Шак’Хид
Очкожуй весь в работе, после того, как мы поймали эту девочку. Он взял её волос, получил цепочку ДНК… Потом взял образцы моих клеток и, как только передал допрос в руки Татар Гёрл, заперся в лаборатории и начал работать. Сегодня утром я решил разбудить его, чтобы выведать об успехах перевоспитания. Но в его комнате не было никого, постель была заправлена, а воздух свежий.
Выйдя из комнаты, я наткнулся на Очкожуя. Глаза его были кроваво-красными, мешки же под ними – тёмными, словно космос. Веки не держались на месте, постоянно, то медленно опускаясь, то резко вскакивая. Он еле стоял на ногах, поэтому, чтобы вовсе не свалиться, опирался на стену. Увидев меня, он с трудом улыбнулся и протянул мне серебряное кольцо с камнем, похожим на небольшой изумруд.
– Вот, держи… – хрипло проговорил он. – Отнеси эту прелесть Пустоши…
– Просто кольцо? Зачем ей кольцо?
– Это не просто кольцо. Это аппарат для рассеивания невидимости… Ах, чёрт! – он чуть не упал, вовремя подставив ногу вперёд. – Всю ночь его делал. Действует точно обратно Кольцу Всевластия из Властелина Колец. Ты же знаешь этот фильм? Наверняка в твоей чрезвычайно обширной памяти есть место этому фильму. Ведь так?
– Да, я знаю этот фильм.
– Хорошо. Я вот, на днях посмотрел. Ну и решил сделать прибор в виде кольца. Это… Кольцо нищеты, или как-то так. – он громко зевнул. – Хрен его знает… Сам назови его, если хочешь. Ты же любишь это.
Я промолчал.
– Короче, отнеси ей кольцо.
– Почему я?
– Слушай, какая разница? Я не могу. Ещё шаг, и я упаду. Лучше упасть на кровать. А других искать… Сейчас утро, все сонные, кроме тебя. Тебе же не сложно…
– Да, без разницы. Давай кольцо. Кстати, насколько хорошо прошло перевоспитание?
– Абсолютно без понятия. Вот сам и узнаешь.
Ответ меня не порадовал. Не люблю соваться в неизведанное. Но придётся…
Чёрт возьми, как же мне не хотелось заходить к ней. Меня смущал её… Её вид. Никто из них не видел того, что видел я. Они видели лишь красно-синее пятно, а мне всё виделось чётко. Её стройное тело не было прикрыто ничем, она была полностью нагой. И, что странно, в памяти людей, чьё сознание я поглотил, я нахожу картины и даже целые сцены неприкрытой наготы и разврата. Но тогда, на улице, я будто увидел всё это впервые. Я не могу понять, почему мой организм так реагирует на неё. Никогда такого не испытывал.
Не успел стук завершиться, как дверь распахнулась, последний удар ушёл в воздух. Открыла, как и ожидалось, Пустошь. Она была одна. Похоже, лишь мы вдвоём более-менее бодрствуем в такую рань. Как-то инстинктивно я провёл взглядом снизу вверх, осмотрел стоящую передо мной. И пожалел об этом. Она всё ещё была нагой. Если бы я соблюдал в себе строение обычного человека, мои щёки покрылись бы румянцем, а достоинство начало давать о себе знать. Но я не соблюдал такой достоверности. Поэтому, обошёлся просто смущённым голосом.
– П-Привет…
– Здравствуйте…
– Вот, держи. – я протянул ей серебряное кольцо.
– Вы… Вы собрались делать мне предложение? – смутилась она.
– Предложение?
– Ну, руки и сердца… Настя говорила, что с кольцом обычно делают предложение.
– Нет-нет! – взволнованно прикрикнул я. – Это другое. Это кольцо… Может сделать тебя видимой…
– Что, правда? Это получается, на меня будут смотреть без очков?
– Да, именно.
Я взял её руку, положил в неё драгоценность и сжал ладонь в кулаке.
– Постойте, как вы определили, где моя рука? На вас нет очков. И тогда… Тогда тоже не было…
– Я вижу тебя и без них. И кстати, лучше бы тебе найти, что одеть… Я имею в виду…
– Что я голая? А что в этом такого?
