Трилогия о Дхане и Земле. Книга третья. Невидимый враг

Глава 7 Павел Иванович

Как хорошо и удачно начиналась моя взрослая жизнь. Победитель олимпиад в школе, затем отличник в институте, интересная работа, защита докторской диссертации… А в личной жизни – тоже удача – моя любимая Фросенька. Пусть она всего лишь учительница литературы в школе и не может участвовать в моих исследованиях, зато от её большого тела исходит так много тепла! И она меня любит! Первый год после свадьбы был годом абсолютного счастья! В этот год я доказал теорему, которая прославила меня на весь научный мир.

Но, как всегда бывает, потом пошла полоса неудач. Сначала неудачная беременность Фроси, после чего врачи сообщили, что детей у неё больше не будет. А она так хотела сына! Я думал, что ничего, всё пройдёт, и Фрося станет прежней. Но не вышло: Фрося всё больше погружалась в отчаяние. Решил взять ребёнка из детского дома. Оказалось, это очень непросто, необходимые справки собирал больше года, а Фрося ушла с работы и слегла с неведомой болезнью. Приходил с работы, кормил её с ложечки. Наконец нам разрешили взять мальчика в возрасте полутора лет, звали ребёнка Петей. Когда я привёз ребёнка домой, Фрося впервые встала с постели и захлопотала по хозяйству. Я радовался, так как жена моя расцветала на глазах. В голове уже роились возможные подходы к решению очередной математической проблемы, но тут оказалось, что мои записки сварены вместе с супом. Фрося не заметила, когда наш сынок засунул их в кастрюлю, так и сварила мне суп вместе с математикой. Увы, это было только первое напоминание, что жизнь наша теперь изменилась кардинально. Самое главное, наш сын никогда не повторялся, каждый день нас с Фросей ожидало нечто новое и неожиданное.

Особенно мне запомнился случай, когда я, радостный, пришёл с работы: мне наконец удалось доказать то, что не могли остальные. Черновики с доказательством бросил на стол и пошёл ужинать на кухню. Вернувшись в комнату, обнаружил, что Петька сидит на моём столе, делает из моих листочков самолётики и выпускает их через окно на улицу. Тут я не выдержал и сильно отшлёпал его по попе. Потом мне попало за это от Фроси. Повторить пропавшее доказательство мне так и не удалось. Формально путь решения был тривиален. Известен был вход в «лабиринт» и выход из него. От входа и выхода бежали дорожки – разветвлявшиеся цепочки формул. Каждую цепочку (без учёта разветвлений) выписать было нетрудно – всего 6—7 страниц. С учётом двух десятков разветвлений это составляло уже два в двадцатой, то есть около миллиона цепочек. Миллион вариантов цепочек от входа, и навстречу им – миллион от выхода. Надо было доказать гипотезу, что где-то в середине хоть одна из цепочек входа встречается с цепочкой выхода. Применить бы здесь компьютерный перебор вариантов, да вот как объяснить компьютеру сложнейшую логику задачи и построение цепочек? Порой мне казалось, что в тех пропавших четырнадцати страницах я как раз и нашёл эту уникальную пару цепочек, и тогда я опять начинал перебирать возможные варианты… А иногда я говорил себе: «Да плюнь ты на это, ведь на тех страницах вполне могла быть ошибка». Тогда я на время забывал о проблеме и некоторое время жил спокойно…

А ещё вспоминаю, как я поскользнулся на луже клея, «приправленного» чёрной тушью! Еле отчистили парадный костюм. Да много ещё было разного… Так мы терпели, пока нашему домашнему монстру не исполнилось шесть лет. Через год – в школу, но не было и речи о том, чтобы отдать его в обычную школу, ведь наш Петенька и двух минут не мог спокойно высидеть на месте. Естественно, ни читать, ни писать он не умел.

