SOSнание-1

– Могу предложить фильм, снятый по книге Дятлова «Мордор Boy» – там что-то около фэнтези с вкраплениями разумности. Как у Стругацких.

– А конкретнее?

– Действия в мире Толкина происходят. Туда попадает хикка из нашего времени и пытается, видя средневековый ужас, сообщить тамошним обитателям о правах человека, расовой терпимости, гендерном равенстве, зеленой политике…

– Короче, о нормальных цивилизованных вещах, – перебила Алина.

– Ну типа. И прозвище себе он придумал – Мордор Boy, чтобы в будущих учебниках по истории кастомный никнейм застолбить. Конечно же, его никто не понял и суровый пролетариат устроил мальчику настоящий мордобой, практически убив несчастного либерала.

– Ничего не напоминает?

– Да там не в сюжете дело. Точнее, не совсем в нем. Куда важнее те мысли, которые звучат в моменте. Представь: в конце, когда он с переломанными ребрами и заплывшими от синяков глазами сморит на безмятежное небо Outстер-лица, внезапно для себя приходит к печоринской философии неотвратимости фатума. Бумагу, кстати, я заказала.

– Ну хорошо, давай глянем новую критику чистого спазма. Ой, разума. Повтори еще раз название, – попросила Алина, приготовившись вводить буквы через пульт на экранной клавиатуре.

– «Мордор Boy». А режиссера не помню, но кто-то из знаменитых.

– Ясное дело. Незнаменитых не смотрим.

Через пару секунд на экране появился белый квадратик, в котором были две фиолетовые буквы «ФК». То ли среднюю букву «А» потеряли, то ли это какое-то сокращение. Далее начался нарратив. Почти два часа прошли очень быстро, девушки не разговаривали друг с другом во время просмотра, не ставили киноленту на паузу, их только один раз отвлекло пришествие курьера с туалетной бумагой, которого молчаливо встретила Женя.

– Ну и как тебе? – после просмотра спросила Женя.

– Специфично. Зацепила мысль о том, что будь каждый из нас Богом, то использовал бы все мировые ресурсы и бесчисленные способности на утоление сиюминутных потребностей, раздражая дофаминовую систему нашего организма, а в итоге, плевав на все несусветное богатство, самоликвидировался бы после очередного стаканчика элитного виски. Наверное, настоящая свобода – это умение выбирать зависимости и добровольно ограничивать себя, – задумалась Алина.

– О как. С этого угла я даже и не посмотрела, но что-то в этом определенно есть. Мне кажется, тут еще был намек на то, что каждому человеку – свое время. Мы же с детства воспитываемся и социализируемся в определенной среде, а когда она резко меняется, человек, не имея ориентира вне себя, замыкается внутри. Становится маргиналом, мизантропом. А одной личности изменить общественный уклад непосильно, поэтому и остается только побитым умирать под чужим небом.

– Да, ты важную тему затронула. Но разве всегда один человек не может противостоять социуму? Если сводим к радикализму, то сдохнет, да, но ведь что такое, Жень, толпа? Более структурированная стайка моллюсков, которая плывет за тем, кто увереннее сказал, что знает куда плыть? На мой взгляд, если единица увидела на небе звезды, она может убедить целую бесконечность следовать за ней. А потом вообще становится понятно, что в этой единице-то и заключалась вся бесконечность.

– Да, один человек может бороться, но когда условия жизни диктуют массы, они всегда выиграют. Можно ли их переубедить? В теории – да, но надо, чтобы каждый из толпы искренне верил в то, что ему сказал отличный от него одиночка, понимаешь?

– Не, Женька, слишком ты идеализируешь коллектив, то есть его составные части. Достаточно переубедить только самых сильных и влиятельных, а остальные априори за ними потянутся. Куда бы дорога не вела! – заключила Алина, доливая в бокалы остатки сухого белого, – Люди – групповые животные. Пусть у нас есть мозги, которые помогают упросить наш быт, но между нами самими играет искрами древнейший, – Алина подняла вверх палец, – древнейший огонь инстинктов. И ты, и я – его заложники с самого рождения. И останемся таковыми до самой смерти.

