– Майкл! Майкл! Просыпайтесь! Это я, Билл.
Майкл, дёрнувшись, и попробовав сесть и заорать, выпучил глаза. Хоть видно в свете звёзд и народившегося тоненького серпа месяца было плохо, Билла он всё же разглядел. Кивнул: можно рот отпустить! Билл тоже кивнул. Отпустил. Сказал шёпотом:
– У нас украли Линду.
– Кто?! Как?! Зачем?! – по глазам Майкла было видно, что он… Сильно удивлён. Если назвать это состояние столь слабыми словами. Но отвечать шёпотом не забыл.
– Индейцы. Пока вы спали, они подкрались. Зажали ей рот, связали. И унесли – я как раз проснулся, и заметил, как они скрываются вон за тем гребнем! – Билл махнул рукой, – Но никого из нас, и ничего из нашего барахла не тронули: иначе мы услышали бы, или почуяли. Ну а Линда сама захотела спать вон там: по её словам подальше от «тёплых мужских тел»!
Вот только насчёт того, зачем украли, и почему нас всё-таки не убили, у меня есть сомнения.
– В смысле – сомнения?!
– Ну, они могли специально оставить нас в живых, чтоб нас мучили угрызения совести – когда нам потом подбросят её изувеченный и изнасилованный труп! И мы бы рассказали об этом и остальным белым, когда вернёмся к ним! Чтоб те не совались сюда!
– И – что? Только для этого и украли?! Ну тогда они просчитались. Не стану я по обычной шлюхе плакать и сожалеть! И уж тем более – терзаться угрызениями.
– Ладно, Майкл, я просто пошутил насчёт совести. – Билл, видя, что Майкл просто не поверил ему, поспешил предложить другой вариант, – На самом деле им нужна не она. А информация о том, что мы на самом деле здесь делаем. И они будут её изощрённо пытать, пока она всё не расскажет. И они выбьют из неё и тот факт, что у нас – карта!
И уж потом от нас не отстанут! И убьют – наверняка!
– Но почему?!
– Этот чёртов клад… Как бы объяснить… Имеет для аборигенов сакральное значение! Он занимает огромное место в их системе верований. То есть он – часть их системы мировоззрения! И посторонние не должны его ни обнаружить, ни, тем более, забрать!
– Так, получается…
– Так получается, для нас жизненно важно Линду вернуть, а индейцев – перебить! Чтоб не лезли в наши дела! И не мешали.
– И как мы это сделаем?
– А очень просто. Сейчас разбудим Этьена. Разгрузим трёх лошадей от излишнего барахла. Возьмём все наши ружья. И патронов к ним, и револьверам. И двинемся.
– Догонять, стало быть, не будем?
– Нет. Будем тихо и мирно преследовать. По следам. Не попадаясь им по возможности на глаза. У нас преимущество: я захватил подзорную трубу наёмника Мозэса.
Этьен, когда ему рассказали о произошедшем, посмотрел на Майкла весьма свирепо:
– Не ожидал от тебя такого, братишка!
– Ха! – видно было, что и Майкл сконфужен, – Я и сам от себя такого не ожидал!
– Билл! А не лучше ли нам попытаться просто… Догнать этих индейцев?
– Нет, Этьен. Не лучше. Если они заметят, что мы их преследуем, могут просто пристрелить или прирезать Линду. Конечно, тогда она уж точно не расскажет им ничего, но! Кто тогда будет меня перевязывать? И поить горькой гадостью?
А самое главное – нас они даже и ничего не узнав, могут пристрелить в одну из следующих ночей. Просто для подстраховки: мало ли!
Лицо Этьена слегка вытянулось, конечно, когда он услышал о возможной судьбе Линды. Но он быстро взял себя в руки:
– Вам, уважаемый Билл, конечно, виднее. Вы тут всех и всё знаете.
– Да. Поэтому нам придётся взять это мерзкое дело в свои руки. И уничтожить тех из краснокожих, кто ещё остался в живых в их стойбище. Прямо всё их поселение. Не думаю, что наше Правительство это сильно расстроит. Да и фермеры нам спасибо скажут.