– Понимаешь ли, на людях обычно одеваются. Понимаю, невидимой одежды нет. Поэтому тебя готовили к тому, чтобы идти на задания совершенно нагишом. Но теперь, с этим кольцом, ты можешь выходить на люди. А значит, нужно одеваться…
– Понимаю…
– К тому же, в такой вид, – я провёл взглядом по её телу, зачем-то сглотнул, – может вызвать у некоторых… Чёрт…
– Что вызвать?
– Да, ничего… Забудь. Ну же, надень кольцо!
Я сменил своё строение глаз на простое, человеческое. Девушка исчезла. Но ненадолго. Сначала проявилась левая рука, на средний палец которой было надето заветное кольцо. Затем туловище, голова, бёдра, ноги. Вот она, стройная, с тоненькими ручками, небольшим круглым личиком татарской национальности, коротко и топорно постриженными волосами цвета вороньего пера. Она посмотрела на свои руки. И очень удивилась.
– Я вижу их! Впервые вижу свои руки!
– Ты правда не видела их?
– Ну да, сыворотка… сделала меня невидимой… для меня, в том числе.
– Что ж, наконец ты сможешь жить нормальной жизнью…
Она ланью подскакала к шкафу, порылась там и достала понравившуюся ей одежду.
– Я хотел извиниться… За ту погоню. Должно быть, было больно падать?
– Да, было. Но это не важно. Я видела, как вы упали вслед. Но вы совершенно невредимы…
– Как и ты…
– Что было в том шприце? После инъекции нога восстановилась незамедлительно. Что это было? Новое лекарство?
– Всего лишь моя кровь… Дело в том, что я не человек.
– А кто тогда? Вы видите невидимое… Ваша кровь исцеляет. Кто вы?
– Я и сам не до конца знаю это. Но что знаю точно – я из тех, кто жил ещё до создания Вселенной в нынешнем виде. Скажу тебе по секрету, я ничего не помню о своём прошлом. Лишь с того момента, как зародилась Вселенная. Мне показалось, что именно я приложил к этому усилия.
Помолчав немного, она попросила меня рассказать свою историю. За этот год я уже с десяток раз пересказывал её разным людям. Но что поделать, если нужно заработать их доверие? Я согласился.
Летели минуты, я всё говорил и говорил. Она внимательно и покорно слушала, внимая каждому слову и запоминая каждую деталь. Так, мой, предполагаемо, недолгий визит с целью отдать кольцо, продлился целый час. А то и больше. И рассказ о путешествии в космосе занимать лишь половину всего времени. Остальное время мы просто разговаривали о мире, но на более масштабном уровне.
Заметно, что Татар Гёрл посвятила, как она её назвала, Идину, в детали жизни на Земле. Я же, смотря на то, как увлечённо Идина слушает, рассказывал о планетах, системах, а так же таком романтическом явлении, как звездопад. Она, выслушав всё, сильно увлеклась, даже захотела увидеть звездопад самолично. Я пообещал, что покажу ей эту красоту… когда-нибудь…
Когда я вышел за дверь и начал удаляться от её комнаты, меня пробрала дрожь. Я словно на секунду принял облик ручейка, бурной реки или даже беспокойного океана. Всё сжималось и разжималась. Я решил принять полную, достоверную форму человека, чтобы точно определить, по крайней мере по человеческим меркам, какой характер у этого явления. Дрожь шла из сердца. Его будто свело чем-то приторным. В поисках ответов я погрузился в своё глубокое сознание. И вскоре мне удалось нечто большее, чем определить чувство. Я вдруг вспомнил что-то. Что-то, что было давным-давно. Из прошлой жизни, когда ещё не было Вселенной. Я помню голоса. Кто-то говорил о некоем понятии “Latne”. Что оно означает?
Пустошь
Всё это так странно, я теперь могу выбирать сама… Выбирать, что мне делать… За время жизни на улице я не вступала с людьми в контакт. Ведь меня учили:
– Ты невидима. Люди не должны подозревать, что ты есть. Не разговаривай ни с кем, ни в коем случае.
