Между мирами. Том 3

– Тебе чего? – спросил я

– Это тебе чего тут надо? Что ты еще за хмырь? Думаешь, поколотил двоих и герой?

– Хочешь на их место?

– Нет, я хочу, чтобы отсюда убрался, – процедил усач сквозь зубы.

Я положил обе ладони на стол, прикрыв вилку правой, а левую так, чтобы в случае чего опрокинуть тарелку. Куда-нибудь, желательно не на себя, а в идеале так и вовсе кому-то в лицо.

Потому что среди окруживших меня курсантов не было ни одного дружелюбного лица. Сам же я старался держаться спокойно. Я знал, что нет ничего более раздражающего, чем чужое спокойствие.

Но не продолжил свой обед, ожидая реакции. Да и не хотелось мне, чтобы моей же вилкой меня попытались поранить.

– Я уйду, когда захочу, – отозвался я. На оскорбления я не собирался реагировать – я же не клоун, чтобы веселить всю эту толпу. Но они явно напрашивались на драку. – А ты не боишься, что за свое поведение можешь отсюда вылететь?

– Меня не выгонят, – развязно ответил он. За все время он ни разу не моргнул.

– М-м-м, – протянул я. Пора переходить в наступление. – Неужели богатенький папаша отмажет?

– Меня взяли, потому что я достоин, – завелся наконец-то он.

– Своими усами тарелки протирать, – закончил я вместо него. – Уйди и не мешай мне обедать.

На вид он, конечно, был покрупнее тех двоих. И потому я на всяких случай посмотрел на всех остальных. Имелись в этой компании люди потолще и более худосочные. Отчего-то я не сомневался, что самых крепких поставили за моей спиной, и оборачиваться не стал.

Только посмотрел на трехзубую вилку. Зубцы короткие. Отличное несмертельное оружие – если только ее в шею кому не загнать.

– Ах ты тварь холеная, – парниша начинал сердиться, я же словно прилип к лавке, на которой сидел.

– Да я смотрю, ты жалок.

В ответ на это по группке пошел шепот. Все это начинало напоминать какие-то тюремные разборки. Но нужно лишь дождаться, чтобы усатый парниша начал первым.

– Выйдем и проверим? – теперь он тоже упер ладони в стол. Отличный шанс, но еще было слишком рано.

– Зачем выходить, здесь и так просторно. Мне без разницы, где тебя уделать, – и я начал постукивать пальцами левой руки по столу, тогда как правой сдвинул вилку под ладонь, чтобы быстрее схватить ее.

Вряд ли это очередной этап обучения от Анатолия. Но лучше быть готовым к любому повороту событий. Усатый парниша едва заметно кивнул. Достаточно заметно для того, чтобы я успел схватить вилку до того, как двое попытались вытащить меня из-за стола.

Обеденное помещение было и правда просторным – остальные лишь сдвинули в сторону пару столов, чтобы сделать площадку.

Те, кто тащил меня по полу, явно имели немалую силу. Я, притворившись беспомощным, даже не пытался встать на ноги, стараясь, чтобы эти двое напрягались посильнее.

Главарь же встал из-за стола, обошел его и, когда меня оттащили метров на пять в сторону, остановился напротив меня. Я старался изобразить отчаяние на лице, но что получилось – не знаю. В любом случае, усатый был слишком доволен собой:

– Поставьте этого хлыща на ноги. Я не собираюсь бить мешок.

Меня тут же перехватили за подмышки и подтянули выше.

– Я же говорил, – выдохнул я в этот момент. – Ты – жалок.

Вырвать правую руку оказалось очень легко. Вилку я зажал в кулаке так, чтобы зубцы выступали на полсантиметра максимум. И саданул ей в ребра парню слева.

Замах, да пошире, чтобы локтем попасть в другого, что в непонятках встал справа, как статуя. Но он оказался с рефлексами, и от локтя уклонился.

Поэтому я ткнул мини-трезубцем левого еще разок, а от правого уже пришлось уворачиваться – но зато на обратном развороте я наотмашь ударил его по уху. Да с такой силой, что будто бы у меня в ушах зазвенело.

