Пресс-тур

Глава 3. Секреты

– Орлов, сколько у тебя человек-то едет? – спросил подошедший Константин, руководитель отдела. Он маячил за левым плечом Павла, заглядывая в открытый на мониторе «эксель» с неизменной ухмылочкой, с которой и хвалил, и ругал подчиненных.

– Да семь человек всего: четыре жура, съемочная группа «Первого» с течкингом и одна блогересса. Как обычно, какое-то говно, как будто папу римского привозишь. Сначала согласовали одну смету, мы начали бронировать, потом урезали на треть, дебилы, как будто у них денег нет. Пришлось отменять, вместо первого класса брать эконом, ресторан выбрать подешевле, номера нелюксовые. Подарки не понравились, три раза новые наборы предлагали. Потом дизайн приглашений. Потом на образец подарка брендинг криво нанесли. В общем, недели полторы уже трахаюсь с этим.

– А блогерка зачем?

– Ну, клиент захотел лайфстайлом разбавить скучных технических и деловых журов, чтобы рассказать о производстве юной аудитории миллионников. Работа с подрастающим поколением, так сказать. Вот смотри инсту. Все ясно, да? Восемнадцать лет, стримы, фен, латте, смузи, кроссовки. На кой хрен она нужна с внезапным постом про завод – непонятно. Тем более за деньги в тур везем, еще другим проболтается, что ей приплачивают за поездку.

– Симпатичная.

– Да, секси.

– Орлов, ты женат.

– Да женат, женат. Короче, остальные – «Российская промышленность», «Информатизация предприятий», «Вестник парламента РФ» и еще какой-то говносайт индустриальный, я забыл название.

– Дрим-тим просто. И на сколько?

– Стандартно, должны в три дня обернуться. В первый день вылетаем туда под вечер, часа два с небольшим от Москвы, потом пересадка, и еще полчаса. Ночью будем на месте, селимся, легкие закуски и выпивка в лаунже, если кто-то захочет. На второй день смотрим предприятие, шахту, прессуха, потом интервью, вечером алкоужин в ресторане с топами «Альта». На следующий день фоткаем красоты севера, обедаем, дарим подарки, немного свободного времени, и улетаем. Но, как понимаешь, клиент меня за это время изнасилует в реальной жизни и в мессенджерах, каждые пять минут будет вопрошать, все ли сыты-довольны, все ли нравится, а журналисты и блогерини по дефолту жизнью недовольны.

– Ты молодец, справишься. Говори, что всем довольны. Ну, удачи, не пропадай, пиши, что как проходит, блогерше привет. – Михаил ухмыльнулся, хлопнул Павла по плечу и направился по коридору оупен-спейса к рабочему месту.

TRC, или Top Russian Communicators (но так никто никогда не говорил), было одним из старейших российских пиар-агентств, и кого попало сюда не брали. Офис находился в самом начале Маросейки, на втором этаже бывшего здания ЦК ВЛКСМ. После кончины Союза конструктивистскую постройку с фундаментом особняка XIX века заполонили офисы коммерческих компаний, но владельцы здания не стали снимать в лобби большую табличку с профилем Ленина и воодушевляющими коммунистическими воззваниями. Для новых и новых поколений сотрудников агентства это сначала выглядело контркультурно, потом совково, потом иронично, потом постиронично, пока в конце концов профиль на входе не превратился просто в забавную историческую деталь, на которую многие даже не обращали внимания.

Павел же внимание обращал и думал, что, несмотря на суперсовременный ремонт в офисе, дух коммунизма неуловимо витал над бизнес-процессами их агентства в виде штурмовщины, добровольно-принудительных нерабочих заданий руководства и организованных самим себе проблем. Впрочем, на жизнь он не жаловался. В TRC он работал второй год, а в пиаре – шестой. Платили тут неплохо, был какой-никакой соцпакет, что редкость для пиар-агентств, а его клиентом был великий и ужасный «Росальтэн», для которого он был выделенным менеджером. Это значило, что для «Альта» он делал все – от рассылок пресс-релизов в СМИ до пресс-туров и приготовления кофе на мероприятиях. Павел мог проснуться от звонка в пять утра или три ночи, мог быть вызван в бар в девять вечера по дороге домой к больному сыну – чтобы повздыхать с пиарщиком со стороны клиента о тяготах службы в корпорации. Его могли обругать ни за что в любой момент, а могли неожиданно похвалить. Работа была нервная, непредсказуемая и изнуряющая, но за такую позицию и такой опыт многие на рынке труда были готовы убить: потрудишься тут пару-тройку лет, сделаешь звездное резюме и уйдешь на сторону какого-нибудь «жирного» клиента поспокойней, с хорошей прибавкой к зарплате.