Тут к нам пришла повестка о вызове в комитет защиты прав ребёнка. Эта повестка совсем подкосила мою жену, ведь было ясно, что мы не справились, и Петьку наверняка отберут в интернат для слаборазвитых. Посещение комитета было ударом для моей любимой Фроси. Нам сообщили, что мы не справляемся с воспитанием ребёнка, что он вечно бегает беспризорным по улице, кроме того, соседи слышали, что мы его жестоко наказываем. Теперь мы должны были в течение трёх дней его собрать и привезти для определения в соответствующее детское учреждение.

Когда возвратились домой, Фрося была просто в отчаянии.

– Давай его спрячем, – предложила жена, – это последний выход.

– Фросенька, куда же его можно спрятать? – возразил я. – Инопланетные технологии позволяют найти любого!

Тут наш разговор прервал наш Петька:

– Мама, можно я поеду с тётей Беллой?

– Куда, мой любимый?

– Они едут в гости к прабабушке – в лес.

– Езжай! Езжай, мой милый! – ответила Фрося и пошла проводить сына.

Петька, счастливый, уехал.

– Что же ты, жена, наделала?! – сказал я, когда довольная Фрося вернулась. – Ты знаешь, что за каждый день опоздания нам придётся заплатить штраф.

– А тебе что дороже? Ребёнок или деньги? Пусть хоть немного отдохнёт перед этим интернатом!

Так наша жизнь в очередной раз полностью изменилась.

Как вы уже знаете, Петьку так и не удалось привезти обратно в город, да и сам я вместе с женой застрял в лесном селении на годы… Сначала я был в отчаянии. Пришлось уволиться с работы. Зарплаты нет! Чем кормить семью? Соседская девочка Мила предложила мне устроить для неё и Пети школу. Сначала я воспринял её предложение, как шутку. Однако реальная ситуация заставила меня посмотреть на это предложение серьёзно. Ведь я жил в доме у Милы, моя семья ела продукты из их запасов, так что я просто обязан был работать! Хотя бы и без зарплаты. К моему удивлению, через полгода школу признали и зарплату начали выплачивать.

Теперь о сыне. Перемена жительства подействовала на Петьку чудесным образом. Он всюду ходил с Милой, и на безобразия у него просто не хватало времени. За дисциплиной в нашей школе совсем не следили: если Петька уходил с урока, то никто на это внимания не обращал. Но Петька привык всё время быть рядом со своей подружкой, а Мила с уроков не убегала. Пришлось и ему сидеть и слушать учителей. Со временем в деревне появились и другие ребята, так что наш разбойник ходил по селу в компании ещё семи таких же сорванцов. Я старался оставлять им как можно меньше свободного времени. Летом я ввёл в школе уроки по сельскохозяйственным дисциплинам: уход за домашними животными (коровами, козами, свиньями, курами…), уход за огородами, полями, заготовка ягод, грибов… Были ещё занятия по ткачеству и вязанию – для девочек, плотницкая и строительная работа – для мальчиков. Всё это, кроме обычных школьных дисциплин, – физики, химии, математики, литературы, музыки… Как ни странно, хотя никто никого не заставлял учиться, но ребята справлялись и не прогуливали уроки без причины. Во многом это было связано с маленькой Милой. Как-то получалось, что вокруг этой девочки всё становилось таким, как она хотела. А она хотела учиться! И это желание распространила на всех своих друзей.

В какой-то несчастный день Миле взбрело в голову, что все её друзья должны стать телепатами. Я знал, что это пустое желание, телепатом нужно родиться. Иначе чиновники не разыскивали бы по всем городам и сёлам детей-телепатов для специального обучения, иначе они могли бы обучать любых. А уж Петька мой совсем далёк от телепатии, он и мои-то слова не слышит, даже когда я кричу ему прямо в ухо. Итак, Петька со всей компанией стал ходить на занятия к нашему телепату-почтальону. Конечно, всё это было противозаконно, однако я не возражал, так как знал, что ничего у них не получится.

Однажды Петька пришёл домой радостный и сказал:

– Папа! У нас всё получилось! Я теперь телепат!

– Не может такого быть! – не поверил я.