– Хватайте его! – завопил усатый и его компаньоны точно очнулись от сна, забыли про шесть дырок в груди и звенящих ушах и клещами впились мне в руки повыше локтя. – Я тебя заставляю извиниться!

– И все равно будешь жа-лок, – повторил я.

Дождался, когда он подойдет чуть ближе, оттолкнулся от пола, снова повис на руках у его громил и, сперва поджав колени к груди, изо всех сил пнул усатого прямо под ребра.

От раскачки левый выпустил мою руку, а второй в одиночку не смог меня удержать, поэтому я сперва завалился набок, а потом вместе с правым громилой рухнул на пол. И, не теряя времени, отрубил первого, пока он не поднялся, потом замахнулся на второго, но тот пополз в сторону.

Тут же мне по спине как дубиной приложили. Я полетел вперед, с трудом устояв на ногах. Удар пришелся по лопатке, но отдавало по всем суставам.

Ожидая еще одного, такого же внушительного удара, я попытался отойти в сторону и только потом выпрямился. Но второго удара парниша не нанес, очевидно, давая мне отдышаться:

– И как тебе? – злорадно спросил он.

– Два-ноль в мою пользу, – я сделал шаг к нему навстречу. – Но, если ты испортил мой костюм, я из твоей шкуры на него заплаты сделаю.

Я заметил, что кроме двух на полу, усатого и меня здесь больше никого не осталось – прочие были единодушны и отошли на безопасное расстояние, где власть их предводителя заканчивалась.

– Вставайте же! – прикрикнул усатый на обоих помощников.

Но один был без сознания, а второй попытался подняться, но, покосившись на меня решил лучше передохнуть и сделал вид, что тоже отключился.

– А теперь мы с тобой поговорим, – я повел плечами чувствуя, как боль уходит от места удара куда-то глубже, по мышцам. – О том, как нехорошо бить со спины.

Я ринулся к нему, а он с секундной задержкой бросился прочь. Сейчас у меня не было никакого чувства жалости и миловать этого усатого засранца я не собирался.

То, что он затормозил лишь на секунду, дало мне шанс ухватить его руку, когда парниша огибал стол. Я схватил его за запястье и с силой прижал к деревяшке. Усатый по инерции пронесся дальше и почти растянулся по столу дальше, споткнувшись о лавку – как раз рядом с тем местом, где ранее сидел Анатолий.

– Не надо, пожалуйста, – взмолился парниша, с ужасом глядя на мою занесенную руку, сжимающую трехзубую вилку.

– Это будет больно, так что не дергайся, – предупредил я, сжимая его покрепче.

Усатый почти что завыл, аж слезы на глазах навернулись. Я остановился. За его спиной стояли курсанты, едва ли не дрожа.

Они здесь всего лишь пару месяцев, а я уже их безбашенного главаря приравнял к изменникам родины. С усилием заставил себя разжать пальцы.

Вилка, звякнув о крышку стола, соскользнула на пол. Потом я отпустил и руку усатого.

– Живи, – бросил я ему.

Слез на его глазах как не бывало. Та же ухмылка, хитрый взгляд – он разве что подняться со стола не успел. И не знал, что левой я бью не хуже. От удара в челюсть голова его мотнулась и обратной стороной он неплохо приложился все о тот же стол.

– Но со спины нападать не стоит. Так, курсанты! – прикрикнул я на остальных. – Мне тут сказали, у вас есть медпункт?

– Да, – послышался робкий голос.

– Тогда приберите, пожалуйста, вот этих вот, – я указал на троицу, что без сознания валялась вразброс по обеденной.

– Меня не надо, я сам! – притворявшийся встал и начал поднимать своего товарища. Я кивнул и посмотрел на остальных:

– Живо!

А сам поднял погнутую вилку с пола, потер ушибленное плечо, и взял другой трезубец. Ватага курсантов с двумя телами покинула столовую, предварительно сдвинув на место все столы и лавки. Я только что обратил внимание, что обслуживающего персонала здесь не было.

Вернулся на свое место и принялся доедать уже остывшее мясо. Когда тарелка опустела, в обеденную вернулся Анатолий, встал в дверях на пару секунд, осмотрел помещение. А затем сел на свое место и уставился на пятнышко крови на столе – на расстоянии локтя от его тарелки.

