Педро Буджардини
Мать твою, наконец мы зашли внутрь! Я не успел сменить одежду на более тёплую, поэтому весь замёрз.
На этот раз усадили уже всех. Двери, из которого веял прохладный ветерок, захлопнули. Проектор начал загружаться.
– Итак, – начал Макс, – значит, здесь собрались самые преданные люди?
– Да. – чётко послышалось совсем недалеко от меня.
– Хотите ли вы быть свободными от вечных притеснений со стороны государства?
– Да!
– Вы готовы сражаться и умирать за свою свободу?
– Да! Да! – орали все разом.
– Ну и идиоты… – вдруг сказал Макс без особо энтузиазма.
Послышался звон металла. На мостиках показались дула пулемётов. Вот же ж…
Выстрелы. Много выстрелов. Пули летят, пробивая тела людей насквозь. Все орут, ругаются, шевелятся. Твари! Они всё подстроили! У нас отбирали оружие, якобы для безопасности.
Толпа начала двигаться. Некоторые падали, и их затаптывало сотней ног. Мы направились к выходам, но двери оказались слишком прочными. Тогда мы попытались пробраться наверх по лестнице. Здесь были решётки, но они не достаточно крепкие для такой толпы. И скоро мы доберёмся до убийц…
Вдруг в метре от толпы распахнулась большая дверь. Оттуда вышло трёхметровое чудище в чёрной пуленепробиваемой куртке. Руки его были больше среднего роста человека. А в них находилась громадная кувалда. Все попятились назад, но было поздно. Чудище замахнулось и ударило первые ряды, вмяв их в стену и раздробив на куски. Следующие за убитыми заорали до надрыва горла. Я же сохранял молчание. Но не в своей голове. Mannaggia! Мы между двумя огнями. Идти некуда. Постойте, идея!
Я протолкнулся к краю лестницы, переметнулся через перила и спрыгнул вниз. Здесь уже было место разгуляться. Но долго думать не приходилось, ведь повсюду свистели пули.
Я прыгнул в сторону стоящих в углу ящиков, лёг на них и укрылся тентом. Из оставленной маленькой щелочки я продолжал смотреть на ужасающую картину. Послышался взмах, удар. Толпу окропило кровью и сверху попадали красные мешки с костями. Толпа сходила с лестницы, гонимая гигантским существом. Несколько человек, видимо, заметившие мой трюк, последовали моему примеру.
– Нет, дебилы, не сюда! Дьявол! – шептал я про себя раздражённо.
Они почти добежали, но, благо, их заметили и выстрелили… Пули нагнали цели в одно мгновение, вся кучка людей попадала. Но что это блеснуло? Там, под ремнём у одного из них. Это же… нож! Вне всякого сомнения, пора брать ситуацию в свои руки.
Я подождал, пока чудище сгонит кучу, да и само сойдёт с лестницы.
Как только, так сразу… Я выпрыгнул из укрытия, на четвереньках подбежал к телу, достал нож, затем рванул к лестнице, допрыгнул до перил и, подтянувшись, перелез через них. Полежал там какое-то время, чтобы убедиться, что по мне не ведут огонь. Отлично, меня не заметили!
Перевернувшись на живот, я, всё ещё на четвереньках, пополз по лестнице. Наверху стоял один человек с автоматом. Достигнув вершины лестницы, я прокатился по полу, воткнул нож ему в ногу, потянулся вверх и, схватив его за шиворот, уронил на спину. Нож сразу же устремился в глаз. Парень и вякнуть не успел. Годы службы в итальянской армии не прошли даром. Я машинально достал из кобуры пистолет, подвинул к себе автомат и снял с пояса мертвеца два магазина патронов. Теперь я был готов дать отпор!
– Псс! Эй ты! – послышалось из двери. Она чуть приоткрылась. Оттуда высунулся Август. – Давай покажем этим ублюдкам!
– Что?
– Покажем им, говорю! Дай мне оружие!
– У меня… только пистолет… Автомат разряжен… – соврал я, не доверяя дефицитный ствол какому-то старикану.
– Ну так давай его сюда!
– Уверены? Я думаю, лучше он будет у меня…
– Чё? А ну не ломайся! Стрельба – это тебе не компьютерные игры, сынок!
– Я шесть лет служил в итальянской армии, стрелял из всех видов оружия. И был одним из самых эффективных бойцов. Могу прям щас отстрелить мизинец вон тому дальнему уроду. Причём мизинец на ноге.