А сейчас давайте-ка собираться.
С собой действительно взяли только трёх освобождённых от поклажи лошадей – своих, привыкших к хозяевам. Остальное барахло, и стреноженных животных оставили прямо на месте – в лощине. Налив им на прощанье побольше воды в кожаное ведро.
Билл, идущий впереди, и всматривающийся в камни и землю перед собой, довольно легко находил следы передвижения петлявших, очевидно, как раз для «заметания» следов, «могучих охотников» – что бы они там о себе не воображали, абсолютно бесследно по такой местности, да ещё с тяжёлой и брыкающейся поклажей, не пройти! Вон: клочок юбки на кусте. Сломанный куст. А тут – капля крови… Да и то, как индейцы выследили их, Билл понимал прекрасно: весь вечер ветер дул от их лагеря – вон туда. В том направлении. А запах от пота прожарившихся за день лошадей, да и просто – белых людей, разносится далеко даже и без всякого костра. Так что пикеты, расставленные на границах, проблем с обнаружением бледнолицых явно не испытали…
Вот этого общего направления он и старался придерживаться.
К рассвету добрались до места, откуда уже трепещущие ноздри Билла уловили запах дыма. Значит, недалеко до стойбища.
По предложению Билла лошадей оставили тут же, в маленькой лощине с ручейком и травкой. Чтоб не выдали цоканьем копыт по щебню и земле.
Само стойбище обнаружилось, когда осторожно высунули головы из-за гребня очередного холма, примерно в полумиле от того места, где Билл учуял запах костра. Солнце к этому времени ещё не показалось из-за гор, но было уже вполне светло.
Часового, пялящегося не туда, откуда могла появиться опасность, а вниз, в лощину, Билл перед этим снял, подкравшись, метко брошенным с двадцати шагов ножом: с перерезанным горлом не больно-то подашь «сигнал»!
Размещалось стойбище в той самой лощине, куда, забыв про долг и всё на свете, пялился злополучный молодой мужчина – почти мальчик. Но «обустроена» лощина была куда комфортней – широкая, с текущим по ней ручейком, и отличным пастбищем. Девять вигвамов стояли по кругу, на самом ровном участке. Лошадей и собак, которые могли бы почуять приближение врагов, у индейцев, к счастью, не имелось. Зато имелись явно позаимствованные у белых – бараны. В весьма большом количестве пасшиеся выше по долине. Как отметил себе не без удовлетворения Билл, пастухов при животных не имелось: да и зачем, если выхода из лощины в той стороне нет!
Но не вигвамы и бараны в первую очередь привлекли внимание троих охотников за сокровищами.
В центре стойбища, возле большого костра, стояли два врытых в землю толстых столба-бревна. Между ними, с привязанными к брёвнам верёвками широко распяленными ногами, головой вниз, со связанными за спиной руками, висела Линда.
Абсолютно обнажённая!
Если честно, смотрелась женщина потрясающе: ей было, чего показать…
Билл хмыкнул: конечно, с таким зрелищем забудешь и про обязанности часового, да и вообще – про всё на свете, кроме воспрявшего, так, что, наверное, звенело, молодого естества!
Индейцы, молодые и старики, их скво, и даже дети, расположились вокруг, явно в ожидании интересного зрелища: из самого большого вигвама как раз вышел огромный краснокожий мужчина, играющий мускулами на руках и загорелой спине – явно вождь собственной персоной. С огромным же, под стать, хлыстом в руке!
– Похоже, допрос перерос в решающую стадию.
– Билл! Как вы можете быть таким спокойным?! Ведь сейчас они её!.. – шёпот Этьена доказывал, что он весьма неравнодушен к судьбе несчастной женщины.
– Мы выбрали самый удачный момент. Сейчас все – поглощены предстоящей пыткой. И нам остаётся только перестрелять всех мужчин! Их всего-то – двадцать три.
– Так это же – со стариками!
– Можете не сомневаться, Этьен: старики стреляют из луков и ружей ничуть не хуже молодых. И ножами пользуются. А смерть – ей всё равно, от чьей руки она придёт!