– Очень просто, конечно, оправдывать собственную глупость и безответственность инстинктами, но задача человека, как высшего вида, рационализировать каждую сферу жизни в этом…

– Какого высшего вида, ну какого? Мы энергию получаем преимущественно только тогда, когда жрем других существ, сея взамен убитой жизни семена небытия. Растения получают все от Солнца, растительноядные – получают от растений. Вот это экологически продвинутые типы, они на вершине, потому что имеют все свежее. Мы получаем ту же энергию через нескольких посредников, каждый из которых взял процент себе. Разве это вершина, Жень? Это дно биологической цепи. Только не начинай говорить сейчас про…

На телефон Алины пришло уведомление. Со второго раза найдя устройство, девушка обнаружила оповещение от банка: «на Ваш счет поступил платеж 2000 RUB от Бортникова А.Я. с сообщением от пользователя: «Спасибо за минет!».

– О, налоговая служба получила причитающиеся ей денежные средства. Закидываю тебе на карту, сколько с меня?

– Четыреста шестьдесят. Кстати, как с Артемом дела. Он до сих пор никуда не устроился? – педантично проговорила Женя.

– Закину пятьсот – мороженое себе купишь. Слушай, да он же фрилансер, я думаю, он никуда и не будет устраиваться, раз совмещает все с очной магистратурой. Ведь так даже лучше.

– Не знаю, мне кажется, толка нет от этих фрилансеров, не воспринимаю их за серьезных людей – все какие-то пидорасы, – отрезала Женя.

– Да ладно тебе. Мадам-разумность погружается на дно стереотипов. Ну четкого графика и уверенности в будущем нет, хотя у кого та же уверенность есть, м? А так за свои проекты он получает вполне себе неплохие для проживания деньги. Плюс своя квартира, соответственно, оплачивает только коммуналку. Да и…

– Ага, и просит деньги у своей девушки, – усмехнулась Женя.

– В этом нет чего-то необычного, Женечка, люди так живут. Не все хотят тратить свою жизнь на строительство научной базы независимой России – кто-то себя, как личность, независимым сделать хочет. И давай завязывать с этой нудятиной – после твоих разговоров у меня бессонница и голова болит. За рекомендацию фильма, кстати, спасибо, – убирая мусор, резко проговорила Алина.

– Как скажешь, не за что, – сухо ответила Женя.

#3

Далее Алина собрала средства для снятия косметики и ушла в ванную. Весь процесс приведения себя ко сну занял у девушки примерно час. За это время Женя, взяв с практически пустой книжной полки сборник стихов Тарковского, удобно расположилась на широком диване. Она задумчиво перелистывала страницу за страницей, иногда вчитывалась в содержание, но чаще просто скользила взглядам по многочисленным строфам. Практически все стихотворения описывали природу: русские поля и деревни, дикие озера и стремительные ручейки – все такое родное, но как будто искусственное.

Женя никогда особо не понимала поэзию да и литературу в целом: нагромождение слов, существующее непонятно для чего и непонятно кому из нормальных людей нужное. Конечно, есть фрики вроде Алины, которые прутся, но ведь это своего рода шизофрения, способ снять стресс. Человек уходит из реальности в затаенный между буквами мир, чтобы в нем создать иллюзию счастья.

А ты попробуй счастье в реальности сделать. Мир легко покинуть, перефразируем классика, но переделать его гораздо труднее. Не плаксиво ныть на форумах в интернете о том, как тебе одиноко и сложно, а самосовершенствоваться, расширять горизонты собственной эрудиции, получать новые ощущения, брать на себя больше ответственности, чтобы в итоге не бояться быть сильным. Быть Человеком с большой буквы!

