Шифр генома

Глава вторая

Июнь 1992 года. Москва.

− Так значит, ты решила, – Вадим Михайлович не скрывал негативное отношение к решению дочери, − здесь остаёшься?

− Да, папа, остаюсь, − ответила Ольга, стараясь не смотреть на отца.

Густые чёрные брови Вадима Михайловича нависли над глубоко посаженными глазами. Ольга видела, что отец не на шутку разозлился, но отступать не собиралась. Какой был смысл ей, окончившей университет без единой тройки, затратившей столько сил, возвращаться на Украину. Пусть даже в областной город, пусть даже на хорошую работу в институт. Нет, для Ольги это шаг назад, а она давно для себя решила двигаться только вперёд, чего бы ей это ни стоило.

− Я скоро приду, − пробасил отец и вышел из гостиничного номера.

Мама Ольги, Олеся Алексеевна, долго ещё смотрела на закрытую дверь. Потом повернулась к дочери.

− Оля, − произнесла мама, − отец целый год выбивал для тебя это место в институте. Ты думаешь это просто?

− А кто его просил, мам? – резко парировала Ольга. – Он меня спрашивал? Ему вообще интересно, чем я живу?

− Он твой отец. Он думает о твоём благополучии.

− Я сама могу о себе подумать.

Олеся Алексеевна поднялась и подошла к дочери, стоявшей у стола, выдвинула стул и жестом предложила Ольге сесть. Ольга подчинилась. Мама присела рядом.

− Ну кто ты здесь, Оленька? Кто здесь, в этой огромной Москве за тебя вступится, если что? Ты посмотри, что творится на улицах. Это уже не та страна, в которой ты родилась. Посмотри, − Олеся приподняла свои волосы, показывая дочери седую прядь, − сколько седых волос у меня прибавилось, пока ты здесь училась. Как посмотрю новости по телевизору, так в слёзы. То убили кого-то, то взорвали. Здесь нельзя оставаться, Оля. Поехали на Украину. Там всё-таки дом.

− Меньше, мама, смотри телик. Я пять лет головы не поднимала. Пять лет как проклятая. И теперь вы с папой хотите, чтобы я всё бросила и вернулась в ваше болото? Нет. Всё самое главное будет здесь, в Москве. Никуда я с вами не поеду.

− Значит, прав отец. Москвича встретила и плевать тебе на родителей.

− Что? – Ольга с таким негодованием посмотрела на мать, что Олеся опустила взгляд. – Да даже если бы и встретила? Даже если бы в постель к кому-нибудь прыгнула, вам какая разница? Я взрослый человек. Я сама свою жизнь устраиваю. Сама, понимаешь? У вас дома есть Ленка, вот ей и внушайте свои провинциальные радости.

Ольга резко поднялась, взяла с кресла сумочку и направилась к двери.

− Оля, так нельзя! – пыталась остановить дочь Олеся. – Отца дождись.

− Нет, − отрезала Ольга. – Я остаюсь в Москве. Работу уже нашла. Жильё тоже. Передай папе, чтобы за меня не переживал.

Ольга вышла из номера, даже не сказав маме «до свидания». Она торопилась, не хотела встретиться с отцом. Знала, что он начнёт давить, а папа это умеет, старый партийный работник и не таких как она в бараний рог крутил. Он начнёт давить, и она может сказать лишнего. Поэтому Ольга неслась по лестнице вниз, едва касаясь ступеней. Быстрее, быстрее убежать из гостиницы, поймать такси, забрать вещи из общежития и к Вике. У подруги она поживёт пока не получит комнату на новой работе. Во всяком случае, Яков Ефимович обещал. А ему она верит.

Ещё на втором курсе Ольга узнала о лаборатории молодого перспективного учёного-биолога Якова Гербера. Чтобы попасть на практику в лабораторию Гербера она решилась на отчаянный шаг. Ольга узнала, что Яков Ефимович читает лекции в одном из потоков на старшем курсе. Сходила на пару его лекций, почувствовала каков масштаб человека и решилась в обход всех правил устроиться к нему на практику.

Ольга сама не знала, почему она выбрала этот путь, но доверяла своему чутью. И к тому же, она, хорошо знающая английский, читала в статьях зарубежных медицинских изданий, что вирусология имеет огромные перспективы в будущем. Именно в этой сфере вёл свои исследования Гербер. Значит, и ей к нему.

