Колхозное строительство 1

Событие двадцать третье

Совещание было нужным. Пётр пригласил на него практически всех имеющихся в наличии художников и архитекторов. Получилось почти тридцать человек – ведь в городе есть художественное училище, и на каждом предприятии есть художник, да плюс в кинотеатрах. Главный архитектор, получив в прошлый четверг команду собрать всех этих людей, потом до конца недели всё пытался выяснить, зачем же Петру Мироновичу понадобились художники. Штелле держался насмерть. Не выдал тайну.

– Товарищи, вы знаете, что с 1962 года население города постепенно уменьшается? – Пётр обвёл взглядом притихших наконец художников.

Народ зашушукался – скорее недоумённо.

– Думаю, молодёжь уезжает. Нет у нас пока института, только строить начали. С жильём проблемы… Да много ещё, наверное, причин. Все эти причины руководство города будет устранять – но вот с одной можете помочь только вы, – народ опять зашушукался.

– Нам с вами нужно сделать наш Краснотурьинск самим красивым городом в стране. И самое интересное, что это не потребует огромных затрат. У меня тут родилась пара идей, – Пётр повернулся к окну и показал на него рукой, – Там, в начале Бульвара Мира, нужно установить небольшую композицию. Выглядеть это будет так. Небольшой постамент с обзорной площадкой наверху, метра три – четыре в высоту. Рядом с ним глобус из медных листов с выступами материков и как-то обозначенной границей СССР. Глобус должен быть наклонён таким образом, чтобы наша страна была сверху. Зашёл человек по ступеням на смотровую площадку, а прямо перед ним наша страна. Должна быть чётко видна Москва, ну – Спасская Башня. И должен быть Краснотурьинск. Например, наша центральная площадь в миниатюре. Понятно, что масштаб Спасской башни и площади должен быть – не на весь глобус. Может быть, чтобы стыки листов меди замаскировать, нужно выделить нарочито какое-то количество параллелей и меридианов. Вот, объявляю конкурс на эту композицию. Лучший проект будет воплощён, а автор получит премию и почётную грамоту. Да, диаметр глобуса метра три-четыре.

Пришлось прерваться на несколько минут – творческую интеллигенцию никто дисциплине не обучал. И выкрики с мест, и обсуждение вслух. Пришлось сначала прокашляться, а потом даже хлопнуть рукой по столу.

– Товарищи, давайте мы пойдём другим путём. Я сначала озвучу свои мысли, а потом предоставлю вам несколько минут на перекур и обсуждения. Ну а после этого вновь соберёмся, и вы зададите вопросы или поделитесь соображениями.

Угомонились, но не сразу.

– Теперь по строящимся у нас домам. Каждый из вас бывал, наверное, в Москве, Ленинграде, Одессе или Львове – и все видели дома с лепниной и разными прочими украшениями. Мы же в последнее время строим скучные серые коробки, которые совершенно не вписываются в тот город, что был построен ранее. Я понимаю, экономия – только ведь если в железобетонной плите предусмотреть пару арматурин, выходящих наружу, а в лепнине – пару железных колец и отверстие для монтажа, то это практически не повлияет на стоимость дома. Навесил лепное украшение, отлитое из бетона с закладными элементами, на арматурины, обварил и заделал отверстие цементом. Ведь несложно? А здание будет и вписываться в уже имеющийся облик Краснотурьинска, и выглядеть гораздо симпатичнее. Так что второй конкурс – это проекты фасадов домов с прорисовкой лепнины. Кроме того, можно ведь предусмотреть, как и в старых домах, лоджии и прочие изыски по торцам. Творите! – Пётр перевёл дух и достал из ящика стола пару листков с эскизами фонарей.

В прошлом-будущем он принимал непосредственное участие в отливке таких фонарей для Бульвара Мира – сейчас как мог, по памяти, восстановил.