Сила человека ведь в сопротивлении. Когда он борется с тем, что есть в настоящем. И когда много людей начинают создавать ту реальность, которую они хотели бы видеть, миру ничего не остается, как предложить им такую реальность. Поэтому, совместно веря в прекрасное далеко, мы уже сейчас закладываем фундамент для его основания. А когда уходишь из несовершенного мира в рифмованные жалобы, соответственно, тратишь себя на то, что к будущему не имеет ровно никакого отношения. Мы должны различать свои мысли и материальный мир. И, кроме прочего, мы должны стремиться к тому, чтобы наши мысли приводили наши действия к совершенствованию реальности. Иначе смысл мыслей?

Отложив сборник стихотворений на полку, Женя подошла к окну. Солнце уже практически село, но на далеком горизонте еще виднелись розоватые оттенки умирающего заката. Отражаясь в окнах соседей, общий пейзаж образовывал удивительный по красоте градиент – темно-синий с бледно-розовым. Город уже готовился ко сну, поэтому движение на дороге было небольшим: владельцы собак выгуливали своих питомцев, одинокие бабушки тихо обсуждали события минувшего дня, дежурный наряд полиции медленно объезжал местность, иногда останавливаясь возле табакерки, какие-то зеваки с наушниками в ушах ходили по тротуарам, наслаждаясь предвкушением очередной бессонной ночи.

Скоро бóльшая часть людей уйдет в краткосрочное небытие, а те, кто останутся в сознании, наконец-то снимут маску жизнелюбия и станут – хотя бы в одиночестве – самими собой.

Алина тихо вышла из ванной и с полотенцем на голове отправилась в свою комнату, предварительно пожелав спокойной ночи. Так как комната была двухкомнатной, девушки распределили личное пространство следующим образом: Алине принадлежит отдельная комната, которую она самостоятельно убирает, а Жене досталась гостиная с негласным сервитутом для Алины. Гостиную девушки убирали по очереди. Остальную часть квартиры убирала преимущественно Женя, но это было диспозитивной нормой.

Достав учебник по психологии, Женя быстро открыла его на нужной теме – влияние культурных архетипов на нравственно-ориентированную модель поведения индивида. Пара будет только в понедельник, но так как выходные девушка планировала занять более важными дисциплинами, то сегодняшний вечер как раз подходит для того, чтобы окунуться в психологию. В целом, предмет этот окончится зачетом, к тому же будет большое количество автоматов, однако расслаблять булки не время. Нужно всегда встречать все жизненные препятствия уверенно, даже немного гордо, потому что иначе шестеренка обстоятельств раздавит тебе позвонки – а ты даже пискнуть не успеешь.

Но психология по своей сути особо не интересовала Женю. Не совсем отвратительно, но и не сфера научных предпочтений. Понимать других людей – это важно и полезно, но для этого не нужно никаких манипуляций. «Если люди, – размышляла Женя, – будут прямо говорить о своих намерениях, планах, то чудесным образом в социуме возникнет абсолютное понимание. Но люди, к сожалению, так устроены, что зачастую темнят и скрывают правду, поэтому ее приходится доставать через специально обученных для этого специалистов. «Сюжеты из далекого детства прочно входят в бессознательные структуры нашей психики – мозг воспринимает это за своеобразную реальность, которую затем пытается неоднократно повторить. Человек же, не понимая данного механизма, обречен сталкиваться с однородными проблемами в своей жизни – плохой партнер, алкоголизм, наркомания, пристрастие к азартным играм и т.д. Более того, пациент осознает негативное влияние данных явлений на свою личность, однако ничего с этим сделать не может…» Ну в смысле не осознает, в смысле ничего сделать не может? Ведь не хочет, правильно? Ему охота, чтобы его пожалели, мол, ты вот такой бедный, давай мы тебе всей планетой сейчас отсосем и жить проще станет, а? А потом внезапно оказывается, что у нас половина всего населения – откровенные чмошники, из-за своего инфантилизма не способные даже нормально жопу вытереть, а я молчу уже про общественно-полезные работы».

«С другой стороны, если целью индивида становится достижение колоссально важных для общества целей и выполнение своеобразных миссионерских задач, то это обнажает в глазах специалиста целый комплекс проблем: непризнание родителями, неудовлетворенность бытом, отсутствие прочных дружеских и любовных отношений, плохой контакт с обществом, из-за которого человек вынужден пребывать в одиночестве, вероятны проблемы с самооценкой…».

