Ушлёпок

Хозяин лапы тяжело и болезненно дышал и тихонько поскуливал. Он спал. И снилось ему, судя по всему, нечто безрадостное. Но, стоило Медику пошевелиться, лапа приподнялась, а на него уставился огромный, размером с кулак юноши, глаз.

Без сомнений, это был хомяк. Но вот глаз скорее принадлежал корове. Задумчивый и печальный взгляд с которым смотрели буренки на пастбище был парню хорошо знаком. Как и чёрные непроницаемые глаза-бусинки хомяков. В тот момент его изучал орган, который был чем-то средним между первым и вторым вариантами.

Хомяк убрал лапу, и юноша смог подняться на ноги. Голова кружилась и какое-то время он просто стоял и пялился на вздымающиеся бока зверя. Это же сколько в нем килограмм? Сто пятьдесят? Двести? Да это не ушлепок, как он назвал его накануне. А целый ушлепище.

– И что же мне с тобой, чудо лохматое, делать?

Хомяк коротко вздохнул и закрыл глаза. Судя по всему, делать что-то надо и как можно скорее.

Но, поскольку, сознание не позволило Медику дождаться финала разыгравшейся накануне схватки, то юноша решил для начала осмотреться и отыскать свои вещи и конечно же оружие. Без которого он чувствовал себя слегка неуютно.

Пистолет Медик нашел у стены в луже слизи среди фрагментов огромного щупальца. По-хорошему после такой ванны оружие необходимо хорошенько почистить, но Медик решил пока не тратить на это время. Он даже не стал искать, куда запропастился автомат. Отвинтил ПБС и воткнул пистолет в кобуру на бедре. После чего сосредоточился на поисках вещмешка. Аптечка в тот момент интересовала его куда больше, чем способность нести смерть.

Мешок обнаружился на куске арматуры чуть ниже отверстия, которое раньше прикрывал канализационный люк. Вполне возможно, что автомат тоже придется искать где-нибудь внизу. Щупальца, по-видимому, тащили в свою нору все, что получалось зацепить.

Медик достал из вещмешка аптечку. Посмотрел на огромного зверя и понял, что препаратов, скорее всего, не хватит. Но, оставалась надежда, что они хотя бы немного облегчат участь зверюги.

Первым делом он извлек шприц-тюбик с белым колпачком. Подошел к хомяку. Погладил тяжело вздымающийся бок и воткнул иглу в плечевую область передней лапы. Хомяк открыл глаза.

– Прости, я не со зла. Тебе сейчас станет легче.

То ли мохнатого убедил его заботливый шепот, то ли он попросту лишился сил окончательно и закрыл глаза вновь.

Однако Медик отметил, что промедол начал действовать. Дыхание у хомяка стало глубже и спокойней. А это определенно был хороший знак. Теперь, предстояло придумать, как затолкать в пасть зверюге противобактериальное средство. Наверняка ведь он инфицирован после схватки со спрутом-мутантом. Но совать руки в зубатую пасть юноша не торопился.

Достал из мешка алюминиевую миску и налил в нее воды. Затем высыпал в нее содержимое бесцветного пенала из слота номер пять. Антибиотик широкого спектра действия поможет справиться с заражением, которое инициировал токсин спрута-мутанта. И, к тому же, обеспечит профилактику ран. Сейчас у него не было ни достаточного количества воды, чтобы их промыть, ни тем более перекиси водорода. И, признаться, в тот момент он даже не представлял, как добыть необходимое количество медицинских препаратов и доставить в погреб.

– Пей, мохнатый, – погладил Медик хомяка по морде, – тебе станет лучше, обещаю.

Хомяк открыл глаза. Понюхал миску и фыркнул.

– Знаю родной, но надо.

Наверное, заботливые интонации в голосе Медика сделали свое дело, и хомяк принялся лакать из миски.

– Вот и умница.

Содержимое второго пенала юноша выпил сам. Голова по-прежнему кружилась, а каких либо гематом и ссадин на ней осмотр не обнаружил. Скорее всего вся эта слабость была результатом раны на лодыжке. Ну и, конечно же, нескольких весьма травмирующих контактов со стеной.

