Случайный солдат. Книги 1–3

Рука дернулась. Мне показалось, что я услышал стон, но в тот же миг мое тело рванулось назад. Затрещала ткань свитера, впившегося воротником в шею. Я опрокинулся на спину, ударившись затылком о дорогу, и увидел фигуру, стоявшую возле моей головы. «Каштан» вылетел из руки и лежал слишком далеко, чтобы я мог дотянуться до него. Где-то за поясом должен был оставаться «грач» капитана Борисова. Сложно тянуться за оружием, когда в тебя в упор целятся из АК.

– Лежи и не шевелись, – я уже и не рассчитывал услышать что-либо. Кому-то я был нужен. Теперь уже слева от меня, со стороны перекрестка, послышался шум двигателей. На улицу выкатывалась полицейская техника. Человек с автоматом повернул голову и мне хватило этого времени, чтобы вытащить пистолет. Я выстрелил всего один раз, надеясь сразу же попасть и если не убить, то хотя бы ранить.

Пуля прошла в стороне, оставив моего противника невредимым. Но он не растерялся и нажал на курок. Автомат загрохотал, рядом со мной взметнулась асфальтная крошка, поцарапав лицо. Я покатился в сторону, но левое плечо пронзила острая боль. Снова подняв «грач», я выстрелил, попав в ногу. Боец упал на то место, где только что лежал я, но в этот раз ему уже не удалось оказать сопротивления – моя пуля прошла насквозь через его голову, оставив лишь легкое удивление в глазах. Опираясь на здоровую руку, я приподнялся, затем встал, попробовал пошевелить пальцами, но ничего не получилось. По свитеру растекалось темное пятно, я чувствовал, как мокрая ткань прилипает к телу. Глубокий вдох. Теперь в воздухе явно пахло дождем.

Продолжало стремительно темнеть, на улице уже зажглись фонари. Я слышал только быстрый стук собственного сердца и больше ничего. Осталось только сделать несколько шагов до машины и уехать отсюда. Я двинулся в сторону водительской двери, слегка пригнувшись, медленно перебирая ногами. Если бы была такая возможность, я бы повертел головой в разные стороны, чтобы посмотреть, где еще спрятался противник, но каждое мое движение и без того отдавалось в плече такой адской болью, словно руку жгли изнутри.

Еще несколько шагов до машины. На другой стороне улицы раздались выстрелы, начали стрелять от перекрестка. С неба упали первые капли дождя. Я дошел до авто, протянул руку, чтобы открыть дверь, но вдруг силы покинули меня, в очередной раз за этот долгий день. Открытая дверь послужила для меня опорой, но недолго: я сполз по ней, прислонившись спиной к заднему колесу автомобиля. Сейчас бы лучше потерять сознание и оставить лишние минуты где-то позади, одним воспоминанием. Но, похоже, что химический состав медпакетов был очень изысканным и активно поддерживал человека в сознании, когда надо было отключиться.

Прохладный августовский дождь барабанил по металлу машин, с шипением разбивались капли о еще теплый, покрытый битым стеклом, кровью и гильзами асфальт. Я смотрел в темное, затянутое кучерявыми тучами небо, изредка пронзаемое молниями. Сразу вспоминался какой-нибудь нуарный детектив, только в моем случае не было ничего детективного. Все было предельно ясно. Теперь мы знали, кто наш противник, знали, как его искать и что он собирается делать. Оставалось лишь добраться до него, а это было уже делом времени. В последнюю секунду промелькнула мысль, что даже теперь все не так просто как кажется.

Рядом что-то хлопнуло, кто-то громко кричал. Изображение расплывалось. Снова какие-то фигуры мелькали перед глазами, но буквально через секунду я уже закрыл глаза, голова закружилась. «Я лечу… Это конец» – подумал я.

Глава 15. В засаде

Мягкие простыни, удобная кровать, свежий, кондиционированный воздух. Что-то еле слышно гудело неподалеку. Я был слишком неверующим человеком, чтобы решить, что я умер. Но ощущения были приятными, поэтому я не торопился открывать глаза. Наверное, я опять в части, под землей, лежу после обработки медицинскими роботами, восстанавливаю силы. Но звуки немного не такие. Когда я в прошлый раз очнулся у медиков, стояла почти идеальная тишина, даже лампы не гудели. Здесь я слышал звук проезжающих мимо машин, а это значит, что я нахожусь на поверхности. Частная больница?