– Э-э… – вид у молодого человека был сконфуженный, – Хорошо. Я понял.
– Отлично. Вот и старайтесь. Не мазать. И не стрелять вдвоём – в одну цель. Поделим так: центр – Этьена, (Уж Билл видел, куда хочет всадить первую пулю распалившийся молодой человек!) те, кто слева – мои, справа – Майкла. Возражений нет? Отлично.
А начнём… хм-м…
Когда этот тип нанесёт первый удар. Очень удобный момент отсчёта!
Момент действительно оказался самым подходящим.
Дикий вопль, исторгшийся изо рта несчастной Линды, совпал с тремя выстрелами.
Трое индейцев, включая и вождя, упали лицом в пыль. Тут же последовал и второй залп. Упали ещё трое мужчин. Женщины завизжали, и кинулись по своим жилищам!
Жаль, в патронташе винчестера помещается всего пять патронов – после того, как упало наземь пятнадцать вскочивших было на ноги и заметавшихся индейцев, стрелять из их запасного ружья с гребня увала остался только Этьен. Билл же с Майклом кинулись со всех ног вниз по склону, оскользаясь на предательской мокрой от росы траве и обломках камней, и непрерывно стреляя из револьверов. Билл всё же промазал пару раз, да и Майкл тоже. А вот Этьена ничто не отвлекало, и стоял и стрелял он уверенно.
И к тому моменту, как Билл и Майкл вбежали в стойбище, в живых оставалось не более полудюжины мужчин! Скрывшихся тоже в вигвамах – ринулись за оружием!
Билл поступил просто: забегал, двигаясь по кругу, по очереди, в каждый тёмный огромный шалаш, стреляя во всех подозрительных! Майкл, заметив, что делает напарник, поступил так же, начав с другого конца стойбища.
К моменту, когда Билл расстрелял свой третий, позаимствованный у банды головорезов Мозэса, кольт, они с Майклом встретились – у последнего вигвама. Туда вломились вдвоём. Билл застрелил последнего, весьма престарелого, воина, целящегося в него из старинного мушкета, а вот Майклу не повезло: его стрелой из лука достала пожилая скво, хищно оскалившаяся, когда стрела вонзилась в плечо белого: ну ни дать ни взять – злобная гиена!
Биллу пришлось во избежание дальнейших проблем уложить из кольта и старуху.
После чего он принялся перезаряжать: патрон оказалась последним!
Однако к тому моменту, когда он закончил, послышались ещё выстрелы: похоже, Этьен уже перезарядил винчестер, и теперь спускался, держа стойбище сверху под полным контролем! Но после двух выстрелов всё стихло.
Билл вышел на свет. Уложил ещё одного подростка, почти мальчика, целившегося в него из лука из входного отверстия предпоследнего вигвама. Сожалений он никаких не испытывал: ведёшь себя как мужчина, или как взрослый воин – будь любезен: получи как воин!
Но вот к нему, остановившемуся у костра, присоединились и Майкл и Этьен.
– Я насчитал здесь двадцать семь убитых мужчин. Мальчика. И одну женщину.
– Когда ты только успевал считать, Майкл!
– Ты что – забыл? Мы же карточные профи! И обязаны следить за всем и за всеми! И ещё помнить, какие карты уже вышли!
– Тогда не забудь и ещё двух часовых: вон там и там! – Этьен гордо похлопал по дулу верного винчестера.
Билл намотал себе на ус источник основного дохода кузенов, но сказал другое:
– Мы можем поубивать сейчас всех детей мужского пола. И тогда нам, или другим белым, никто и никогда не будет мстить. И земля достанется нашим – вся! И жить здесь станет… Спокойно.
– Нет, Билл. – кузены опять переглянулись, Этьен покачал головой. Майкл продолжил, – Мы этого не сделаем. Мы обеспечили себе… Безопасный проезд по их территории, а больше нам ничего и не нужно! Нам… претит такая бойня!
Всё же они – тоже люди.
– Как хотите. Но… – Билл, имеющий твёрдое мнение, что хороший индеец – мёртвый индеец, постарался, чтоб разочарование не прорвалось в тон.