Дальше Жене читать не хотелось. Как бы она не хотела спорить с авторами учебника, понимала: все, что написано там, – правда. Конечно, неудобная и некрасивая, но именно такая, какая есть.

Желание построить другой мир вызвано отторжением нынешним. Стремление двигать науку связано с неспособностью проявить себя в чем-то другом. Мотивация на трату кучи сил для написания многочисленных работ с еще более многочисленными выступлениями имеет основу в виде трудного схождения со своими ровесниками.

Она хочет изменить мир, чтобы наконец-то чувствовать себя комфортно, хочет подстроить его под себя. Но можно ли допустить это, не меняясь самостоятельно? Можно ли создавать новые Вселенные, придумывая для них уйму физических законов, химических формул и логических закономерностей, имея в голове консервативные установки, из-за которых свободное мышление не может пробиться за железный занавес стереотипов даже при наличии по-настоящему высокого интеллекта?

Если все проблемы, как изучалось на прошлых темах психологии, из детства, необходимо в него окунуться. Женя, направив ничего не выражающий взгляд в потолок, начала вспоминать. Первыми на ум приходили относительно недавние радостные события: вручение красного аттестата с золотой медалью и успешное поступление на бюджет мГУ по той специальности, которая ей уже давно нравилась; радость родителей, особенно отца, когда в их семье шесть лет назад родился брат Жени – Илья; прекрасное восемнадцатиление, на которое родители подарили машину – пусть русский автопром, к тому же б/у, но зато это своя машина, в скорое время девушка успешно освоила обучение в автошколе и с первого раза сдала на права, однако к вождению быстро охладела.

Отец, узнав о появившимся нейтралитете к транспортному средству, конфисковал его к себе под предлогом «чего добру просто так стоять». Вообще, с отцом у Жени всегда были своеобразные отношения. После его смерти, которая случилась от инсульта уже больше года назад, девушка была уверена в своей бесконечной любви к этому человеку, но когда испытываешь любовь, то не надо ее себе объяснять, не надо ее оправдывать. Любовь либо существует, либо нет, а всякие предлоги, условия – этакие торги, когда на самом деле ничего нет, но общество уверяет, что что-то должно быть. И начинаешь сам себя зомбировать.

Дело в том, что Михаил Федерович (так звали отца Жени) всегда хотел похожего на себя сына военного, который ни на шаг не будет отходить от папки и под его властным взглядом станет Героем России во всех возможных битвах и войнах. Сын получился, но слишком поздно. А первый блин, как говорится, come on – родилась дочка. Не то чтобы это вызвало огромное разочарование у Михаила Федеровича, но он как будто отказался воспринимать Евгению Михайловну как лицо женского пола. Строгость воспитания, нескончаемая пропаганда мужских занятий и увлечений и даже организация досуга дочки была выбрана по суровому мужскому укладу. Когда Женя испытывала всякого рода неудачи и затруднения, то испытывала в ответ от отца на это гнев и какое-то даже презрение, казалось, ко всему женскому роду.

Девушка резко вспомнила одну ситуацию, от которой сейчас участился пульс: будучи еще семилетней девочкой, Женя, найдя в чемодане отца какие-то бумаги, которые отлично подходили для подарка любимому папочке, решила, используя новые цветные карандаши, нарисовать всю семью на фоне леса – может быть, во время похода за грибами, а может просто во время прогулки по сельской местности. Получалось чудесно, ведь карандаши, купленные специально для обучения в первом классе лучшей гимназии города, были невероятно яркими и прочными. Разукрасив один лист, девочка незаметно для себя перешла к другим, где так же вся семья была изображена счастливой на фоне различных пейзажей: море, озеро, небоскребы, пустыня, тропики, Красная Площадь и т.д. Естественно, на данную творческую выходку ушло около полудюжины папиных бумажек.