– Что здесь произошло? – спросил он, положив несколько газет по другую руку. Он еще раз осмотрел обеденную, внимательно, задержавшись на моих ободранных костяшках. – Предполагаю, что это Уваров?

– Он не представился. Решил, должно быть, что у него очень узнаваемые усики, – ответил я и отодвинул тарелку с вилкой в сторону. – Разве они вам не попались?

– Видел. Двоих несли. Ты к концу дня у меня так всех уделаешь, – к моему изумлению он довольно хмыкнул.

– Вообще я думал, что вы меня отчитаете.

– За что?

– За испорченную вилку. Я ее согнул.

– Подручные средства тоже можно использовать. Есть подобная тактика.

– Тактика подручных средств? – улыбнулся я, повернулся и поморщился.

– Тебе в этот раз тоже досталось?

– Прямо по лопатке, – я постарался сесть как можно ровнее. – Завтра пройдет. А я смотрю, вы принесли свой источник.

– Мы здесь тоже газеты читаем, – Анатолий подкинул мне одну. – Барон Абрамов, – он слегка склонил голову.

– Я думал, что у вас дворяне часто учатся.

Статья в газете посвящалась походу в Центральную Галерею и называлась «Принцесса Анна раскрыла имя своего возлюбленного». Сразу же под заголовком напечатали фотографию, где я выхожу из здания, элегантно придерживая борт пиджака. Удачный кадр.

– Что ты! – ответил мне вояка, оторвав от просмотра. – Это тебе не Императорский Университет. Здесь людей выбирают по заслугам. И ты, повторюсь, тоже вполне мог бы здесь пройти полный курс подготовки.

– Подумаю. Но только если не будете называть меня «барон Абрамов» и уж тем более «господин барон». Мне этого вот так, – я провел пальцем над макушкой, – хватило уже.

– Ай, да ладно тебе, это всем нравится, – отмахнулся от меня Анатолий. – Я вот тоже, может, мечтаю о титуле, а все не дают. Не заслужил.

– Все будет, – я уже углубился в чтение.

– Мне пятьдесят семь. Какое в мои годы! – он вздохнул. – Совсем я что-то по-стариковски, – убрав руки со стола, он вытянулся: – Как дочитаешь – продолжим наши занятия. У тебя три минуты.

Затем вытянулся, вдохнул полной грудью и двинул к выходу, оставив меня в долгожданной тишине.

Глава 24. Учиться и еще раз учиться

Заметка оказалась на редкость интересной. В отличие от привычных мне пустых статеек, где никто и никогда не описывал ни фактов, ни каких-то взаимосвязей, материал в газете с гордым названием «Столица» был полон неожиданных моментов.

Не знаю, каких людей ради этого пришлось напрягать автору статьи, но журналист провел небольшое расследование и даже покопался в моей родословной. Точнее, не моей – а настоящего барона, безвременно почившего.

Чтиво оказалось интересным, а вместе с эффектным кадром и вовсе заставляло меня чувствовать, что я становлюсь популярным. И опять, если быть точным, то меня усердно делали популярным.

Но удачно подобранный кадр и полное отсутствие критики в статье говорили о том, что все более чем успешно – незнакомца могли и покритиковать. А если бы у меня оказались еще менее удачливые предки, то и вовсе свести к нулю шансы того, что люди отнесутся положительно.

Ведь главная задача такой и была – представить всю ситуацию с Аней в выгодном свете. Пропала, влюбилась, а теперь вернулась с хорошей партией. Было бы странно читать в газете, которая явно хорошо преподносит любые императорские деяния, в негативном ключе о ком-то из этой семьи.

Заметка меня порадовала, и я к тому же уложился в выделенные мне три минуты. Анатолий наслаждался на улице выглянувшим ненадолго сентябрьским солнцем, уже не греющим, но все еще ярким.

Висевшее низко над горизонтом, оно намекало на свой скорый закат, но при этом притягивало взор. Я не стал мешать старому вояке, а просто тихо прикрыл дверь и тоже посмотрел на умиротворяющую картину.