– Кто был в Ленинграде, видел, наверное, какие там уличные фонари, – Штелле передал листки собравшимся, – Нужно нарисовать красивые фонарные столбы – только стоит иметь ввиду формовочные уклоны и прочую специфику литья. Лучше всего отливать отдельными небольшими фрагментами, а потом нанизывать их на стальную трубу, как в детской пирамидке, – именно так в прошлый раз и поступили.

– И последнее, – Пётр обвёл глазами притихших художников, – Если у вас есть другие предложения по украшению нашего города, то я их выслушаю. Всё, сейчас вам пятнадцать минут на перекур и обсуждение – и снова собираемся в этом кабинете.

После перекура до самого обеда «обсуждали», пришлось даже ещё один перекур устраивать. Из полезных мыслей вслух Петру понравилась одна. Нужно у музыкальной школы соорудить тоже композицию – первые ноты гимна на нотном стане, сделать из той же меди и как-то всё это приподнять на уровень четырёх метров или даже чуть повыше, дабы защитить от вандалов. Неплохо для начала. Главное ведь – разбудить в людях зуд творчества, а там ещё и придерживать придётся.

Событие двадцать четвёртое

Этот разговор состоялся, когда возвращались из милиции. На переднем сиденье устроились два амбала. За рулём был танкист-тёзка, справа от него на дурацком дерматиновом диване расположился старшина Вадим Кошкин. Пётр всё до конца не мог отойти от утреннего происшествия, он притулился к двери на заднем диване и, закрыв глаза, пытался спланировать дальнейшую жизнь с учётом того, что покушение может повториться.

Вопреки ожиданиям начальника милиции, убивец оказался тёртым калачом. Всё отрицал: не было, дескать, никакого нападения – наоборот, бедный мужичок шёл, никого не трогал, а тут вдруг один портфелем бьёт, второй руку ломает. Беспредел! Никто его никуда не посылал, ни на какие убийства, а Зуев Артём Потапович по кличке «Потап» ему, инвалиду, вообще не известен. На ноже отпечатков пальцев нет, «товарищ» был в перчатках.

– Конечно, суд показаниям первого секретаря горкома партии и фронтовика-милиционера поверит больше, чем той ерунде, что этот урка рассказывает, – развёл руками Веряскин, – но оформить ему группу лиц по предварительному сговору не получится. Сопротивление милиции при задержании и попытка убийства – максимум, что мы можем ему предъявить.

– А статья 206, часть 3 – «Хулиганство с применением оружия» – разве не подойдёт? – поинтересовался почти от двери Пётр.

– Так там нужны люди в качестве потерпевших, – скорчил кислую рожицу принимавший участие в разговоре следователь прокуратуры.

– Насколько я помню, люди там были, вон хотя бы моего шофёра можно опросить – и соседи на работу шли, – не сдавался Штелле.

– Хорошо, вменим и эту статью тоже, – нехорошо вздохнул прыщавый следователь с крысиным лицом.

В общем, ничего хорошего, если не считать того, что на несколько лет в Краснотурьинске будет на одного преступника меньше.

– Вот законы у нас, – сетовал старшина, – Ясно ведь, что Потап его подрядил.

– Была бы моя воля, заехали бы сейчас к этому вашему «смотрящему» и «застали» его залезающим в петлю, – мрачно процедил танкист.

– А давайте заедем, – вдруг вырвалось у Петра.

– Как это? – аж нажал на тормоза тёзка.

– Вадим, ты адрес Потапа знаешь? – Штелле повернулся к милиционеру.

– Чего тут знать-то! Каждая собака в Краснотурьинске знает. Он напротив строящейся первой школы в частном секторе живёт. Дом большой, сарай, гараж. «Москвич» у него 408-й, – с едва заметной ухмылкой сообщил старшина.