Вернувшись домой слегка позже, чем обычно, Михаил Федерович, раздевшись в спальной и посетив туалет, сразу же пошел на кухню, где его ждал ужин, сделанный любящей кроткой женой.

Ожидая, пока папа поест, Женя была в предвкушении того, что он зайдет к ней, по обыкновению спросив: «Как дела у моего солдата?», однако, проронив тихое «благодарю» супуге, он снова вернулся в спальню.

«Ну, сейчас он точно выйдет! – думала девочка и тихо ждала прихода папы. Шло пять, десять, пятнадцать минут, но никто к ней так и не зашел, – Наверное, у него сегодня просто плохой день, но ничего! Сейчас я покажу ему свои рисунки, и он точно обрадуется!» – героически спрыгнув с кровати и собрав в кучу множество листов, Женя, со сверкающими от своей задумки глазами, пронеслась по гостиной, случайно столкнувшись с мамой, которая была в белом и горячем от жара плиты фартуке.

– Ты куда это бежишь, зайчонок? – спросила она.

– Я к папе, мне надо… – не договаривая, Женя попыталась пробраться дальше, однако руки мамы схватили ее за плечи, не давая двинуться дальше. – Эй, ты чего? – не понимая данного жеста, Женя посмотрела со слегка дурацкой улыбкой на внезапно ставшим серьезным мамино лицо.

– К папе нельзя, он работает! Иди поиграй в своей комнате, – поворачивая Женю назад и подталкивая ее в сторону от спальни, ласково сказала женщина.

– Но я быстро, мне просто отдать… Ну вот, погляди! – Женя, не понимая причин запрета пройти к папе, протянула свои прекрасные рисунки, ожидая возгласы удивления и признания своих гениальных способностей.

Но того, что было далее, маленькая девочка вовсе не ожидала. Мама внезапно вырвала листы и судорожно перебирая и осматривая их, прошептала: «Что ты наделала, Женя!». И, забыв про все на свете, сама буквально вбежала в спальню. Женя, так до конца не поняв эмоциональной окраски маминого удивления, засеменила за ней и вбежала в комнату, ожидая услышать совместные возгласы радости родителей, но увиденное было ей абсолютно непонятно.

Михаил Федерович лежал на полу, смотря круглыми и красными, как кровавая Луна, глазами в какую-то невидимую точку перед собой. Он был раздет по пояс и сидел на полу, оперевшись спиной на шкаф. Одна рука со следами только что сделанного укола, а также с многочисленными следами сделанных ранее уколов лежала на колене. Ее цвет немного поменялся, стал бледнее. Во второй руке был зажат шприц, в котором осталось совсем немного зеленой жидкости. Папино безэмоциональное лицо украшала жуткая улыбка, левый угол которой неестественно тянулся вверх, а с правого медленно стекала слегка зеленоватая слюна².

Пары секунд подобного зрелища хватило маленькой девочке, чтобы понять – здесь что-то не так. Встав у входа в спальню, потеряв возможность двигаться, говорить да и в целом размышлять, Женя с ужасом смотрела на лежащее в углу комнаты тело, которое еще недавно называла своим отцом. Рядом с этим телом на коленях сидела мама, у которой из глаз в бесчисленном количестве катились крупные слезы:

– Да что ж это такое? Неужели ты не понимаешь, что у тебя дочь, семья! В кого же ты превращаешься!? Пожалуйста, прошу, Миш, пожалуйста, услышь меня. Не надо, я умоляю тебя, не надо больше. Женя там… Женя там испортила бумагу, которую ты с работы вчера принес. Миш, ты же понимаешь, что это уголовка, Миш!? – истеричным голосом кричала мама, пытаясь вырвать шприц, который был прочно сжат в руке.

Михаил Федерович, пытаясь сфокусировать взгляд на Жене, что-то невнятно промычал, однако, поняв свою оторванность от реальности, подавшись спиной чуть-чуть назад, скатился полностью на пол и, хрюкнув от то ли внезапно перехватившего дыхания, то ли от собственных соплей или слюней, начал давиться, скрючиваясь в резких конвульсиях по полу. Далее его руки сами начали выворачиваться, а из-за рта пошла белая, как сладкая вата, пена, которая обильными потоками покрывала недавно вымытый светлый линолеум.

