Гробница сира Робера

– Но кто убил сира Робера? – дрожащим голосом спросила девочка со светлыми волосами и полными ужаса большими глазами.

– Этого никто так никогда и не узнал, – ответил старик, – Брата сира Робера с тех пор не видели, однако никто бы никогда и не поверил, что он мог совершить такое – один против шестерых вооружённых всадников, против родного брата… Есть разные версии… Говорят, что отказ сира Робера от участия в крестовом походе сильно разгневал герцога, и что это были люди герцога, которые расправились с сиром Робером и его слугами. Брат сира Робера, возможно, узнал рыцарей, участвовавших в нападении, и вовремя понял, что сопротивление бесполезно, и что ему, как нежелательному свидетелю, лучше навсегда исчезнуть из этих мест… В пользу этой теории говорит также и то, что поскольку наследников у сира Робера не было, земли и замок отошли к герцогу… Впрочем, герцог распорядился похоронить сира Робера как доблестного рыцаря… Есть, однако, и другая версия… Говорят, что это крестьяне сира Робера подкараулили своего господина и расправились с ним и его слугами. После всех тех злодеяний и беззаконий, которые сотворил их господин, всегда нашлись бы те, кто жаждал возмездия и справедливости… Ну, а труп брата сира Робера либо бросили в реку, либо оставили в лесу, где он был съеден волками, поэтому его так никогда и не нашли…

Старик выдержал небольшую паузу и снова показал на старое надгробие.

– Через некоторое время, – продолжил старик вкрадчивым голосом, – Странные вещи начали происходить в нашем городе. Несколько человек якобы видели призрак сира Робера… Сохранились свидетельства очевидцев, которые знали сира Робера при жизни, и которые клялись, что видели его в лунном свете печально бродящим недалеко от замка; как раз почти в том месте, где был найден его труп… Специально прибывший епископ лично, по просьбе герцога, отслужил службу за упокой души сира Робера… Однако, во время службы неожиданно упал массивный подсвечник с горящими свечами, и народ в ужасе бросился бежать из церкви. Потом на надгробии обнаружили вот эту трещину, которой, говорят, раньше никто не замечал…

Дети, учительницы, да и мы с Мари-Анж с любопытством склонились над старинной надгробной плитой из серого камня. Трещина там, действительно, была. Не знаю, обратили ли бы мы на неё внимание без рассказа старика, но после таких подробностей, эта едва заметная тёмная ниточка пересекавшая надгробие, казалось, на мгновенье соединила нас с далёким Средневековьем, и даже стало немножко жутковато…

– Много событий произошло с тех пор, – вновь донёсся до нас размеренный голос старика, – Замок обветшал, и уже где-то к концу пятнадцатого века от него остались лишь одни руины, которые практичные местные жители потихоньку растаскивали для своих хозяйственных нужд. Однако призрак сира Робера периодически появлялся в окрестностях, и, видимо, душа его так и не обрела покоя… Есть много свидетельств, сохранившихся как в официальных документах, так и в народных преданиях. Причём, встречи с призраком происходили не только в времена Средневековья или столетия назад. Например, в 1912 году, весной, местный крестьянин поздно вечером возвращался домой. Он ехал на телеге, которую тянула его старая лошадь. Недалеко от руин замка лошадь вдруг испуганно дёрнулась и помчалась так, что слегка задремавший крестьянин от неожиданности выпал из телеги. Мгновенно проснувшись и пытаясь подняться на ноги, он ясно увидел в лунном свете какого-то высокого мужчину в странной одежде, который неподвижно стоял у края дороги в нескольких шагах от него. Зная местные предания, крестьянин с ужасом узнал в незнакомце сира Робера. Впоследствии, он рассказывал, что призрак молча и печально смотрел на него, а потом сделал какой-то непонятный жест рукой, как бы отодвигая невидимую штору между ним и парализованным от страха крестьянином. В следующее же мгновенье сир Робер бесследно исчез, словно слившись с тёмным ночным лесом позади него…– и старик снова сделал выразительную паузу.