Теперь Татар Гетто знает, что я существую. И я даже разговаривала с ними. Я не знаю, что думать о них, о ситуации в целом. Ведь меня не учили думать о чём-то, кроме деталей поручений. Я не до конца доверяю Гетто. Но они указали возможный адрес проживания моего отца. Всё это очень странно. Я не могу этого понять. Мне нужно просто найти Виктора Карнешина и расспросить обо всём. Пусть он скажет правду.
Вот и та самая квартира. Я постучала. Один раз, другой… Ответа не последовало. Должно быть, никого нет дома. Стоит постучать к соседям.
Но я не успела повернуться, как врезалась в чьё-то массивное тело. Человек был в грязной майке, с трудом натянутой на толстый живот, в штанах была огромная дыра на колене. Дернув головой, он дрогнул своими двумя подбородками. Голова лысела, но зато волосы на бороде и бакенбардах были жёсткими и ровными. Человек брился, оставляя лишь бакенбарды, на месте усов и бороды была лишь дневная щетина. Он смотрел на меня своими рыжевато-карими глазами, поедал меня своим взглядом.
– Осторожней. Ладно меня с места не сдвинуть, а другого можешь и сбить. – он рассмеялся.
– Простите, я не хотела…
– Да ничего страшного! – он похлопал меня по плечу. – Ищешь кого?
– Отца ищу. Би-биогического…
– Может, биологического?
– Да, точно. Его зовут Виктор Карнешин. Он жил в этой квартире, или живёт, я точно не знаю.
– Да, дела… – Он всё ещё не убирал руку с плеча, а теперь ещё и прогладил руку до локтя. – Не представляю, какого тебе. Живёшь, живёшь. А тут оказывается, что твой отец не настоящий. Лишь отчим. Тебе, наверное, очень плохо?
– Не знаю, я запуталась, не могу чувствовать что-то одно.
– Бедняжка, – второй рукой он погладил меня по голове, а первой перешёл за спину, к лопатке и прижал меня к себе.
Всё это он делал медленно, слабо и неуверенно. Как при объятьях. Всё, как по рассказам Насти. Она говорила, что так люди высказывают свою радость, либо пытаются утешить друг друга.
И, чтобы не выглядеть глупо, нужно отвечать на объятья взаимностью.
И я ответила: медленно обхватила его обширное тело, положила голову ему на грудь. Он источал тепло. Я почувствовала биение его сердца. Всё, как по рассказам Насти. Надеюсь, я ничего не забыла, всё делала правильно…
– Я могу тебе помочь. – сказал он, чуть отпустив от себя, но оставив руки на моей талии. – Виктор – мой старый друг. Он и вправду живёт тут.
– Значит, я не ошиблась, это хорошо!
– У меня идея. Раз его сейчас нет дома, давай зайдём ко мне. Я хорошо его знаю, уже много лет живу с ним по соседству. Должно быть, сложно будет начать диалог с отцом. Я могу подбросить тебе пару идей.
– Правда? Было бы здорово!
– Тогда, милости прошу…
Внутри сильно пахло потом. На мебели было много мусора, в основном, остатки от еды. Квартира была тёмной, все окна занавешены. Комнату освещали две лампочки, и то, одна из них мигала. Но сильнее её освещал монитор включенного компьютера. Да, место не из лучших. Однако этот человек хочет помочь.
– Присаживайся! – указал он на диван. – Чувствуй себя как дома…
– Спасибо вам. А, кстати, как вас зовут?
– Зови меня Пузан, меня так тут все называют.
– Почему «Пузан»?
– Пузо себе отрастил, хе-хе-хе. Ну а тебя как, красотуля?
– Идина.
– Красивое имя. Никогда не слышал о таком, интересное… Гордись!
– Спасибо. Ну же, расскажите мне об отце!
–Да, конечно. Не желаешь чего-то выпить?
– Я… Не знаю… – на этот случай у меня не было шаблонов поведения. – А что именно выпить?
– У меня есть один рецептик, сейчас сделаю.