Его прервал возмущённый придушенный голос:
– Может, вы соблаговолите наконец снять меня отсюда?!
Билл отметил себе, что, похоже, женщину возмутило не то, что они спокойно смотрят на её обнажённое тело, и обсуждают свои дела. А – как раз то, что – не смотрят!
Ох, уж эти женские амбиции. И самомнение. И тщеславие. Но снять её оттуда действительно нужно. Иначе кровь прильёт к голове, и женщина может потерять сознание.
Когда Майкл с Этьеном отвязали ноги, Билл, державший торс женщины на руках, чтоб ослабить натяжение верёвок, положил Линду прямо на траву. Женщина фыркнула:
– Вы – хамы ещё почище этих дикарей! Почему нельзя было начать стрелять до того, как меня ударили?! Больно было – просто ужас! У меня и сейчас ещё искры из глаз!
– Тебе, ласточка ты наша сердитая, было бы ещё больнее, если б Билл не выследил столь быстро логово этих гадов. И мы не захватили с собой весь наш арсенал!
– А, кроме того, – Билл поспешил внести и свою долю в увещевания, – если б ты не сказала, чего они хотели, костёр подтащили бы тебе под головку. И тогда – прости-прощай прекрасная грива! И всё остальное. Такое симпатичное и сердитое. А вот мужчин они обычно начинают пытать как раз – с этого. То есть – пах над костром!
Линда побледнела. Похоже, поверила. Да и кто бы не поверил: они сами всё видели! А кое-кто – и прочувствовал! На себе…
Но вдруг до женщины словно снова дошло:
– Ох! Я же не… – она прикрылась руками, – Дайте мне какую-нибудь одежду!
– В-смысле – какую-нибудь? А где ваша? – Этьен хмурился.
– Они её… Сожгли!
Билл почесал в затылке. Потом нашёлся: зашёл в ближайший вигвам. Ткнул пальцем в нашедшуюся там заплаканную, но глядящую злобно, скво подходящего размера:
– Платье! Сними его!
Скво что-то сердито заорала, и кинулась на него, пытаясь вонзить в Билла нож. Билл просто отбросил женщину к стене, вернее – к шкурам на палках. Взял за ногу маленького ребёнка, девочку. Достал кольт, приложил к тельцу дуло. Девочка заревела.
– Платье. – он щёлкнул взведённым курком.
Скво, рыдая в голос, оглядываясь на лежащий на шкурах труп старика с луком в руках, и мужчины с копьём, и причитая на своём языке, быстро стянула платье.
Но если она думала, что Билл чего-то хочет от неё, она сильно ошиблась: Билл, взяв злобно брошенное ему в лицо платье, положил девочку на постель из шкур. И вышел.
– Примерьте.
Линда не придумала ничего умнее, чем сказать:
– Отвернитесь!
Майкл, покрасневший Этьен, и Билл переглянулись.
Билл заржал в голос. Майкл и Этьен присоединились.
Линда стукнула кулачком по земле:
– Скоты! Дикари! Хамы! У вас что – совсем совести нет?
Билл, отворачиваясь от женщины, усмехнулся:
– Здесь, в наших местах, это – непозволительная роскошь. Кому знать, как ни тебе.
– Верно… Верно. Но всё равно…
Спасибо!
Если честно, я до последнего момента сомневалась, что вы за мной вообще придёте. – теперь в голосе звучали слёзы, – Думала, как ни в чём не бывало, поедете себе дальше. Ведь я для вас…
Никто!
– Да нет, что ты такое говоришь, любимая. Ты – почти член нашей семьи. Нашей маленькой стаи. Короче: ты наша женщина! А раз наша – мы тебя никому не отдадим.
Разве что за большие деньги.
– Сволочь ты, Билл. – судя по кряхтению, Линда втискивалась в платье.
– Ты это уже говорила. Придумай что-нибудь поновей. И пооригинальней.
4. Горы
– Вот уж не вижу нужды! Ты же не изменишься! Сволочью так и останешься до конца своих дней. – Линда явно крутилась, осматривая себя со всех сторон, – Ладно, можете повернуться.