– Пора учиться, – сказал, не оборачиваясь, Анатолий. Перед этим он посмотрел на часы и выглядело все так, словно он ждал, что я буду стоять за его спиной.

Задавать вопросы не было смысла и после минутного спокойствия, завершившего последнюю, как я надеялся, стычку, мы вернулись к обучению. Но адски ноющее плечо заставило меня тоже отправиться в медпункт. Санитар, не жалея сил, втер в плечо сильно пахнущую мазь, которая отличалась от той, что применяли на мою разодранную руку.

– У вас тут нет женщин? – удивился я, вернувшись к Анатолию.

– Есть, но на другой стороне лагеря. Раздельное обучение. Здесь это важно, потому что иначе не избежать нежелательных последствий. Но, скажу тебе, в этот раз такие дикарки сюда попали, что вряд ли бы ты отделался от них так же легко, как от сопляков-мальчишек.

– Надеюсь, что с ними не увижусь.

– Правильно, Максим, побереги силы. Они тебе понадобятся для тренировок.

И в этом он оказался прав даже не на сто, а на тысячу процентов. Весь первый день мы провели на стрельбище, практикуя стойки, позиции, работу с огнестрельным оружием – причем только с пистолетами, а до автоматических образцов и вовсе не добрались.

Как оказалось, по меньшей мере половина того, что я делал ранее, выполнялась мной неверно. Что ожидаемо, так как до этого лагеря я не имел никакой практической подготовки. И слава терпению этого старого вояки, потому что к вечеру, когда мы наконец-то добились хоть каких-то подвижек в работе рук, он выдохнул, отвернулся от меня и махнул рукой:

– До завтра, – только и произнес он, – в восемь утра на этом же месте.

Я только открыл рот, чтобы спросить, куда мне идти, а он уже показывал пальцем на дверь в соседнем со столовой корпусе. Дверь располагалась на втором этаже, сразу за наружной лестницей с грубо обструганными деревянными перилами.

Зато внутри комнатушка оказалась вполне себе приличной. Даже пристойной – точно не казарма, а просто комната для гостей. По этой причине ощущение лагеря мгновенно пропало.

Не отель, конечно, но зато имелся собственный душ, а еда – в столовой по расписанию. Жаловаться было не на что. Кроме, разве что, на одиночество.

Но, вытирая голову полотенцем, я увидел книжную полку. Наполовину она была заставлена теорией ведения боя, тактике и работе в группах. Другую половину, к моему удивлению, занимало не бульварное чтиво, но что-то очень похожее на наши современные боевики.

– «Метка Марка», – прочитал я заголовок, усмехнулся, переведя на английский, и посмотрел на обложку. Украшал ее внушительного вида мужик со шрамом через всю его геройскую физиономию. – Все, как у нас, – добавил я и поставил книгу на место.

На улице стемнело окончательно. Я сел за стол, включил лампу и положил перед собой две книги. Одну общетеоретическую по тактике с обилием рисунков, схем и описаний, а также литературу попроще. Взглянул на мужика со шрамом на обложке и сдвинул ее в сторону.

Пять дней. Один уже прошел, а пройдено не сказать чтобы очень много. Но я и не рассчитывал на то, что за один день узнаю не только азы и основы всего и вся, но еще и сравняюсь по опыту с Трубецким.

Поэтому принялся листать учебник, пытаясь не запутаться в сложных схемах, которые начинались с перемещений группы из двух человек при различных ситуациях. Объяснения была понятными, но объем информации показался избыточным. С непривычки.

Когда дело дошло до пятой или шестой схемы, я уловил общую суть изложения и перечитал заново первые темы. Все оказалось проще, чем я думал. Но даже с пониманием этого, я не успел осилить книжку до конца.

Через пару-тройку часов чтения глаза начали слипаться, и я предпочел отправиться в кровать, а не засыпать прямо за столом. Чтобы закончить с книгой, времени у меня еще будет достаточно.

Несмотря на обилие приключений, я не проспал и оказался на стрельбище вовремя. Та же расстановка предметов, тот же Анатолий с седой бородкой. Неужели в пятьдесят семь можно иметь полностью потерявшие цвет волосы?