– Ладно, ладно! Тогда будешь меня прикрывать.
– Идёт!
Мы быстро побежали по мостику. На пути стоял пулемётчик с большим шрамом на лбу. Он поливал толпу свинцом и не ожидал удара сбоку. Август разбежался и заехал ему куском железа по голове. Мужик упал, продолжая получать железкой. Он прикрывался руками, но боль брала своё. Силы кончались.
Я направил пистолет на других убийц, но вдруг задумался. Начал оглядываться по сторонам. Толпа Упырей мечется, визжит от страха и боли. Убийцы невозмутимо стоят и палят из дорогих навороченных автоматов и пулемётов. Я состою в рядах Упырей около двух лет. За это время я успел продвинуться совсем ненамного. Я был главарём одной группы в тридцать человек. И то, из них сейчас ушли почти все. И какой смысл? Смотрю на чудище, которое подняло здорового мужика одной рукой, обхватив его за торс и, сдавив, раздробила его рёбра вместе с органами. Мне прикажете биться против такого? И какой смысл? Что смогут дать Упыри? Учитывая, что сейчас их империя рушится на глазах? Уже ничего…
– Такие перспективы меня не устраивают!
Я резко повернулся, направил пистолет на Августа и выстрелил. Один, два, три раза. Он прохрипел, выронил железяку и рухнул. Я подбежал к лежащему мужику, протянул ему руку.
– Ты кто? – пробормотал он.
– Я тот, кто спас тебе жизнь!
– А-а-а… Кхе-кхе! Спасибо…
Он-таки взялся за руку. Я помог ему подняться.
– И всё же, кто ты такой?
– Потом объясню! Надо закончить начатое!
– Согласен!
– Ну ладно, хватит дурачиться! – произнёс громко Максим. – Пора заканчивать!
Он взобрался на поручни мостика, спрыгнул вниз, сделал в воздухе очень плавное сальто. Мне показалось, что он полетел. Приземлившись на ноги, он просто пошёл прямо в толпу. При приближении к Упырю из Макса, прямо из его тела, вылетало что-то похожее на комету. Пролетало грудь бедолаги насквозь, оставляя за собой огромную дыру. Затем, сделав петлю, влетало обратно в его тело. Так, он расправился со всеми оставшимися за минуту.
Ну вот и всё… Официально считается, что Упырей больше нет…
Глава ∞, Расследование, изменившее жизни
Лёня Симонов
Ночь. Глубокая ночь. Снаружи бара сильная метель, на дворе самый разгар суровой зимы. Мороз уже давно разукрашивает своими узорами стёкла. Бар пустует.
Я стою у стойки, протираю бокалы и кружки. Из посетителей в баре сидит только пьяный завсегдатай, который чудом ещё не упал со стула, и ещё два мужика в углу, играющие в карты на выпивку. Скучно… Обычно бар наполнен людьми, так что мест нет, люди пьют стоя и сидя на полу, а так же стараются напоить в хлам владельцев мест за столами, дабы те вежливо освободили местечко своим падением под стол. Эх, как забавно смотреть на такое в живую… Ну, а если найдётся десяток пьянчуг, которые устроят драку, так на это зрелище можно променять любой джек-пот в казино. А сейчас…
А что вообще должно быть сейчас? За несколько дней до Нового года? Люди дома сидят, никому сейчас не сдался этот бар. Я уж решил закрываться, смысла здесь сидеть нет. А дома жена с детьми. Верней… Сейчас ночь, они спят… Так и мне лучше поспать. Обычно, я прихожу утром, сплю до обеда, совсем не успевая провести времени с семьёй. А так, проснусь утром. Бодрый, готовый весь день стоять на ногах и, скорей всего, немного сгладить накаленность в семье. Жена постоянно пилит из-за бара. Из-за того, что у меня «нет времени». Понятно, что это всего день, но… мал золотник, да дорог…
Я расставил всю посуду на места, развязав фартук, вышел из-за стойки. Подошёл к мужикам. Они только доиграли партию.
– Ха! Я снова тебя выиграл! – радостно воскликнул один из них. – С тебя ещё кружка пива! Иди, закажи!
– Извините, мужики, —вмешался я, – бар сегодня закрывается пораньше…
– Эй, мы же только разыгрались! Вон, видишь, как мне карта идёт! Я только выпивку выиграл. Иди, налей!