Пётр ухмылку оценил. Мол, слаба кишка у бывшего комсомольца, никогда не воевавшего, пойти на убийство. Наверное, настоящий Тишков и вправду ни на что подобное бы не пошёл. Только Пётр прожил жизнь в другое время – застал беспределы девяностых, эпидемию СПИДа, разгул наркомафии, насмотрелся фильмов про «мстителей», борющихся с преступностью. Смотрел и замечательный фильм «Ворошиловский стрелок». Другое воспитание. Есть чёткое понимание, что рецидивист – это неисправимый враг. Враг, которого нужно уничтожить. Нет, сам повесить человека он не сможет, но «подсобить» – это пожалуйста.

– Давайте так. Вадим, ты пошляйся сегодня вокруг дома гражданина Зуева. Посмотри подходы. Что там с собаками? Есть ли у него охрана? Один ли живёт или не один? Много ли народу по улице Коммунальной вечером отирается? Когда соседи спать ложатся? Одним словом, проведи разведку, а завтра поговорим, – когда машина остановилась у горкома, глядя прямо в глаза милиционера проговорил Пётр.

– Схожу, разведаю, – уже с другой ухмылкой кивнул старшина. Теперь она предназначалась вору Потапу.

Событие двадцать пятое

Неожиданно в дверь кабинета вошла секретарша, а из-за неё высовывалась Маша-Вика.

– Пётр Миронович, тут девочка говорит, что вы её приглашали! – Вера Михайловна, наверное, сама не верила тому, что говорила.

– Извините, Вера Михайловна, совсем забыл вас предупредить, – попытался выкрутиться Пётр, – Принесите, пожалуйста, два чая с сушками.

– Пётр Миронович, – начала Вика едва дверь закрылась, – плохо у нас всё с песнями. Сейчас очередную репетицию сорвала. Раскричалась на солиста. Как там звучит известная фраза Оскара Уайльда: «Не стреляйте в пианиста, это лучшее, на что он способен». Так вот, Сирозеев не тянет. Голос ломается, фальшивит, не всегда попадает в музыку, но это всё не главное – со временем, может и научится. Главное, что голос не для этих песен. «День Победы» не зря Лещенко поёт. Примерно такой голос и нужен, – Вика выговорилась и, тяжело, совсем не по-детски, вздохнув, принялась водить пальцем по морозным узорам на окне, у которого стояла.

Нда, чего-то такого Пётр опасался. И что ж делать? Где взять Лещенко?

– И что ты предлагаешь?

– Может быть, съездить в Свердловск в консерваторию? – пожала плечиками девочка почти шестидесяти лет.

В это время секретарша принесла чай в дурацких подстаканниках. Пётр даже заходил в посудный магазин, надеясь купить пару фарфоровых кружек, но не нашёл. Не делают ещё, видно, или это тоже сейчас дефицит. Отхлебнули синхронно из своих стаканов.

– Слушай, Вика, я, когда задумывал свою книгу про мальчика-попаданца, то выбирал, кому тот может предложить эти песни. Сразу отмёл Лещенко с Кобзоном и Магомаевым – они уже достаточно известны. Хиль тоже не подойдёт, по той же причине зарубил и Олега Анофриева. В книге я остановился на Юрии Богатикове. Помнишь, у него была известная песня «Усталая подлодка»? Он пока никому не известен, числится солистом Луганской филармонии. Впервые появится в телевизоре только через два года. Сейчас ему тридцать пять лет, – Пётр подвинул девочке сушки в блюдечке.

– Точно. Я даже в девяностых один раз выступала на Украине с ним на одном концерте. Голос очень хороший. И главное – его учить не надо, готовый певец. Вот только как его с Украины сюда в малюсенький городишко заманить? – Маша-Вика с хрустом раскусила сушку и требовательно посмотрела на Петра.

– Попробую. Использую административный ресурс. А ты, кстати, помнишь эту его песню про подлодку? – Пётр вдруг осознал, что скоро День Красной армии, и можно попробовать первый раз засветиться с «написанными» песнями.