Сперва мы вспоминали все, что успели сделать вчера. Между делом я завел разговор, потому что молча практиковаться оказалось скучно до крайности.

– Как поживает Уваров?

– Жалуется на больную голову, но от занятий не будет отлынивать. Разве что от физподготовки его придется освободить.

– Он что-нибудь говорил? Объяснил, как все произошло? Вдруг с его точки зрения я решил наброситься на полтора десятка ни в чем не повинных ребят, и он геройски защитил их?

– Уваров – хулиган, но он не идиот. Иногда через его юношеский максимализм проскакивает некая сообразительность.

– Ага, а меня он просто проверял, прогнусь я под него или нет.

– Вероятно, – Анатолий посмотрел на последнюю стойку. – Так, с этим разобрались. Заряжай. Пора посмотреть на твою меткость.

В качестве мишени выступал все тот же кусок фанеры, имитирующий человека. Стоял он не очень далеко, но в этот раз на столе лежал бинокль, который я не сразу заметил.

Пока я одну за другой высаживал пули в мишень, тщательно целясь и щурясь, вояка смотрел на нее в бинокль. «Стрелец» щелкнул, сигнализируя об опустошении магазина, и я положил разряженное оружие обратно на стол.

– Смотреть-то особо не на что, – цокнул языком Анатолий. – Ты уверен, что сам стрелял во всех своих недругов?

– Уверен, – отозвался я с легкой обидой в голосе. Неужели на расстоянии в тридцать метров так легко промазать?

– Пошли посмотрим, – вояка открыл сетчатую дверь и вошел на полигон.

Мы остановились рядом с мишенью. На ней был очерчен тонкой линией контур человеческого тела, причем вместе с руками и даже недовольно-унылой мордой лица. Вояка склонился и принялся высчитывать отверстия, которые темнели мокрыми пятнами.

Пока он считал я встал с противоположной стороны и увидел не то губку, не то что-то подобное. Лист был гладким и даже скользким, точно покрытый пленкой. Получается, когда пуля пробивает его, пленка рвется и бумага пропитывается влагой. Зато сразу видно.

– Итого пять, – Анатолий выразительно посмотрел на меня, пока я тер пальцем мишень.

– Всего? – удивился я, точно помня, что отстрелял все восемь и рассчитывал если не на попадание в десятку, то, как минимум, в саму мишень.

– Еще три, думаю, где-то там, – он указал на земляную насыпь позади. – Но себя не вини. Даже у хорошего стрелка многое зависит от оружия. Чем стрелок лучше, чем меньше оружие влияет на меткость, но это влияние никогда не равно нулю. Поэтому пошли опробуем еще несколько вариантов.

Он предложил взять вариант потяжелее, но с ним получилось еще хуже – только три попадания из которых одно было в голову. Анатолий скривил губы:

– Затратно, если по целому магазину ради одного трупа. А ведь он еще шевелиться будет. Не может, а будет. Обязательно будет. Скажи мне, с какого расстояния ты обычно стрелял?

– Я… хм… – мне пришлось сделать широкий шаг назад. Я встал, и вояка на меня молча уставился, а потом, после очень долгой паузы, спросил:

– Что, два… два с небольшим метра?

– Так сложились обстоятельства, – пояснил я. – Тесная квартирка и прочее.

– Ладно, – невесело ответил Анатолий. – Я надеюсь, что с двух метров ты не промахивался. Давай опробуем последнее оружие и решим, с чем тебе лучше тренироваться.

Когда мы вернулись к зоне стрельб, он взял в руки пистолет, который на мой взгляд смотрелся футуристично для этого мира. Как выдуманные образцы оружия из семидесятых годов, не позже.

Оружие выглядело массивно, но только за счет длинного ствола. Достаточно длинного даже в сравнении с «туляком». И особенно крупно пистолет смотрелся на фоне «стрельца». Одним словом – такая штука для скрытого ношения точно не подходит.

– И что это такое? – поинтересовался я. – Как носить?

– Он легкий, – Анатолий подкинул оружие в руке. – Ковровские оружейники сделали. Капризная штука, на самом деле. Но должен бить без промаха.

– У него тоже есть название, как и у остальных?