– Блядь… Блядь… Я не знаю, я… я… Что мне делать? Блядь… Что… А-а, Господи, пожалуйста, помоги… помоги нам… – захлебываясь истеричными слезами кричала мама, никакого внимания не обращая на свою дочь, которая, наблюдая всю эту картину, боялась даже дышать.

– Женя! – мама, внезапно опомнившись, резко подскочила к дочке. – Уходи, уходи в комнату. Все хорошо. Это так бывает у папы, это болезнь. Сейчас придет врач и все вылечит. Пожалуйста, не выходи из комнаты, хорошо? – она взяла Женю на руки и самостоятельно перенесла ее в комнату, закрыв там.

Той ночью девочка так и не смогла уснуть. Она просто сидела на кровати, закрыв уши руками, потому что казалось, будто тишина носила в себе весь траур сегодняшнего события. Ей чудилось, будто мир давил на все болевые точки разом и выворачивал наружу кожный мешок, в котором покоится счастливая детская душа. Новая редакция: «экс-счастливая детская душа». Смотря на нарисованные недавно рисунки, она понимала, что вот оно – последнее материализованное выражение их прежней семьи, прежней радости. Теперь Женя уже никогда не сможет быть спокойной за свое будущее. Она увидела абсолютное зло, которое поселилось в стеклянных глазах ее папы – самого любимого и надежного человека, которого она знала в своей жизни. И это зло было сильнее папы. Значит, зло когда-то сможет победить и ее?

– «Нет! – прозвучала первая, выраженная точными словами за этот период мысль. – Никогда. Я никогда не стану такой же. Я буду сильнее, я буду бороться с тем, чтобы быть доброй до последнего. Разве может нам подарить счастье то, что забирает у нас самое дорогое?» – и, поняв пока еще детским умом какое-то невероятное величие своей мысли, Женя расплакалась, скатившись на край кровати.

То же самое сейчас произошло и со взрослой Женей. Она снова испытала леденящий ужас того события. Что было потом, она уже смутно помнит. Кажется, приехала частная скорая помощь (к богатым наркоманам приезжают только такие). Михаила Федеровича забрали в больницу и пару недель он лежал под капельницами, восстанавливая просранное солдатское здоровье.

С рабочими бумагами, кстати, все обошлось: все поняли, в каком состоянии оказался славный вояка, и списали утрату документов на несчастный случай. Быстро нашли неудобных виновных, которым вынесли предупреждение, да и сразу же забыли о произошедшем. Чудесный русский гуманизм.

Потом отношения между Женей и отцом испытывали на себе различные метаморфозы: от нежной и чуткой внимательности до откровенных издевательств. Девушка до сих пор помнит, как во время одной из (совершенно глупых, естественно) ссор отец схватил на тот момент тринадцатилетнюю Женю и, притянув ее к зеркалу, стал кричать: «Ты посмотри на себя! Настоящая уродина! Ты просто омерзительна! Повторяй: я – уродлива! Я – уродлива! Я – уродлива!». Та долго сопротивлялась, однако Михаил Федерович был сильнее и, испытывая невероятное омерзение от сложившейся ситуации, а также абсолютно не понимая смысла происходящего, девочка, давясь ручьем из слез, покорно повторяла ужаснейшие слова подобно древнему заклинанию. На следующей день мама, снимая постельное белье для стирки, обнаружила под подушкой Жени кухонный нож. Для чего – непонятно до сих пор.

Можно ли после вышеописанного хотя бы уважать человека? Не говоря уже о любви. Женя задумалась. Да, можно. Папа был слабый. Очень слабый. Свою агрессию и силу он вымещал на самых близких, самых дорогих людей, которые стопроцентно не могли ему ответить. Таким образом отец чувствовал себя настоящим главой счастливого семейства. Хоть где-то он был главный.