Через минуту он поднёс мне стакан с синей жидкостью и уселся в кресло, напротив. Аромат напитка оставлял желать лучшего.
– Я подумал… – замялся он. – Я подумал, что нам будет необходимо что-то крепкое, ведь рассказ будет тяжёлым. Не страшись запаха и вкуса. Это «Нектар жизни», популярный в узких кругах напиток. Его изюминка в особом… Послевкусии…
– А почему рассказ будет тяжёлым?
– Отхлебни. Будет проще принимать ситуацию.
Я не задумываясь сделала пару глотков. Вкус был ужасен. Даже вода, которую мне иногда приходилось пить из лужи, живя на улице, была вкуснее. Я еле удержала это во рту. Но, поморщившись, через силу проглотила. Он неустанно смотрел за мной, а когда я отхлебнула, выпил и сам. Похоже, он уже привык к такому вкусу.
– Ну же, рассказывайте! – нетерпеливо поторопила я.
– Так вот, кхе-кхем, – он кашлянул и начал рассказ, – я переехал сюда пять лет назад. Мы с Виктором сразу разговорились, он познакомил нас со своей семьёй: женой Жанной и сыном по имени Григорий. Ты же знаешь причину расставания ваших родителей. Тебе мама рассказывала?
– У меня… Моя мама… Умерла давно. До того, как я узнала.
– Даже так… – он сочувственно глянул на меня. – Иди сюда, дядюшка Пузан тебя утешит.
Он расставил руки в стороны. Я подошла к нему, секунду подумала, как удобней обняться. И наконец придумала. Присев на его левое колено, я вновь обхватила его руками. Он прижал меня очень сильно, даже слишком.
– Я до конца не знаю, что произошло. Может вы знаете?
– В том то и дело, что об этом мне не особо многое известно. Я слышал что-то, будто у Виктора была дочь… Но думал, это всё выдумки. Оказалось, нет. Прости, не могу помочь… Слушай… не держи ноги на холодном полу! Зима на дворе, а отопление работает не очень хорошо.
Пузан обхватил рукой мои ноги и закинул на своё правое колено. Дальше начал слегка массировать ступни. Какой он заботливый… думает о здоровье совершенно незнакомой девушки.
Как это приятно, говорить с людьми. Надеюсь, он такой не один… Продолжая массировать, он рассказывал. Я наконец ощутила послевкусие «Нектара жизни» и, наслаждаясь им, внимательно слушала.
– Я тогда тоже был не одинок. У меня была любящая жёнушка Прасковья и сын Альберт. Ровесник Григория. Мы были двумя счастливыми семьями, как две капли воды похожими. А то, что жили мы по соседству, ещё более улучшало наше существование. Альберт попал в класс Григория. Они стали лучшими друзьями, всё делали вместе. Даже обрели общий интерес – музыка. Представляешь?
Я промолчала.
– Так вот, кхе-кхе, они выиграли в музыкальном конкурсе, получили путёвку на шестерых за границу. В отпуске мы решили съездить на экскурсию в каньон. Пожалуй, самое красивое место, которое я только видел… – он посмурнел. – И самое ужасное…
– Почему ужасное?
– Когда мы были в каньоне… Там… Там… Прости, мне сложно об этом говорить. – он сделал большой глоток «Нектара жизни», всхлипнул. – Понимаешь… Когда мы были там, все мы… Там случился обвал… – он шмыгнул носом, в голосе стало неспокойно. – Обвал… забрал их всех…
– Кого?
– Жанну, Прасковью, Григория. Они погибли под завалами. А мы с твоим отцом как раз в то время отходили в сторону, купить воды. Какие же дураки… – снова глоток нектара. – Альберта выгребли из-под завалов. Но его ноги были раздроблены. А потом выяснилось, что его контузило, он теперь в больнице лежит. Эх…
Он совершенно упал духом, опустил глаза. Из глаз покатились слёзы. Какая ужасная история. Ему, должно быть, совсем плохо. Я должна его утешить. Моя очередь обнимать!