Петька помолчал немного и посмотрел на меня так странно, как никогда не смотрел:

– Папа! Я теперь знаю, почему ты меня не любишь! Ведь я не твой родной сын. Но я тебя прощаю, ведь насильно никого нельзя полюбить. Вот и Мила меня тоже не любит, но мне всё равно рядом с ней хорошо.

Я просто онемел и не знал, что ответить. Теперь я точно знал, что сын мой стал телепатом. К чему это приведёт? Может, даже к лучшему? Ну, возьмут его в специальную школу! Будет он получать хорошую зарплату, ведь телепатов ценят!

Через месяц к нам прилетела комиссия из города и забрала всех детей-телепатов для дальнейшего обучения. Только Петя с Милой остались в деревне.

– Петь! Почему вас с Милой не взяли? Разве вы не телепаты?

– Папа! Мила не захотела лететь с комиссией, а я не захотел улетать от неё. Мы с ней не сказали комиссии, что мы тоже телепаты.

– Что же ты наделал, сынок? Ведь без обучения в специальной школе у тебя не будет диплома телепата, ты не сможешь работать в качестве телепата и получать большую зарплату.

– Папа, это всё неважно! Главное, я рядом с Милой! Пусть моя жизнь сложится так же, как и у неё.

Ох! Какие же они маленькие и глупенькие! Совсем не знают жизни! Что делать, каждый должен сам набивать шишки на своём пути. Здесь я помочь своему сыну не могу!

Рассказал обо всём своей любимой Фросе, а она только улыбнулась:

– Как хорошо, что Петенька не улетел, а остался вместе с нами!

Ну что мне с ними делать! Ничего не понимают!

Через два года в любом случае нужно будет везти Петю и Милу в город – сдавать выпускные экзамены за школьный курс. Постараюсь их подготовить, хотя уверенности в этом у меня нет. Школьные программы вечно меняются, а я не в курсе последних изменений. Хотя прошлогодние билеты всегда можно достать. Может, этого и хватит?

Глава 8 Окончание школы

Вот и последний год наших школьных занятий. Весной поедем в город сдавать экзамены. Надо готовиться – и не только к экзаменам. К ночи позвала своих дриад с собою в лес. Петька, естественно, пошёл с нами. В этот раз я решила ещё раз поговорить с Гилком: никогда не знаешь заранее, что случится, и у кого придётся просить помощь. Я, конечно, могла связаться с Гилком и в одиночку, но хотелось познакомить его со всей нашей сократившейся командой. Кроме того, хотелось убедиться, что Гилк может принимать сообщения на частоте дриад. Я считала, что так наша связь будет менее доступна другим телепатам. Заодно и Петьку стоило познакомить ближе с возможностями наших новых помощников.

Устроились на полянке в лесу. Кувес и Веска сразу начали привычную трансформацию, превращаясь на наших глазах в два огромных куста с корнями, тут же исчезающими под землёй. По паре веток у каждого куста образовали подобие двух плетёных стульев для меня и Пети. Тот смотрел на эти превращения, раскрыв рот.

– Вот так, – сказала я, – привыкай. Нам с ними предстоит вместе работать.

С этими словами я плюхнулась на один из стульев. Петька осторожно присел на второй. Взялись за руки и начали мысленное соединение. Я сразу вызвала Гилка, к моему удивлению, он тут же ответил, как будто ждал.

– Да, я действительно ждал, – отозвался Гилк, – как раз в это время, когда у вас поздний вечер, а у нас утро, я иду в свой кабинет, надеваю мыслеусиливающий шлем и начинаю ежедневный сеанс связи. Тебя, Мила, я давно ждал, так как пока не ведаю твоих планов. Ведь я обязан помогать тебе во всех твоих начинаниях. Если тебе для этого необходимы деньги, только скажи, ресурсы всего человечества в твоём распоряжении.