А на работе лох, как говорится, обыкновенный, которого, конечно, открыто не оскорбляли да и вообще делали вид, что ценят; но по факту считали за недалекого додика, у которого из всех открытый в жизни – коллекция дешевых пивных бутылок и, как следствие, круглый живот, выпирающий из-под аккуратно поглаженной солдатской формы.

Человеку нужно быть важным и важно быть нужным, поэтому он пытается воспроизвести впечатление успешного, самоуверенного, по-настоящему перспективного индивида, которым все должны неистово восторгаться.

Но когда этого не происходит, приходится выбивать уважение, так сказать, силой у тех, кто физически и психически слабее тебя. А еще находится в финансовой и родительской зависимости от тебя.

Но что это как не обыкновенная слабость? Желание проявить себя хоть в чем-то, хоть где-то. Колоссальное самовнушение, создание образа надежного и важного человека.

Женя понимала – папа был ненастоящий. Он лишь играл роль заботливого наставника, однако сам был потерян и до безумия одинок. Он действительно любил своих детей и хотел только лучшего для них, но далеко не всегда выходило что-то реально лучшее.

В конце концов, он часто бывал добрым и внимательным. К нему смело можно было идти на помощь с железной уверенностью насчет того, что помощь получишь. И сила отца, девушка сейчас это понимала, была как раз именно в доброте и внимании. Он был чутким, ранимым, но пытался всячески это скрыть. Его любимое выражение, использование которого он довел до автоматизма, звучало следующим образом: «У меня нету эмпатии». Так он пытался оправдываться, скидывая весь груз ответственности на то, что просто не понимает чувств и эмоций других людей. Но, разумеется, это было откровенной ложью.

Михаил Федерович, наоборот, прекрасно всех понимал и чувствовал, даже излишне. Вследствие этого ему было тяжело часто находиться в обществе – чувствовался дух фальшивок и манипуляторов. Но, понимая кощунство мерзкого маскарада, он принял добровольное решение – стать его частью. И стал такой же марионеткой, жаждущей признания и самореализации.

При этом он всегда пытался искать себя. Но становился на одни и те же грабли: искал себя в обществе, среди других людей – а так себя никогда не найдешь. Так даже себя не услышишь.

Михаил Федерович до жути боялся одиночества, однако испытывал его острейшую необходимость в моменты всеобщего веселья – он не мог быть по-настоящему веселым. Конечно, пытался изображать свое причастие ко всему социальному, при этом не ощущая никакой теплоты внутри. Порой люди обращали внимание на то, что его лицо выглядит печальным, недовольным. И его это до жути раздражало, потому что он не хотел, чтобы его слабость видел еще кто-то. Он зарывал свою голову, как страусы, в пески собственных мыслей и растворялся в этом.

Постепенно в меланхолии для Михаила Федеровича образовалась некая комфортная среда – он привык к ней, привык к своей легкой отчужденности. Зачастую складывалось ощущение, что он – герой антиутопии, который осознает свою инаковость, но не может ничего с этим сделать.

Короче говоря, сложный Михаил Федерович человек. Непонятный для многих, а особенно для себя, он пытался нести ответственность и за семью. Получалось это средне. Иногда – взлет, иногда – падение, в общем масштабе – эмоциональные качели. А могло ли быть иначе? И могла ли Женя получиться такой, какой она есть сейчас, если бы ее отец был нормальным человеком?

У Алины позвонил телефон, что вернуло Женю к реальности. Оказывается, она фактически дремала, а процесс воспоминания несся сам по себе по трассам головного мозга. Алине позвонил Артем – Женя поняла это из-за изменившегося голоса своей подруги.

По сути своей любая девушка актриса. Особенно тогда, когда дело доходит до флирта и общения с противоположным полом. Так уж устроен биологический сценарий отношений, согласно которому самка своим изящным видом, напыщенной неприступностью как бы не вербально говорит: «Выбери меня и наше потомство будет самым приспособленным, ты же понимаешь, что плохие гены такую красоты не сделают». И самец, ловя этот сигнал, начинает действовать. Далее – отвлекающие периоды взаимной притирки и – цель всего – секс.