Девушка дождалась окончания лекции и пошла за Яковом. Она улучила момент, когда преподаватель остался один. Он остановился около автомата с газировкой и начал шарить по карманам. Ищет монетку. Ольга смекнула мгновенно, она достала кошелёк из сумки.

− Вы любите с сиропом или без? – спросила Ольга учёного.

Гербер не ожидал такого вопроса. Он внимательно стал разглядывать студентку. Ольга ни секунды не смущалась. Она вытащила из кошелька монету и протянула Герберу.

− С сиропом полезнее, − с наивной улыбкой произнесла Оля. – Сладкое помогает мыслительной деятельности.

Гербер не брал монету. Он продолжал разглядывать девушку.

− Вы были на двух моих лекциях, − вдруг сказал он. – В первом ряду у окна.

− Да, − подтвердила Ольга.

− Я ещё подумал, вы не с этого потока, а почему-то приходите на мои лекции.

− А откуда вы узнали, что я не с этого потока?

− Как вас зовут?

− Ольга.

− Так вот, студентка Ольга, − с этими словами Гербер взял из рук Ольги монету, − немного наблюдательности, в этом весь секрет.

Яков бросил монету в аппарат и нажал кнопку. Аппарат щёлкнул и пару секунд подумав, начал, фыркая, наполнять стакан бледно-малиновым напитком.

− И всё-таки? – не отставала Оля от преподавателя.

− Там в аудитории все как единый организм, − пояснял Гербер, − общаются, как-то коммуницируют, а вы совершенно отдельный субъект. К тому же, по возрасту и объёму знаний вы в этом потоке чужая. Такое объяснение подойдёт?

− Допустим, но как понимать «объём знаний»?

− Вы же не знаете что такое РНК-интерференция. Я увидел это по вашей реакции.

Оля почувствовала, как покраснели её щёки.

− Ну да, до вашей лекции я об этом не знала, но теперь…

Ольга не успела закончить фразу, в эту секунду Гербер взял стакан с напитком и протянул его девушке.

− С малиновым сиропом, − сказал он, перебив Ольгу. – Я малину не люблю.

Оля растерялась. Она не знала как себя вести.

− Пейте, − настаивал Гербер. – Пейте, пейте. Это заполнит паузу и, возможно, даст время придумать продолжение нашего разговора.

Ольга взяла стакан и неуклюже улыбнулась. Сделала пару глотков.

− Ой! Он совсем не сладкий, − сказала она.

− Экономят на мозговой деятельности, − сказал Гербер, указав на автомат. – Жулики.

− Я хочу попасть на практику к вам в лабораторию, − выпалила Ольга на одном дыхании.

− Вот как, − Яков не скрывал своё удивление. – Вы биолог?

− Да.

− На каком курсе?

− Второй заканчиваю. Я отличница.

− Вы знаете, над чем я работаю?

− Да. Над вирусами.

− Понятно, − сказал Гербер и посмотрел на стакан в руке Ольги. – Допивайте. Я налью себе без сиропа.

Ольга послушно выпила малиновое содержимое, хотя и не хотела пить, и протянула пустой стакан Якову. Яков поставил стакан в автомат, бросил монетку и, пока механическое существо журчало, достал из портфеля блокнот.

− Я запишу вас. Ольга, а фамилия?

− Иванчук.

− И-ван-чук, − по слогам произнёс Гербер, записывая в блокнот фамилию Ольги.

− Спасибо, − прошептала Оля, сдерживая бурлящие внутри эмоции.

− Пока не за что. Я узнаю в деканате о вас. Если вы подходите, то найду.

Яков несколькими большими глотками выпил газировку и вернул стакан на место. Потом посмотрел на всё ещё стоявшую рядом девушку.

− До свидания, Ольга, − сказал он. – Да, и вот ещё что, мозговую деятельность стимулирует не сладкое, а желание чего-либо добиться.

Оля кивнула.

− До свидания, Яков Ефимович.

Студентка Иванчук на практику была направлена в Московскую область на биостанцию. Это совсем не то, на что рассчитывала Оля. Так бы всё и пошло, если бы не характер Иванчук. Ольга караулила Гербера. В лабораторию к нему попасть было невозможно, туда нужен спецпропуск, а вот застать его в университете реально. Ольга узнала, что Яков, как руководитель дипломной работы, время от времени появляется на биофаке.