Медик мельком осмотрел фрагмент изрубленного когтями щупальца. И утвердился в своих догадках. Помимо присосок, щупальце обладало маленькими острыми коготками. Коготки оказались полыми и при давлении у их основания на острие выступала капелька мутной жидкости. По-видимому, тот самый токсин.

Что ж теперь у них обоих есть шесть часов до следующего приема противобактериального препарата. Оставалось дело за малым – добыть все необходимое и не попасться.

Он поделил остатки воды. Все-таки мохнатому придется дожидаться его здесь и хорошо бы не страдать от жажды. Затем достал из вещмешка все, что показалось на данный момент лишним. Уходить придется быстро и он не сможет тащить с собой лишний груз. А медицинских препаратов потребуется немало. Чем больше в мешке будет свободного места, тем лучше.

Медик оставил часть патронов к пистолету и все магазины к автомату. Сам автомат обнаружился внизу среди останков спрута-мутанта.

Канализационный люк, как оказалось, вел в довольно глубокую нишу и спускаться туда Медик не захотел. Во-первых, из ниши несло каким-то едким запахом, от которого слезились глаза и тянуло чихать, а во вторых брошенный туда ХИС высветил отверстия боковых проходов, что не располагало к чувству безопасности. Откуда-то же эта тварь приползла.

К счастью, автомат удалось подцепить «кошкой» за ремень. Но, достав его, Медик отложил свой поход еще на десяток минут. Все-таки оружие требовало ухода. Благо все необходимое у него имелось с собой.

Он разобрал автомат и тщательно его почистил и смазал. А затем проделал то же самое с пистолетом. Не дай бог оружие откажет в трудную минуту, на этом все его планы о свободной жизни и рухнут. Вместе с самой жизнью.

К сожалению, альпинистского снаряжения у Медика не было, а подъем по канату с единственной рабочей рукой не входил в перечень его увлечений. Добавьте к этому сломанное ребро и поврежденную лодыжку, головокружение и слабость от интоксикации – и три с половиной метра до края плиты покажутся вам неприступным Эверестом.

Для начала он притащил к пролому над головой все ящики. Соорудил из них своего рода пирамиду. Конструкция получилась шаткая и ветхая. Но других материалов в проклятом погребе не было. Затем он закольцевал кусок веревки с помощью узла грепвайн. Оставил достаточно длины для того, чтобы влезть в петлю с последующей фиксацией веревки вокруг туловища подмышками. И завязал узлом Прусика на канате, который подготовил для подъема из погреба еще перед спуском. Обеспечив таким образом себе страховку от падения, Медик полез вверх.

Пирамида из ящиков рухнула ровно тогда, когда его пальцы коснулись потолка. Еще б минута и он повис бы на бетонной плите. К счастью, страховочный узел сработал как надо и затянулся под весом его тела. Юноша повис над полом. Высота небольшая. Полтора метра, может чуть больше. Но, как из этой ситуации выбираться, было не ясно.

Медик попробовал подтянуться на здоровой руке, а поврежденной в это время ослабить узел Прусика и подвинуть веревку выше. Получилось, но рука не продержится долго в напряженном состоянии. Тогда он рванулся всем телом вверх и отпустил руку, – страховочный узел затянулся вновь. Веревка больно врезалась в тело, а глазомер успешно поздравил его с преодолением десяти сантиметров.

Так дело не пойдет, он выбьется из сил, гораздо раньше, чем доберется до края пролома. Придется отталкиваться для прыжка ногами от стены, а после прыжка пытаться удержаться рукой за канат. Страховочный узел можно затягивать вручную как можно выше после каждого прыжка и давать себе отдохнуть. Но, такими темпами он вынужден будет потратить все оставшееся время только на то, чтобы выбраться из проклятого погреба. Шесть часов истекут и как повлияет на них токсин без повторного приёма лекарства, предугадать невозможно.