– Послушайте, мужики, я всё понимаю, но и вы меня поймите. У меня дома жена…
– У меня тоже, и чё? Разве мы здесь не для того, чтобы от них отдыхать?
– Кому-то отдыхать, а кому-то работать. Прошу, закругляйтесь!
– Слушай сюда: у тебя бар какой? Ночной! А знаешь, когда работают такие бары? Ночью! А сейчас что на дворе? Ночь!
– Да, знаю. Но я бы хотел закрыть пораньше…
– Пораньше? Ну так и закрой пораньше. Рано утром закрой!
– У меня с женой проблемы…
– Меня не колышет, что там у тебя с женой. Я пришёл выпить, а меня гонят.
– Завтра придёшь – налью бесплатную кружку.
– А ты мне, хе-хе, и так бесплатно наливаешь, за счёт вот этого чайника.
– Ну а завтра и ему платить не надо будет.
– На его кошелёк мне нахаркать, уж поверь мне. А вот выпить я сейчас хочу. И ты, лентяй, будешь мне наливать, пока я этого хочу. А жена радоваться должна, что ты деньги зарабатываешь!
– Деньги – это само собой, надо ещё и время с ними проводить.
– Знаешь, пахнет от тебя каблуком. Отойди за стойку. И принеси мне уже эту кружку пива!
Вздохнув, я побрёл к стойке. Начал снова надевать фартук. Тут в бар вошли шесть человек. Они были в дорогих костюмах, выглядели богатыми, странно, что они здесь делают?
– Вот и посетители. – сказал я себе под нос, – Эх, видать, сегодня не уйду…
– Куда не уйдёшь? – ответил человек в костюме, неясно, как услышавший мои слова.
– Домой.
– Домой? – переспросил он. – Бару же еще часов пять работать?..
– Да, но, посетителей мало. Хотел закрыться пораньше, провести с семьёй время. Да… не берите в голову, всё равно меня не пустят те мужики, пока не напьются…
– Ты любишь жену? – спросил другой.
– Спрашиваешь… Конечно. Больше, чем кого-либо!
– А есть у тебя дети?
– Да… Есть… Две дочки-близняшки, по шесть каждой. Эх, какие они у меня прекрасные… Хотел бы я проводить с ними больше времени. Да только этот бар…
– Если хочешь, мы можем помочь. – заявил первый.
– В смысле?
– Ты можешь идти к семье, а мы тут посидим, поохраняем, потом закроем за собой.
– Не оставлю же я незнакомцев за главных… – пожал я плечами. – Сейчас не то время, чтоб людям доверять… Я вообще слышал, что развивается в России группировка «Упырей». Что она мол, как опухоль раковая, погубит Родину.
– Да, слышали о таких. Но в последнее время пошли слухи о том, что Упыри вскоре перестанут существовать.
– Как это? Неужто всех пересажают?
– Неизвестно. Но в любом случае, нам ты можешь довериться. Что сейчас нам нальёшь, то и выпьем, больше не возьмём. А уж грабить тебя – дело последнее!
– Хотелось бы вам верить, но…
– А ты поверь. Тем более, мы заплатим.
На стойку выкладываются четыре стопки с деньгами.
– Здесь хватит на две поездки за границу всей семьёй. – уверил второй. – Куда хочешь, лучший отель, все удобства. Уверен, жена твоя давно мечтала.
– П-Правда, – дрожащим голосом произнёс я, – м-мечтала… Вы, вы серьёзно?
– Серьёзно. Это ведь твой бар? Тогда найми себе работников. Семья нуждается в тебе. Нельзя сейчас пропадать из их жизни. Ибо вернуться ты не сможешь.
– А-а вы…
– Мы просто посидим, поговорим. Проследим, чтобы все ушли.
– Ну… Даже н-не знаю… как вас…
– Успокойся, – просто иди к семье, нам не нужна благодарность.
Со счастливыми горящими глазами и быстро бьющимся сердцем я сложил деньги в сумку, надел куртку, замотался шарфом, бросил на стойку связку ключей и вышел из бара. На миг в помещение влетел сильный поток ветра. Меня едва не откинуло назад. Но я опёрся на дверную раму, оттолкнулся и пошёл домой
Очкожуй
Ветер пронёсся по всему залу, взвивая принесённые с улицы снежинки. От ветра стало как-то холодно. Однако, дверь в бар полностью закрылась и ветер стих. Мы налили себе алкоголя средней крепости и сели за большой стол. Не успели начать разговор, как услышали смех мужика в углу. Он снова выиграл партию, пошёл к стойке.