Терпение и настойчивость Иванчук были вознаграждены. Гербер быстрым шагом семенил по коридору. Ольга преградила путь учёному.

− Здравствуйте, Яков Ефимович! – громко сказала она.

− Здравствуйте, − поднял глаза на Ольгу Гербер.

− Вы хотя бы могли сообщить мне, что не собираетесь брать к себе на практику, − высказала Оля претензию Якову. – Я надеялась.

− Понятно, − Гербер какое-то время смотрел на Ольгу, прищурившись. Потом покрутил головой и дёрнул за ручку двери аудитории. Дверь открылась. – Давайте зайдём, − предложил Яков и пропустил девушку вперёд.

Ольга зашла и остановилась около входа. Яков прикрыл за собой дверь.

− Понимаете, Оля, − он помнил её имя, – вам не дали допуск. А без допуска, сами понимаете.

− Какой допуск? – удивилась Иванчук.

− Допуск к работе с секретными документами.

− Что за ерунда? – возмутилась Оля. – У нас теперь вирусы секретные?

− А вы что думали? – Гербер перешёл на шёпот. – У нас исследования засекречены. Вы не знали об этом?

− Нет, − также шёпотом ответила студентка. – И что теперь? Ничего сделать нельзя?

Гербер вздохнул, прошёл к кафедре, бросил портфель на стол и посмотрел на часы.

− Меня ждут. Ладно, слушайте. Я готов был взять вас к себе. В деканате подготовили запрос. Но я не знаю, отправили его или нет. Понимаете, Оля, у меня нет времени этим заниматься. Моё дело − наука. А этими мелочами занимаются другие люди. Допуск на вас не пришёл, поэтому ко мне вы и не попали.

Яков посмотрел на Ольгу и увидел большие капли слёз на её глазах. Он всплеснул руками.

− Только без этого, − сказал Гербер. – Прошу вас. Ну это детский сад, честное слово!

Гербер достал из кармана довольно мятый синего цвета платок и протянул Ольге. Ольга отодвинула руку мужчины.

− Не надо. Для вас мой допуск это мелкие дела, а для меня это главное в жизни, − с укоризной сказала Оля.

Яков опять взглянул на часы. Он опаздывал, но бросить девушку, не закончив разговор, теперь было нельзя.

− Хорошо, − торопливо произнёс Гербер, − ждите меня здесь. Я закончу с дипломниками, и мы пойдём в деканат. Обещаю, я выясню, почему на вас не пришёл допуск.

Ольга дождалась Гербера, и они вместе явились в деканат. Всё оказалось, как всегда, банально просто. Типичное наше родное головотяпство. На студентку второго курса Иванчук просто-напросто никто и не собирался оформлять допуск по форме два. Гербер чувствовал себя идиотом. Не потому что он виноват, а потому что приходится иметь дело с непрофессионализмом и безразличием.

− Вы отобрали у меня, а значит и у науки, двадцать пять минут времени, − высказывал методисту Яков Ефимович. – Немедленно оформите документы на допуск для студентки Иванчук.

− Яков Ефимович, − оправдывалась женщина, − я не виновата. Зайцева ушла в декрет, и ничего мне не передала. Я не виновата.

− Если вы будете продолжать оправдываться, − печатал слова Гербер, − мы потеряем ещё уйму времени. Оформляйте. Сейчас, при мне.

После выходных Иванчук была представлена коллективу лаборатории как лаборант. С этого дня Ольга начала свой путь в вирусологию. И вот теперь, получив диплом, Иванчук зачислена на должность в лабораторию Якова Ефимовича. Гербер ей благоволит, он верит в её будущее. Якову нравится её добросовестность, исполнительность и преданность. Только прежде, Ольга имела беседу с куратором лаборатории Вихровым. Девушка знала, что Борис Владимирович офицер Федеральной службы контрразведки, то есть бывшего всемогущего КГБ. Человек умный, образованный, харизматичный. Она впервые столкнулась с ним ещё во время первой практики. Уже тогда, при встрече, Вихров убедительно попросил Ольгу не распространяться о своей работе. Даже несмотря на то, что молодая студентка была на подхвате и не допускалась к секретным материалам. А сейчас, накануне зачисления в штат, Вихров разговаривал с Ольгой совершенно по-другому. Он раскрыл Иванчук все «прелести» работы с секретными материалами и долго перечислял ограничения, на которые она должна была согласиться. И Ольга согласилась. Иначе она не могла, иначе она не придёт к цели, обозначенной для самой себя. Даже собственным родителям Оля не могла рассказывать о своей работе. Таковы были условия.

