Мальчик сощурился ещё сильней, и приблизил документ совсем уж близко к лицу:
– Эти воины… они… непонятно – неразборчиво написано! Но вот тут дальше – понятно: «всё сложено прямо под её статуей, под алтарным камнем!»
Мальчишка ещё пощурился. Хмыкнул, и буркнул несколько разочарованно:
– Это – всё. Тут больше ничего нет, милостивый господин!
– Стало быть, Астиг и его команда спрятали награбленные сокровища – чертовски далеко, да ещё в заброшенных проклятых землях. – Велтран явно оказался не в восторге от услышанного.
Конан и сам почесал в затылке:
– Кашшагет их раздери. Вот уж молодцы. Неплохо придумано. Добровольно в пустыни между Вендией и Чёрными Королевствами мало кто решится сунуться. Хоть в одиночку, хоть – отрядом. Пусть и за сокровищами. Мёртвые места. Ни воды, ни растительности. Даже дожди не идут. Только иссохшие русла бывших рек и ручьёв, да буро-серая пустыня. Ну, ещё перекати-поле да саксаул. Послание… Скажем так: не порадовало.
– И что, Конан, – Велтран выжидающе глянул на капитана, – Будем пытаться?
– А то! Разве мы – не самая отчаянная и сплочённая команда берегового братства?! Нам и древнего Пожирателя убить было – раз плюнуть! Что нам какие-то там якобы «проклятые земли»?! Зачем – «пытаться»? Просто пойдём и заберём!
Команда, которую Конан собрал на палубе, выслушала перевод стигийского документа внимательно. Но вот реакция…
Порывистый Рнего предложил бросить эту затею сразу, послав и её и проклятый документ к Негралу, и обратившись снова к традиционным способам заработка: «обработке» купеческих кораблей короля Вездигдета. Эльдорн, старейший член команды, уверовав в звезду и организаторский талант их командира, наоборот – предлагал начать как можно скорее:
– Уж можете поверить мне на слово: такой запасливый и злобный сволочь, как Астиг – уж точно отложил себе на чёрный день кусочек пожирнее! А то, что расположил подальше, и – в проклятых землях – нам только на руку! Значит, уж точно никто ещё эти сокровища не нашёл и не забрал!
– Не забрал-то – ладно… Лишь бы мы сами, попытавшись это сделать, не остались там… Охранять их напару с каменными воинами! – Лизандро, переглядывавшийся как обычно с Ксаро, не скрывал скепсиса.
– Что за бред! С нами – Конан! Вы что – забыли, что мы убили даже самого Пожирателя! И если Конан смог придумать план, как разделаться с самой кровожадной волшебной тварью пучин Лирваны, то уж в заброшенных-то землях нам с ним бояться нечего! Я – с Конаном до конца!
Все загудели и заспорили, но видно было, что речь Эльдорна, раньше не слишком-то уверенного в том самом «плане» киммерийца, а сейчас, похоже, заделавшегося рьяным его поклонником и фанатом, воодушевила всех:
– Даёшь сокровища! Всё правильно: с нами Конан! Он что-нибудь придумает! Кто не хочет – пусть сидит на «Вестреле», пока мы будем ходить за деньгами! А их долю – нам! Наверняка там горы золота!..
– Так, тихо, – после окрика киммерийца мгновенно наступила тишина, словно прозвучали трубы Последнего Суда, – Мы – вольное Братство. Решим как всегда. Кто согласен идти со мной до конца – перейдите сюда – он показал себе за спину, – Кто не согласен, имеет на это право. Пусть остаётся на корабле, но… Доли этой добычи он тогда лишается! Давайте, переходите.
Конану было приятно, что стоять перед ним не осталось никого. Команда, дружно и быстро перешедшая за его спину, после выкрика Велтрана: «Да здравствует капитан Конан!», принялась орать, свистеть и улюлюкать. Конан улыбнулся. Поднял руку, призывая к тишине. Крики стихли. Варвар обернулся к помощнику:
– Сегодня к ужину – три бурдюка – в кубрик!
Ответом были новые крики и довольное ржание.
Конан не стал тормозить энтузиазм, однако сам вовсе почему-то не чуял такового.
Внутренний голос говорил ему, что основные проблемы у них…
Ещё впереди.
Ну и что?
Встретив очередную, они обязательно что-нибудь – да придумают!
Плавание, как ни странно, проходило без особых волнений и приключений. Разве что два раза попали в штиль – на три, и на один день.
Конан из разговоров команды краем уха слышал, что новенький, которого его головорезы с традиционными шуточками и прибаутками разместили в самом тёмном углу кубрика, повесив его гамак возле самой носовой переборки, прижился неплохо: во-всяком случае, ржал над побасенками Эльдорна вместе со всеми, и от работы не отлынивал. А поскольку новых синяков и ссадин на его теле не появилось, Конан решил, что с уживчивостью и юмором у нового юнги всё в порядке.