Вот только Павлу надо продержаться на этом месте еще год-полтора. А пока надо организовать пресс-тур на завод «Росальтэн», в святая святых новой российской экономики. До вояжа оставалось меньше недели, дел еще невпроворот, а клиент начинал нервничать: почему все до сих пор не готово. Ехать не хотелось совершенно – оставлять больного сына было невыносимо. Но это пресс-тур, простой пресс-тур, он таких уже десятки организовал.

«Наш девиз – трудиться всегда», – «молвил» с утра Ленин, и у Паши не было иного выбора, как согласиться. А потому лишь в десятом часу он вышел из офиса на занесенные снегом центральные улицы декабрьской Москвы.

– Скоро ра-а-а-свет, выхада-а-а не-е-ет! – завывал уличный музыкант в кишке подземного перехода на Лубянке, мрачно глядя Павлу в глаза.

Пиарщик раздраженно подумал, что нельзя тридцать лет мусолить одну и ту же песню, и спустился в метро.

* * *

– Друг, еще пинту «ипы». – Алексей показал официанту на пустой бокал.

Он сидел в английском пабе на Кузнецком мосту уже час, поджидая своего опаздывающего приятеля. На тарелке валялись объедки фиш-энд-чипс: как всегда, в случае встреч с Рубеном он уже успел заказать еду, выпить и поесть, а тот еще не явился. Если б он так не хотел повидаться с этим засранцем, то можно было бы сейчас расплатиться и уйти. Сколько он прождал его за свою жизнь? Ну, неделя чистого времени точно наберется. Алексей пролистнул в телефоне новостную ленту: американцы представили новую ракету для полетов на Луну, в немецком городе взяли заложников в мечети, новый раунд переговоров по санкциям, на Ближнем Востоке продолжается война всех со всеми, а в московском зоопарке родился пингвиненок. Ничего нового, одно и то же. Смирнов снова проверил часы.

Рубена он знал уже лет двадцать. Если Алексей за всю карьеру сменил всего несколько издательств, то его приятель все время метался от одной редакции к другой, поработал во всех хоть сколько-нибудь значимых и известных информационных агентствах, новостных порталах и деловых изданиях страны – от государственных до резко оппозиционных.

В последние годы Рубен как-то сильно «полевел», ударился в ностальгию по СССР, который толком не застал, ходил на митинги и марши «красных», что не мешало ему и сейчас быть одновременно репортером и фотокорреспондентом для нескольких изданий радикально противоположного толка. Многие клеймили его политической проституткой, но Алексей слишком хорошо знал приятеля, чтобы осуждать и загонять в какие-то идеологические рамки. В первую очередь тот был профессионалом.

Дверь в паб отворилась. Человек в предбаннике стряхнул с себя снег, потоптался и откинул капюшон – ну вот он, родной, наконец-то.

– Бра-а-а-тюня! Ну давай краба! – подлетел Рубен, и не думая извиняться за часовое опоздание. – Мужик, я с такого митинга сейчас, буквально за углом! Нас пытались как-то лениво разогнать, но столько народа пришло! Полно молодежи, красные флаги, у-у-ух!

Смирнов усмехнулся: он не разделял страсть приятеля к оппозиционной деятельности, к пятидесяти годам вся политика ему стала безразлична.

– Давай садись. Что пить будешь?

– Мне то же, что ему! – крикнул Рубен официанту. – Как у тебя дела?

– Ну, как обычно – хандра и размышления о жизни. Но вот в ближайшее время мне будет хорошо. Нет, мне будет охренительно – бомба инфоповод, хвастаюсь. «Росальтэн» тут собрался людей в пресс-тур везти.

– Да, я у шиткинга видел. И что, не томи? – Он резво забарабанил пальцами по столу.

– Да, Володенька едет. Но это хоть понятно, у них там, как я слышал, вообще странный состав группы, не знаю, по каким критериям пресс-служба отбирала. Может, вообще не по каким – агентство кого-то от балды накидало. Но не это важно, главное – позвали меня! – Алексей победно откинулся на спинку стула и отпил пива. – И это шанс надрать Торшину задницу.