– Повспоминаю дома. Припев точно помню.

 
«На пирсе тихо в час ночной.
Тебе известно лишь одной,
Когда усталая подлодка
Из глубины идёт домой.
Когда усталая подлодка
Из глубины идёт домой».
 

Что-то там про возвращение к нашим вечным полярным снегам. Подумаю. Вы тоже приложите усилия, вдвоём вспомним. Ладно, не буду мешать. Пойду.

Вика Цыганова ушла, а Пётр взял листок и принялся выстраивать план по приглашению Юрия Иосифовича Богатикова в Краснотурьинск.

Через пять минут начал осуществлять написанное. Первым делом позвонил в Свердловск и узнал телефон начальника отдела культуры при горкоме. Через десять минут стал обладателем номера секретариата в обкоме Луганской области. Дальше пошло легче: директор филармонии. У Богатикова сегодня на три часа назначена репетиция. Как появится, пригласят.

– Так уже почти пять вечера!

– Так это у вас на Урале. Вы перезвоните через часик, – точно, как-то про часовые пояса и забыл, хлопнул себя по лбу Пётр.

Предоставленный этим явлением природы час первый секретарь посвятил попыткам вспомнить песню. Вроде и слышал десятки раз и, собирая материалы для книги, текст прочитал в Википедии, но выуживались из памяти лишь отдельные слова. Как это другие попаданцы вспоминают песни Тимура Шаова? Там десятки куплетов в каждой песне. В шесть часов снова позвонил директору Луганской филармонии.

– Юрий Иосифович, с вами говорит первый секретарь Краснотурьинского горкома КПСС Пётр Миронович Тишков, – как можно более официально начал Пётр.

Уговаривать пришлось долго. В конце концов, сошлись на том, что в субботу «мэтр» купит билеты до Свердловска и в воскресенье утром поездом прибудет в Краснотурьинск, а вечером уже отправится назад. У «мэтра» во вторник выступление в Доме Шахтёра. Билеты оплачивает Дворец культуры БАЗа. Плюс двести рублей за беспокойство и почётную грамоту от горкома партии. Это уже Пётр предложил, когда переговоры зашли в тупик – а теперь ещё ведь найти эти двести рублей надо.

Дома после ужина целый час ещё убили с Машенькой на сведение текстов чёртовой «Подлодки». Вроде справились – стоило ли только? Когда Маша спела песню под гитару, она Петру не сильно понравилась. Наверное, дело в голосе Богатикова. Зато вспомнили и буквально за десяток минут «написали» его самую известную песню «Через две зимы». Ещё парочку солдатских песен – и можно 23 февраля попробовать выступить хотя бы в Краснотурьинске.

Вике идея понравилась, и она стала вслух вспоминать такие песни.

– Стоп! Одну я знаю. Множество раз в детском хоре пела в семидесятые. «Солдатами не рождаются, солдатами становятся». Помните такую шуточную песню?

Пётр пожал плечами.

– Да её вся страна знает. Там ещё слова есть: «И старшина, тактично скрыв смешок, сказал: „Ну что ж! Неплохо для начала!“».

– Теперь вспомнил. Отличная вещь. Умели же раньше песни писать!

Событие двадцать шестое

Во вторник 24 января Пётр с самого утра поехал на завод. У него было несколько просьб к руководству завода, а значит, нужно подарить им ещё «идейку». Ещё вечером он договорился с Кабановым о визите на «4-е выщелачивание». Это был один из многочисленных участков Глинозёмного цеха, и ничем особым среди других он не выделялся. Одно «но» – на этом участке почти всю жизнь проработал отец Петра Штелле. По этой самой причине сейчас первый секретарь Краснотурьинского горкома КПСС знал несколько изобретений и рацпредложений, которые в будущем подаст старший мастер этого участка Герман Рейнгольдович Штелле.