– Нет, Гилк, деньги мне как раз не нужны. Они только помешают мне понять трудности обычного человека. Пока никому не следует знать о том, кто я. Весной я собираюсь в город, там и узнаю, как живут самые обычные люди. Перед этим хотелось задать тебе несколько вопросов. Вот ты говорил, что на планете всё в порядке, продолжительность жизни увеличилась, а вот как – с рождаемостью, с приростом населения, об этом ты ничего не сказал.

– Да, Мила, умеешь попасть в больную точку! – ответил Гилк. – С рождаемостью всё хуже и хуже, прирост населения отрицательный. Но работа в этом направлении ведётся, усилена работа в комитетах по защите прав ребёнка, развивается детская медицина, введены денежные поощрения для беременных… Всего сразу и не перечислишь!

– Так, с этим понятно! – продолжила я. – Я смотрю, Гилк, тебя совсем не смутило, что мы сейчас говорим на частоте дриад.

– Нет, эта частота давно входит в настройку моего шлема, – ответил Гилк, – ещё с той поры, когда я ловил отца двух твоих новых друзей – дриада Кума. Сейчас этот Кум и его жена Весса – на планете Маша.

– Мои новые друзья спрашивают, нельзя ли слетать туда в гости?

– Раз в год на Машу идёт транспорт со всем необходимым для терроформирования планеты. Вы вполне можете туда полететь, если захотите.

– Обязательно слетаем, но пока у меня дела здесь. Теперь второй вопрос: как сейчас с телепатической связью в городах? Вот мои друзья уехали в город, с тех пор ни разу мне не удалось с ними связаться.

– Да, это тоже проблема, над которой бьются мои сапиенсы. Дальняя телепатическая связь в городах сейчас практически невозможна, из-за этого все почтовые отделения с телепатической связью приходится устраивать на некотором расстоянии от города, что весьма неудобно. Либо, есть ещё вариант, ставить в городе мощные усилительные станции, но это плохо сказывается на самочувствии горожан.

– Ситуация ясна, – ответила я, – значит, так и договоримся: если у меня возникнут к тебе какие вопросы, буду выходить на связь на этой частоте, примерно в это же время. Спасибо, Гилк, до следующей связи!

– До связи!

Мы с Петькой попрощались с нашими древовидными помощниками и отправились домой, а Кувес и Веска остались ночевать в лесу, как они привыкли. Петька молчал, переваривая информацию, и я тоже молчала, ну о чём с ним можно говорить? Сейчас придём домой, и его отец Павел обеспокоено спросит меня, где я была. Я привычно прижмусь на минуту к нему и отвечу, что мы с его сыном гуляли по лесу. Быть может, он обрадуется, быть может, даже подумает, что у нас с Петькой любовь?..

Когда же это началось? Наверно, в первый раз, когда он приехал в наш посёлок и вошёл в наш дом. Я помню, как он сильно обнял меня за плечи. Так меня ещё никто не обнимал. Каюсь, я тут же на минуту заглянула в его мысли и увидела, что именно такую дочку он и хотел иметь. Я тоже хотела иметь настоящих отца и мать, а не тех двух замыканных людей, которые иногда по обязанности приезжают меня проведывать. С тех пор ритуал этот прочно вошёл в мою жизнь. Каждый раз перед сном я приходила к нему, он брал меня за плечи и говорил: «Спокойной ночи, Милочка!»

– Спокойной ночи, дядя Павел, – привычно отвечала я.

Порой я думала, как повезло Петьке, что он имеет таких прекрасных родителей. Как они любят друг друга! Я уверена, дядя Павел жизнь отдаст за свою Фросю! Да и Фрося – тоже… Издали она похожа на огромный светящийся любовью шар. Подходи и грейся! Но Петька ничего не понимает, ему интереснее придумать какую-нибудь дурацкую шалость. До сих пор помню, как он предложил сорвать все недоспелые яблоки у тёти Фроси и устроить перестрелку этими яблоками, ведь их так удобно кидать. С трудом удалось уговорить его так не делать…

Вот и домой пришли. Дядя Павел, конечно, не спит, встречает нас на лавочке рядом с домом.