– Мужик, завидую. Это интересно. Очень-очень интересно. – Рубен задумался, отхлебнул пиво так, что пена осталась и на усах, и на бороде. – А ты уже знаешь, когда точно вы летите?

* * *

– Ни за кем слежки не было? – Демьянов окинул взглядом собравшихся.

Они расположились на уединенной поляне в лесу, в часе ходьбы от города. За последний год он организовал анархистский кружок из четырех человек – помимо него туда вошли Лось и администратор Катя из автомастерской, повернутая на экотематике веганша, ненавидевшая «Альт» за отсутствие нормальной работы, дохлую рыбу в реках в районе завода и охоту на диких животных в качестве развлечения.

Последним к ним присоединился Серега, тот самый одноклассник, которого сделали жупелом пропаганды «Альта». С полгода назад его задвинули на вторые роли, когда присланного из Питера айтишного гения сделали начальником. Серега подозревал, что от него хотят потихоньку избавиться, и воспылал к «Росальтэну» черной ненавистью брошенной любовницы.

Разношерстную компанию объединяло неприятие энергетического гиганта во всех его проявлениях – от злости по поводу отсутствия нормальной работы и перспектив до обиды на руководство за вырубку лесов под коттеджи топ-менеджмента. Из-за отсутствия какой-либо политической альтернативы в городе Илья легко привлек этих троих на свою сторону и объяснил прелесть левых идей.

Демьянов был идеологическим и смысловым лидером, «мозгом» ячейки, Лось принял роль «мышц», отвечал за общую физическую подготовку и прилежно изучал теорию анархизма. Серега стал их компьютерным экспертом и лазутчиком в тылу врага, сливавшим полезную информацию, а Катя вела ненавязчивую просветительскую экологическую работу среди горожан. Сегодня была тридцатая встреча их кружка.

– Нет, никто не следил, – ответили Лось и Серега. Катя помотала головой.

– Сегодня, в наш юбилей, мы перейдем от теории к практике, – торжественно объявил Илья.

Он открыл черную сумку, стоявшую перед ним на земле, и медленно, давая рассмотреть, извлек несколько ножей и старенький пистолет.

– Откуда это у тебя? – Серега присвистнул.

– На старом аэродроме чего только не найдешь. Я там уже практически поселился, охрана целыми днями сериалы про ментов и разведчиков смотрит, ничего не замечает, американцы могут прилетать спокойно. Так вот что я хочу сказать: друзья, нельзя вечно чесать языками, пора переходить к прямым действиям. У меня есть план. Но для этого нужны подготовка, смелость и готовность пожертвовать собой. Пожертвовать не жизнью, конечно, но претерпеть лишения во имя борьбы. Как далеко вы готовы пойти, чтобы отомстить жирным котам с завода? – Вместо ответа все трое в растерянности уставились на своего вдохновителя, он продолжил: – Катя, все знают, как ты подрабатываешь. Всю жизнь хочешь этим заниматься? Серега, будешь ждать, когда совсем от тебя избавятся? Станешь смотреть, как тебя меняют на питерского мажорчика? Лось, тебе вообще сорок пять. Когда вместо тебя взяли московского, ты из пилота превратился в охранника. Ты как, доволен жизнью? У всех нас искорежены судьбы, и этому два виновника – капиталистическое государство и «Росальтэн», как продолжение политики этого государства. Я хочу ударить их в самое больное место. Вы со мной?

Недоверия в глазах поубавилось только у Лося: кажется, он вдохновился речью, которую Илья много раз репетировал перед зеркалом. Серега трусливо сжался на краю поваленного пенька, опустил глаза и не отвечал, а Катька смотрела с откровенным скептицизмом.

– Ну и какой у тебя план?

– Мне тут птичка с Большой земли донесла, что на завод в первый раз за все время пустят журналистов. Приедут сюда через несколько месяцев. Везут целую группу. Я считаю этот момент наиболее подходящим для атаки на «Альт». Как нам поведал Серега, связь города, аэропорта и завода с Большой землей осуществляется через один узел. Даже с военными через него общаются. Он же мониторит и фильтрует исходящий трафик. Там же – наше любимое городское телевидение с его пропагандой светлого будущего. Это, если не знаете, ближайшее к аэропорту здание с тарелкой и вышкой, сразу за лесом, что идет по краю нового жилого района.

– Прям вся связь? – перебила Катя.