– Его назвали «уравнитель». Я считаю, потому что он уравнивает шансы, когда условия стрельбы не в твою пользу. А кто-то говорит, что все это лишь благодаря системе компенсаторов, которые сводят на нет отдачу.

Я лишь недоверчиво посмотрел на вояку, а он протянул мне пистолет. Оружие оказалось не таким тяжелым, как выглядело. Ощутимо тяжелее, чем «стрелец», но вряд ли тяжелее «туляка».

– Такие производят в нескольких модификациях, – начал объяснять Анатолий, пока я пытался приноровиться к оружию. – Есть под патрон калибром крупнее. Но мы их не заказываем. Во-первых, компенсаторы на такой заряд пороха все равно не рассчитаны и быстро изнашиваются. Во-вторых, магазин всего на семь патронов. А здесь их пятнадцать, потому что чуть меньше – и уже в два ряда…

– Вопрос не в тему, – прервал я седоусого вояку. – А что насчет «шершня»? Электромагнитные импульсы, разгон снаряда без пороха – это же здорово, так почему я не вижу здесь такого оружия?

– Подметил, молодец, – старик не стал ругаться, что я его перебил. – Инженеры пока не решили, как реализовать то, что напридумывали наши ученые. Вот что такое «шершень»? В сравнении с тем, что ты держишь сейчас в руках? Это игрушка. Смертельно опасная в умелых или везучих руках. Но на тридцати метрах она уже бесполезна. Шарик уводит в сторону.

Он снял кепку, почесал макушку, словно раздумывал, как бы продолжить дальше, и принялся описывать. С его слов получалось, что полноценное оружие, которое по дальнобойности и убойной силе сравнилось бы с простой винтовкой, должно быть большим и неповоротливым. К тому же потребуется несравнимо больший запас энергии и, следовательно, тяжелый аккумулятор.

– Поэтому сейчас есть зенитные орудия такого типа, а также гаубицы. И просто станковое вооружение – да и оно пока еще не очень в ходу. Для пехоты пороховое оружие остается самым перспективным.

Я кивнул и вернулся к стрельбе. «Уравнитель» был не толще других пистолетов, но система компенсаторов существенно увеличила высоту ствола – отсюда и футуристичный вид оружия. А большая длина, как по мне, позволяла лучше целиться. И я не сомневался, что из такой игрушки я попаду в мишень более кучно.

Стрельба из «уравнителя» не отличалась от стрельбы из обычного пистолета. Шум выстрела перекрывал любые другие звуки, но зато пальцами я ощущал неприятную и непривычную мелкую вибрацию, как будто множество шестеренок крутилось в ствольной коробке.

Зато остальные ощущения были потрясающими – точно используешь игрушечный пистолет, а не настоящий. Его не задирало вверх и не уводило вбок. Мне не приходилось выворачивать его по-разному после каждого выстрела, чтобы свести с прицелом мушку.

И отстрелял я вдвое больший запас патронов дольше, чем за минуту. Потом побыстрее положил оружие на стол и принялся растирать пальцы, которые от мелких вибраций гудели.

– Вот и еще один его недостаток, – грустно заметил Анатолий. – Механическая система здесь поначалу доставляет кое-какие неудобства. Мы пробовали несколько моделей и примерно после пары тысяч выстрелов он «уравнитель» работает плавно. Но для ресурса в десять тысяч выстрелов такой разгон… ай, ладно, разворчался я совсем! Пошли посмотрим, что у тебя получилось.

У мишени он присвистнул, да и я удивился не меньше него самого. Все пятнадцать пуль вошли в мишень кучно, вытянутым сверху вниз овалом. Я расстрелял мишени грудину и живот, так что Анатолий сразу поставил ей единственно верный диагноз. А потом добавил:

– Свое оружие ты нашел. Но сам понимаешь, что пользоваться им получится далеко не везде. Это скорее полевое. Поэтому тебе здесь учиться, учиться и еще раз учиться.

Я вскинул бровь:

– Это кто у вас так высказывался?

– Известная фраза Керенского, что ты, разве не знаешь? – Анатолий сделал большие глаза. – Человек многого достиг, выучился и до самой смерти сам учил. Так что стыдно не знать такого!