– Люблю, – говорит, – посмотреть ночью на звёзды.

Но я-то знаю, что он просто ждёт нас с прогулки и беспокоится, как бы мы не заплутали в ночном лесу. До сих пор не может поверить, что я просто не могу заблудиться…

– А где же ваши новые друзья?

– Они, дядя Павел, остались любоваться лесом на всю ночь.

– Откуда они? Я спросил у Кувеса, а он так странно ответил: «Спроси у Милы».

– Им, действительно, трудно ответить на ваш вопрос. Ведь они всю жизнь провели в лесу и никогда не оставались надолго на одном месте. Можно сказать, они отовсюду, из всего бескрайнего леса.

– Странно, – протянул дядя Павел, – неужели так можно жить?

– Спокойной ночи, дядя Павел, – я привычно прижалась к его боку и задержалась на минуту… Как хорошо! Вечно бы так стояла! От Павла пахло свежеструганными досками, наверно, он опять делал какую-нибудь мебель для дома…

– Спокойной ночи, Милочка! – дядя Павел обнял меня за плечи и ещё сильнее прижал к себе. – Спокойной ночи, девочка!

– Спокойной ночи, папа, – буркнул Петька и побежал в свою комнату, а я пошла в свою. Надо ещё пожелать спокойной ночи своей бабушке Белле… Уже засыпая, услышала голос Терры:

– Всё в порядке, Мила?

– Всё в порядке! А в городе ты сможешь со мной говорить?

– Конечно, смогу, мы ведь разговариваем не телепатически.

Завтра с утра опять зубрим билеты. Ох и надоела мне эта глупая деятельность. Зачем запоминать то, что через полгода можно выбросить из памяти и забыть навсегда? Но дядя Павел говорит: «Надо!», и я подчиняюсь. Он лучше меня знает город. Быть может, там это необходимо.

Прошла зима, и вот мы впятером на коляске едем в город – я с дядей Павлом, Петька да Кувес с Веской. Дядя Павел спросил, есть ли у них документы, на что Кувес ответил, что им с Веской документы не требуются, чем очень его озадачил. А вот тётя Фрося так и не поехала с нами. Она осталась обновлять свой новый дом. Да, ведь я не написала, что дядя Павел прошлым летом построил для своей семьи новый деревянный дом, и всю зиму они с Фросей и Петькой его обставляли. Мужчины делали мебель, шкафы и полки, Фрося украшала дом картинами, вышивками, расписывала лавки цветами. По-моему, Фрося настоящая художница. Просто завидую ей, ведь я так рисовать не умею.

Приехали в город. Родители были не рады, ведь меня и разместить-то в квартире негде. Недавно мой старший брат женился и занял последнюю свободную комнату. Я не огорчилась, ведь дядя Павел заранее предполагал нечто подобное и сказал, что пока я могу пожить в его квартире. Так что, пожелав всего хорошего своим родителям, я убежала к дяде Павлу и Петьке. Петька тоже был рад моему переезду. Дядя Павел спросил, где устроились наши друзья – Кувес и Веска. Я ответила, что у них есть жильё. Не могла же я сказать ему, что в ближайшем овраге выросли за одну ночь два огромных куста.

Через пару дней дядя Павел договорился об экзаменах по курсу средней школы. Мы с Петькой особо не беспокоились. Сдали все экзамены на тройки. Дипломы получили. Хорошо, что отмучились, хотя дядя Павел был весьма недоволен, ведь с «троечными» дипломами, как сказал он, нам ничего не светит. Теперь можно начать поиски наших друзей. Вот только дядя Павел последнее время – что-то не в себе. Спросила.

– Милочка, – ответил он, – наверно, вам с Петькой придётся теперь жить без меня.

– А в чём дело?