Такси Ольга поймала прямо около гостиницы. Водитель, низкорослый крепыш с густыми чёрными усами, переспросил адрес и пришпорил свою «Волгу».

− Вы меня подождите здесь, − попросила Ольга таксиста, когда они подъехали к общежитию. – Я вещи заберу, и поедем на Левобережную.

− Нет-нет, девушка, − повернулся к Ольге мужчина. – Ты мне денежку по счётчику оставь, тогда я жду, но недолго.

− Да. Конечно, − Оля достала из кошелька деньги и отдала водителю. – Сколько у меня времени?

− Максимум полчаса.

− Я успею.

Вещи собрала быстро. Погрузила в такси и через час стояла перед дверью квартиры подруги Вики.

− Заходи, квартирантка, − встретила Ольгу подруга. – Родителей проводила?

− Нет. Сбежала я от них.

− Ты чего, Оль? – удивилась Вика. – Поссорились, что ли?

− Потом всё расскажу, ладно? У тебя обед есть? Или давай я в магазин схожу.

− Конечно, сходишь, − хитро улыбнулась Вика. – Ты же знаешь, я с кастрюлями не дружу.

С Викторией Ольга познакомилась два года назад. Вика работала помощником режиссёра в Останкино. Весёлая, беззаботная девчонка. Высокая, с длинными черными, как смоль, кудрявыми волосами. Училась Вика в институте культуры на режиссёра заочно. Особо в жизни не напрягалась. А чего ей рвать поджилки? Папа какой-то начальник в Аэрофлоте. Мама при папе. Есть ещё младший брат, тянет волынку в английской школе. Двухкомнатная квартира Вике от бабушки досталась. Живи и радуйся. Вот Вика и жила.

Тогда, два года назад, в университете снимали документальный фильм о биофаке. Ольга получила задание в комитете комсомола быть гидом съёмочной группы. Там и познакомились они с Викторией. Три дня работали вместе. А на четвёртый день Вика вдруг отвела Ольгу в сторону и спросила:

− Оль, ты чего вечером делаешь?

− Ничего, − немного растерянно ответила Ольга. – Позанимаюсь немного и спать.

− Выручай.

− В каком смысле?

− Ко мне сегодня придёт один человек в гости. Я не хочу встречать его одна. Отшить мне его надо, понимаешь?

Ольга ровным счётом ничего не понимала. Хочешь отшить кавалера так и скажи ему прямым текстом, зачем усложнять?

− Так без проблем, − ответила Оля. – Только зачем так усложнять?

− Я потом тебе объясню, − отмахнулась Вика. – Там всё сложно. Короче, после смены едем ко мне.

Потом, когда девушки ехали в метро, Виктория рассказала Ольге, почему с этим гостем надо было цацкаться.

− Понимаешь, Оль, не могу я этого чувака взять и выгнать, − громко говорила Вика в ухо Ольге, перекрикивая шум поезда. – Папа мне его сосватал. Брал бы сам и женился на этом святом Луке.

− Почему Лука?

− Зовут его так, прикинь?!

− Он что из староверов? – усмехнулась Ольга.

− Из болгар он. Гражданский лётчик из Болгарии. Учится тут в Москве. Папе моему понравился.

− А тебе нет?

Вика скривила лицо и помотала головой.

− Некрасивый? – спросила Оля.

− Почему? Очень даже внешне ничего, − ответила Вика. – Высокий, смуглявый. Да увидишь сегодня, сама оценишь.

Ольга оценила. В прихожую вошёл действительно высокий жгучий брюнет. Он, в понимании девушки, совсем не был похож на болгарина. Скорее итальянец или испанец. Тёмно-карие глаза, подбородок с ямочкой. Очень интересный мужчина. Во всяком случае, внешне. «Чего не нравится Вике?», − не понимала Ольга.

− Познакомься, Лука, − Вика указала на стоящую в коридоре Ольгу, − моя подруга Ольга. Приехала сегодня из Ленинграда. Несколько дней поживёт у меня.