Его попытки придумать выход из сложившейся ситуации оказались бесполезны. А во время очередного прыжка рука не удержалась и он рухнул вниз. Страховочный узел сработал, но дистанция до пролома в бетонной плите над головой вновь выросла.

– Черт, черт, черт!

За всеми своими попытками выбраться Медик совершенно перестал обращать внимание на хомяка. А потому не видел, как мохнатый с интересом наблюдает за его трепыханием на веревке. Но когда мохнатый начал подниматься во весь свой немалый рост прямо под ним, продолжать игнорировать его интерес, оказалось невозможно.

Вдоль позвоночника юноши пробежал холодок. Если зверюга решила, что он должен остаться здесь, то… Рука интуитивно легла на рукоять пистолета. Хомяк фыркнул и подставил загривок под человеческую задницу. Медик сообразил что к чему и поторопился ослабить страховочный узел. За предыдущее движение ему даже стало немного стыдно.

Пролома юноша достиг за считанные секунды. Выбрался. Поблагодарил мохнатого помощника и отправился в путь. Пока действовали принятые препараты, стоило поторопиться.

И вот только сейчас на развилке засомневался. Сможет ли, справится ли с задачей, которую взвалил на собственные плечи?

Однако Медику вновь стало стыдно. Если бы его мохнатый друг хоть на секунду засомневался, то, скорее всего, уже некому было бы сейчас принимать нелепые решения на развилке. Проклятая тварь еще неделю бы переваривала его останки у себя в норе под канализационным люком.

Юноша тряхнул головой и повернул направо. Не зря его предки утверждали, что каждый долг платежом красен.

Глава 5

У лжи свои правила

Лес в приграничной полосе безмолвствовал. Крупное зверье убралось отсюда подальше. А мелкое – научилось скрывать свое присутствие от злейшего врага природы – человека.

Каждые три недели огнеметы выжигали стометровую полосу вдоль периметра стены. Уничтожали даже малейшие попытки леса подобраться вплотную. Люди устали бояться и научились бороться, преодолевая страх перед силами, которые уже не первое десятилетие пытались стереть их с лица Земли.

Но, почему-то Медику казалось, что они вновь ошиблись. И выбрали неправильный путь.

Он слышал лес даже сейчас. Затаившийся, ещё не до конца оправившийся после звучавшего в окрестностях боя. Но не чувствовал в нем опасности.

Данин – человек отвечавший за безопасность жителей колонии, утверждал, что природа осознала, с кем имеет дело и притаилась в ожидании, что же предпримет он – человек в ответ! Докажет ли он свое право повелевать ее силами! Данин настаивал, что лишь решительные шаги остатков человеческой цивилизации заставят ее отступить и преклониться.

Многим жителям колонии нравились его выступления и смысл пламенных речей. Человек, конечно же, царь природы! Рано или поздно, он подчинит себе неугомонную стихию. И заставит покорно служить.

К счастью, это нравилось не всем. Их было совсем немного. Тех, кто не желал верить, будто неся хаос и разрушения, можно обрести единство и гармонию. Но они все-таки были.

На ряду со страхом общество поразила ложь. Она проникла настолько глубоко, что люди прекратили всякие попытки разобраться и докопаться до сути. Большинство привычно шло упрощенным путем, доверяя правящей доктрине. Люди тонули во лжи. И Медик живое тому доказательство. Ведь именно Данин лгал, что у неподготовленного человека вне стен колонии нет никаких шансов на выживание в одиночку. Что природа убьет его в считанные часы.

А как же тогда выживают в «поиске» такие, как Шухер? Что в них особенного?

Медик никогда не верил болтовне Данина. И, по-видимому, делал это не зря. И то, что он до сих пор жив, наглядное тому доказательство. К тому же, в пламенных речах Данина не было ни слова о том, откуда берутся другие люди. Например, те, кто атаковал колонию накануне. Ведь даже если они живут в другом человеческом поселении, то оно расположено не так уж близко. По крайней мере, на отцовской карте никаких отметок он не обнаружил. А значит этим людям требовалось какое-то время на преодоление враждебной по отношению к человеку природной среды. Да они делали это не в одиночку. Но для чего? Неужели они выбрались из-за одной стены с единственной целью, чтобы захватить другую и укрыться за ней?