– Дело в том, что много лет тому назад я не отдал сына в комитет по защите прав ребёнка. За то время, которое я просрочил, набежал большой штраф. Выплатить этот штраф я не в состоянии. Даже если я продам свою квартиру, денег не хватит. Квартиру, впрочем, в любом случае продавать придётся! Где вы с Петей будете жить, не знаю. Наверное, вам лучше уехать к Фросе.

– А как же вы, дядя Павел?

– А я пойду в тюрьму, отрабатывать остаток штрафа. Завтра будет суд.

– Нам с Петей можно прийти на суд – послушать.

– Если хотите, можно, только помочь вы мне ничем не сможете.

На другой день мы были в суде. Всё произошло очень быстро. Через десять минут вынесли приговор. Дядя должен был оплатить долг государству в размере двух миллионов галактов (это такая общепринятая инопланетная валюта). Если не сможет оплатить, то за каждую тысячу галактов он должен будет провести год на принудительных работах.

Пришли домой грустные.

– Дядя, а что-нибудь ещё можно сделать?

– Ну что, девочка, тут сделаешь? Можно подать апелляцию в городской суд? Но он только подтвердит результат районного.

– Всё равно, дядя, подай апелляцию, может, что-то ещё придумаем…

– Хорошо, если ты советуешь, завтра подам, – дядя безнадёжно прижал меня к себе и ушёл в свою комнату.

– Что же мы теперь будем делать? – спросил Петька.

– Придётся ночку поработать! – ответила я. – Надо спасать твоего отца!

Глава 9 Суд

Вместе с Петькой мы пробрались в овраг, где устроились наши дриады. Удобно раскинувшись на плетёных сидениях, мы взялись за руки и попробовали вызвать Гилка. Увы, с первого раза ничего не вышло. Может, не хватает силы сигнала? Мысленно я обратилась к Терре за помощью. Терра не ответила, но энергия вдруг хлынула потоком. Я чувствовала, как напряглись Петька и обе дриады, пропуская сквозь себя непривычную для них мощь. На этот раз Гилк ответил, и я обрисовала ему ситуацию.

– Всё не так уж безнадёжно, – ответил тот, – прежде всего, есть ли у ваших противников расписка в получении уведомления о передаче ребёнка комитету по защите его прав.

– Нет, я уверена, что Павел никаких письменных уведомлений не получал и расписок не подписывал, впрочем, завтра спрошу. Приказ ему передали устно, и он это признал.

– Для наложения на человека такого большого штрафа устного заявления недостаточно, нужен письменный документ. Так что подавайте апелляцию, далее посмотрим, что делать.

– Спасибо, Гилк, так и сделаем.

– Мила, ты всё ещё отказываешься от денег? Ведь оплатить этот штраф – совсем не сложно.

– Деньги положат конец всей миссии, которую мне завещали. От денег я вынуждена отказаться!

– Что ж, успехов! До связи завтра в это же время.

– До связи!

Уже за полночь, когда мы с Петькой пришли домой, он озадаченно спросил:

– А ты действительно можешь оплатить папин штраф?

– Через Гилка это можно сделать, – ответила я, – но только в крайнем случае, если мы проиграем. А вот проиграть мы не должны.

Утром я спросила у дяди Павла, не давал ли он расписку в получении уведомления о передаче ребёнка комитету. Дядя Павел заверил, что никаких расписок он не подписывал и письменного уведомления не получал. После этого я объяснила ему, что апелляция в его случае небесполезна, так как без письменного документа чиновники не имеют права наложить на него такой большой штраф.

– А как же моё признание, что я знал о таком приказе.

– Устное признание здесь не учитывается. Во-первых, ты не обязан свидетельствовать против себя, а, во-вторых, память человеческая ненадёжна: ты вполне мог по ошибке себя оговорить.

– Ну, девочка, – с удивлением сказал Павел, – тебе бы юристом быть! Не ожидал я такого от тебя!

Он с благодарностью обнял меня и сильно прижал к себе:

– Сегодня же подам апелляцию.