Платье на женщине смотрелось неплохо – простой и практичный прямой фасон, почти мешок, отлично подчёркивал прелестные формы. Однако когда женщина попробовала сделать шаг, выяснилось, что шагать широко не получится: мешает подол.
– Проклятье. Как они сами-то ходят в таком узком мешке?!
– Сейчас мы эту проблему решим. – Билл подошёл ближе, и своим большим ножом сделал на платье два разреза по бокам: почти до пояса, – А ну-ка, попробуй теперь!
Линда вскинулась:
– Чего это ты сделал?! Оно же теперь ничего не прикрывает!
– Да нет. Перед и зад же – прикрывает! А против созерцания твоих прелестных стройных ножек лично я ничего не имею. Но я ещё хотел спросить: под мышками – не жмёт?
– Свинья! Углубить декольте я тебе не позволю! – Линда, отдёрнувшись от протянутой руки, только что не рычала. Билл руку опустил:
– Ладно. Так тоже неплохо. Идти сможешь? Или… больно? Тебя нести?
– Нет. Я сама. Я почти не пострадала, если не считать… – она поморщилась, переступив с ноги на ногу, – Они… Не изнасиловали меня.
Билл, невольно покосившийся на Этьена, констатировал, что тот явно вздохнул с облегчением. Билл сказал:
– Это отлично. И, раз так, помоги наконец Майклу. Надо бы перевязать его дыры.
Майкл, который до этого довольно долго препирался с Этьеном, и из руки которого Этьен наконец выдернул стрелу, обломив перед этим её наконечник, как раз завопил. Билл пожал плечами. Странные они, эти городские. Готовы ходить со стрелой в руке, только бы им не сделали ещё больнее, выдёргивая её из раны.
– А где я здесь возьму бинты?!
– Сейчас сделаем.
Билл, повернувшись, вошёл снова в знакомый вигвам. Сказал, обращаясь к той же женщине и протянув руку:
– Бинты.
Та оскалилась, зарычала, но, поглядев снова на дочку, что-то похожее на хлопчатобумажные полоски из какого-то тюка достала. Похоже, поняла что-то в этой жизни. Билл подумал невольно, что вот из кого получилась бы идеальная жена… Но промолчал. Взял бинты, буркнул «Спасибо!», и вышел.
Майкл к этому времени как раз закончил ругаться и шипеть. А Линда как раз закончила что-то жевать. Достала изо рта разжёванную обслюнявленную зелёную массу.
Наложила часть на входную, часть – на выходную дыру в плече Майкла.
– Это ещё что за жвачка?
– А это, Билл, походное дезинфицирующее средство. Разжёванный подорожник. Жутко, кстати, жёсткий. Я весь рот исколола!
– И откуда ты про это средство знаешь?
– Так всё оттуда же. От индейцев.
– А, ты жила и с ними?
– Нет. У меня мама с ними жила. Она была жена пастора. Который сдуру пытался по молодости и наивности принести этим дикарям «свет истинной веры».
– И – как?
– Как, как… Безрезультатно. Если не считать того, что его съели на третий день. А вот мать – оставили. И она прожила с племенем, пока не родилась я.
– Так ты – метиска?!
– Вот уж нет. Мать уже была беременна мной, когда отцу ударило в голову заняться проповедничеством. Ну а моя мать – куда ж она без мужа! Поехала вместе с ним.
Но семи месяцев «общения» с «детьми природы» матери хватило. Чтоб понять, что это – не для неё. Но – научиться выживать. На этой самой природе.
А вот когда я родилась, и индейцы перестали за ней следить, она и смогла…
Удрать!
– Замечательно. В-смысле, замечательно, что ты – белая. Чистокровная. И у тебя нет причин особо любить этих краснокожих.
– А вот это ты точно сказал.
Никаких!
– Так – что? Дать тебе пушку? Пойдёшь и перестреляешь остальных обидчиков, и наглых зрителей?
– Н-нет… Не хочется. Да и смысл? Женщины и дети нам добраться до сокровищ не помешают!
Билл отметил себе словечко «нам», но промолчал.