Ольга опешила от такого сюрприза. О такой легенде можно было договориться заранее. Оля ни разу в жизни не была в Ленинграде. А вдруг Лука начнёт расспрашивать? Вот Вика, вот раздолбайка! Могла бы сказать, что подруга из Киева приехала. Этот город хотя бы был Ольге знаком.

− Будем знакомы, − услышала Оля голос Луки с ярким болгарским акцентом, − Лука.

Пилот протянул Ольге руку. Оля робко подала свою.

− Так, Лука, − грубо вмешалась в процесс знакомства Вика. – Иди в зал, мы с Олей сейчас придём.

Болгарин кивнул и послушно прошёл в комнату, а Вика взяла Ольгу за руку и потащила в кухню.

− Чего с тобой? – шёпотом спросила Вика, плотно закрыв за собой дверь.

− Чего со мной? – испуганно переспросила Оля.

− Чего, столбняк у тебя, вот что. Ты чего испугалась? Мужика никогда не видела?

− Да нет, − робко оправдывалась Ольга. – Я не его, я Ленинграда испугалась.

− Чего?!

− Ты сказала, что я из Ленинграда приехала.

− И какая на фиг разница, откуда ты приехала?

− А если он спросит что-нибудь про Ленинград?

− Спросит − соврёшь.

− Не могу я так. Надо было подготовиться, − на полном серьёзе заявила Ольга.

− О-о-о! – протянула Вика и села на стул. – Тяжёлый случай, подруга. Ты со своей наукой места в жизни не отвоюешь. Ладно, займёмся тобой позже. Сейчас слушай план. Садимся, пьём чай. Минут через пятнадцать я прикидываюсь, что плохо себя чувствую. Ты трогаешь мне лоб и начинаешь причитать, что у меня температура. Только по-настоящему. Сможешь?

Ольга закивала. Конечно, сможет.

− Дальше по ситуации. Луку надо побыстрее сбагрить. Всё. Чайник ставь. Я пойду стол накрою.

Лука очень расстроился, даже обиделся, когда девчонки разыграли свой спектакль. Ольга не подвела, выглядела натурально.

− И чего тебе в нём не нравится? – спросила Оля, когда девушки остались одни.

− Ты чего, не поняла?

− Нет, − пожала плечами Ольга.

− Да он весь правильный из себя, аж тошно. Я таких не люблю.

− А каких ты любишь? Неправильных?

− Да, подруга. Мне огонёк нужен в мужике. Что-то непредсказуемое. Разгильдяйское, что ли! А это что, − Вика показала пальцем на дверь. – Выбрит, наглажен, туфельки блестят. Наверное, перед дверью их начищает салфеточкой. У нас грязь перед подъездом, а он как в американском кино, в чистых ботинках.

− Разве это плохо? – не понимала Вику Ольга.

− Плохо! − как отрезала Вика. – Ты, Оля, смотрю, в мужчинах вообще не рубишь.

− Если честно, не рублю, − призналась Оля.

− Такие чистюли потом дадут прокашляться по полной. То ему в ванной щётка не там стоит, то посуда плохо вымыта, то: «Чего спишь так долго, дорогая?» Нет! У моей сестры такой зануда. Дипломат, видите ли! Тоже папа подсуропил. Я с этими граблями уже знакома. Запомни, Олька, мужик должен быть немного ребёнком. Здесь пятно посадил, здесь игрушку сломал. Вот тогда ты ему нужна будешь всегда. Он без тебя никуда. Ты для него и жена, и любовница, и мама.

− Может ты и права, − согласилась Ольга. – Я поеду.

− Эй! – воскликнула Вика. – Куда поеду?

− Домой.

− Ты чего? У нас только вечер начался. До понедельника остаёшься у меня, − приказала Вика. – Сейчас по стопарику и я начну тебя готовить к взрослой жизни.

В этом была вся Вика. Разбитная, весёлая, беззаботная. Полная противоположность Ольге. Наверное поэтому девушки и подружились. Это Вика помогла Оле понять, что в жизни главное и как надо выживать в наступившем новом мире. В мире бандитского беспредела, чиновничьей безнаказанности и всеобщей нищеты.

Ольга сбегала в магазин, на скорую руку сварганила обед и позвала подругу к столу.

− Это правильно, Олька, что ты в свою Пырловку не возвращаешься, − говорила за столом Вика. – Папаша твой перебесится. Когда поймёт, что ты в гору пошла, тогда и пыхтеть перестанет.