– Бармен! Ты где, бармен?
– Нет его, – ответил Шак’Хид, – домой ушёл, к семье.
– Как «ушёл»? Он мне еще две кружки не налил!
– Так, ушёл, – поддержал я, – взял выходной. А выпивку я тебе налью. Чего тебе?
– Пива светлого… Стой, ты чё, за главного что ли?
– Вроде того. Вот твоё пиво.
– Так, что мельчить, налей больше!
– Хватит с тебя. Две кружки. И идите уже домой!
– А ты, может, сам пойдёшь… куда подальше?! Я здесь на всю ночь!
– У нас здесь важная беседа. – сказал Гробовщик. – Сегодня бар закрыт!
– Вы чё, люди?! Какого чёрта вы меня гоните? Я никуда не уйду!
– Лучше иди. – посоветовала Настя. – Так никому не будет хуже…
– Так, а вот бабам никто слова не давал! Тут мужской разговор!
– Ай-ай-ай… – погрозил пальцем Шак’Хид. – Так ты ещё и сексист?
– А ты, чё, феминист?
– Я? Можно сказать, и так… Я придерживаюсь идеи равноправия полов…
– Да, серьёзно, что ли? Слыхал? – крикнул он своему сопернику по картам и рассмеялся. – А я то думал, все эти парни-феминисты – выдумка, просто для создания иллюзии этой… как её… Легитимности, во! Так не, всё оказалось хуже, чем я думал. Знаешь, если тебе хочется жить в мире, где мужиков будут использовать лишь для продолжения рода… Тогда я тебе сочувствую…
– Тьфу! Вижу, тебе совершенно незнакомо понятие феминизма… Мне даже не хочется тратить время на объяснения. Ты меня напрягаешь, отойди…
– Напрягаю? Напрягаю?! Не посмею, чтоб меня малолетки оскорбляли, сейчас получите!
Он дернулся в нашу сторону, но сразу поймал на себе прицел пистолетов.
– Я про тебя так же скажу. – продолжил Шак’Хид. – Знаешь ли, представить себе не можешь, насколько я стар. И не хочу попусту избивать или убивать людей. Я убиваю только за дело…
– Эй, вы что? Ладно, ладно, проваливаю! Слышь, чайник! Выметаемся!
– Только, надеюсь, ты понимаешь, что никому рассказывать не нужно? – улыбнулась Пустошь. – Иначе, мы тебя найдём…
Она сняла своё кольцо и сразу стала невидимой. Картёжники в испуге выбежали из бара. Идина, смеясь, снова надела кольцо. Пьяница-завсегдатай наконец истратил силы и упал со стула.
– Он в порядке, просто без сознания. – сказал я. – Перетащим его куда-нибудь, потом в отрезвитель. Очнётся утром, ничего не вспомнит. Давайте начинать!
Все удобно уселись на свои места, начался разговор. В бар вдруг с трудом пролезла трёхметровая накачанная девушка.
– Простите, была у своего психолога. – отдышавшись сказала она. – Я опоздала?
– Нет, мы только начали, проходи! Кстати, как оно? Есть продвижения?
– Пока нет… Он только пытается понять, с какой стороны идут эти скачки агрессии…
– Жаль, надеюсь, ты излечишься…
Качок села на диван, словно на обычный стул.
– И так, друзья мои. – начал я, – можно порадоваться… Татар Гетто понемногу формируется, всё идёт успешно.
– Всё верно! – поддержал Гробовщик. – И главное, скоро сделаем доброе дело: избавим страну от Упырей!
– Увы, с этим смогут поспорить слишком много людей. Как бы мы не отсеивали, как бы не пытались ограничить список жертв… Всё равно, погибнут чьи-то отцы, сыновья. Для кого-то работодатели, для кого-то подчинённые. Короче говоря, не стоит особо гордиться истреблением Упырей.
– Очкожуй, заметь! – сказал Шак’Хид, – что у нас нет иного варианта их уничтожения. Что нам, сдать их полиции? Их отпустят, как только узнают о положениях некоторых особых личностей, вроде того же Августа.
– Да… Жаль… Но ради этого мы и здесь, ради этого формируем Татар Гетто. Для того, чтобы подобного не происходило.
Мы в молчании выпили.
– Так вот… О чём я ещё хотел сказать. Татар Гетто не может считаться сформированным, пока не сформирована Великая Восьмёрка. Нам нужен восьмой член.