Дети, опасливо оглядываясь, немного перегруппировались, стараясь держаться поближе к рассказчику. По их глазам было видно, что они целиком захвачены историей сира Робера. Старик задумчиво улыбнулся и продолжил:

– Двадцать второго сентября 1954 года два молодых человека случайно оказались ночью около руин замка. Они только что проводили домой знакомых девушек после вечеринки и были в довольно приподнятом настроении… Да и выпили они в тот вечер тоже довольно много… Поскольку один из них тогда совсем недавно переехал в наш город (он получил должность учителя в местной школе), а второй был его давним другом, приехавшим в гости, то они ничего не знали о сире Робере. Поэтому друзья не слишком удивились заметив недалеко от руин какого-то мужчину медленно шедшего в ту же сторону, что и они. Одет тот незнакомец был очень странно – на нём было что-то вроде доспехов из толстых закруглённых кусков бычей кожи соединённых кожанными ремнями, а из-под них выглядывала длинная серая рубаха с многочисленными тёмными расплывшимися пятнами. Догнав незнакомца, друзья окликнули его, чтобы спросить как быстрее попасть на нужную им улицу – провожая девушек они попали в ту часть города, где они раньше никогда ещё не были. Незнакомец сразу же остановился и повернулся к ним. Они увидели его лицо с небольшой аккуратной бородой и полными слёз печальными глазами. Тёмные пятна на его одежде оказались пятнами крови, которая всё ещё струилась из-под кожанных пластин странных доспехов… В следующее же мгновенье видение исчезло, словно его никогда и не было, и два друга обнаружили, что никого кроме них на дороге нет… – старик оглядел своих слушателей и снова задумчиво улыбнулся, – Надо ли говорить, – продолжил он, – что тем молодым учителем был я… С тех пор история сира Робера захватила меня, и я начал изучать всё, что касалось этого рыцаря и его времени: сохранившиеся документы, упоминания в хрониках, легенды и предания… Поверьте мне, история нашего города не менее уникальна и удивительна, чем история Парижа или Рима!

Как только старик замолчал, какой-то маленький мальчик с большими тёмными глазами и взлохмаченными волосами осторожно спросил:

– А как вы узнали, что это был сир Робер, а не какой-нибудь другой призрак?

– Я видел его, как я вижу сейчас вас, – ответил старик, – Согласно описаниям очевидцев, сир Робер был высокого роста, с небольной тёмной бородой и, самое главное, под левым глазом у него был большой, очень заметный шрам – след давней раны от удара копьём во время столкновения с лотарингцами. Я видел этот шрам. И это произошло, как я уже упомянул, ещё до того как я узнал о существовании сира Робера.

– А с тех пор его никто больше не видел? – спросила одна их девочек.

– Ну почему же?! – воскликнул старик, – Например, его видели, если не ошибаюсь, в 1972 году. Это тоже произошло поздним вечером, совсем недалеко отсюда. Одна девушка поздно вечером возвращалась домой. Она была совсем одна, и поэтому ей было несколько страшновато… В какой-то момент ей показалось, что за ней кто-то идёт. Она прибавила шагу и осторожно оглянулась. В самом деле, где-то очень далеко позади неё шёл какой-то мужчина. Поскольку расстояние было довольно большим, девушка не особо беспокоилась, но через пару секунд она не удержалась и снова оглянулась. К её великому ужасу, в двух шагах позади себя она увидела высокого незнакомца с короткой бородой и шрамом под левым глазом. Глаза его горели желанием, а руки уже тянулись к ней… Вскрикнув и попытавшись убежать, девушка споткнулась. Падая, она услышала и почувствовала, как рвётся её платье; но, едва оказавшись на мокром асфальте, девушка вдруг обнаружила, что никого рядом с ней нет…

Старик с полуулыбкой снова показал на серое каменное надгробие. Взгляд его был задумчив, однако никто так и не узнал, что он собирался ещё рассказать – одна из учительниц, та, что была постарше, довольно решительно прервала повествование:

– Так! А теперь, дети, давайте поблагодарим господина Жероди за столь интересную и познавательную историю!

– Спасибо, господин Жероди… – неуверенно и вразнобой заговорили дети. Впрочем, было заметно, что рассказанная история произвела на них огромное впечатление.

– Сегодня мы с вами осмотрели руины замка и церковь… – продолжала учительница, – И прослушали занимательную историю о сире Робере… Очень хорошо, что госполин Жероди согласился устроить для нас эту экскурсию… А теперь нам пора вернуться в школу…

Негромко переговариваясь, дети неспеша потянулись к выходу из церкви. Проходя мимо нас с Мари-Анж, та учительница, что была помоложе, негромко спросила свою коллегу:

– Это было не слишком?.. Такие подробности… Всё-таки, они ещё дети…

– Ничего страшного, – успокоила её учительница постарше, – Сейчас по телевизору им и не такое показывают…

И весь класс проследовал между деревянными скамейками к высокой и узкой двери, откуда лился ослепительный солнечный свет…

Мы с Мари-Анж проводили их взглядом. Сначала мы тоже хотели пойти за ними к выходу, но заметили, что господин Жероди непонятным образом исчез из нашего поля зрения.