– Прям вся. Они в компании и сами понимают: ненадежно всю связь через один узел направлять. Второй должны начать строить в следующем году, но сейчас – это их слабое место. Все у нас работает через этот узел – и обычные мобильники, и спутниковые телефоны, и интернет, и ТВ. И все можно через него отрубить. Естественно, там охрана. Для этого и оружие, будем тренироваться.

Он взял ветку и, под изумленными взглядами соратников, принялся что-то чертить на земле.

Спустя некоторое время Илья оглядел собравшихся.

– Вы со мной?

– Ты псих, но я с тобой. Лучше уж так, чем гнить тут охранником, – буркнул Лось.

Серега, прежде чем ответить, раз десять поправил очки и утер со лба пот.

– Илья, это сумасшедший и очень рискованный план. Я не готов. Какой из меня террорист-анархист? Я готов вас удаленно как-то поддержать, по компьютерной части. Наблюдение там попробовать отключить. Не готов пускаться ни в какие бега. Желаю вам удачи. Конечно, помогу чем смогу. Но это – не просите. Не готов.

Демьянов скривился.

– Всегда ты был трусоватым, Серега. Ну хоть так. Главное, держи язык за зубами. Передумаешь – время еще есть. А ты, Катька?

– Это просто какой-то бред, – начала на повышенных тонах Катя. – Какое оружие, какие заложники, ты себя слышишь? Мы тут с тобой природу хотели защищать, а не людей захватывать. Там обычная охрана сидит, Лось, ЧОП простой, мужики из Твери, из Орла. Такие же, как ты. Вас просто на входе пристрелят – и дело с концом. Скажи, что это дурацкий прикол такой?!

Илья помотал головой.

– Ты меня знаешь, я упертый. Если что-то решил, уже не отступлюсь.

– Тогда я ухожу. Одно дело «Альту» поднасрать, другое – людей захватывать. Вас убьют, или других людей покалечите. Или в тюрьму сядете, на пожизненное. – Девушка вскочила. – И вообще, либо ты отказываешься от этого самоубийства, либо я пойду в полицию прямо сейчас.

– М-да, быстро ты готова мусорнуться. Ты же понимаешь, что мы не можем позволить тебе это сделать. Катя, прошу тебя, успокойся, – медленно сказал Илья, вдруг ожесточившись. Смотреть на него в этот момент стало страшно – щеки запылали от гнева, а глаза словно бы лишились белков и походили на две черные пуговицы.

– Ребята, давайте успокоимся, мы же можем договориться, – промямлил Серега.

Лось, подобравшись, наблюдал за всем со стороны.

Демьянов схватил девушку за руку.

– Отстань, урод, не трогай меня, – вырвалась та и пошла в сторону города.

– Катя, остановись! – Внезапно все увидели в руке Ильи пистолет.

Побледневший Серега взвизгнул от страха. Лось продолжал наблюдать. Катя побежала, Илья – за ней.

– Остановись, я выстрелю! – крикнул он.

Катя остановилась.

– Ну и что ты мне сделаешь, урод? Застрелишь? В заложники возьмешь? Давай, герой!

Она развернулась и уверенно зашагала вглубь леса. Раздался выстрел.

Когда все было кончено, Демьянов собрал оставшихся членов кружка. Лось мрачно курил. Бледный Серега тихо плакал.

– Надеюсь, вы теперь понимаете, что все мы соучастники… Один сдаст других – также сядет… Пути назад нет… Эта жертва не должна стать напрасной… Лось, давай начнем с обучения метанию ножа? – проговорил Илья.

* * *

– Александр Иванович, не спишь?

– О-о-о, привет-привет, давно тебя не слышал, Коля!

– Прости за поздний звонок. Как поживаешь?

– Помаленьку, ты ж знаешь, я уже человек немолодой.

– Да какой немолодой, тебе еще бегать и бегать! Жена как, дети?

– Ха-ха, ну спасибо, спасибо. Твоими молитвами. Жена хорошо, дети радуют, уже работают вовсю, уж внуки скоро. Тьфу-тьфу… вот по дереву постучал. Сам-то как?

– Спасибо, хорошо, кручусь, как обычно. Хорошо, скучать не приходится.

– Ты же мне не просто так позвонил, Коля?

– Да, есть вопрос. Линия защищена?

– Ну, – на том конце трубки хмыкнули, – насколько это возможно.