− Спасибо тебе за приют, Викусь, − поблагодарила подругу Ольга. – Яков сказал, максимум через месяц комнату мне выбьет.

− Что значит «спасибо»? – нахмурив брови, бубнила с набитым ртом Вика. – Кормить меня будешь месяц. Глядишь и поправлюсь, а то мама в обморок падает, когда мои кости видит.

Ольга рассмеялась. Чтобы не отмочила Виктория, на это невозможно было обидеться.

− Разумеется, − согласилась Оля.

Глава третья

− Послушай, Василий, − Людмила изо всех сил сдерживала себя от всплеска эмоций, − остынь в атаке. Ты же знаешь правила.

− Знаю, но я чувствую, что я прав.

Загурская громко вздохнула и продолжила:

− Мне что, пойти к Молчанову и написать в рапорте: подполковник Куприянов чувствует, что надо возобновлять дело? Так, по-твоему?

− Нет не так, − возразил Куприянов. – Она не отвечает на звонки. Сестра не может с ней связаться…

− …но вместе с тем, − перебила Куприянова Людмила, − сестра тело не опознала. Вот в протоколе чёрным по белому написано. Фотографий никаких у сестры нет. Сравнить не с чем. Что тебе ещё надо?

− Труп опознать и убийцу найти. Только и всего. Иванчук не видела сестру больше двадцати лет. Я что прошу невозможного? Назначь генетическую экспертизу. Труп через столько лет даже родная мать не опознает. Может, старшая сестра за эти годы увеличилась на пять размеров, а может и усохла, как вобла. А генетика, это почти сто процентов.

− Нет! – твёрдо сказала Людмила. – Дело приостановлено. А генетическая экспертиза стоит больших денег. Молчанов меня пинками выгонит. Нет, Василий.

Куприянов поставил стул прямо напротив Людмилы, сел и положил локти на стол.

− Как же я хочу с тобой поссориться, Загурская! – сказал он, твёрдо приклеив свой взгляд к Людмиле. – Хотя бы дай команду экспертам взять образцы у сестры, пока она здесь.

− Что же ты такой противный, Куприянов? – тем же способом ответила Загурская. – Официально я этого делать не буду. Сам знаешь почему. А неофициально иди и договаривайся. Только меня не впутывай.

Василий Иванович ещё несколько секунд пристально смотрел на Загурскую, потом отодвинулся от стола и сказал:

− Хорошо, я договорюсь. Договорюсь и уеду.

− Куда? – удивилась Людмила такому заявлению.

− В Москву. Дня на три, а может и на больше.

− Это что, протест?

− А хотя бы и так! – скривил надменную физиономию Василий.

− Так, Куприянов, давай серьёзно.

− А если серьёзно, то в Москву поеду вместо Габашидзе. Вызывают.

− Вместо Миши ты бы с таким рвением не поехал. Я же тебя насквозь вижу.

− Ладно, − поднял руки вверх подполковник. – Признаюсь. Звонил утром Подгорному. Андрей обещал помочь. По следу Иванчук, то бишь, Кастель, пройдусь. Что-нибудь, да найду.

− Ну да, − сложила руки на груди Загурская. – Не в твоём стиле просто штаны протирать на совещаниях. Только прошу, Василий ты мой дорогой Иванович, не лезь, куда не надо. Хорошо?

− Не полезу. Если на двери написано: «Не влезай, убьёт!», не полезу.

Людмила схватила со стола блокнот и швырнула в Василия.

Тем же вечером Куприянов уехал в столицу. Осенняя Москва не самое приветливое в это время года место на земле. По сравнению с южным городом, который давно стал для Василия родным, столица это что-то мокрое, промозглое, неприветливое. Это что касается погоды, а вот что касается людей, тут дела обстоят иначе. Люди здесь хоть не особо охотливые до улыбок, зато профессиональны и деловиты. Москва как своеобразный плавильный котёл, притягивает многих, но приласкает только тех, кто настойчив, терпелив, способен и верит в себя.

Подгорный приехал встретить Василия лично. На своей собственной машине, без водителя и без «мигалок». Куприянов увидел Андрея на перроне в стёганой синей куртке, джинсах и клетчатой кепке.

− Ба-а! – развёл руками Василий. – Если бы не знал, что ты меня встречаешь, не узнал бы.

− Чего так? – не понял реплику друга Подгорный.