Назад возвращались в свете уже вставшего над горными хребтами солнца.
Линда ехала за спиной Этьена – его конь оказался самым здоровым и крепким, и свободно нёс двоих. Смотреть на то красневшее, то бледневшее лицо кузена, когда Линда прижималась к его спине тем, что сильно натягивало перед платья в декольте, было забавно. Но Билл ухмылки сдерживал. Как, впрочем, и Майкл – комментарии.
Дорогу теперь, когда запомнил все приметы, Билл находил легко. И доехали они до своего лагеря в лощине куда быстрее – за час с небольшим. Предоставленные сами себе кони за это время, конечно, немного разбрелись, но не слишком далеко.
– Предлагаю, пока мы не стали собираться, позавтракать. И костёр теперь развести можно!
С предложением Билла согласились все. И вскоре костерок весело потрескивал, создавая почти домашний уют на их стоянке.
Поели быстро. И с аппетитом. «Нагуляли», как высказался Майкл.
Выехали из лагеря, по прикидкам Билла, ближе к полудню. Но всё равно успели до ужина проехать миль тридцать-тридцать пять. Потому что лощины оказались пока вполне проходимыми, и к подножью гор вывели кавалькаду ещё засветло. Билл хорошо помнил, что пунктирная линия идёт вдоль русла реки Туссон, собственно, и давшей название городку с баром Мозэса, но уж больно она сильно петляет, уводя в сторону, чтоб ехать непосредственно вдоль русла. К тому же к началу лета полностью пересыхающего…
А начала этой реки никто ещё не видал: где-то в горах.
Но им до истока и не надо. Им надо добраться до ущелья Старого Беркута. То есть – вверх по руслу, до второго левого ответвления.
Вот по нему, без труда обнаружив, они и проехали с пару миль, пока сумерки не вынудили остановиться.
– Сегодня снова дежурим. – по Майклу было видно, что он горит желанием оправдаться за вчерашний недогляд, – Первым – я!
– Нет. – Билл старался говорить поравнодушней, – Первой сегодня – Линда.
– Это почему ещё?! – возмущения в тоне не заметили бы только камни ущелья.
– А потому, солнце ты наше, что ты больше всех теперь заинтересована, чтоб мы все оставались целыми! И бдить будешь не за совесть, а за – страх! – Билл не стал говорить, что ей больше нечего рассчитывать на помощь бандитов Мозэса. Ну а про то, что индейцев она теперь боится пуще чертей, можно и не упоминать.
– Я… Э-э… Хм. Пожалуй. Да и болит, если честно, так, что пока просто не уснуть!
– Хватит задвигать нам ерунду. Тебя ударили всего один раз.
– Да. Зато – какой!
– А вот если бы мы действительно не пришли за тобой, тебе и этот удар показался бы цветочками! Потому что потом, когда этот парень разработал бы руку, он и бил бы сильней! И мог дать и другому, или другим – помахать!
Линду передёрнуло:
– Ладно, довольно! Сказала же уже, что не усну!
– Хорошо. Тогда вторым – Этьен, третьим – я, а последним дежурит Майкл.
– Договорились. Ну, спокойных снов.
Билл, полёживая снова снаружи спальника, в одежде и сапогах, ковырял травиной в зубах. Смотрел снова в звёздное небо. Думал.
Ну хорошо. От индейцев они отбились, банду наёмников положили всю. Что дальше? Ведь судя по карте, через пару дней они доберутся до чёртова места, обозначенного крестиком. В кружке. И – что?
Будет ли на месте – сокровище?
И что это будет за сокровище?
Собственно, эти мысли возникали у него и тогда, лет десять назад, когда ещё не потерял надежду найти клад и сам. Он тогда и так и так прикидывал, что же это за сокровища могут быть у диких индейцев, спрятанными ещё до прибытия белых колонизаторов, которые были бы, вот именно, сокровищами! Ведь это у белых слово «сокровища» традиционно ассоциируются с золотом, серебром, и драгоценными камнями. Ну а если там – просто какие-то, вот именно, тотемные фигурки?
Мумии? Скальпы поверженных врагов? Оружие древних вождей?