Петру хотелось, во-первых, увидеть отца молодым, а во-вторых, чуть улучшить его материальное положение. Пётр знал, что отец сейчас работает на этом участке мастером – только как выяснить, когда будет именно его смена, ведь их целых четыре! А вчера понял: он же знает телефон участка. Просто набрал и спросил, не представившись, можно ли позвать к телефону мастера Штелле.

– Так его смена сейчас выходная. Они завтра с утра в первую идут, – сообщил надтреснутым голосом неизвестный и повесил трубку.

«Ну и замечательно. Вот завтра и пойдём», – решил Пётр.

У проходной завода его встречало человек десять начальства, хорошо хоть без цветов. Мороз чуть отпустил, было градусов 15–20 – минус, понятное дело. Пешком дошли до участка, всего-то метров сто от проходной, а у ворот отца и заметил. Молодой, всего тридцать один год. Чуть встревоженный взгляд, вьющиеся густые волосы, смущённая улыбка при рукопожатии.

Осмотрели кабинет начальника, плакаты в пятиминутке и на рабочих местах. Поговорили с парторгом участка и цеха, а потом Пётр отправил приехавших с ним главу комсомольцев города и второго секретаря проверять документы в управлении глинозёмного цеха, а сам с Кабановым и отцом прошёлся по участку. Возле автоклавов остановился и попросил батяньку рассказать суть процесса. Выслушал. «Удивился» температуре и концентрации щелочи и подошёл к подогревателям.

– А это что?

– Это подогреватели. Здесь по трубкам подаётся пульпа, а в межтрубное пространство – острый пар, – пояснил мастер.

– То есть, перед подачей в автоклав пульпу нужно подогреть? – прикинулся чайником Штелле.

– Да, так и есть. Пар очень горячий, – заулыбался отец.

– А потом вы говорили, после автоклавов пульпу нужно остудить перед подачей на сгущение, – продолжил Пётр.

– Да вы лучше меня всё знаете, – прокричал отец – у подогревателей стоял приличный шум.

Пётр решил этим воспользоваться.

– А если в межтрубное пространство подать пульпу после автоклава? Это не заменит пар?

– Даже не знаю. А ведь отличная идея! – задумавшись на секунду, почти про себя проговорил батянька.

– Вот пойдём и расскажем о нашей идее директору с главным инженером.

Набились в небольшую комнатку начальника участка.

– Анатолий Яковлевич, мы вот сейчас вместе с Германом Рейнгольдовичем «идейку» придумали. Думаю, её вполне можно оформить как изобретение. Только помочь нужно мастеру обсчитать всё и чертёж грамотно сделать. Привлечёте специалистов? – Штелле вопросительно повернулся к Устичу.

– Может, расскажете сначала? – хмыкнул Кабанов.

– Легко.

Рассказ много времени не занял. Гораздо дольше сомневались и прикидывали. Калькуляторов нет, скрипели ручками. В прямом смысле – ручки-то перьевые, скрипят. Особенно когда спешишь.

– А ведь отличная мысль, – подвёл итог «соображениям» директор, – Очень приличная экономия пара получается, и температуру пульпы при этом снижаем. Давай, Герман Рейнгольдович, пиши заявку на изобретение «пульпо-пульповых подогревателей» – и название-то красиво придумали. Не забудь только в соавторы первого секретаря взять.

Потом, умывшись, пили чай в кабинете директора.

– Обрадовать не успел тебя, Пётр Миронович. Вчера вечером вагон с дубом пришёл на ДОК (деревообрабатывающий комбинат) для нас. Я с утра команду дал на доски максимальной ширины распускать и сразу на просушку отправлять, так что через месяц получим материал для мебели. По древесине белой акации пока неясно, но обещали к весне вагон собрать. А что ты с резьбой по дереву решил? – размешивая сахар в стакане с извечным подстаканником из мельхиора, поинтересовался Кабанов.

– Я на третьей колонии заказал, там есть хорошие резчики.