– Забавный старичок, – сказала Мари-Анж, – Он так увлечён этой средневековой историей… Интересно, куда он делся?

Мы ещё раз взглянули на серую надгробную плиту сира Робера, а потом тоже направились к выходу. Однако, не успели мы сделать и пары шагов, как увидели в боковой стене неприметную дверь, которая скрывалась в тёмной нише между массивными колоннами поддерживающими церковные своды. Дверь была старинная, с чёрными железными накладками и отодвинутым засовом…

– Вот куда он делся, – сказал я и показал на дверь, – Там, наверное, какое-то служебное помещение.

– Нет, – возразила Мари-Анж, – Мне кажется, там улица…

Дверь была не заперта и даже чуть-чуть приоткрыта…

Я подошёл к двери и потянул за холодную железную скобу.

– Ты куда? – спросила Мари-Анж.

– Давай выйдем здесь, – предложил я.

Это была, действительно, дверь на улицу. Мы оказались на узкой улочке примыкавшей к боковой стене церкви. Пока мы слушали историю про сира Робера, ослепительное июньское солнце успело спрятаться за неизвестно откуда набежавшими облаками, и стало если не прохладнее, то довольно терпимее. В воздухе ощущался запах недавнего дождя с лёгкой примесью дыма… Обе стороны улочки были заставлены разнообразными прилавками, повсюду толпился народ – мы явно оказались посреди какого-то рынка. За прилавками виднелись одно-двухэтажные каменные дома довольно потрёпанного вида....

– Господи, что это такое?! – воскликнула Мари-Анж, – Это что, какой-то средневековый фестиваль?

Она была права – все, кого мы видели, были в странных, небрежно сшитых старинных одеждах. Откуда-то доносилась какая-то непонятная какофония, имитирующая средневековую музыку. Народ довольно шумно переговаривался и, казалось, не обращал на нас ни малейшего внимания. Изгибающаяся дугой улица вела в сторону небольшого компактного замка возвышавшегося над домами чуть в отдалении. Две массивные круглые башни с зубцами выглядели совсем неважно – на каменной кладке одной их башен виднелись обширные подтёки воды, а верхняя часть второй башни была, видимо, недавно отреставрирована; причём новая кладка была сделана белыми кусками известняка, ни по размеру, ни по цвету не совпадавшими с тёмно-серыми крупными каменными блоками, из которых состояла сама башня…

– Ну да, – согласился я, – Тут, видимо, что-то вроде орлеанского празднования Освобождения города…

– А вместо Жанны д’Арк у них тут сир Робер? – улыбнулась Мари-Анж.

Мы неспеша пошли вдоль лотков с разнообразными товарами. В основном там были разные овощи, плетённые корзины, горшки, незамысловатые изделия из кожи и, возможно, вино или что-то подобное в небольших деревянных бочонках.

– Я их совершенно не понимаю, – сказала Мари-Анж, – Кто бы мог подумать, что бывают такие диалекты…

– Наверное, они специально говорят на средневековый манер, – предположил я.

Из туристов кроме нас никого видно не было. Видимо местные жители устраивали такие костюмированные представления исключительно для собственного развлечения. Многие с интересом посматривали на нас, но никто никак не выдавал своего любопытства. Никто не пытался с нами заговорить или предложить что-то у них купить. Было совсем не жарко, по небу плыли обширные белые облака, и погода была удивительно приятная. Незаметно мы с Мари-Анж разделились, и я пошёл вдоль прилавков и лотков по правой стороне улочки, а она – по левой. Впрочем, далее чем на несколько шагом мы друг от друга не отходили – улочка была совсем узкой. Народу было много, и все, либо так же как и мы, просто глазели на товары, либо покупали что-то, либо болтали о чём-то между собой, собираясь иногда в группы по несколько человек. Было заметно, что многие были знакомы между собой…

Я остановился ненадолго возле кузнеца. Невысокий, крепкого телосложения дядечка разогревал в огне какую-то металлическую заготовку и тут же обстукивал её небольшим молотком придавая ей форму то ли крючка, то ли петли. Рядом с ним стоял какой-то мужичок, одетый как средневековый крестьянин, и, показывая пальцем на заготовку, давал, очевидно, ценные указания. Они неспеша переговаривались, и я внимательно прислушался, пытаясь уловить, о чём они говорили. Их диалект сначала показался совершенно непонятным, но через некоторое время мне показалось, что я уловил смысл их разговора. В моём переводе, говорили они о следующем:

Крестьянин:

– Больше, больше загибай! Пусть будет совсем круглая.