Генеральную уборку проводили только один раз – как раз на второй день первого штиля. Аннис по этому поводу высказался в том смысле, что даже в особняке предыдущего хозяина он так старательно медные детали такелажа не надраивал. На что Рувим проворчал, что, дескать, пусть скажет спасибо, что его не заставляют надраивать якорь. Конан удивился: ухмыльнувшийся во весь рот Аннис, оказывается, знал про этот традиционный прикол для салаг:
– Уж чего-чего, а бесполезной работёнки я за свою жизнь навидался. Прикажет капитан Конан – надраю и якорь!
Рувим хлопнул паренька могучей дланью по спине:
– А ты молодец. Соображаешь! Похоже, вольёшься к нам в команду!
На третью неделю показалось побережье: Конан сам осмотрел его из заново отстроенного корабельным плотником Ксаро вороньего гнезда: теперь в нём можно было смело располагаться хоть втроём.
– Внимание, команда! Высаживаться будем по очереди. Здесь, на «Вестреле», останутся десять человек. – чтоб унять ропот возмущённых голосов, Конан продолжил, – Они получат точно такой же пай, как и остальные, те, кто пойдёт. А вот кто пойдёт – пусть определит жребий. Так всё будет справедливо!
Жребий определил. Конан, расположившийся на носу шлюпки с партией тех, кто должен был разбить на берегу временный лагерь, с интересом наблюдал, как приближается полоса прибоя: белые бурунчики волн неторопливо набегали на пологую отмель из ослепительно сияющего под полуденным солнцем песка. Он первым спрыгнул и на отмель, в который шлюпка ткнулась носом. Полоса джунглей, виднеющаяся за ста шагами пляжа, казалась безопасной, но он всё равно проверил, легко ли меч вынимается из ножен. Двадцать ржущих и подкалывающих друг друга молодцов поспешили закрепить шлюпку за очень даже подходящую корягу на берегу, у самой кромки воды.
– Лизандро, Халед. Возьмите мальца, да проверьте – что там, в джунглях. Не расслабляться! Быть внимательными! То, что никого не видно – ничего не значит!
Когда трое разведчиков скрылись за полосой прибрежных кустов, Конан приказал:
– Ну-ка! Быстро грузим всё что привезли – назад в шлюпку! Отдать швартовы! Отплываем от берега на пятьдесят шагов!
Если кто из пиратов и был удивлён странным приказанием, никто не посмел возразить или что-то спросить: все отлично знали: капитан Конан просто так ничего не делает!
Действительно, не прошло и пяти минут, как из леса, с двух его сторон, появились Лизандро и Халед. Они что есть сил бежали к шлюпке и, бросившись в воду, за каких-то пару десятков гребков преодолели те двадцать шагов, на которые она успела удалиться. Как только им помогли взобраться на борт, из подлеска появился и Аннис: изо всех сил он тоже бежал к лодке, истошно вопя:
– Конан! Капитан Конан! Господин! Почему вы бросаете меня?! Ведь здесь никого опасного нет?!
Конан, приосанясь, встал на корму, которой шлюпка уже оказалась развёрнута к берегу, и от которого её отделяло теперь действительно не менее пятидесяти шагов:
– Вот именно, почтенный Аннис, вот именно! На острове Потерянных Душ, действительно, кроме тебя – сейчас живых нет! Поэтому располагайся со всеми возможными удобствами: хочешь – поживи пока в пещере Астига Безухого, хочешь – построй себе шалаш на побережье. И – молись. Молись, чтоб наша экспедиция завершилась удачно, и мы смогли на обратном пути забрать тебя. Потому что если этого не сделаем мы – не сделает никто! Сюда ни один нормальный капитан не заплывёт добровольно!
И кстати – можешь убрать личину. И принять свой обычный вид.
На глазах удивлённой команды маленький и безобидный на вид мальчик медленно превратился – как бы перетёк! – в весьма тощего и высокого мужчину. Явно средних лет, но абсолютно седого. С огромной окладистой бородой, сильными пальцами, и жилистыми загоревшими до черноты руками. Очень злобно глядящего на уплывающих:
– Мардук тебя задери, Конан! Когда ты догадался?
– Да ещё на помосте для невольников! Все твои рубцы от якобы бича казались такими… Натуральными! Пока я не потрогал один из них рукой – ну, помнишь, когда я тебя уводил с помоста? – и не выяснилось, что он просто нарисован! Ну, или не нарисован – а просто выглядит рубцом. А на самом деле там, под ним – гладкая и упругая кожа! (Кстати: кожа у мальчишки, которого плохо кормят и хлещут кнутом, просто не может быть столь гладкой и холёной!) Да и потом ты облажался: прочёл и расшифровал всё слишком быстро для мальчишки без опыта. Да и не может никакая мать научить этому – как ты тогда сказал? – Спирали Релдизъерда! Я уж не упоминаю про то, что ты слишком спокойно и легко для мальчика – даже не покривившись! – выпил коринфского! И ни на вот столько, – Конан показал кончик пальца, – не захмелел! Так что твои поспешность и любопытство снова сказали мне, кто ты на самом деле. А уж подсыпать тебе сонного порошка в вино было совсем не трудно! Вот, пока ты спал, мы с Велтраном всё и обсудили.