Я с трудом разлепил глаза: небольшая комнатка, темные занавески на окне, бежевая краска на стенах, картины. Кровать была очень широкой. Все-таки не больница. Скорее гостиница. Я откинул одеяло и посмотрел на свою руку: раны не было. Пошевелил пальцами. Гнутся все до единого. Рядом на тумбочке лежал полный комплект одежды, до последней ниточки похожий на тот, что я носил вчера. Хотя, возможно уже и не вчера. В прошлый раз я пробыл в отключке тридцать часов, вполне вероятно, что в этот раз прошло примерно столько же времени. Я поднялся с кровати и опустил ноги на мягкий ковер. Голова сразу же закружилась, я ухватился за тумбу, но устоял на ногах.

Надо было отправиться в душ, желательно теплый. Там я простоял довольно долго, смывая с себя грязь и остатки крови – возле раны была относительная чистота. Я мысленно поблагодарил весь отдел наших изобретателей, благодаря которым я все еще был жив. В душе всегда есть время подумать над прошлым и будущим. Над случившимся. Например, как я оказался здесь? Почему не в части, почему именно отель в городе? И в том ли городе я нахожусь? Вопросов было много, тогда как ответы предстояло отыскивать самому. Внезапно на меня обрушилось чувство вины – из восьми патрульных выжил лишь один. Я не помнил больше живых. И все это из-за медлительности недопустимой медлительности, которая сыграла свою роковую роль. Я сделал воду чуть теплее, чтобы согреться – по телу пробежал озноб.

В дополнение ко всему мы упустили Владимира, потеряли самое мощное оружие на планете и не знали, где его теперь искать. Конечно, техотдел найдет способ выследить неприятеля, когда известно, кто это и как он выглядит, поэтому напасть на след не составит труда. Но есть большая вероятность, что этим буду заниматься уже не я. Или не Лена. Если она тоже осталась в живых. Возможно, пакет помог ей. Возможно, нет. Я прислонился к стене в душе, пытаясь прогнать из головы мысли, которых там не должно быть. Надо было мыслить рационально. Во-первых, я остался в городе. Скорее всего, в том же самом. Значит, впереди была работа. Во-вторых, кто-то нашел еще один медпакет, чтобы вылечить меня. Я смутно помнил, как завершился прошедший день, ясно было только, что я потерял сознание от потери крови. Она и сейчас сказывалась головокружением и легкой тошнотой. Если мыслить логически, то работу должен был закончить я, а в идеале моя спутница была жива.

После трех опасных ситуаций, в которых мы оказывались вместе, в одиночестве я чувствовал себя пустым. И хотя мы общались немного, мне казалось, что этот человек мне ближе всех тех, кого я знал раньше. Я встряхнул мокрой головой, выключил душ, вытерся и накинул голубое полотенце. Хлопнула входная дверь. Шагов я не услышал – плотный мягкий ковер отлично заглушал их. Я приоткрыл пластиковую дверь из ванной, другой рукой придерживая полотенце. В номере стоял человек, одетый в джинсовый пиджак и темные джинсы. На голове черная бейсболка. Сразу закрались сомнения, что не все так гладко. Что, может быть, я здесь вовсе и не для продолжения работы. Дверь скрипнула. Человек оглянулся, и я увидел знакомые черты. Лена Воронкова, живая и невредимая.

Смешанные эмоции ощутил я, когда увидел ее лицо, серьезное и задумчивое. С одной стороны, я был очень рад ее видеть, с другой – мгновенно пропало чувство пустоты. Немного повеселев, я вышел из ванной. Даже позволил себе улыбнуться, но волю эмоциям давать не стоило, хотя где-то в глубине души (и даже тогда я это знал), хотелось даже обнять. Возможно, это было мимолетное желание. Я подошел ближе.

– Привет, – сказал я. – Рад видеть тебя живой.