Каменные или деревянные идолы?
То есть – такой «клад» кладом является только для тех, кто его спрятал!
А такие «артефакты» ведь вывозить бессмысленно! Поскольку интересны они только книжным червям – учёным! Из какого-нибудь музея. Специализирующегося на человеческой истории. И диких племенах. А простому человеку и на … не нужны!
Э-э, ладно. Его задача – довезти их маленькую экспедицию до места. Обозначенного крестиком. Вот только бы не стал этот крестик – крестом на их общей могиле!
С этой «оптимистичной» мыслью он и уснул.
Этьен растолкал его вскоре после полуночи: это Билл увидел по положению звёзд.
Но добросовестно сел на дежурство, подбросив пару кусков дерева в прогорающий костерок. Линда, на этот раз не выделывавшаяся, положила свой спальник почти впритык к спальнику Этьена, но сейчас мирно спала, трогательно отклячив нижнюю губку, и держась обеими руками за свою промежность – похоже, и правда, болело там у неё, раз даже во сне… Не скоро, похоже, сможет… Билл пожал плечами: собственно говоря, «готовность» женщины к «этому делу» теперь – предмет беспокойства Этьена.
Тоненький серп народившегося месяца и звёзды освещали их долину неплохо. Особенно, когда глаза привыкли к темноте. Спереди и сзади не подкрасться незамеченными. Вот разве что – сверху, с вершин гор ущелья. Но чтоб быстро спуститься оттуда, нужно быть или кондором, или скалолазом. Ещё и с верёвками. Потому что пробраться по таким кручам без них, да ещё в кромешной тьме, сможет разве что горный барс.
Два часа прошли быстро. За час до рассвета Билл растолкал мирно сопевшего Майкла:
– Мы поспим ещё пару часов, а потом – нужно завтракать. Да в путь. А то вчера проехали мало. Из-за приключений с дамой.
– Точно. – Майкл зевал так, что челюсти сводило, – Быстрей бы уж добраться!
Однако особо резво двигаться сегодня не очень получалось.
Несмотря на то, что позавтракали быстро, и двинулись в путь рано, ещё в утренней прохладе, ехали медленно: постоянно приходилось объезжать завалы из нападавших сверху камней, или даже слезать с коней, чтоб разобрать природные баррикады, и перевести коней через настоящие барьеры, пирамиды и валы. Майкл тихо ругался, пока Билл не запретил ему: во-первых – тут могут быть ещё индейцы, а во-вторых, и это главное – от эха может случиться новый камнепад.
Сегодня оказалось пасмурно, и ехали в приятной прохладе. На дне русла кое-где имелись даже лужи воды. Что позволило напоить лошадей, и наполнить подопустевшие бурдюки. Но мрачные стены ущелья словно давили им на плечи суровой первозданной красотой. А вообще – тёмные громады серо-стальных, с сиреневым отливом, отвесных скал по обеим сторонам всё суживавшегося ущелья навевали уныние и страх. По лицу Линды было заметно, что она не прочь бы сейчас оказаться снова в безопасном салуне, у Мозэса под крылышком. И то, что под ногами коней теперь струился, журча, крохотный ручеёк, нисколько поездку веселей не делало.
К ужину выехали к перекрёстку. Ну как перекрёстку: здесь встречались две реки. Сейчас почти пересохших. Билл сказал:
– Майкл. Достаньте, пожалуйста, вашу карту. Потому что кое-чего я в ней всё же не понял. Нужно определиться.
Майкл не заставил себя долго упрашивать. Подъехал снова к едущему впереди Биллу. Кони встали почти рядом, Билл развернул пергамент.
– Вот. Мы сейчас – здесь. Это и есть – ущелье Старого Беркута. Если верить карте, нам – направо. По нему же. Ещё мили три. Но потом… Дорога словно уходит от русла резко вбок, и – наверх: вот. Здесь извилистой стрелочкой показано: тропа! А я, когда здесь был, лет девять назад, ничего такого не видел! Никаких ответвлений. Никакой тропы! Да и сейчас… Темновато. Не проглядеть бы.