Глава 25. Длинный путь фехтовальщика

Даже после того, как мы определились с оружием, которое для меня должно быть более удобным, новинки не кончились. Анатолий проработал программу основательно и включил в нее все, что могло потребоваться мне.

Разумеется, туда не входил курс выживания, не было противодействия психическим воздействиям и пыткам. Но то были, с его слов, курсы протяженностью в несколько недель и не было смысла даже упоминать об этом в наши пятидневные занятия.

Чтение теории по тактике мне тоже пригодилось, и этим мне все же удалось приятно удивить военного, когда тот собрался рассказывать мне то, что я и так прочел.

– Я же не сразу в кровать падаю после наших занятий, – заявил я ему.

– Всем бы твою осознанность.

– Не скажите, – поспорил я. – Прояви я в своем прежнем обучении такое же рвение, вероятно, сложилась бы другая цепочка событий и я не оказался бы в нужном месте в нужное время.

– Это опять же случайность, не система, – заметил Анатолий. – Поэтому не советую пользоваться твоим же собственным примером слишком часто. Потому что на случайность положительного характера легко подобрать одну такую же случайно отрицательную. И нивелировать.

– Ой, только без философии, пожалуйста, – запротестовал я. – Идею я понял, но с институтских лекций не переношу таких идиоматических фраз.

– Сам не люблю, – признался он. – Но случай уж очень такой… подходящий. Что к слову пришлось.

День за днем мы с ним временами о чем-то разговаривали. Он не пытался выяснить ничего нового обо мне за исключением того, что уже знал, да то, что писали в газетах. А свежую прессу заносили регулярно.

Так, например, в одном из номеров был объемный и жутко скучный разворот о предстоящем заседании Большого Совета. То было уведомление и программа. Заметив в обеденный перерыв, что я читаю эту колонку, Анатолий изобразил на своем лице ужас:

– Тебя тоже втянули в политику?!

– Не совсем. Меня попросили помочь в одном деликатном деле. Настолько деликатном, – поспешил добавить я, – что вряд ли там понадобятся навыки, которые мы здесь прорабатываем.

– Тогда я не понимаю твоей спешки.

– Повторю, осознанный выбор, чтобы в будущем избежать неприятных случайностей. Сегодня они промахнулись, сами упали мне на саблю, а завтра наступит мой черед. Кстати, у нас есть день на фехтование? До сих пор мои навыки в этом были весьма и весьма отрывочными.

– Твое щекотливое дело подразумевает дуэли? – спросил Анатолий.

– Вероятно, в будущем. А что? Неужели махание саблей и здесь выходит из моды?

– Здесь? – этот вопрос прозвучал уже настороженно.

– Здесь – в смысле среди специально обученных. Ведь надо же быть готовым ко всему!

– Работать с холодным оружием сейчас учат не всех, но основные навыки даются каждому. А это пшик, мелочь. Несерьезно. Вот скажи, Максим, что ты умеешь? Базовую защитную стойку знаешь? Подсекающий удар? По твоему лицу вижу, что все не лучше, чем с остальным.

– Да иначе бы меня здесь и не было! Сто раз уже говорил!

– Тише-тише, барон. Не кипятись. Я же не в обиду тебе. К тому же, я не реже твоего говорил о необходимости учиться больше, чем пять дней. Но у тебя обстоятельства. Кто ж виноват, что так сложилось. А про фехтование, – он тяжко вздохнул. – Все очень грустно. Когда-то любой офицер императорской армии мог с саблей такие вещи вытворять, какие сегодня остались только в цирке в ранге «опасных» трюков.

– А теперь?

– Теперь такие навыки дают учителя в частном порядке. Те, кто хранит старую школу. Но основная масса обучения сводится к тому, что надо острым концом колоть, а лезвием рубить.

Разговор этот зашел у нас на третий день моего пребывания в лагере. Я уже более-менее здесь освоился, потрепанный Уваров и его громилы вернулись к первоначальному виду, но за все время ко мне больше никто не подошел. И обедали мы, как правило, вдвоем. Собственно, и самые долгие беседы проходили в это же время.