– И я тоже, – мне показалось, что она чувствовала себя неловко. – Хорошо, что ты пережил это.

– Такое случается почти каждый день или только мне так везет? – поинтересовался я и сел на край кровати. Девушка села рядом, сняла кепку. Волосы на этот раз были собраны в тугой узел.

– Нет, находиться при смерти чаще двух раз в неделю – признак дурного тона. – Она повернулась, и я увидел слабую улыбку на ее лице. – Такое на самом деле случается редко и не со всеми. Даже с теми, кто работает на поверхности.

– Я везучий, – вздохнул я. – Но рано или поздно мое везение обязательно кончится. Сколько патрульных выжило?

– Четверо. Двое из них помогли доставить тебя сюда. Еще один уже идет на поправку, четвертый в реанимации. Они могли все погибнуть…

– Если бы я соображал быстрее, выжило бы больше. Я не вижу в этом большой заслуги. Слишком долго решался.

– Не надо себя винить. Я тоже колебалась, но не смогла бы заставить себя выйти из машины.

– Хорошо. Мы сделали, что могли, – я не любил долго спорить и разговоры, когда собеседник уступал другому. Это могло продолжаться до бесконечности. Поэтому я решил закруглить разговор на эту тему. – Мы спасли всех, кого можно было спасти. – Моя ладонь легла на ладонь Лены. Она была теплой.

– Да… Хорошо… – девушка смутилась, но руку не убрала. – Мне снова стоит поблагодарить тебя.

– Похоже, наши спасения становятся уже обыденными, – я усмехнулся, потом показал на плечо. – Твоя работа?

– Да, пульса уже почти не было, и я…

– Давай без подробностей, – я вздрогнул. Не очень хотелось слушать о том, как я лежал без сознания под дождем у машины с потерей крови почти в полтора литра. – Я тоже тебе очень благодарен за мое спасение, – слегка сжал ее ладонь и убрал руку. – Наверно, мне стоит переодеться? – спросил я, давая понять, что тема спасений и благодарности закрыта.

– Конечно, – Лена поспешно поднялась с кровати. – В тумбочке стоит крововосполняющее. Тебе оно пригодится.

Я кивнул, девушка ушла в ванную, давая мне возможность спокойно переодеться. Облачившись в уже привычную одежду, я обнаружил под одеждой «викинг» с полным набором патронов. Стандартная одежда, одно и то же оружие – я просто Джеймс Бонд.

Выглянул в окно, чуть сдвинув занавеску в сторону. Довольно высоко. Балкона нет. Вдалеке виднеются плотно стоящие друг к другу дома, город раскинулся почти до самого горизонта. Увлекательное зрелище. Я проследил глазами несколько улиц, затем сел обратно на кровать. Ничего не делается просто так – даже выбор отеля должен быть разумным. Лена вышла из ванной.

– Почему мы заселились именно сюда? – поинтересовался я. – Ведь это же не случайность.

– Нет. До этой гостиницы отследили Владимира. Здесь он снял несколько номеров. Судя по всему, охраны у него здесь предостаточно.

– Бьем в самое сердце?

– Вроде того.

– А как же конспирация?

– Маленькое представление. Вчера же была пятница, немного перебрал, несли почти на руках. Немного чаевых девушке за стойкой, и она отдала ключ без лишних слов.

– Я даже и не знал, что мне было настолько весело вчера, – сыронизировал я. – Владимир снизу или сверху?

– Он на втором этаже. Мы на восьмом. Сделали все, чтобы избежать подозрений. Немного поругались, пошумели. В общем, обычное возвращение с гулянки.

– За последние несколько минут ты произнесла больше слов, чем за все время, что я тебя знаю, – я прищурился и с притворным подозрением посмотрел на Лену. – Что с тобой?

– Со мной? Все в порядке. Просто… Ничего особенного. – Она посмотрела на картину, где с керамической вазы спадала вниз гроздь винограда.

– Нервы? – Я вытащил из тумбочки небольшую пластиковую бутыль объемом примерно на пол-литра и почти залпом выпил ее содержимое. Слегка сладковатое, но с горьким послевкусием.