Дядя Павел подал апелляцию, и три недели мы ждали, затем нас снова пригласили в суд. На этот раз суд был в центре города, в большом красивом здании. Дядя Павел изложил на суде все свои доводы. Судья некоторое время размышлял, затем приказал помощникам поискать в папках с делами и, к нашему удивлению, нашёл там расписку с подписью дяди Павла. Дядя Павел попросил взглянуть на расписку и с уверенностью сказал:

– Это не моя подпись! Требую почерковедческую экспертизу!

– Всё это лишнее, – вынес вердикт судья, – никто здесь не стал бы подделывать вашу подпись. Я думаю, что вы по формальным признакам хотите избежать наказания, ведь вы признали на прошлом слушании, что об уведомлении вам было известно.

– Я мог ошибаться, – пытался поправить дело дядя Павел.

– Приговор суда оставляю в силе и добавляю к сумме штрафа издержки на организацию апелляционного суда.

На этом дело было окончено. Павлу дали неделю на устройство своих дел и отпустили под подписку о невыезде.

– Ну вот, – сказал он мне убитым голосом на обратном пути, – всё бесполезно. Не надо было мне затевать это дополнительное разбирательство…

– Напротив, – отвечала я, – теперь вы можете подать апелляцию в единый верховный суд нашей планеты. Главное, возьмите завтра официальный текст приговора!

Павел усмехнулся:

– Этим ты мне и нравишься, девочка! Никогда не признаёшь своего проигрыша! Что ж, терять мне нечего, завтра возьму свой приговор и подам апелляцию в верховный суд планеты, хотя я знаю, что это тоже бесполезно. Как ты думаешь, сколько мне придётся ждать, пока среди множества планетных дел в верховном суде найдётся и для меня время? Разбирательства таких дел люди ждут годами!

На другой день дядя Павел принёс домой текст приговора и расписку в том, что он подал апелляционную жалобу в верховный суд планеты.

– Принимая мои бумаги, – сказал дядя, – чиновник просто заливался от хохота: «Да знаете ли вы, сколько времени бумаги проходят через верховный суд? Вы состариться к этому времени успеете! К тому же, пока решение городского суда в силе, извольте его исполнять! Через шесть дней вы должны быть здесь с вещами. Так что устраивайте свои финансовые дела и не надейтесь особо на помощь от центральных властей планеты!»

Тем же вечером мы опять связались с Гилком и подробно описали ему ситуацию. В ответ он обещал отправить специалистов разобраться в нашем деле.

– Похоже, здесь явные злоупотребления судебных органов, – сказал он, – мои специалисты живо с этим разберутся. А когда выиграете дело, можете требовать компенсацию морального ущерба – хотя бы тысячу галактов за счёт судей. Я не стала пока обнадёживать дядю Павла, но попросила пока не продавать квартиру. Ведь продать её мы с Петей сможем позднее, а сейчас нам всем нужно где-то жить. Дядя Павел согласился.

Через два дня на нескольких тарелках в город прибыла судебная комиссия из центра. Судя по всему, Гилк не нарушил обещания. Дядю Павла вызвали опять в суд. Три дня его не было. Мы с Петькой переживали, гуляли по улицам, ели мороженое (в лесу мы и забыли, каким оно бывает) и гадали, чем кончится дело его отца. Встретили моих родителей. Мама просила меня вернуться домой, так как слышала, что дядя Павел пошёл против главного судьи, а такое дело ничем хорошим не может кончиться.

– Я хочу уберечь тебя, девочка, от бед, о которых ты даже не подозреваешь, – сказала она.

Я отказалась! Надо же, когда всё у меня идёт на лад, они почему-то всполошились! А беды? Беды обязательно будут на пути, который я выбрала.

На третий день вернулся дядя Павел.

– Дело мы выиграли, – сказал он, обнимая меня, – всё в результате твоей уверенности в победе. Сам бы я никогда не решился на такие действия.

– Ну как, выплатили вам компенсацию за моральный ущерб? – спросила я.