Юноша считал подобные мысли глупостью.

Может быть, именно потому сейчас он уверенно пробирался вверх по склону, не сильно заботясь о сохранении тишины. Потому что старался относиться к любым суждениям беспристрастно.

«Секретов» с этой стороны стены не было. Как и шлюзов. Да, и подступы к ней в этом месте считались практически неприступны. В целом, такими они и были, благодаря острым скалам. Но не для Медика. Однако сегодня ему тоже придется изрядно постараться. Время поджимает, а он, к несчастью, оказался не в лучшей форме. Впереди его ждал непростой отрезок пути.

Но юноша даже на мгновенье не позволил себе усомниться в собственных силах. Решение принято, других путей нет и быть не может.

Так уж сложилось, что отец всегда учил сына не верить ни глазам, ни слуху. Ставить под сомнение любую аксиому и искать собственные ответы. «Мир полон того, что мы так и не научились чувствовать и осознавать. Открывайся ему навстречу, несмотря на боль, которую он причиняет. И, рано или поздно, мир откроется тебе», – утверждал он.

После того как отец исчез, Медик изо всех сил старался не уйти в себя и не закрыться от мира. Он искал истину. И неуклонно двигался вперед, преодолевая преграды. Срывался. Расшибал колени, обдирал до крови ладони, но поднимался и вновь лез вверх. Поначалу, просто потому что такой характер. Ведь таким его вырастил и воспитал отец. Не сдающимся и не отступающим перед любыми препятствиями. Но, после одного случая еще и потому, что отец вновь оказался прав.

Страх перед силами природы заставил людей вынести все, что могло рано или поздно причинить им вред за пределы жилой зоны. Теплицы и загоны для домашнего скота расположили ближе к стене. Там, где установленные на ней пулеметы и огнеметы в любой момент могли повернуться на сто восемьдесят градусов и уничтожить опасность.

Люди так и не смогли выяснить причину мутаций животного и растительного мира. Если это вирус, то почему он поражает одних и совершенно не интересуется другими? Почему не зафиксировано ни одного случая изменения человека под его воздействием? Но тот же тополиный пух здешней полосы в июне способен убивать людей десятками, а то и сотнями. Ученые бились над этими вопросами годами. Но так и не дали на них ответ.

Однако полностью отказаться от выращивания растений или выведения домашнего скота человечество не могло. Потому что отказаться – означало обречь себя на неминуемую гибель. Даже кошки оставались жизненно необходимы. И человек, опасаясь повторения чумы, буйствовавшей в Западной Европе почти восемьсот лет назад, не стал отворачиваться от мохнатых питомцев по примеру католической церкви. Последствия несли слишком угрожающий характер. Никто не желал ощутить на собственной шкуре, что собой представляет нашествие полчищ оголодавших крыс, уничтожающих запасы продовольствия и распространяющих болезни.

Была создана санитарная служба. Которая отслеживала состояние животных и растений, а при малейших подозрениях заражения, беспощадно уничтожала. Бесполезные же, с точки зрения человека, представители животного и растительного миров подлежали уничтожению без каких-либо причин. Приноси обществу пользу или гори в аду, третьего не дано.

Наличие животных и растений на территории колонии обеспечивало ее необходимой для удобрений органикой, а ассенизаторов работой. Работа хоть и не приятная, но не требующая каких-то особых навыков. А потому доступная каждому. Даже свихнувшемуся от горя мальчишке.

Его определили в бригаду, которая занималась вывозом навоза. Проинструктировали, обеспечили лопатой и тачкой, и отправили трудиться на благо общества. В колонии существовали простые правила – работай или голодай. А потому Медик не стал тогда сопротивляться, подхватил инвентарь и отправился выполнять поставленные руководством задачи.

