Оплот вольных душ

– Нет…

– Я так и думал. Я вижу в твоих глазах вопрос – но как можно остановить воинство Господа? Что за сила способна на такое? И я отвечу тебе с грустью – никак. Нет такой силы, что может выступить против Бога. Его нельзя победить, остановить или обмануть. Нет. Он непогрешим. Но есть небольшой секрет, который мало кто знает даже в воинстве Его – битва идёт не за жизни людей, не за их умы. Битва идёт за души. Лишь сломав души горожан, Он получит победу. Гибель богоборцев в бою обесценивает такую победу, ибо нельзя властвовать над мёртвыми руинами, чьи обитатели кормят демонов в Аду. Выступив единым фронтом, не колеблясь, все как один – отринув Господа, мы отвернём его взор от изумрудного царства навсегда. Потеряв надежду на то, что жителей этой твердыни можно обратить в свою веру – Он уйдёт навсегда, прокляв этот край на безбожие. Что вообще-то ничем не отличается от вечного положения дел и всех нас вполне устроит.

Роберт понял, что сейчас всё зависит от него, его решения станут судьбоносными для всего королевства. Ему даровано право вершить будущее. Он придвинулся ближе к старцу и спросил:

– Что я должен сделать, чтобы отстоять город, скажи мне, направь меня!

Старик извлёк из недр своего драного одеяния свиток и протянул его принцу:

– Вот, ты должен запечатать его именем короля и убедиться в том, что он попадёт в канцелярию инженерной службы. Здесь распоряжения о том, какие навеки запечатанные подземные врата должны быть открыты дабы Сердце насытило город силой воспротивиться святости и дать отпор захватчику, сосредоточив волю каждого горожанина против врага и агрессора, отринув его проклятые дары и впитав знание вместо. Когда это будет сделано, ты поймёшь, какая сила заключена в этих недрах. И сила эта станет твоей. О тебе будут сложены легенды, каких эта земля ещё не слыхивала. Ещё никому не удавалось устоять перед Богом. Твой подвиг прославит тебя в веках.

Крепость поражала своими размерами. Это были десятки вложенных колец крепостных стен с бастионами, каждое следующее выше предыдущего. Стены усеивали лучники, в чанах курилось кипящее масло. Стройные ряды воинов в изумрудных цветах родного замка уверенно стояли перед лицом ужасной опасности. Там, за стенами, за глубоким рвом, через поле мягкой ярко-зелёной травы – стояло воинство, какого не видывал мир. Сияя в свете застывшего заката, на позиции вышагивали закованные в латы рыцари в белых мантиях. Шеренга за шеренгой, без конца и края. Среди воинов ходили монахи в белоснежных балахонах, распевая псалмы и вымаливая удачу. С высоких штандартов на крепость смотрел суровый лик Господа. Осадные башни, тараны и катапульты, требюшеты и баллисты – грозный арсенал святого воинства готовился к взятию города. На закованных в увитую письменами броню жеребцах восседали чемпионы, самые праведные и тронутые светом любви Создателя – паладины. Их суровый взор через крестообразные щели в обитых золотом шлемах буравил стены насквозь.

Тысячи горнов единовременно дали сигнал к атаке и на стены крепости обрушился огненный шквал снарядов, а бескрайнее серебряно-белое поле разом пришло в движение, ринувшись навстречу туче летящих стрел. Прекрасно обученные лучники королевства работали парами, поочерёдно выпуская в бойницы стрелу за стрелой, разящие крестоносцев в незащищённые бронёй места. Не смотря на автоматизм действий, лица стрелков выражали неописуемый ужас – несущееся к стенам море сверкающих латами в закатных лучах рыцарей не могли замедлить никакие потери. По каждому упавшему в траву пробегала сотня пар ног. Тела заполнили ров и свежие силы врага уже проскакивали его посуху. Умирающие молили Господа забрать их на небеса в то время как первые ворота уже трещали под натиском тарана. Сотни лестниц приставлялись к стенам и по ним тут же как муравьи начинали карабкаться мечники. Место лучников на стенах заняли бойцы с копьями и алебардами, скидывающие на копошащегося внизу противника камни, кувшины с горючей смесью. Сбрасывали лестницы и кололи влезающих по ним рыцарей. Тысячи людей умирали под стенами крепости в страшных мучениях, но ни один не обратился в бегство. Все, кто был способен держать меч – с фанатичным упорством лезли наверх.

Казалось, что ситуация стабилизировалась – продвижение врага остановилось, осадные башни горели, ворота держали удар, а десанту никак не удавалось закрепиться на стенах. Но такой вывод был бы ошибкой. Командир королевской стражи руководил обороной с высокого бастиона третьего кольца стен и через облака черного дыма видел, как слабеет защита авангарда. Противник с каждой секундой наращивал натиск, всё больше людей прибывало под стены, всё больше лестниц приставлялось и всё сложнее гарнизону становилось отбрасывать врага вниз. Счёт шёл на минуты, после чего первая линия падёт, и враг ворвётся в город, сея разруху и хаос. Наглаживая свои усы, Бериас раздавал команды своим капитанам, отправляя подкрепления на самые опасные участки и координируя сапёров, занимающихся созданием запутанного лабиринта улиц, который вынудит противника растянуть порядки. Пережившие бесчисленные набеги тысячелетние здания работы древних мастеров приходилось взрывать, чтобы завалить ломом улицы. Засадные группы уже размещались в каждом тёмном углу и подвале – партизанская тактика в городских условиях будет куда эффективнее стояния стенка на стенку. Долетавшая от стен вонь жареного мяса никак не вязалась с образом почтенного доброго старца, воспеваемым детишками в церковном хоре.