– Ты помнишь, с Матвеичевым дружил из Меда? Он теперь большой человек.

– Васька-то? Да, замминистра уже. Прихворнул, что ли?

– Нет, тут другое дело. Можешь его попросить прислать ко мне проверенную бригаду бойцов? У него такие есть, которые по полигонам всяким шастают и исследования проводят. Как-то по телевизору показывали, я смотрел. И чтоб язык все хорошо умели за зубами держать, но у них с этим должно быть все в порядке.

– У тебя какая-то дрянь в реки, что ли, утекла?

– Нет, тут все интересней. В общем, мы кое-что раскопали. Нечто новое. И я хочу, чтобы мы первые это изучили. Перспективы – дух захватывает. Денег – как с росения, если не больше. В общем, помоги, в необъятном долгу буду. Нужны, наверное, какие-то ученые, специалисты по бактериям, зоолог, химик, биолог. Чтобы оборудование взяли современное самое, анализы там всякие проводить. Короче, которые обследуют и поймут, что мы нашли.

– Ты мне детали какие-то можешь рассказать? Что мне Матвеичеву-то говорить? На хрена тебе зоолог, Коля? Снежного человека поймал?

– Ха-ха, ну прости, Александр Иванович, больше ничего не могу сказать. И так уже много наговорил. Пожалуйста, попроси, ты же знаешь, я по пустым вопросам не звоню. Самолет им грузовой персонально пришлем, заплатим хорошо каждому, авансом. Матвеичеву, если чего надо, поможем. Кого куда пристроить, подсластить – все проси, не откажу. За мной не заржавеет.

– Пойди туда, не знаю куда, Коля. Ладно, сделаю что смогу. Отпишусь тебе. Ну все, пока, не хворай.

– Спасибо, я твой должник.

* * *

– Сладких снов, детка:*

Кира не ответила, отложила телефон и попыталась уснуть. Она чувствовала себя полной и бесповоротной мразью.

Герман до беспамятства любила свою сестру Свету, несмотря на различия в их характерах и внешности. Кира – красавица, пробивная, независимая, звезда интернета. Света – тихая, полноватая, неуклюжая, затворница в очках, вечный аутсайдер, без друзей, с книжками и скрипкой.

Пока Свету не отдали в музыкалку, они ходили в одну обычную среднеобразовательную школу, и Кира не раз защищала сестру от издевательств одноклассников, за что та была ей безмерно благодарна. Кира пыталась тянуть ее наверх, как-то взбодрить, учила постоять за себя, но скоро сдалась – характер сестры просто не предполагал каких-то конфликтов с другими людьми. Когда они подросли, Кира пыталась научить ее стильно одеваться и краситься, но, казалось, Свете все это было безразлично, как и походы в магазины, тусовки и видео в социальных сетях.

Кира просто смирилась – страшненький нелюдимый медвежонок был все равно ее самым близким человеком. Девушки поверяли друг другу самое сокровенное, стащив бутылку вина, первый раз втайне от родителей попробовали алкоголь, разбив или сломав что-нибудь дома, прикрывали друг друга, в общем, были не только сестрами, но и лучшими подругами.

А теперь она предала свою сестру и лучшую подругу. Чувство вины и страсть смешивались в жгучий коктейль и не давали ей спокойно жить уже несколько месяцев. Все началось, когда Света пришла домой в каком-то возбужденном состоянии и попросила сестру пойти с ней на шопинг, маникюр и стрижку. Это было как удар грома – Кира сразу поняла, что в жизни Светы кто-то появился. Тогда у нее не было отбоя от бойфрендов, поэтому она даже не поинтересовалась, как выглядит новое увлечение Светы, просто похихикала над ней и помогла создать новый образ. Сестра вся расцвела, стала часто поздно приходить домой, приносила букеты и подарки, начала подолгу переписываться с кем-то. Кира только радовалась.

А потом появился он. Света привела домой в гости Александра, красавца-блондина с правильными чертами лица и смешливыми голубыми глазами, веселого, умного, образованного, победителя различных музыкальных соревнований, настоящего бойца и лидера. И Кира, легкая на новые чувства, втюрилась в парня Светы с первого взгляда. Она просто не понимала, как он мог обратить внимание на ее сестру, особенно такую, какой она была раньше. Теперь Кира начала испытывать к Свете чувства, которых даже представить себе не могла, – зависть, ревность, злость. Каждый раз, когда она знала, что встретит Сашу, сама одевалась, как на свидание, обдумывала, как появится перед ним, что скажет. Сестра инстинктивно считывала происходящие перемены, между ними появилась недосказанность, они стали меньше общаться.