− Сколько лет приезжал в стольный град, ты всегда в официальном мундире, − пояснил Куприянов. – Депутатский дресс-код отменили?

− Ничего никто не отменял, − ответил с улыбкой Андрей, тряся за руку Куприянова. – Выходной сегодня. Могу быть расхлябанным.

− Так может ты ещё и сам за рулём?

− Угадал, чертяка! Пошли.

Уже в машине Подгорный заговорил о деле.

− У тебя совещание завтра в одиннадцать? – спросил Андрей.

− Да.

− Думаю, часа два продлится. Время у нас с запасом.

− Ты о чём, − спросил Василий.

− Я о твоей просьбе. Ты же хотел узнать про специальную лабораторию вирусологии и микробиологии?

Куприянов немного опешил. Он не знал ни про какие специальные лаборатории. Но тут же смекнул, что речь идёт о лаборатории, в которой работала Ольга Иванчук.

− Ты узнал, где работала Иванчук? – спросил Василий.

− Да. Сделал твою работу.

− Хорошо. С меня простава. Продолжайте, Андрей Андреевич.

− Есть продолжать, товарищ подполковник! – Подгорный приложил руку к клетчатой кепке. – Завтра я устрою тебе встречу с очень осведомлённым человеком. Он работал в этой лаборатории. Хорошо помнит всех сотрудников. Советую приготовить диктофон. Информации будет много.

Этим осведомлённым человеком был Евгений Павлович Капорин. Когда-то простой лаборант, а теперь известный микробиолог, эксперт, доктор наук.

− Никаких особых усилий, − рассказывал Подгорный. – Когда ты меня попросил навести справки об этой женщине, я сразу по шаблону. А как только всплыла биолаборатория в нашей истории, так первым делом позвонил Капорину. Я Евгения Павловича давно знаю. Он для нашего комитета экспертные заключения делал. Представляешь, какая удача? Он, ещё в те дремучие времена работал именно в этой лаборатории вместе с Иванчук. Между прочим, хорошего мнения о ней. Завтра он тебе все карты раскроет.

− Спасибо, Андрей. Это большая удача. А куда мы едем?

− Как куда?! − всплеснул руками Подгорный. – Ко мне едем! София уже стол накрыла. Чревоугодничать будем. Грешить, Василий. Давно не грешил?

− Давно.

− То-то же! Москва рассадник греха. Не забывай об этом, подполковник.

Встреча с Капориным состоялась на кафедре, где Евгений Павлович преподавал. Невысокого роста человек, с коротким ёжиком на голове и поразительно добрыми глазами. Василия Капорин встретил крепким рукопожатием, словно был не биологом, а тренированным атлетом.

− Знакомьтесь, Евгений Павлович, мой друг и соратник Василий Иванович, − представил Куприянова Подгорный.

− Очень приятно! Евгений Павлович, − представился в ответ учёный, и широким жестом показал на диван в углу кабинета. – Присаживайтесь. Будем разговаривать.

На журнальном столике, рядом с диваном, стояла розетка с мёдом, три чайные чашки и большой китайский термос, родом из семидесятых годов.

− Знакомый раритет, − кивнув в сторону термоса, сказал Василий.

− Да-а, − с улыбкой протянул Капорин. – Берегу как зеницу ока. Последний остался у меня. Но не термос главный. Главное то, что внутри. Попробуйте.

Капорин выдернул большую пробковую крышку из термоса. Тоненьким ароматным дымком стал расползаться по комнате запах вишни.

− Чай Ассам, − с интонацией экскурсовода объявил Евгений Павлович. – Мой любимый. Уверен − вам понравится.

С этими словами Капорин разлил чай по чашкам, затем добавил в свою чашку пол-ложечки мёда.

− И вам рекомендую. Неповторимый вкус, − посоветовал Евгений гостям.

После нескольких глотков ароматного напитка, Капорин спросил Василия:

− А почему вас заинтересовала Ольга? Она вернулась? У неё неприятности?

Куприянов понял, что Андрей ничего не сказал Капорину о неопознанном трупе. И это хорошо. Пусть Евгений Павлович побудет ещё немного времени в неведении. Пусть рассказывает об Ольге как о живой. Хотя то, что она мертва ещё неустановленный факт.

− Вы отчасти правы, − ответил Куприянов. – Расскажите, как вы с ней познакомились, что она за человек и чем она занималась в вашей лаборатории?