Выбравшийся из катакомб принц спешил во дворец по заполненным бегущими во все стороны людьми улицам. Реку панически мечущихся граждан прорезал отряд гвардейцев с алебардами, решительно направлявшихся вниз по улице. Роберт пристроился им в хвост и таким образом быстро преодолел реку хаоса, выйдя на центральный проспект. Солдаты двинулись к воротам, а он свернул к замку. Он с удивлением отмечал, о какой ерунде люди думают в минуты смертельной опасности – служанка в чепце кутала отчаянно вырывающегося петуха, а мальчик с девочкой настырно куда-то тащили упирающегося козлёнка. Некоторые лавки всё ещё были открыты, откуда-то даже тянуло жареным мясом. И это всё на фоне чертящих по небу огненные полосы снарядов и поднимающихся над городом столбов дыма от пожаров!

Охрана замка была на месте и свободно пропустила сына короля внутрь, где он быстро отыскал писаря с королевской печатью. Тот озадаченно поднял бровь, когда Роберт сказал, что уже был у короля и принёс срочный указ, требующий немедленного визирования его именем. Учитывая обстоятельства, обрюзгший писарь с висящими щеками просто пожал плечами и поставил королевскую печать под предъявленным документом. В конце концов идёт война, кто он такой, чтобы сомневаться в королевском наследнике? Роберт выхватил у него из рук ещё горячий свёрток и побежал к выходу. Из того, что он услышал от солдат – ситуация была ужасной, первые укрепления должны были вот-вот поддаться врагу. На площади он снова увидел, как отряды гвардейцев рысью бегут вниз по проспекту, паника кругом нарастала из каждого переулка доносились чьи-то рыдания и крики. Людей вокруг вдруг стало слишком много – горожане инстинктивно стремились к замку в поисках защиты. Где же отец? Наверное, он на дозорной башне лично наблюдает за ходом войны. Расталкивая перемешавшихся в не различающей чинов истерии крестьян и вельмож, принц направился в административный район. Лишь бы только чиновников не согнали куда-то в другое безопасное место. Он боялся опоздать с задуманным, глядя на окружающий ужас и атмосферу безысходности у него пропали последние сомнения в необходимости довериться странному обитателю подземелья.

Каждый страшный удар тарана прогибал дубовые ворота внутрь, после каждого такого удара сотни пар рук снова упирались в огромные створки, сотни копий и мечей разили в прорехи, пытаясь достать рыцарей, заколачивающих клинья из топоров в каждый зазор, рождаемый новым ударом тарана. По морю рук к воротам постоянно шли доски, балки и камни, которыми первые ряды тут же подпирали створки, выигрывая время на то, чтобы сделать новый вдох. Люди здесь умирали не от оружия противника, а от истощения сил и давки товарищей. Толпа так плотно напирала на ворота изнутри, что люди теряли способность сделать вдох и безжизненными куклами продолжали висеть, зажатые телами со всех сторон. Издав громоподобный треск, створки ворот раскололись и рухнули на головы защитников. Потеряв разделявшую их преграду, напиравшие с двух сторон на ворота бойцы смешались. Солдаты в некогда белых туниках поверх кольчуг взбегали прямо по ввалившимся внутрь остаткам ворот и обрушивались на головы гвардейцев короля. Измазанные сажей и кровью товарищей они громко распевали молитвы, яростно разя теснимых солдат в изумрудных кирасах. Бросаясь на пики, они продолжали колоть и рубить пока последний вдох не покидал их уста. Выдавив защитников на улицы, пешие рыцари раздались в стороны, освобождая коридор. Тяжёлая конница с закованными в металл всадниками ворвалась в город. Мчащаяся масса так трясла землю ударами копыт, что заставляла булыжники мостовой выпрыгивать из своих гнёзд. Гвардейцы, плотно сжимая в руках копья, сомкнули ряды, в ужасе наблюдая скачущих по их ещё живым товарищам огромных коней в сияющих доспехах с восседающими верхом гигантами, явно лучшими отобранными из лучших воинов вражеской армии. Броня как всадников, так и лошадей была обита золотом и серебром, расписана псалмами и молитвами. Огромные щиты всадников сияли в лучах никак не заходящего Солнца выложенными из сверкающих камней дланями Господа, а из крестообразных смотровых щелей в шлемах сверкали горящие яростью глаза праведников, несущих воздаяние грешникам и истину заблудшим. Конница, не сбавляя хода вошла клином в плотные ряды стоявших насмерть гвардейцев, прокатившись по ним как падающий со скалы валун по молодому кустарнику, оставляя после себя чавкающую трясину из перемолотых тел. За ними шла пехота, добивавшая раненых. Грешникам-богоборцам была одна дорога – в Ад.