– Немного. Просто я не могу поверить, что за всем этим стоит Владимир. Мы с ним были вместе с детства, ходили в одну школу, были в одном классе. Мы были очень похожи. Я даже не думала о том, что он может оказаться предателем. Что из-за него погибнет столько людей. И то, что Игорь, капитан Борисов, погиб от его руки. Мне иногда кажется, что я бы сама убила его, но полковник сказал, что он нужен живым.

Девушка говорила с чувством, с вызовом, а я слушал и представлял, как тесные родственные связи, близость между родственниками, которая иногда сохраняется и после смерти одного из них, трещит по швам и рвется из-за неправильного поступка. Хотя такое предательство нельзя было назвать просто одним поступком – это была цепь действий, которые последовательно выполнялись.

Но ради чего? Все, что движет людьми сегодня, это власть и деньги. Нет других мотиваторов. Хочешь удобства? Имей много денег и неважно, каким образом ты их получишь. Работай круглые сутки, укради, продай что-нибудь. Если есть власть, то ты можешь свободно помыкать другими людьми, которые будут вынуждены тебе подчиниться, чтобы не лишаться собственного комфорта. Современный человек изнежился, любое лишение воспринимается, как повод пожаловаться на жизнь.

Общество разделилось: одни хитростью и ловкостью могут получить в десять раз больше и в десять раз быстрее, чем другие получают честно заработанным трудом. Неудивительно, что даже в военных кругах находятся люди, готовые поступиться идеалами и патриотизмом, которые в армии всегда должны цениться выше всего. Что ж, Владимир оказался одним из них.

В тот же миг я поймал себя на мысли о том, что же получу я, если решу полностью связать себя с отделом военных разработок, но подумал, что слишком рано принимаю решение. Еще будет время обсудить все это с полковником или теми, кто будет меня оформлять. Следом промчался табун мыслей: что, как, где, а если – я сидел, сосредоточив свой взгляд на пустоте перед стеной.

– Денис, все в порядке? – обеспокоенно спросила Лена. В руке она держала пластиковый лоток с едой. Как раз то, что мне было нужно. Пока я не увидел его, я и не думал о том, что настолько голоден.

– Да, все нормально, – ответил я, взял в руки лоток. Горячий. – Спасибо.

– Не за что. Тебе стоит подкрепиться, если ты не хочешь еще раз свалиться с ног. – Девушка села на кресло рядом с окном и начала есть.

Я открыл свою форму. Свежее пюре, немного овощей, ароматная котлета. Хорошо, что не из ресторана быстрого питания. Я не любил такие места. Но не из-за высказываний диетологов и прочих медийных личностей – просто там сложно наесться. А все остальное о диетах и здоровье – обычная реклама. Я это понял, еще пока работал менеджером. Нос щекотал запах мяса, и я начал есть.

– Полковник предположил, что у Владимира есть заказчик, который планирует выкупить у него винтовку и наладить массовое производство. Любая страна готова заплатить огромные деньги за партию винтовок.

– Оружие победы, – ухмыльнулся я с набитым ртом. Похоже, одной порции будет маловато.

– Вроде того. Все современные бронежилеты и даже половина армейских и бронированных фургонов будут беззащитны перед такой винтовкой. Даже низколетящий самолет можно будет зацепить. Но все это по словам Кирилла, а он иногда может преувеличивать. Даже этого хватит для того, чтобы заинтересовать любую страну, в которой сейчас военный конфликт.

– Значит купит человек, который может наладить производство или обладающий достаточными для этого деньгами?

– Да, но проблема в другом. Владимир стремится избавиться от оружия. Покупатель может просто спрятать ее на несколько лет. Она и так опережает любые разработки минимум лет на двадцать. Если начать массовое производство хотя бы через два-три года, он получит сверхрентабельное производство.

– А если это просто богатый человек, коллекционер? – предположил я. В детстве я серьезно увлекался коллекционированием и ради отдельных элементов своей коллекции не жалел даже больших денег, поэтому не понаслышке знал о том, сколько можно отдать за действительно редкий экспонат.

– Это проще. Но оружие все равно придется отнять, потому что ни один коллекционер не обеспечит такой охраны, какая есть у нас. А вот любой бизнесмен перегрызет глотку тому, кто встанет на пути его прибыли.