– Выплатили две тысячи галактов. Кроме того, завели уголовное дело против многих чиновников суда, в том числе и против главного судьи. Это оказалось для судей большой неожиданностью, ведь за последнее столетие это первый случай на планете, когда судят самих судей.

Вечером мы связались с Гилком. Он уже был в курсе всех наших дел.

– Сколько же мерзости удалось обнаружить в архивах вашего суда! – удивлялся он. – Главному судье теперь светит более двухсот лет, пока он расплатится за компенсации неправедно осуждённым. Да и другим участникам этой организации тоже сейчас не сладко.

– Гилк, а обнаружили того, кто подделал подпись дяди Павла?

– Конечно, сразу обнаружили. Это младший клерк, заведующий архивами. Говорит, что обнаружил неоформленную бумажку и решил её оформить, чтобы к нему претензий не было. Думаю, всё это не так, но в любом случае, этот клерк лишь малый винтик во всей преступной организации.

– Гилк, я бы хотела покопаться в мозгах осуждённых, только как бы это сделать вне города и так, чтобы нас никто не видел.

Особенно мне хотелось залезть в голову главного судьи.

– Давай сделаем так, – предложил Гилк, – я прикажу вывезти всех осуждённых и по пути обязательно на ночь сделать остановку в вашей лесной деревне. А вы всей компанией отправляйтесь завтра туда и ждите.

На этом разговор с Гилком был закончен. Я хотела идти домой, но меня остановил Кувес.

– Мила, я чувствую, что отправляться в деревню следует не завтра, а немедленно.

– Почему, Кувес?

– Предчувствие! А я привык предчувствиям доверять.

– Хорошо, пойду – разбужу дядю Павла и запрягу лошадей в коляску.

Через полчаса под ворчание дяди Павла мы уже тряслись по направлению к лесу.

– Как мы найдём дорогу в такую темень? – ворчал дядя Павел.

– Не бойтесь, – ответил с облучка Кувес, – мы с Веской прекрасно видим в темноте.

Приехали в посёлок уже под утро, обрадовав до слёз Фросю. Она уж не верила, что скоро увидит мужа.

На следующую ночь я опять связалась с Гилком.

– Ты знаешь, что ночью ваш дом сгорел? Во время пожара было много жертв, но ваших трупов не нашли, так что вы сейчас – главные подозреваемые в поджоге. С минуты на минуту в вашей деревне будет полиция, чтобы вас арестовать.

– Я думаю, – ответила я Гилку, – полиция сюда не доберётся. В нашем лесу очень легко заблудиться. Пусть лучше разрабатывают другую версию, так как мы уехали ещё вечером, когда пожара не было. А вот твои специалисты пусть прилетят и просканируют нашу память.

Я мысленно потянулась к своим маленьким друзьям:

– Мы здесь, мы здесь, – раздалось с неба, – а автомобиль с полицией, увы, сломался на полпути, так что вы его к себе не ждите!

Как хорошо, что маленький народец всегда начеку и не допустит в лес лишних людей.

Через день прибыли тарелки с комиссией, которая занималась расследованием дела Павла. С ними были и осуждённые. Впервые я попыталась изучить их мысли. В зале суда это мне не удалось, но, к моему удивлению, не удалось и теперь, в лесу. Да и вообще, люди ли они? Я опять связалась с Гилком.

– Ничего не вышло, ни одной мысли у осужденных я прочесть не могу, но не нашла также никаких признаков защитных ментальных щитов. Ничего не понимаю! Сомневаюсь даже, что они люди.

– Ну, ты даёшь! – ответил Гилк. – А кто же они, по-твоему?

– Не знаю, – ответила я.

– Может, ещё скажешь сделать им генетическую экспертизу? – рассмеялся мысленно Гилк.

– Сделай, – серьёзно ответила я.

– Повинуюсь приказу повелительницы, – всё ещё смеясь, сказал Гилк.

Наутро специалисты-сапиенсы просканировали всем нам память, убедились, что мы не поджигали свой собственный дом и написали соответствующую бумагу. Копию этой бумаги они обещали отвезти городским властям.