В какой-то степени, ему даже нравилась эта работа. Она действительно не требовала особых умственных усилий, а потому не мешала ему думать о вещах совершенно несвязанных с коровьим дерьмом. Нагрузи, отвези, переверни и топай за новой порцией. Пока Жорик проверяет не попало ли что-нибудь неподходящее в яму. Например, то, что неспособно перегнить и принести пользу.

Жорика называли психом. И другой работы для него не нашлось. Впрочем, к другой работе он и не стремился, лишь подтверждая злые насмешки окружающих. Однако отец утверждал, что Жорик не псих. Просто воспринимает мир иначе, чем большинство людей. Отец утверждал, что это вызвано так называемым синдромом Дауна и совершенно не заразно. Раньше к таким людям относились приветливей, даже называли «солнечными» или особенными. Но, сейчас со всеми этими лозунгами о пользе обществу многие считали их обузой.

В тот раз, Медик перевернул над ямой очередную тачку дерьма. Улыбнулся Жорику и спросил:

– Ну как оно, дружище?

Вопрос носил скорее риторический характер. Медик не ждал на него ответа. Просто хотел внести в жизнь бедняги хоть каплю общения с другими людьми.

Но Жорик вдруг ответил:

– Оно живое. Они не понимают. Даже земля живая.

Медик застыл. Надо наверное что-нибудь ответить, продолжить диалог. Но что?

– О чем ты, дружище? Что живое?

Но Жорик решил поменять тему:

– Там дырка! – Ткнул он пальцем, указывая на яму. – Не веришь? Сейчас покажу.

Он вдруг разбежался и прыгнул в яму, погружаясь с головой в вонючую жижу.

Медик опешил. Какого черта? Что теперь делать? Он машинально начал раздеваться, но над поверхностью показалась рука, а затем и голова Жорика. Весь в дерьме он улыбался и что-то сжимал в кулаке.

Медик тогда сильно испачкался, доставая Жорика из будущих удобрений. И, конечно же, заслужил свою порцию злых насмешек. Но запомнил почему-то только счастливое лицо Жорика и стебель зеленой травы в его кулаке.

– Но почему тогда не выливается?

– Заслонка, – ткнул Жорик указательным пальцем вверх. – Жорик не дурак.

– Нет, конечно, не дурак…

Медик тогда основательно задумался. Зачем делать сливную заслонку, если она конечно сливная, а затем ей не пользоваться? Заставляя ассенизаторов сливать остатки удобрений в реку за стеной. Может быть, руководство о ней не знает? Тогда это отличный путь к складам. С этой стороны они практически не охраняются. Ведь мало кому захочется торчать среди этой вони. Кроме Жорика. А значит доступ к продовольствию, если его самостоятельная жизнь пойдет не по плану, он все-таки обеспечит.

Ночью он притащил к яме комплект общевойсковой защиты и маску для глубоководного погружения, снабженную кислородным резервуаром на десять минут. Оделся, на всякий случай перекрестился и очень тихо погрузился в дерьмо. Благо охране не нравилась ни только вонь, но и внешний вид ямы. Потому ближайшие фонари не работали. И ему никто не помешал.

На глубине двух – трех метров он обнаружил заслонку и выбрался через нее вместе с изрядным количеством вонючей жижи за пределы стены. Та ночь стала для него воистину открытием во всех смыслах этого слова.

Теперь, ему предстояло проделать нечто более грандиозное – подняться по неприступным скалам наверх. Затратить на это не больше часа, несмотря на поврежденную руку и сломанное ребро. Проникнуть на территорию колонии, а затем еще и на охраняемые склады. При этом не попасться и выбраться наружу тем же путем.

Медик поднял голову. Звезды переливались приветливым светом. Ночь безоблачная, а луна огромная и яркая. К тому же, он уже несколько раз спускался и взбирался обратно прежде. Но тогда у него были две руки и совершенно ничего не болело. Однако разве это помеха, для человека не привыкшего отступать?

Глава 6

Проникновение

Медик не торопился. Одно неосторожное движение и скалы примут беспомощное тело на острые вершины.