– Словом, это могут быть сотни потенциальных покупателей?

Лена кивнула. Мы даже не знали, кого ждать. Это было хуже всего, учитывая то, что мы также не знали, когда ждать гостя. Ближайшее время могло означать как несколько часов, так и несколько дней.

– Наши специалисты сейчас отслеживают все камеры, которые есть в этом здании. Их около полусотни, поэтому половина нашего технического отдела в реальном времени сверяет лица людей, которые попадают в объектив. – Лена устало прикрыла глаза. – Мы можем просидеть здесь не один час. Через этаж нас дублирует еще пара сотрудников. Я их только что сменила, поэтому они отдыхают. Хорошо, что ты наконец пришел в себя.

Сидеть в засаде было крайне скучно. Как я себе представлял, это постоянная готовность сорваться с места, но если быть готовым, то сам процесс может оказаться не таким тоскливым. Газета, книга, новости – все может подойти, чтобы скрасить долгие часы ожидания. Внезапно меня осенило.

– А новости вы не отслеживаете? Если покупатель действительно промышленник или хотя бы человек с деньгами, он мог оговориться о наличии проекта, который принесет ему много денег. Любой намек, случайное слово – все может быть для нас полезным в данной ситуации.

– Та же мысль была у Кирилла, но он проверил ее – больше трехсот заявлений подобного вида по всему миру. Они слишком непрозрачные, двусмысленные и не имеют четкого указания. Поэтому на всякий случай он оставил все записи для дальнейшего сравнения, но использовать их, как основной фильтр, не стал.

– Значит, ждем сигнала? – Лена кивнула.

Мы прождали почти пять часов. За это время я старался ни о чем думать – прорабатывать варианты было бессмысленно, а выходить из номера было нельзя. Если нас кто-то узнает, Владимир или его люди, мы моментально лишимся всего прикрытия и тогда снова придется отслеживать его до новой точки и новой встречи.

Вывести Лену на разговор тоже было сложно – ее тяготило ожидание и новая встреча с братом. Я ее понимал. Со своим двоюродным братом я давно не виделся и не разговаривал с ним с тех пор, как он упорно пытался доказать право собственности на оставшееся от моих родителей наследство.

Пусть это было юридически безграмотно, но он упорствовал до той поры, пока его же собственный юрист не показал ему всю бессмысленность его предприятия. Тем не менее, отношения между нами он тщательно разрушил и отбил у меня все желание с ним видеться. В голове возник еще один вопрос, основанный на десятках просмотренных фильмов шпионской тематики.

– Послушай, а разве не должно быть каких-то правил или ограничений на работу в людных местах? – спросил я. – Здесь наверняка полно гостей, которые услышат стрельбу и шум, могут перепугаться, выскочить в коридор.

Лена открыла тумбочку, стоявшую возле кровати, и вынула оттуда глушитель.

– Если ты об этом, вот, – она протянула его мне. – А если ты опять решил поднять вопрос о своей компетентности, то ты у нас вообще ходячее исключение из правил. И хорошо, что еще живое.

– Я слышал, что до меня были другие «исключения», – произнес я, наворачивая металлическую трубку на ствол.

– Были. Трое. Один сбежал на следующий день, потом его нашли в соседнем поселке, рассказывал, что его преследуют.

– Отправили в психушку?

– Нет, память стерли.

– Прости, что? – мне показалось, что я услышал не тот ответ.

– Стерли память, – четко повторила Лена. – У нас есть оборудование для этой процедуры.

– И… что было потом с ним? – спросил я, стараясь воспринять наличие аппаратов для стирания памяти, как факт, а не какой-то фантастический проект.

– Потом ему сменили документы, так что он на самом деле старше своего возраста примерно на три месяца.

– А что происходит при стирании памяти?