– Хм, восьмой значит… – задумался Эсс Шейкер. – И где же нам его найти?
– Ну, вообще-то… – улыбнулся я. – Он… точнее она, сама нас найдёт…
Авдотья Григорьева
– Подведём итоги, что нам известно? – спросил меня отец с уверенным лицом.
Уверенным он был потому, что и так знал все детали. Он просто проверял мою внимательность. И я не разочаровала его.
– Из сейфа Чаповой Дарьи Айбековны был украден ряд вещей: бриллиантовое колье с тремя гранёными алмазами, фамильное кольцо с рубином, а также акции Газпрома. Сейф не был взломан силой. Смею предположить, что вор знал код. А значит, сумел подойти к хозяйке достаточно близко. Ведь, как заявила сама Дарья Айбековна, код не был нигде записан. Она единственная знала его.
– Верно подметила. – мягко сказал он. – Но, круг приближённых ей людей состоит лишь из подчинённых: уборщиц Вероники и Афанасии, двух сторожей, работающих посменно, и повара.
– Да. Но, возможно, есть ещё кто-то, о ком мы не знаем…
В этот момент я заметила на его лице ухмылку, означающую лишь одно: я что-то упустила. Осталось только понять, что именно.
– Возможно и есть. Давай, Авдотья, подумай хорошенько! Ты просто не могла не заметить весьма явные детали своими прекрасными зелёными глазками…
– Пап!
– Что? Я вру что ли? Глаза же у тебя и вправду прекрасны! Давай, не отвлекайся!
– Ну… – я напрягла мозги. – Она могла… Она могла вступить в клуб, любой. Например, кружок вязания или танцев. Я видела у неё в доме чешки и клубок ниток со спицами.
– Думаешь, ей, богатой женщине, захочется шляться по каким-то кружкам?
Я призадумалась и чуть позже воскликнула:
– Да! Именно так! Она одинока. Муж умер, детей нет. Чем ей ещё заниматься?
Он ещё раз усмехнулся.
– Верно. Ей, должно быть скучно. Но ты пошла немного не по той дороге. Не заметила одной важной детали. В её ванной, в корзинке для грязного белья, лежала пара грязных мужских носков. Следовательно, у неё дома был какой-то мужчина.
– Да-а-а… – утихая, протянула я. – Одинокая дама. Чуть старше сорока лет. Грязные мужские носки. Думаешь, у неё есть любовник?
– Всё верно. Конечно, она сама это отрицает. Понятное дело, ей не хочется разглашать подробностей своей личной жизни. Но я опросил сторожа. Он оказался стойким, но я был слишком настойчив. С его слов я узнал, что один-два раза в неделю к ней ходит один и тот же молодой человек. Лет ему чуть меньше тридцати. Красив, строен.
– Хорошо бы знать больше… Например… Имя…
– Хорошо бы оно, хорошо… Только в работе детектива, чаще всего, мы оперируем без знания таких тонкостей. – он сделал паузу. – Для входа в дом необходима специальная карточка. Согласись, список имеющих таковую очень невелик. Поэтому я, не отходя от сторожа, посмотрел базу данных. Во время похищения входная дверь была открыта карточкой Вероники, уборщицы.
– Значит, либо они в сговоре с любовником Дарьи Айбековны, либо любовник выкрал карточку. Но уборщица бы сказала об этом…
– Нужно опросить её.
– Может, используем полиграф?
– Хорошая мысль. Подтяну своих знакомых. Тем более, нам может понадобиться немного… Грубой силы… Девушка может вырываться и пытаться бежать.
– Ясное дело. – пожала плечами я.
На съемной квартире Вероники было достаточно тесно. Но нам хватило стульев. Даже удалось расположить громоздкий полиграф. За окном блестело заходящее солнце. Последние лучи проходили сквозь занавески и падали на обои с незамысловатым узором. Девушка, конечно, перепугалась… Но перетерпела свой первый испуг, даже приготовила нам чай. Не без помощи убедительности и педагогических способностей папы, разумеется.
– Вероника, – обратился он к ней, – прошу вас, не волнуйтесь. Говорите, как можно спокойней.
– Да, легко сказать… – пролепетала девушка.
– Сейчас я задам вам несколько вопросов. – убаюкивающе сказал отец. – Отвечайте на них лишь «да» или «нет».
– Х-хорошо…
– Итак, для начала что-нибудь простое. Вас зовут Вероника?
– Да.