Поэтому я прижалась к нему сильней некуда, в этот раз, подтянувшись к его лицу. Щекой к щеке. Тонкая струйка его слез увлажнила моё лицо. Но этого, как я посчитала, мало. Настя рассказывала, что есть ещё более сильный способ проявить дружелюбность – поцелуй. Аккуратный поцелуй в щёку. Но использовать его, по словам Насти, нужно было лишь в особых случаях. Ну а этот случай как раз был особым. Пузан нуждался в тепле, прямо сейчас. И я поцеловала его.
– О-ого… – удивлённо прошептал он.
– Я что-то не так сделала? Простите! Я просто хотела… Утешить вас…
– Нет-нет! Ты всё правильно сделала. Ты так добра. Мне уже легче…
– Я рада.
– А можешь, – помолчав сказал он, – ещё раз поцеловать? Мне этого очень не хватает…
– Да, конечно!
Я повторила поцелуй, он в свою очередь ответил мне тем же, поцеловав мою щёку. И ещё раз, и ещё… И ещё… Последний поцелуй был пущен в мои губы. Я удивилась, отвела голову.
– Что такое? – спросил он.
– Э-э-э, ничего…
О губах у меня тоже не было шаблонов. Но раз Пузан так спокойно целует в губы, значит это в порядке вещей. Должно быть, Настя просто забыла об этом упомянуть. Ну ничего… Я, как она сама сказала, теперь самостоятельная. А значит, и учиться должна сама.
Я снова приблизилась к его лицу, положила ладонь на щеку и поцеловала его в губы. Он в свою очередь снова сжал меня, правой рукой обхватив спину, левой – бёдра. Я почувствовала, как между ног появилось что-то жёсткое. Не успев понять толком, что это, я услышала:
– Идём на диван, нужно больше места.
– Места для чего?
– Увидишь…
Он обхватил меня на бёдра и понёс на диван. Осторожно положив меня, он навис надо мной.
– Ну же, поцелуй меня ещё раз…
Я послушалась. Не думала, что общение с людьми настолько сложно и продолжительно. Это намного сложней того, к чему меня готовил Николай. Рукой он пролез под мой свитер, задрал его до ключиц. Дыхание его было тяжёлым, как и моё теперь. Далее его рука расположилась на моей груди. Он пару раз сжал грудь, начал стягивать лямку лифчика.
И тут я задумалась. А всё ли так, как должно быть? Шак’Хид говорил, что у людей моё обнажённое тело вызовет странную реакцию. Он так и не договорил, какую. К тому же, лифчик, как одежда совершенно бесполезный: он слабо греет, закрывает лишь грудь. Но ведь, у него должно быть какое-то назначение? Может, как раз, в сокрытии груди? Чтобы не вызывать эту загадочную реакцию? Но тогда, что это за реакция, если люди так пытаются её избежать? Не та ли самая, которую сейчас демонстрирует Пузан? Как всё это странно…
– Пузан, – я отвела его от своих губ, – давайте лучше поговорим о моём отце. Он может скоро прийти, а я не знаю о нём ничего, кроме этой печальной информации…
– Ну погоди ты! Давай докончим. Сейчас самое важное будет.
Он схватил меня за джинсы, расстегнул пуговицу, начал стягивать их. Я, в свою очередь, начала ему препятствовать. Так или иначе, я слишком мало знаю, чтобы заходить столь далеко. Справлюсь с отцом сама, без разговоров с Пузаном.
Мы начали шуметь. Старый диван трещал под огромным весом. Я случайно задела ногой стакан с недопитым «Нектаром жизни», который незамедлительно опрокинулся и залил весь стол. Он был сильнее меня, несмотря на мою натренированность. Здесь умения были бесполезны, ведь он придавил меня своим телом, совершенно ослабив.
Внезапно дверь распахнулась. В комнату забежало двое: среднего роста мужчина со светлыми волосами и невысокая рыжеволосая женщина лет сорока. Мужчина начал кричать неизвестными мне словами, но произносились они грубо, и строение их казалось вульгарным. Я поняла, что это ругательства.