– Точно знаю, что голова болит, остальные побочные эффекты наши ученые не раскрывают. – Лена недовольно поморщилась. – Еще один продержался у нас чуть дольше. Он приходился другом одному из наших сотрудников и тот за него поручился. Вот тогда нам пришлось напрячься, потому что он вообразил, что у него теперь полная вседозволенность. К сожалению, поручившегося за него друга, который теперь, кстати, уволен из отдела, пришлось его усмирить. Поскольку он знал слишком много, он теперь проходит курс лечения в одной из столичных психиатрических лечебниц. Но платит за него семья – все, что он успел натворить, мы покрывали из собственного бюджета, но содержать его Королев не стал.

– Не проще было избавиться от него? Или память стереть полностью? – Мне показалось, что от человечности полковника сейчас отвалилась приличная ее часть.

– Мы не убийцы, чтобы отправлять людей на тот свет из-за их некомпетентности или ошибок. Поэтому и Владимир должен остаться в живых. А полное стирание памяти очень сильно воздействует на мозг человека и велика вероятность, что он останется овощем. Мне кажется, это более жестоко. Все познается в сравнении.

– Капитан же рассказывал, что предательство всегда карается одинаково.

– Да, – лицо Лены помрачнело при упоминании капитана Борисова. – Но нужно еще доказать, что был факт предательства. Хотя, в данном случае, мне кажется, это уже решенный вопрос.

– И ты хочешь, чтобы он просто прожил еще пару дней до суда или расстрела?

– Я хочу поговорить с ним, узнать, зачем он поступил так. Я все равно не верю, что он полный и абсолютный предатель, что бы он не делал.

Я покивал, делая вид, что я ее понимаю, но понимал лишь отчасти – в моем представлении Владимир успел сделать слишком много зла, чтобы его не считали предателем.

– Так, а что с третьим было? – напомнил я Лене о теме нашего разговора, который ушел в другое русло.

– Там была очень щекотливая история. Человек попал к нам абсолютно случайно, практически, как ты сейчас. Проработал два года. Его знали практически все. Спокойный, обходительный, легко находил общий язык с другими людьми. Почти как ты. И как ты не имел никакой специальной подготовки.

Я ожидал сравнения с собой. Но я не замечал ранее способности легко заводить разговор с абсолютно незнакомыми людьми и потому считал себя полнейшим интровертом. Может, большие потрясения в жизни могут влиять на характер и темперамент человека? Так или иначе, получалось, что я, за пару дней познакомившись и расположив к себе несколько человек, мог показаться кому-то человеком совершенно иного склада. Посмотрим, что будет дальше.

– Он успешно работал на нас, выполнял разные поручения как на поверхности, так и внутри нашей части. Нашел нам пару хороших сотрудников, но потом переметнулся. Мы не знаем, купили его или шантажировали – в один прекрасный день он исчез, полностью, не оставив ни следа. Его могли даже похитить, как мы предполагали поначалу, но вскоре за рубежом в одной из организаций мы нашли документ, который подтверждал перевод нашего сотрудника под защиту. С тех пор даже мы не смогли его найти. Но рано или поздно найдем, – убежденно закончила Лена. – Прошло уже три года, но полковник до этой недели не решался никого принимать со стороны. Он опасается, что и ты в один прекрасный день можешь, – тут она присвистнула и махнула рукой через плечо, – от нас. Поэтому, если доживешь до конца этого дела, рассчитывай на серьезный разговор с Королевым.

В конце монолога я слегка вздрогнул, подумав о разговоре с полковником, но потом решил, что в этом не будет ничего страшного для меня. Не стоит волноваться раньше времени. Вдруг у меня на самом деле не будет больше шанса выжить? Фаталистом я не был, но всегда предполагал, что смерть будет неожиданной. Во всяком случае, при такой работе она неожиданней некуда.

– Не думаю, что я изменю свое мнение относительно работы в ОВР, – сказал я. – Может, мне хочется и дальше спасать тебе жизнь? – Я улыбнулся как можно теплее. Лена в ответ лишь слегка подняла уголки губ. Тоже ответ. Я не считал себя обольстителем, да и найти причину такого поведения легче легкого. Но я не собирался копаться в психологии поведения, поэтому решил просто замолчать, так и не дождавшись ответа.

– Ребята, мне, конечно, очень приятно вас слушать, но мне кажется, что прибыла наша цель. В отель только что вошел Константин Романов. – Кирилл, как всегда, был очень вовремя.