– Правда! – пропищал полиграф.
Неизвестно, зачем у него была предусмотрена функция озвучивания правдивости ответа. Мне кажется, это может лишь пугать и сбивать с толку опрашиваемых.
– Отлично. Уволила ли вас Дарья Айбековна после инцидента?
– Нет, – она вздрогнула.
– Ложь! – пискнул полиграф.
– Нет, я не уволена! Дарья Айбековна бы сама сказала! Ей даже в такие моменты хочется с кем-нибудь поговорить!
– Вынужден согласиться с Вероникой. Она не обманывает. Просто слишком сильно волнуется. Прошу, сосредоточьтесь! Вы говорите, Дарье Айбековне необходимо общение? Предположу, что она чувствует себя одинокой, проживая без семьи. Вероника, я прав?
– Да, вы правы.
– Правда! – снова воскликнул аппарат.
– Она… – продолжила девушка. – Постоянно жаловалась на своё одиночество. Что ни день, то новое изнывание… Ой, простите! – она одёрнулась, – Прошу, не говорите Дарье Айбековне!
– Не скажем. – успокоил отец.
– Спасибо… Просто… Я не хочу лишиться работы. Лучшего предложения не найти! Мне нужно доработать хотя бы этот год. Дальше окончу университет и устроюсь на другую работу.
– Не беспокойтесь. Мы не разгласим ваших слов. Да и потом… вы ничего такого не сказали. Женщинам в таком положении свойственно желание сгладить своё одиночество. И вы, как довольно приближённый к ней человек, отлично подойдёте для составления компании.
– Всё верно. Но она немного успокоилась после того, как к ней… – она мысленно ударила себя по губам.
– Как к ней…?
– Нет, я не могу! Это ведь её секреты.
– Послушайте… – отец подвинул свой стул ближе к ней. – Мы уже знаем, что у неё есть любовник. И он является главным подозреваемым. И ваша неразговорчивость может быть принята за попытку его укрыть. Обещайте, что не будете что-то утаивать. Так будет лучше…
– О-Обещаю…
– Хорошо, тогда продолжим. Вы знали о любовнике. Но виделись ли вы с ним лично? Может, сталкивались? Или разговаривали?
– Нет, такого не было.
– Ложь! – полиграф пропищал противнее прежнего.
– Эх… – папа разочарованно прикрыл лицо рукой. – Ну что такое? Я же сказал!
– Простите, простите! – слезливо прохныкала она. – Я не хотела… В смысле, я боялась!
– Чего же вы боитесь на этот раз? Неужели снова увольнения? Мы же всё обговорили!
– Да… Обговорили, но об этом она точно узнает!
– Вероника, мы начинаем терять терпение!
– Ладно, ладно! Дело в том, что её любовник… Он ходит сюда только ради меня.
– Что? – оживилась я. – Как это, только ради вас?
– Он сам мне сказал. Когда мы сталкивались, обменивались парой фраз, я и подумать не могла… Один раз отпустил мне комплимент. Тогда я на него глянула с таким… Странным ощущением. Но вот, спустя время он подходит и чувственно заявляет, что я ему нравлюсь. А к Дарье Айбековне он ходит лишь для того, чтобы увидеться со мной. Представляете?
– Невероятно.
– А я то как удивилась…
– Авдотья, запиши это. – приказал отец. – Это очень важно. Следующий вопрос. Вероника, вы знаете, где ваша входная карта от дома Дарьи Айбековны? Только прошу, без заиканий и увиливания!
– Я… Нет, не знаю. Я потеряла её.
– Правда! – снова пискнула машина.
– Потеряли? Когда именно вы обнаружили потерю?
– На следующее утро после признания любовника.
– И вы не находите это странным?
– Странным? А что странного? Под конец рабочего дня меня, не задумываясь, выпустил охранник. Я даже не доставала карточку. Должно быть, потеряла её, идя по улице. Ну или она завалялась где-нибудь в доме Дарьи Айбековны.
– Странность в том, что пропажа могла случиться сразу после признания. Вы как-то сближались? Или, может, он заходил в подсобку, а там лежала ваша карта?
– Нет, ничего такого. Разве что… Я старалась увильнуть от смущающего диалога… но он был настойчив, даже обнял меня. Я сразу же выбралась из объятий и пошла… Подождите-ка… вы думаете, он полез ко мне специально?
Папа с улыбкой кивнул.