Кузнец:

– А зачем тебе совсем круглая? Здесь ремень пройдёт – значит главное, чтобы гладко было, а то перетрётся быстро.

Крестьянин:

– Ну так сделай, чтобы было и кругло и гладко!

Кузнец:

– Не учи – сделаю.

Потом их разговор перешёл на другую тему, и я, собравшись было идти дальше, задержался услышав знакомое имя…

– … Сир Робер поклялся, что не знает, где моя дочь, – сказал кузнец, и лицо его стало каким-то жестоким и непробиваемым.

– Может, и правда не знает? – предположил крестьянин, – Он же обещал найти и расчленить этих проклятых разбойников.

Кузнец со злостью ударил молотком мимо заготовки по наковальне.

– Каких разбойников?! – глухо сказал он, – Сир Робер сам разбойник! Когда-нибудь дьявол протянет из-под земли свои кровавые когтистые лапы и заберёт его к себе!

Я недоумённо посмотрел на кузнеца удивившись образности его слов. Тут, видимо, был не просто средневековый фестиваль, а настоящее театрализованное представление. Заметив мой интерес, кузнец мрачно посмотрел на меня и едва заметно качнул головой – то ли в знак приветствия, то ли показывая мне, чтобы я шёл своей дорогой. Я решил не искушать судьбу и пошёл дальше. Через пару шагов, проходившая мимо девушка довольно бесцеремонно задела меня плечом и вызывающе посмотрела мне прямо в глаза. Руки её были заняты большой корзиной, заполненной несколькими пышными караваями ароматно пахнущего хлеба. Девушка была миловидной, однако с довольно нахальным выражением лица. Одета она была в старинного покроя платье, а волосы её были убраны под белую косынку завязанную на затылке. Лоб и щёки девушки были слегка запачканы белой мукой. Я невольно посторонился, и девушка, скользнув по мне оценивающим взглядом, тут же растворилась в толпе, оставив после себя лишь изумительный запах свежевыпеченного хлеба…

Покрутив немного головой, я обнаружил Мари-Анж чуть в стороне, у прилавка со сливами. Добродушная тётенька-продавщица, видимо, дала ей попробовать, потому что Мари-Анж радостно и с аппетитом что-то жевала держа в руке вторую половинку сливы.

– Иди сюда! – позвала она меня, – Очень вкусно! Попробуй!

«Сливы? В июне?» – недоверчиво подумал я и подошёл поближе. Слива, действительно, оказалась на редкость вкусной: сочной и сладкой.

– Давай купим, – решила Мари-Анж и тут же начала переговоры с продавщицей. Через минуту у меня в руках уже была небольшая корзинка со сливами (полиэтиленовых пакетов на средневековом фестивале, естественно, не оказалось). Выяснить цену покупки оказалось намного труднее. Мари-Анж дала продавщице банкноту в десять евро, чтобы просто забрать сдачу и не выяснять точную цену – диалект продавщицы оказался совершенно непереводимым. Тётенька с интересом и очень осторожно взяла в руки банкноту и внимательно её осмотрела.

– Господи, – шептнула мне Мари-Анж, – Я её совсем не понимаю – жуткий диалект… Ну вот, теперь она притворяется, что никогда не видела денег…

Продавшица закончила осмотр банкноты, что-то пробормотала и протянула её обратно Мари-Анж.

– У неё, наверное, нет сдачи, – предположил я и полез в карман моего пиджака, который я держал в руках.

В кармане оказалось несколько монет.

– Сколько это стоит? – спросил я продавщицу.

Из её ответной фразы я разобрал только слово «два». В принципе, совсем недорого за такую корзинку слив… Я протянул одну монету в два евро. Тётенька с удивлением посмотрела на монету со обеих сторон и снова пробормотала что-то непонятное…