Хорошо, что в самых трудных местах юноша заранее протянул тросы. Правда, тогда он заботился о том, чтобы не тащить гипотетическую добычу на собственных плечах. Сейчас же они служили для подъема его израненного тела.

Простой механизм фиксировал подъёмник, и с помощью вращения велосипедных педалей передвигал его вдоль троса. Главное не отпускать страховочный рычаг. Но стоило бросить его, и конструкция застывала намертво.

Медик потратил месяц на изобретение рабочего экземпляра и подготовку всего необходимого. Что в итоге себя полностью оправдало.

Рывок, последнее усилие – и юноша оказался на площадке у заслонки. Сейчас он чувствовал себя абсолютно изможденным. Он лежал на спине и разглядывал звёзды. В этом мире было столько прекрасного, но его мордаха почему-то каждый раз норовит оказаться в дерьме. Определенно стоило изменить подход к жизни. Но этим он займётся чуть позже. А сейчас полежит минутку и соберется с силами перед основной программой сегодняшнего вечера.

Признаться, он так и не придумал, каким образом станет обезвреживать охрану. Рассчитывал, что подходящая мысль найдёт его в какой-то момент сама. Но теперь понимал, что ошибся. Идеи игнорировали его на протяжении всего пути. И это лишь усугубляло усталость. Переживания убивают. Особенно напрасные. И тут уж ничего не поделаешь.

Сейчас требовалось надеть защитный костюм, а у него совершенно не осталось сил. Да и надо ли его надевать, когда не понимаешь, что делать дальше? Как же он собирается проникнуть на склад? Ещё и уйти оттуда с медикаментами.

Однако промедление смерти подобно. Придётся импровизировать, но всё-таки идти и барахтаться в дерьме в прямом и переносном смыслах.

Он втиснулся в костюм общевойсковой защиты. Зажал загубник, проверяя поступление дыхательной смеси из кислородной маски. Тщательно упаковал оружие и вещмешок в брезентовый пакет. А затем отодвинул заслонку. Навстречу хлынула вонючая жижа.

Медик шустро протиснулся в отверстие и задвинул за собой заслонку. Не стоит демонстрировать всем вокруг, как он проникает на территорию. А сильное падение уровня дерьма может привлечь внимание Жорика. Человека столь непредсказуемого, что прогнозировать его реакцию бесполезно. Одно известно точно, он способен обратить внимание других на то, что его интересует. И как бы мало людей не заинтересовалось проблемами ямы с дерьмом, кто-то может всё-таки уделить достаточно внимания Жорику, чтобы понять суть его переживаний. А остаться без лаза на территорию колонии очень не хотелось.

Юноша оттолкнулся от дна и очень медленно вынырнул на поверхность. Справа – чисто, слева – тоже. Фонари, как и положено, не горят. Дабы не нарушать ночную идиллию неаппетитным зрелищем.

Юноша повернулся на сто восемьдесят градусов и застыл. Вот черт! Жорик! И какого лешего ему здесь понадобилось ночью?

Жорик пребывал в неописуемом восторге от происходящего. Он тыкал пальцем в сторону ямы и силился выразить свой восторг словами, но эмоции бурлили столь сильно, что горло бедняги издавало лишь сиплое шипение.

– Бу! – Сказал Медик, лихо выплюнув загубник.

Он был ошарашен не меньше Жорика и просто не придумал ничего лучше. Но бедолага вдруг схватился за грудь, закатил глаза и рухнул, как подкошенный. Вот невезет, так невезет.

Медик выбрался из ямы, торопливо разделся. И начал реанимацию. Пациент не подавал признаков жизни, но непрямой массаж сердца способен все исправить.

Раз, два, три… зажать нос, вдохнуть в безжизненные легкие воздух. Раз, два, три…

Если его здесь застанут, то он по крайней мере при деле. Спасает человеку жизнь. Правда, как объяснить откуда он взялся, пока никаких мыслей. Значит, придется импровизировать.

Раз, два, три…

Жорик вдруг открыл глаза.

– Кнопка.

– Все хорошо дружище. Не волнуйся. Это всего лишь я.