– Вот же урод! Простите за выражение…
Эти несколько минут я всё пыталась притронуться к слишком уж горячему чаю, при этом внимательно слушая разговор. И под конец, бросив затею с чаем, я влезла в диалог.
– Замечу, – начала я, – что не стоит снимать Веронику со счетов. Возможно, она, конечно, и жертва обстоятельств. Но всё может быть и иначе. Она может быть с любовником заодно. Быть может, по той самой причине, которую описала наша подозреваемая: он признался ей в любви. И мог запросто предложить ограбить хозяйку ради неё. Тогда Вероника просто дала любовнику карточку. А тот, в свою очередь, провернул свою задумку.
– Что?! Нет! Я не… я не делала этого! – закричала она жалобно, на глазах выступили слёзы.
– Подожди, Авдотья. Перед тем, как бросаться обвинениями, надо проверить. Не забывай, у нас здесь полиграф.
– Хорошо, – остыла я, – проверим её.
– Вероника, последний вопрос. Вы заодно с любовником Дарьи Айбековны?
Она шмыгнула носом, подняла своё заплаканное лицо и с трудом выговорила:
– Нет, не заодно.
– Правда! – прожужжал полиграф.
– Ну вот и хорошо. А вы начали плакать. Всё ведь в порядке!
– Постой, пап! Но ведь полиграф – не очень точная штука. Стоит…
– Не стоит. – перебил он. – Я вижу: она точно не врёт. Вот тебе совет, дочка: учись присматриваться к людям. Во всех смыслах. Будь-то черты характера, мировоззрение или интересы. Мельчайшие детали могут сказать о многом.
– Ясно…
– Послушайте, – оживилась Вероника, – я знаю, чем смогу вам помочь. Я вспомнила его имя! Он заикнулся об имени, когда признавался. Его зовут Вениамин. Да, точно, Вениамин!
Мы шли в сторону дома. Солнце уже село. Но небо, по местному обыкновению, не спешило темнеть. Петербургскую набережную освещали довольно редкие фонари, делающие ночь совсем уж неотличимой от ясного дня. По Неве лениво проплывали небольшие, слабо освещённые кораблики.
– Авдотья, – нарушил тишину отец, – а ты молодец!
– Разве? Я ведь ошиблась…
– Нет-нет! Ты поступила очень разумно! Во-первых, не стоило отрицать любого варианта. Во-вторых, финальный вопрос помог расставить все точки над «i», а также выяснить имя подозреваемого. И всё, благодаря тебе!
– Спасибо тебе.
– Не за что. – он положил руку мне на плечо. – А теперь, вот тебе задание: завтра утром я еду в Казань. Меня позвали по одному делу трёхлетней давности. А тебе нужно собрать все материалы и передать их полиции. Я обо всём договорился. От нас больше ничего не потребуется, дальше любовничка просто вычислят по внешности и имени.
– Правда? И на этом всё?
У меня от такой простоты даже появилось желание засмеяться. Но я заткнула себя на пол пути. В итоге вышло что-то вроде резкого кашля.
– Да, на этом всё. Наша работа окончена!
Передав все бумаги полиции, я отправилась в университет. Просидела две скучнейшие пары, на которых подбадривала себя лишь послевкусием завершённого дела. Затем лениво пошла домой. Но прямо перед тем, как я вошла, мне позвонили. Неужели, папа?
– Алло?
– Здравствуйте, это Авдотья?
– Всё верно. Кто это?
– Меня зовут Амир Завялов. Я хозяин небольшого мотеля в Казани. Ваш отец сегодня утром въехал к нам, но сейчас…
– Что случилось?
– Понимаете… Я даже не знаю, как об этом сказать… Вашего отца…
Он сделал долгую паузу, слышны были тяжёлые вздохи. Я молчала, терпеливо ждала.
– Его… Нашли мёртвым…
Я услышала треск. Явный, отчётливый треск. Но откуда он вышел? Может, с той стороны провода? Или где-то поблизости? Да, точно. Определённо, треск был где-то недалеко. Даже очень близко. Но откуда? В этом коридоре было пусто. Ни одного элемента мебели. Электроника не могла сбоить, она новая. Нет, треск звучал ещё ближе. Он… во мне… Точно, скажу теперь с полной уверенностью: это треснула моя душа.
Спустя 3 года…
– Ну я ему и говорю: «Пошёл ты в задницу со своими «подругами»! Мне такие парни, как ты, нафиг не сдались!» – Зинаида выпустила изо рта громадный клуб дыма.