Естественно, ни самка, ни самец не думают во время влечения о потомстве. Девушке нравится поток мужского внимания (это поднимает ей самооценку), парню нравится внешний вид барышни (это поднимает ему пенис). Но если у тебя нету осознания происходящего, это не значит, что ничего не происходит.

Была ли Женя актрисой во время общения с симпатичными парнями? Хотелось бы ответить, что нет, но очевидно – да. Игра у каждой девушки своя, но суть ее непоколебима – создание привлекательного образа, который зацепит мужчину. Поэтому и образ Жени был странным. Все общение с противоположным полом (если это не старые пердуны из научной комиссии) складывалось как-то по-детски неловко.

А чего же хотела Женя от мужчины в первую очередь? Она задумалась. Несмотря на внешнюю стойкость и уверенность, ей прежде всего хотелось бы получить от парня защиты. Защиты от этого чертового мира. Отец не мог этого дать, потому что даже себя защитить не смог, но, пожалуй, в этом нет его вины. А мужчина рядом должен быть, несомненно, сильнее. Потому что одно дело – языком болтать, а другое – мешки ворочать. С первым у Жени все неплохо, чего не скажешь про второе.

В прошлом у девушки были отношения. На данный момент первые и – единственные. Стоит сразу сказать, специфические отношения. А специфика их заключается в расстоянии. Если коротко: переписка в случайном чате на каком-то форуме, обмен ВК, целые дни общения через формат #любовные_СМСочки, ну и приобретение формы отношений.

Женя слышала от многих, что отношения на расстоянии – вещь несерьезная, временная, непонятная. Вот, мол, они к ни к чему не приведут, только взаимная трата времени на непонятное что-то online. «X ни к чему не приведет, только трата времени на непонятное Y» – уникальная формула, под которую можно подвести любую человеческую деятельность. Каждый вставляет под икс и игрек то, что считает (не)нужным. Вуаля.

Поэтому Женя успешно фильтровала такие разговоры. И правильно делала, потому что правила жизни могут быть только объективными, т.е. исходящими из объективных источников. А личностные предпочтения можно перефразировать как «личность предпочитает». Не нравится – ладно. Нравится – ладно. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.

Ее парнем был Данил. В целом, в нем не было чего-то необычного – ровесник Жени, обладал приятной харизмой и абстрактным мышлением. Молодых разделяло всего лишь около пятисот километров – но то ли так распорядилась злодейка-судьба, то ли самим было лень жопу поднять, но они так и не встретились. Может быть, не было искренней любви? Да в том и дело, что была самая чистая, светлая, пожалуй, самая сильная любовь, о которой Женя и, она уверена, Данил вспоминали до сих пор. Женя чувствовала его поддержку и защиту, а Данил – а это сложно. Он был похож на отца Жени – временами его настроение резко менялось, в мгновения проходя через грани ЯСЕГОДНЯКОРОЛЬВЕЧЕРИНКИСУЧКИ до 1000-7 я умер, прости. У Данила была одна странная черта: он всегда думал о счастье и пытался прийти к нему, но практически никогда не был по-настоящему счастлив. Это как мастурбировать и не заканчивать нужным образом. Но, кроме шуток, парень в своем стремлении заходил за крайности – окунался и в адреналин, и в разврат, и в ванную с головой, постоянно ходил каким-то поддатым и поехавшим. Конечно, изначально звучит без криминала, как будто просто экстремальный человек, но на самом деле он просто рехнулся на своем желании раз и навсегда схватить волшебную Жар-птицу за хвост и ни за что не отпускать – только телесно он был в реальности, все его мысли были где-то в других мирах. Поэтому Женя и быстро распознала в этом молодом повесе силуэт папки. Однако, несмотря на это, пыталась примириться с его девиациями. Но все было напрасно. Как сам Данил говорил, Женя – лишь один из многочисленных инструментов для достижения желанного счастья. Это было обидно.