− Словом, вы хотите знать всё, − резюмировал Капорин. – Что ж, сегодня я могу раскрыть секреты.

− Секреты?

− Да, − кивнул несколько раз Евгений Павлович. – До девяносто четвёртого года лаборатория Гербера была строго засекречена.

− Простите, Евгений Павлович, − снова остановил рассказа учёного Василий, − я буду иногда прерывать вас. Кто такой Гербер?

− Яков Ефимович. Талантище… был.

− Он умер?

− Он пропал. Может быть, умер, а может, ещё жив. Во всяком случае, я этого не знаю.

− Извините ещё раз, − сказал Куприянов, − продолжайте о лаборатории.

− Спасибо, − Капорин сделал глоток чая, посмаковал секунду, и продолжил. − Я буду вещать в доступной форме. Можно сказать, в научно-популярной. Так вам легче будет понять. Так вот, Яков в какой-то момент предположил, что вирусы могут иметь воздействие на разные этнические группы по-разному. Значит, и создавать необходимые для лечения препараты надо с учётом генетических особенностей этих этносов. Дальше упускаю. Умные люди с Лубянки поняли, что это не только про лечение, но и про заражение. Тут же все исследования Гербера и его коллектива были засекречены. Сейчас, опираясь на свой опыт, могу сказать, что тогда мы были только в начале пути. Как минимум нужно было пару десятков лет, чтобы дойти до настоящих, ощутимых результатов.

− То есть, там нечего было засекречивать? – спросил Куприянов.

− Нет, уважаемый, было. Полковник Вихров, казалось бы, контрразведчик, военный человек, но он тогда предсказал серьёзную опасность в этих исследованиях. Он как никто понимал, что если эти результаты попадут к врагам, у них появится оружие посерьёзнее ядерного. Было что там секретить, было.

− В общих чертах понятно. А что Ольга?

− Ольга пришла к Герберу ещё студенткой. С большим потенциалом девушка. Потом закончила биофак, и Яков взял её в штат. Очень быстро она стала, чуть ли не правой рукой Якова Ефимовича. И признаться, заслуженно. Но потом случилось то, что случилось. То, что случилось со всей нашей страной и наукой. Старые не могли управлять по-новому, а молодые не хотели по-старому жить. В итоге победил хаос.

− Вас закрыли?

− Хуже. Нас слили.

− Как это понимать? − спросил Куприянов.

− Все результаты наших исследований передали американцам. Это я сейчас знаю, что американцам, а тогда… приехали приветливые, внешне располагающие люди из международной организации и сгребли все, что Яков Ефимович нарабатывал годами. Вот так всё просто, Василий Иванович.

− Как же? – Василий бросил взгляд на Подгорного, будто это он виноват в таком безобразии. – Как же комитет? Этот как его, Вихров?

− А вот тут тёмная история, − ответил Капорин. – Вихров перестал появляться у нас. Вместо него пришёл наглый смазливый капитан. Фамилию точно не вспомню. Что-то с шумом связано. Шумков, Шумнов, как-то так. Я его видел всего один раз. Потом нас всех вывели за штат, пропуска отобрали. Остались в лаборатории только Яков и Ольга. Они дела передавали.

Евгений Павлович заметил, что у Подгорного закончился чай.

− Андрей Андреевич, наливайте себе ещё, − предложил учёный, − не стесняйтесь. И мёд обязательно добавляйте.

Подгорный не отказался.

− Вы знаете, что дальше было с Ольгой и Гербером? – вернул Капорина к беседе Василий.

− Знаю. Яков Ефимович попал в очень неприятную историю. Он, видимо от отчаяния, это мои догадки, устроил пожар в лаборатории. Я почему-то убеждён, что он хотел уничтожить что-то важное. Не верил Яков в благородные цели западных коллег. Он знал нечто большее, чем знали мы. Чуть сам не сгорел в этом пожаре. Ребята пожарные спасли. Его арестовали. Да Гербер и не скрывал, что намеренно поджег лабораторию. Должны были судить. Но вместо этого отправили в психушку. Это был оптимальный вариант. Единственный кто Якова навещал первое время, это Иванчук. Где-то брала деньги, покупала ему еду. Почему она это делала, сказать не могу. Может быть, была влюблена в Якова, может быть, из чувства благодарности, может ещё была какая причина. Этого сказать не могу.