Он скинул с меня Пузана, ударил его ногой прямо по животу. Женщина подбежала ко мне, приподняла меня, спустила свитер и подтянула штаны. Затем, приговаривая: «Бедная, несчастная…», обняла. Повела на выход, закрывая картину избиения Пузана.
Она привела меня к двери в ту самую квартиру, куда я час назад пыталась попасть. Но почему она живёт здесь? И кто она? И кем был тот мужчина? Неужели, отцом? Я ничего не понимаю.
– Бедняжка, как это ты попалась… – взволнованно тараторила женщина, протягивая мне чай. – С тобой всё хорошо?
– Да, всё отлично…
– Ой, вот и славно. Как же надоел этот Пузан! Всякий месяц находит себе жертв, таких как ты. И насилует их.
– На-насилует?
– Ну да! Это хорошо, что мы услышали.
– Насилует… – всё повторяла я. – Но ведь он меня не бил!
– Да нет же. Насилует в другом смысле!
– В каком?
– В смысле… Ох, зайка… Ты правда не знаешь? Или не помнишь? В любом случае, это ужасно. Такая молодая…
В комнату зашёл светловолосый. Женщина сразу вскочила с места и подбежала к нему.
– Ну что там с ним, Вень?
– Поговорили по-мужски. Снова обещал прекратить, ссылался на его синее пойло, мол это оно его совращает и к действию призывает.
– Может, всё-таки сообщим в полицию?
– Нет, Деля, ты же знаешь… Кто позаботится об Альберте?
– Да, – она раздосадовано вздохнула.
– Простите, могу я спросить? – встряла я в разговор.
– Что, моя милая? – обернулась на меня Деля.
– Я искала отца, биологического. Мне сказали, что он здесь живёт. Его зовут Виктор.
– Нет, здесь мы вдвоём.
– Я сейчас вернусь. – бросил светловолосый и удалился.
– Но, Пузан мне сказал… Что он его старый друг. Что у них жёны погибли при обвале во время отпуска. И сын Виктора тоже погиб, а сын Пузана покалечился.
– А ты не слушай его. Да и вообще, будь внимательней с такими…
– С какими «такими»?
– Ох, бедная, бедная девочка… Как тебя угораздило!
– Я не понимаю. Простите, я мало… очень мало, что понимаю. Можете рассказать мне всё?
– Ладно, – она вздохнула, – наш дорогой сосед, Аркадий Карпов… ну или, как он приказывает себя называть «Пузан» – насильник. Он находит девушек от пятнадцати до восемнадцати лет, совращает. Насильно занимается с ними сексом, если не поняла.
– Занимается сексом?
Деля вновь раздосадовано вздохнула, подвинулась ближе и в минуту обобщённо объяснила значение секса, без окунания с головой в детали. Чтобы не потерять нить диалога.
– Так значит… Он всё это выдумал… Наврал мне, чтобы заняться со мной сексом?
– Ну, вообще-то, он сказал лишь половину правды. Насчёт его жены и сына – правда. Остальное он просто вплёл, дополнил картину. И именно поэтому он выглядел так искренне… Просто вспоминал правдивую историю, пробирающую до слёз. Хитрец…
– Его сын, Альберт, правда покалечен?
– Да, это так. И если бы не сын, мы бы уже давно сдали его полиции. Но иначе, лечение сыну никак не получить. Аркадий непрерывно работает. Что-то продаёт в интернете, деньги собирает. Ну и устаёт жутко, стресса много. – она вновь вздохнула. – Вот и сломался. Ищет отвлечения от всего мира в контакте с девочками. Ужасно!
– Согласна, история просто ужасает…
– Только и остаётся, что вырывать бедных девушек из его лап. Благо, по соседству мы с Веней живём.
Наконец, вернулся светловолосый. В руке у него был листок бумаги.
– Ха-ха, наконец нашёл… – сказал он. – Милашка, я знаю твоего отца. Я с ним переговаривался, когда покупал эту квартиру. Семь лет назад. Он оставил координаты, на случай, если понадобится. Вот, хе-хе, понадобился…
– Отлично! Спасибо вам!