Постепенно и Саша стал обращать на Киру внимание. После очередной домашней посиделки, когда парень особенно долго хвалил кулинарный талант Киры, Света впервые в жизни устроила ей скандал и запретила общаться со своим любимым. Кира сделала вид, что подчинилась.

А вчера Кира и Саша случайно встретились на вечеринке у общих знакомых. Сначала просто разговорились, смеялись над какими-то шутками, она рассказывала о своей жизни интернет-звезды, они долго обсуждали новое кино. Потом, после пары бокалов шампанского, у нее снесло крышу, и она сама полезла к нему целоваться. Девушка вернулась домой только под утро. Усталая мать сердито сказала, что неплохо бы дать ей ремня, а Света с утра смотрела с подозрением.

С тех пор Саша принялся ей писать.

«Принцесса, не будь такой неприступной!» – пришло новое сообщение.

– Ты просто тварь, Кира, – повторяла она шепотом, пытаясь уснуть и надеясь, что грядущая поездка все исправит.

* * *

«Новый поворот в громком деле о пропаже Екатерины Васильевой. Похоже, что полиция подозревает в причастности к исчезновению девушки ее бывшего возлюбленного. Сегодня молодой человек был доставлен в отдел МВД № 1 по Краснополярску для допроса, где пробыл более трех часов. На выходе он заявил нашему корреспонденту, что уже год не общался с Екатериной и не понимает действий полиции. Давайте посмотрим эти кадры…»

Семеныч хлопнул крышкой ноутбука, отставил чай с лимоном и имбирем, вышел на балкон подымить. Дом стоял на холме, и с четвертого этажа открывалась панорама всего укутанного снегом Краснополярска. За забором жилого района начинался новый квартал – тут, среди прочего, располагались администрация города, магазины, несколько баров и ресторанов, автомастерская, куда он пару раз привозил свой джип. Дальше, вниз по дороге, стояли здания больницы и гостиницы, а за ними находился центр города с недавно установленной новогодней елкой.

Вдалеке виднелись старенькие хрущевки, в одной из них он квартировал до недавнего времени. Оттуда вела дорога направо, к старому военному аэродрому, куда они прилетели, когда только начали разрабатывать шахту. Где-то слева был новый аэропорт, от него мимо города шло шоссе в несколько полос, в сторону завода и шахты. Несмотря на ранний субботний час, на улице уже было хмуро. Еще два-три часа, и начнет темнеть.

Пять лет назад, заглянув в маленькое отверстие среди обломков скалы и только что осевшей от взрыва пыли, он вытянул билет в новую жизнь. Условия предложили такие выгодные, что в Краснополярске пришлось задержаться, хотя север уже сидел у него в печенках. Всю жизнь он практически ничего не видел, кроме шахт и холодных задниц Родины. Поэтому последние годы каждый отпуск использовал, чтобы удрать на Большую землю: наслаждался масштабами и толкотней Москвы, катался по каналам Петербурга, побывал у соседей в Минске и Польше, доехал на арендованной тачке до Праги. Еще год-два вкалывания здесь – и он сможет позволить себе никогда больше не работать.

Уедет куда потеплее – в Новороссийск, Анапу или, может, даже в Сочи, купит себе дом, вложится в какой-нибудь бизнес типа ресторана или салона красоты. И больше никаких затяжных зим, снегопадов, ранних сумерек и шахт! Найдет себе бабу, которая полюбит его за характер и основательность, а не за внешность, заведет сына. Вырастит и воспитает настоящего мужика. Можно и дочку, но с ними мороки много. Как получится.

От размышлений Семеныча оторвал звук сирены, доносившийся со стороны аэропорта. Он стал всматриваться в дорогу и вскоре увидел необычную кавалькаду, двигавшуюся в сторону завода. Спереди – полицейская машина с включенными проблесковыми, за ней и в хвосте – пара альтовских иссиня-черных джипов. Третьей ехала странная «скорая». Семеныч прищурился, на борту читались четыре буквы: «Ф М Б А».

«Странно, – подумал он, – «скорую» самолетом пригнали. Какой-нибудь топ-менеджер помирает, что ли?»

Бычок полетел вниз. Пора собираться, чтобы успеть по делам до темноты.