеко, видимо в конюшне. Больше ничего живого в доме и вокруг него не наблюдалось.

Судя по обстановке и убранству комнаты, в которой они находились, хозяин сего жилища провёл жизнь бурную и интересную. На стенах висели шкуры медведей и тигров, оружие (среди трех-четырёх охотничьих двустволок затесались «Калаш» и помповый карабин); фотографии, запечатлевшие охотничьи трофеи Тюлефана соседствовали с другими, на которых он, ещё молодой красовался то в камуфляже и в малиновом берете на фоне реактивного истребителя, то в «арафатке» с ручным пулеметом РПК на плече, то в смокинге на фоне Эйфелевой башни в компании каких-то важных людей…

«Да-а! Давал жизни мужичок!» – думал Тестер, глядя на фотографии. А Тюлефан, поймав его взгляд, с загадочной усмешкой пробормотал:

– Что интересно? Ничего особенного: там чуть-чуть, сям чуть-чуть…. Прошла молодость!

Тестер, которому насущные вопросы начали, похоже прожигать изнутри грудь, решил потихоньку переходить к выуживанию так необходимой для него информации. Но начинать, он знал, нужно с малого!

– Мне, Тюлефан, несколько неудобно называть Вас по имени, всё-таки Вы прилично старше меня! Как Ваше отчество?

– Отчество? – удивлённо переспросил Тюлефан. – А зачем тебе моё отчество? – Он пожал плечами. – Отчество… Да любое подойдёт! Хоть Иваныч, хоть Петрович! О! Давай такое: Филгудыч!

– Как? – не понял Тестер. – Филгудыч? Почему?

– А чем плохое отчество? – с усмешкой произнёс Тюлефан. – Или ты ждал другого?

– Д-да нет… Н-нормальное отчество… – растерянно промямлил Тестер, ничегошеньки не понимая…

– Ну, тогда проблема решена, а? – спросила у Тестера улыбка Чеширского кота в исполнении его нового знакомого.

Тестеру стоило многих усилий не отклоняться от намеченного плана.

– А теперь, Тюлефан… э-э-э… Филгудович, можно мне услышать от вас ответы на мои… гм… вопросы?

Мужичок как-то хитро улыбнулся, отложил трубку, устроился поудобнее в кресле и неохотно ответил:

– А что тут рассказывать, ты же сам всё видишь: обычные растеклятые параллельные миры, о которых так много писали фантасты. Ты что-то где-то пересёк, оказался в другой реальности, в которой испокон веков живут люди…, и я живу. Многое так, как и в твоём мире, а кое-что – иначе… Словом – нечего рассказывать!

– А как люди сюда попадают? – спросил поражённый (и слегка разочарованный таким слишком уж лаконичным и простым ответом) Тестер.

– Блуждающая дыра в пространстве-времени. Блуждает себе по миру и засасывает, кого попало! – Тюлефан даже зевнул от скуки.

– Кого попало? Спасибо! А люди здесь такие же, как … и у нас?

– Абсолютно! И люди, и звери…

– Звери? – Тестер задумался. – А вот птиц, например, я здесь не видел!

– Верно! Птиц нет! – лениво ответил Филгудыч.

Тестеру не давали покоя глаза этого мужичка: хитрые какие-то, изучающие… «Скрывает он что-то! – подумал он. – Только вот что?»

– И есть мне почему-то не хочется! – продолжал он терзать Тюлефана.

– Ну, что ж! Не хочется, так не хочется! Чайку вон попей!

– И раны не болят!

– Крепкий ты парнишка оказался!

– Так я умер или как?

Филгудыч молчал.

Раздраженный его поведением Тестер снова перебрал в памяти подробности своего пребывания в этом странном мире: «больничку-дурдом», погоню, выстрелы, остров…, а потом набрался смелости и, глядя в глаза старику, твёрдым голосом спросил:

– Тюлефан Филгудыч, а вы всю правду мне рассказали?

– А что, есть сомнения? – хитро улыбнулся Тюлефан.

– Есть! В Обители той стены были… как бы пластиковые, а перегородка – бревенчатая, как будто только что сделали из того, что под руку подвернулось. Народ там был весь… какой-то неприспособленный к жизни. Всё это как-то не вяжется с вековыми традициями. Временное какое-то! Дорог нет, а должны были бы быть! И ещё: ведь в меня попали пули? Так, где же раны? И почему, черт возьми, мне не хочется есть? – Тестер посмотрел на потухшую и уже остывшую трубку, про которую он почему-то забыл. – И курить мне тоже не хочется! Почему? Что вы молчите, ответить не можете?

В ответ на его праведный гнев Тюлефан улыбнулся уже другой улыбкой: какой-то открытой и, как показалось Тестеру, довольной:

– Извини, сынок! Проверял тебя на … сообразительность! Пришлось: сам ведь знаешь, люди разные бывают! Извини, а?!

Тестер нахмурился. Как-то не привык он к подобным проверкам. Да и не «сынок» он уже – сороковник в ухо дышит! Но потом подумал: «Ладно, проглотим! Зато теперь-то он расскажет?»

– Нормально. – ответил он Филгудычу. – Проехали. Только, пожалуйста, расскажите мне всё, а то я скоро с ума сойду! И ещё… – давайте впредь проверок устраивать не будем!

Филгудыч удовлетворенно кивнул, выпустил колечко дыма и начал говорить.