– Знаете, – предложил я, сдвинув в сторону посуду, – быть командующим тактической единицей, да и попросту отрядом мне не светит. Вряд ли я буду самым опытным из группы. А вот один удачный удар саблей может спасти жизнь. Не мне, так кому-то другому. Я бы предложил не распыляться, а за пару дней довести уровень владения холодным оружием хотя бы до среднестатистического солдата. Что скажете?

– Скажу, что я уже староват и не так подвижен, как раньше… – сказал Анатолий и притих.

– И в этот момент нужно сказать «но», – намекнул я, едва скрывая улыбку.

– Но кое-чему я смогу тебя научить.

– Обещаю махать не слишком быстро, чтобы вы успели увернуться.

– Но-но-но, сопляк, – он вдруг вытянулся, даже горделиво. – Ладно, шучу, не обижайся. Во времена моей молодости… чего тебе, Уваров? – спросил он у подсевшего усатого.

Тот по-прежнему ходил с забинтованной головой, выглядя при этом далеко не героически. Он кашлянул и спросил:

– Мне бы с бароном поговорить, Анатолий Ефимыч.

– Снова «просто так»? – спросил вояка, тогда как я уже думал, почему он сразу не назвал мне свое отчество, раз курсанты обращаются к нему так. – Или нормально уже?

– Нет, по делу, – произнес Уваров и покраснел, как рак.

– Я за тренировочными саблями, – сказал военный, объяснил мне, как добраться до нужного здания, потому что сегодня начал накрапывать дождь и тренировки на улице пришлось перенести под крышу.

– Сперва, – парень долго смотрел вслед уходящему Анатолию, а потом посмотрел на меня – его правую скулу до сих пор украшал внушительный крест из пластыря, из-под которого виднелся здоровенный синяк, – сперва, господин барон, я бы хотел принести свои извинения, потому что совершеннейшим образом не подозревал о вашей личности.

– Вот как? – чем дольше он говорил, тем сильнее мне хотелось его прогнать. – Почему-то при нашей первой встрече ты говорил проще.

– Так вы изволите ли принять мои извинения?

– Или ты будешь говорить нормально, или я тебя еще раз об стол приложу, – тихо проговорил я, чтобы не слышали остальные. – Кого ты из себя строишь?

– Намек понял, – Уваров сразу же изменился в лице, посерьезнел и прекратил нести всякую чушь. – Вел себя как дурак. Извините. Я и в прошлый раз просто познакомиться хотел, но перегнул.

– Понял тебя, извиняю, – кивнул я, но руки ему не подал. – Звать как?

– Илья. А вас Максимом, я в газете читал.

– Так может, ты и помириться подошел из-за того, что в газете прочитал? – прищурился я.

– Нет-нет, что вы, – искренне испугался парень. – Честное слово, господин ба… то есть, Максим. Там много другого любопытного, но нет, не из-за этого.

– Раз честное… – я пристально посмотрел на усатого, и тот сразу же бросился кивать:

– Самое что ни на есть.

– Так, спокойнее. Я же не собираюсь тебе вилку в руку втыкать.

– А в прошлый раз собирались? – слегка унявшись, полюбопытствовал Уваров.

– Пугать – собирался. Протыкать – нет.

– А это тогда за что? – он указал на свою забинтованную голову.

– Да что ты не уймешься никак? За дело это тебе. Еще в прошлый раз сказал, чтобы не бил со спины, – выговорившись, теперь успокоился и я. – Так чего ты хотел? Только извиниться?

– Нет, – ответил он, на этот раз робко, и как будто стесняясь. – Мы же все газету читали. Что вы и Анна Алексеевна… как бы это сказать…

– Вместе, – закончил я за него, тоже не слишком уверенно.

Но не потому, что не был уверен сам. Я не понимал парня. С чего такое любопытство? Интереса к императорской семье в том виде, в котором мне его преподносили, я тоже не понимал.

Да, мог быть повышенный интерес, потому что это – семья особая. Выражаясь привычным мне языком – премиальный инфопродукт, по своей сути. Кому есть дело скандала семьи в соседнем подъезде? Если это дворянин, то дело охватывает некий круг любопытных, а вот правящая семья охватывает круг куда больший.