– Кнопка, – упрямо повторил Жорик и закрыл глаза.

Бедолага дышал, но неестественная бледность вызывала опасения.

– Что ж с тобой делать? – Пробормотал Медик.

О том, чтоб бросить беспомощного человека в таком состоянии не могло быть и речи. Но как ему помочь?

– Кнопка, – вновь прошептали губы Жорика.

Да что блин за кнопка ещё? Медик полез в чужие карманы. Перочинный нож со сломанным лезвием, катушка ниток с иголкой, цветные обертки от конфет… Так а это что? Он крутил в руках небольшой овальный предмет с красным кружком в центре. Очень похоже на тревожную кнопку, которыми снаряжали те же секреты. Но только без провода. Неужели на батарейках?

Буквально секунду его палец висел над красным пятном, пока юноша пытался убедить себя не делать этого. Неизвестно, куда пойдет сигнал. Неизвестно, кто на него отреагирует. Но хорошо известно, чем все это для него закончится. Определенно ничем хорошим.

А затем палец вдавил кнопку до отказа. Как бы не закончился этот поход, Медик не готов был приносить в жертву жизнь человека не причинившего никому вреда.

Секунды тянулись бесконечно долго. Жорик дышал. Тяжело, прерывисто, но всё-таки дышал.

Медик спрятал комплект общевойсковой защиты в брезентовый пакет и погрузил его в в дерьмо. Теперь лишь тонкий шнурок не позволял, подброшенным в пакет камням утащить его вещи на дно. Впрочем, на территории складов у него был ещё один схрон с костюмом. Не зря он подготовился к погружению в яму по обе стороны стены. Но маска, к сожалению, только одна. Из старых отцовских запасов. Потому ее он забросил в вещмешок. Хочешь сберечь – держи при себе и никак иначе.

Медик машинально передернул затвор и поставил пистолет на предохранитель. Стрелять нельзя и точка. Так он для себя решил. Но готовое к бою оружие успокаивало.

Сначала он услышал противный скрежет. Равномерный, повторяющийся и раздражающий, как комариный писк над ухом в ночной тишине.

Звук казался знакомым. Он был уверен, что слышал его раньше. Но где? И при каких обстоятельствах?

Звук приближался. Рука нащупала рукоять пистолета. Большой палец погладил предохранитель. Как же бесила эта неопределенность! Память молчала. Медик вспомнил строку из какого-то стихотворения: «…А память, как сука, виляет хвостом. Здесь помню, там пусто, а в сердце застой…». Ситуация нервировала и ничего более путного на ум не приходило. Но спустя ещё мгновение он наконец-то рассмотрел, что именно приближалось к его позиции под покровом темноты. И слегка успокоился.

Звук оказался действительно знакомым. Так скрипели педали его самодельного подъемника, прежде, чем он их хорошенько смазал. В свете далекого фонаря показалась фигура на велосипеде. Человек усердно перебирал ногами, будоража ночную тишину. Белый халат на плечах велосипедиста вселял надежду, что пистолет не понадобится. Но на всякий случай медик отступил на пару шагов и опустился на землю.

– Ну и где тебя болезного искать? – Произнес человек в халате.

Медик узнал голос.

– Василий Степаныч, он здесь.

Человек в халате схватился за грудь. Да что ж такое? Только этого не хватало.

– Василий Степаныч, это я Сашка Кудякин. «Сахарок».

– Тьфу ты, вредитель, я чуть богу душу не отдал.

– Это я Вас вызвал, Жорик совсем плох. Про кнопку сказал. Я нашёл и нажал.

– Показывай!

– На голос идите.

Пока Василий Степаныч возился с Жориком, юноша все гадал, насколько можно ему доверять. Да, в свое время его отец дружил со Степанычем. Он и дал ещё совсем юному Медику прозвище «Сахарок». Но с тех пор многое изменилось. Степаныч пристрастился к алкоголю и был смещён с должности главного хирурга колонии. Теперь Степаныч – ветеринар. Может оно и к лучшему?

– Как он? – Спросил Медик, когда бывший хирург отошёл от пациента.