– Впредь будь осторожна! – посоветовала Деля…
***
Дом отца. Наконец я нашла его. И это была не обычная квартира. На этаже их было всего две – самые большие в доме. Я воображала, что же меня ждёт… Кто меня ждёт… Примет ли он меня? Как сильно обрадуется моему появлению?
Я позвонила в дверь, открыла мне женщина с каштановыми волосами, свисающими до поясницы.
– Что вы хотели? – спросила она.
– Я ищу отца.
– Простите, девушка, вы квартирой, наверное, ошиблись.
– Нет, всё должно быть верно! Моего отца зовут Виктор.
Она удивлённо дёрнула головой назад, крикнула вглубь квартиры.
– Ви-и-итя-я! Иди-ка сюда!
– Что такое? – послышалось из дальней комнаты.
– Тут девушка тебя зовёт! Говорит, ты её отец!
– Чё? – послышались быстрые шаги. На входе возник пятидесятилетний мужчина с сединой на висках. На щеке у него был небольшой шрам. Почесав его, он переспросил. – Чего вам нужно, девушка?
– Вы Виктор?
– Всё так.
– Значит, я нашла вас… тебя… Ты мой папа!
– Чего? Не припомню… Я уже двадцать лет как женат. У меня нет других детей!
– Есть один. Ты помнишь Таисию? Я её дочь.
Он округлил глаза и встал безмолвно, будто проглотил язык, лишь всё яростней почёсывая шрам. Женщина шлёпнула его по руке, чтобы он перестал.
– Витя? Что это значит? Что ты от нас… Ах, ты!
– Молчи, женщина! Дай разобраться. Я её вообще не знаю…
– Мы и вправду ни разу не виделись, но…
– Выйдем, поговорим наедине. – перебил он меня. – Достало неведение!
– Да, отмахивайся, – скрестила руки женщина, – за моей спиной… Ах, ты козёл!
– Молчи, говорю!
Мы вышли в коридор.
– Папа…
– Я тебе не папа. Это было давно. И как ты вообще меня нашла?
– Долгая история. Скажи мне лучше, почему вы с мамой расстались?
– Из-за тебя, мелкая ты дрянь!
– Из-за меня? Почему?
– Мне было хорошо с Таисией. Но потом она забеременела тобой! – он снова начал нервно чесать шрам.
– Но, что в этом плохого?
– А то, что я не хотел детей. Никогда! Я просто терпеть их не могу: вечно ноют, просят есть, пить. А когда вырастут, ещё и подростковые драмы начнутся, вообще сдохнуть можно! Тем более, если родится девочка. Как я вижу, это и произошло… Правильно сделал, что отдал Таисию врачам.
– Ты, ты отдал её?
– Да, тебе мама не рассказывала?
– Она умерла при родах.
– Что ж, мне… жаль…
Молчание. Из лифта вышли два подростка: парень и девушка. Они обменялись приветствиями с Виктором, зашли в его квартиру.
– Эх, твою же мать… Наказал меня Господь Бог! Отказался от одного ребёнка, и у меня появилось двое… – он схватил себя за чешущую руку, осознав, что шрам уже болит от его усердия. – чёрт возьми!
Я промолчала.
– Ну, и чё ты сюда припёрлась? Ожидала прыжков от радости? Думала, я тебя под опеку возьму, денег дам? Нет уж, у меня, вон, жена какая ревнивица! Чуть скандал не начала. Да сейчас начнёт. Давай так: ты забываешь, кто я, где я живу. Я возвращаюсь в дом. Говорю, мол, ты домом ошиблась, и тут неподалёку другой Виктор живёт. И мы будем жить, как жили…
Я ничего не ответила. Повернулась и ушла.
Уже ближе к вечеру, возвращаясь в лабораторию, я решила. Решила, что нужно вступить в Татар Гетто. Они помогли разобраться в беспокоящих меня вопросах в самых разных сферах: от прошлого моей мамы до загадочных ежемесячных болях в паху. И мотивы их, как я поняла, тоже нельзя назвать плохими, даже спорными. Ведь всё прекрасно. Они стремятся к лучшей жизни для всех. И я хочу им в этом помочь…