– Мы тоже ведь здесь без дела не сидели. Разработали несколько чертежей финтифлюшек этих и попытались предварительную обработку произвести на фрезерном станке – получилось вроде. Это значительно упростит и облегчит работу резчикам, – похвалился Устич.

– Это ведь хорошо, – оценил Пётр, – Можно будет после того, как первый гарнитур сделаем, разработать техпроцесс и создать небольшой участок по производству товаров народного потребления при заводе.

– Интересная мысль. А разрешат? – крутнул головой главный инженер.

– Ну, это как к вопросу подойти. Если ехать в министерство и просить «Христа ради», то, несомненно, зарубят проект. А вот если приехать с фотографиями готового гарнитура, да пообещать пяток первых экземпляров продать работникам министерства, то от желающих помочь отбиваться придётся, – усмехнулся Пётр.

– Интересный ты человек, Пётр Миронович, – директор отставил стакан с горячим чаем и прошёл к углу кабинета, достал из скрытого дверью серванта бутылку коньяка с тремя рюмками, – Только я тебя раскусил. Твои идеи кроме пользы всегда приносят и кое-какие затраты. Что сегодня у тебя за идеей последует?

– Есть маленькая просьба и большое предложение. С чего начать? – чокнулся с руководителями завода Пётр.

– Давай с просьбы, – пригубил коньяк Кабанов.

– Вот – дверь для моей квартиры, – Штелле подал чертёж обычной для XXI века сейф-двери. Металлическая рама, наружный слой из нержавейки в 5 миллиметров, слой пенопласта и резины, слой опять нержавейки, но потоньше, и зеркало почти во всю дверь изнутри.

– Необычно. А не тяжёлая? – прикинул на вес чертёж директор.

– Если петли нормальные выточить, то ничего страшного. Слышали, наверное, что за мной бандиты охотятся – вот, хочу хоть дома себя спокойно чувствовать. Через такую дверь, закрытую на внутреннюю щеколду, непросто будет пробиться, даже при большом желании.

– Да! Вот ведь сволочи! Всех пересажать надо. Непонятно, почему партия с ними возится. Как ни юбилей – для этих ублюдков амнистия. Жёстче надо бы, – выплеснул в себя рюмку Устич.

– Сделаем, Пётр Миронович. Постараемся как можно быстрее и отправим бригаду устанавливать. Думаю, за пару дней управимся. И зеркала найдём. Сейчас как раз примерно такого размера для раздевалок получили, мне докладывали. Одно позаимствуем, – директор ещё раз посмотрел на чертёж, – А закажу-ка я две. Гораздо симпатичнее деревянной двери. Преступники и впрямь распоясались. Ладно! Договорились. Теперь давай предложение, – Кабанов разлил по второй.

– Вот отремонтировали мы погрузчики и машины на кирпичном заводе, на днях закончим на 12-й автобазе. Думаю, следом проблемы вылезут у 24-й автобазы, потом у ПАТО, и так далее. Может нам в городе создать авторемонтные мастерские на постоянной основе? Построить корпуса с подъёмниками и прочими приспособлениями, собрать лучших мастеров. Сломалась у тебя машина, да не ерунда какая, а серьёзно – пригнал туда, отремонтировал, заплатил за ремонт и опять работаешь до следующей поломки. Как? – Пётр протянул руку к рюмочке и, подняв, поглядел сквозь неё на директора завода.

– Типа как МТС для колхозов? А что, неплохая «идейка». Да у тебя, Пётр Миронович, плохих и не упомнишь. А просьба, я так понимаю, в том, чтобы отдать в эти мастерские пару лучших автослесарей и, наверное, токаря? – Кабанов чокнулся и с удовольствием опрокинул рюмку с ароматной янтарной жидкостью.

– Плюс надо будет помочь ПАТО со строительством рядом с их гаражами корпусов этих мастерских.

– Ну, считай, союзников нашёл.