– Да ничего, жить будет. Ты то как? И какими судьбами к нам?

Значит, все-таки в курсе его пропажи. Придётся осторожничать.

– Медикаменты мне нужны, там… друга ранили, помочь хочу.

– Друга говоришь… Я уж думал, что ты с отцом…

– В каком смысле? Вы знаете, где он?

– Не то, чтобы знаю, – ветеринар зыркнул по сторонам. – Но был у нас с ним разговор перед самым его исчезновениям. И отец твой настаивал, что нам бессовестно лгут. И мир совсем не та клоака, в которой всё пытается покончить с человеческим существованием раз и навсегда.

– Вы можете вспомнить, что конкретно он говорил?

– Да какой там, – махнул Степаныч рукой. – Скоро имя своё забуду.

Медик поник. С некоторыми вещами спорить бесполезно и время – одна из них. Сдал Степаныч, основательно сдал.

– Помню лишь, что батя твой настаивал на том, будто все происходящее вина людей.

– Да это не секрет…

– Ты не понял, Сахарок, не разлом и прочие события минувших дней. А то, что сейчас происходит. Мол весь живой мир приспосабливается, а мы нет. И о том, что наша злость что-то там провоцирует…

Медик почесал затылок. Не густо. Но уже, что-то.

– Так а почему вы решили, что я с отцом?

Старик затянулся, выдохнул облако табачного дыма. И вдруг хитро прищурился.

– Отец твой утверждал, что вне стены можно выжить. Вот я и решил, что у него получилось и он вернулся за тобой.

Какое-то время Медик переваривал информацию, а затем улыбнулся.

– Я уверен, что есть люди, которые живут иначе. Без шлюзов и купола. Уж поверь старому хирургу, которому сейчас доверяют резать только скотину и трупы. Эти люди живут под открытым небом.

Медик не поверил тому, что услышал.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что сейчас заскочу на склад. Благо допуск мне не аннулировали. Прихвачу для тебя антибиотики, несколько солдатских аптечек и надо бы тебе уходить. Скоро сюда кто-нибудь из охраны подойдёт, проверить, как у меня дела.

Старик похлопал юношу по плечу.

– Найди отца, я уверен, что он выжил…

В голове у Медика роился винегрет из всевозможных мыслей. Но он нашёл в себе силы сосредоточиться.

– Последний вопрос Василий Степаныч, человеческие лекарства могут помочь животным?

– А других, Сахарок, у нас и нету. Не предусмотрели. По опыту скажу, что не только могут, но и помогают. А зачем тебе?

– Да собаку раненую видел, может удастся приручить.

Ветеринар хмыкнул.

– Весь в отца. В общем жди, готовься к погружению. Я скоро.

– А как вы?..

– Эту заслонку Жорик ещё при твоём папаше отыскал. Упал туда. Мы его вместе и доставали.

Степаныч подмигнул юноше и ушёл. А Медик решил последовать его совету и достал из ямы пакет с комплектом общевойсковой защиты. Успех экспедиции придал ему бодрости. И спустя несколько минут, он стоял уже полностью облаченный.

К счастью, ветеринар не заставил себя ждать и вернулся очень быстро. Суетливо затолкал в вещмешок медикаменты, которые принёс. И перекрестил юношу.

– С Богом, мой мальчик! Они что-то заподозрили. Может быть, мое сильно выросшее под халатом пузо меня выдало. – Он горько усмехнулся. – Уходи.

– Может со мной Степаныч? У меня есть ещё один костюм.

Ветеринар пристально посмотрел юноше в глаза.

– Мне и без того недолго осталось. Уходи.

– Степаныч…

– Да уходи ты, черт тебя побери!

Медик шагнул к яме и вдруг повернулся.

– Спасибо Василий Степаныч. А не знаете, чем хомяка кормить?

– Семечки, орехи… на вот…

Он полез в карман и достал из него пакет семечек. Видимо на прод зону старикан тоже вхож. Так просто такие уже не раздобыть.

– Покормишь какое-то время. Иди уже!