– Вау… – без особого энтузиазма выдала я.
– Что с тобой, Авдотья? Обычно, ты веселая. Что случилось?
– Да ничего… – я сделала глубокую затяжку. – Просто нет настроения…
– Я знаю, чем тебе помочь! Тебе просто нужно найти парня! Да, точно! – лёгким движением пальца она сбила пепел с сигареты. – Я всегда о своих рассказываю, а ты всё одна и одна… Это не дело! Всё, решено! Сегодня вечером идём в клуб. Там и поищем тебе друга.
– Я бы с радостью, но не в этот раз. Завтра мне рано вставать. Я ещё не подготовила курсовую по журналистике.
– И чё? Да забей ты на неё! Хоть на сегодня. До сдачи ведь ещё две недели!
– Прости, но я правда не могу. – ещё одна затяжка, затем медленный выдох. – Завтра с утра еду в Казань.
– Это ещё зачем?
– Скоро день рождения моего отца. Я должна съездить в Казань, на его могилу.
– А-а-а… Прости. Тебе, должно быть, плохо, а я тебя с парнями достаю… – сигарета в руках Зинаиды заметно затряслась. – Сразу бы сказала, а то теперь неловко…
Я печально улыбнулась.
– Из-за этих мыслей совсем растерялась… Ладно, пойду-ка домой. Ещё собраться надо, да и в универ успеть забежать.
– Я с тобой. Давай помогу всё собрать.
– Нет-нет! Мне нужно побыть одной…
Я потушила сигарету об мусорку, обняла Зинаиду и ушла.
На следующее утро я закинула в рюкзак второй комплект одежды, тетради и блокноты для записей, пару ручек и свой ноутбук. Перехватив с кухни бутерброд, я выбежала на улицу, прыгнула в такси.
С момента посадки на поезд и на протяжении почти всего пути я обыскивала интернет на предмет свежих новостей. Для курсовой было необходимо взять несколько недавно произошедших в мире событий и выразить своё мнение о каждом из них.
***
– Здравствуй, Авдотья! Выглядишь великолепно!
– Ты уверен, Амир? После суток в пути?
– Ну не знаю… Возможно это компенсирует красота твоих глаз. Их изумрудный цвет забыть просто невозможно… – он сделал паузу. – Ну, как у тебя дела?
– Всё в порядке… Не считая испорченного настроения.
– Да, у тебя ведь на носу значащая дата… Какими судьбами у нас?
– Можно мне какую-нибудь комнатку? Самую скромную. Я ненадолго, лишь навещу могилу отца.
– Хорошо… – озадаченно произнёс Амир.
Моя комната была жутко похожа на ту, в которой убили отца. Поначалу я даже испугалась, не решил ли таким образом Амир сыграть со мной злую шутку. Но быстро смекнула, что всё-таки нахожусь в мотеле. И комнаты здесь не должны особо отличаться друг от друга.
Всё было обставлено простенько: небольшой стол, служащий и для еды, и для письма; весьма милый квадратный коврик с выходящими во все стороны кисточками; две тумбочки, прижимающиеся к незамысловатой кровати. В углу комнаты была ярко выделяющаяся из стены дверь в ванную.
Я сбросила куртку, скинула джинсы. Встав на коврик, прямо в центре комнатки, я потянулась, сделала небольшую зарядку. Суставы приятно хрустнули. Готово. Последствия суток, проведённых в поезде, устранены. Теперь время приступить к делам.
После некоторой рутины я собралась и поехала на кладбище. Прибыв, я быстро нашла могилу отца, пройдя этот лабиринт склепов словно с клубочком в руке. Что примечательно, могила была неплохо устроена, за ней постоянно ухаживали. Повезло нам. Амир договорился с владельцем кладбища, и тот согласился за очень небольшую цену огородить впечатляющий склепик с витым забором и фонарями. А ухаживание за могилами вообще не во что нам не обходится. Всё за счёт владельца.
– Хорошо, папа, что ты лежишь в таком приличном месте, а не где-то на грязной заброшенной земле… Но лучше бы ты оставался с нами. – по лицу прокатилась слезинка. – Нам так тебя, – я всхлипнула, – не хватает…
Придя с кладбища, я сразу села за телевизор, продолжила искать подходящие для обзора новостей. Но, как назло, ничего дельного не было: очередной повтор утренних новостей. Вскоре, я бросила эту задумку и решила лечь пораньше, чтобы не проспать свой поезд.