Что нам с тобой, хитро…опым стигийским колдуном, делать!
– Во первых, не стигийским! – колдун вроде как даже оскорбился, – а немедийским! А во-вторых… Конан, ты же не можешь меня вот так, здесь, действительно – бросить?! Это… Это же – чистое убийство! Здесь же наверняка водятся змеи, крокодилы, многоножки, твари всякие! Ядовитые!
– Ядовитая тварь сейчас на острове только одна! – Конан заржал, его спутники подхватили, – и это – ты, Аннис, или как там тебя на самом деле! А насчёт своей жизни – не бойся. Стигиец Пантир, который оставил нам свой манускрипт, выживал здесь не меньше тридцати лет. Я надеюсь, что наша экспедиция за сокровищами столь долго не продлится!
– Но Конан… Вы ведь и правда – можете погибнуть! Или что-нибудь помешает вам вернуться за мной! Ну, там, ураган, шторм, кораблекрушение – да мало ли! Да и манускрипт… Там ведь наверняка не всё написано! Какие-нибудь ловушки или колдовские секреты есть! А я мог бы вам помочь! Прямо там, на месте! Может, передумаешь, и возьмёшь меня? Обещаю: ни вредить, ни обманывать больше не буду!
На этот раз уже вся команда шлюпки ржала так, что из джунглей, возмущённо вереща, и хлопая крыльями, вылетела огромная стая разноцветных, словно радуга, попугаев, и стремительно улетела куда-то вглубь острова. Колдун возмущённо топнул ногой:
– Вы мне не верите?! А зря! Я точно уверен – ловушки есть!
– Почему – не верим? Верим. Более того: если мы в чём-то и уверены – так это – как раз в этом! Мы уже сталкивались с гнусным нравом и грязными приёмчиками того, кто оставил нам этот манускрипт! И точно знаем: просто так до сокровищ Астига Безухого ни нам, ни кому бы то ни было, не добраться! Но так что с того?! Мы и в первый раз отлично справились со всеми его подлыми придумками!
Так что располагайся тут с удобствами, как тебе будет угодно. И моли Мирту Пресветлого, или кого-нибудь из своих Богов, чтоб наш поход завершился благополучно.
И как можно быстрее!
Когда остров Потерянных Душ давно скрылся за кормой, а к концу подходил уже второй бурдюк из запасов давешнего коринфского, Велтран, уже двигавший только глазами, да и то – еле-еле, проворчал:
– Может, всё-таки что-то было… разумное… в его предложении? Может, надо было захватить его с собой? А то – мало ли… А вдруг он и правда… Просто не всё перевёл!
– Удивляюсь я тебе, помощник. Уж больно ты доверчивый. Неужели опыт общения с другими магами, и колдунами-почитателями Сэта Тёмного, ничему тебя не научил?
– Научил.
– И чему же? – Конану пришлось сесть, потому что Велтран явно уже не мог задрать кверху голову, чтоб взглянуть ему в глаза.
– Тому, что без помощи любого мага лучше обойтись. Во-всяком случае, до тех пор, пока с нами – ты, Конан!
Конан не без удовлетворения отметил, что храп его помощника, огласивший каюту сразу после высказывания этой сложной и явно оказавшейся почти непосильной для ускользающего сознания, мысли, вполне здоровый и бодрый.
Значит, Велтран явно не лукавил, а сказал то, что думал.
И что, собственно, думала и вся команда. Иначе с чего бы они столь сплочённо и охотно поддерживали своего капитана во всех его, даже самых невероятных, начинаниях?! Например такого, как охота на давешнего Пожирателя: древнего не то – монстра, не то – Полубога.
Но ведь убили же они чудовище?!
Хотя раньше никто из простых смертных наверняка никогда такого не делал…
Конан подумал, что груз ответственности велик. Подлостей и ловушек ждать наверняка надо.
Нужно подумать, какими они могут быть – на диком-то и проклятом побережьи.
А ещё надо придумать, как справиться с ними. Причём так, чтоб все его товарищи – уцелели!
Иначе что он будет за капитан?!
Побережье поражало странным ощущением заброшенности.
– Чего удивляться, что здесь ни одна собака не хочет высаживаться! Я бы ни за какие коврижки добровольно сюда не сунулся! – Рнего как всегда говорил то, что чувствовал и думал. А сейчас даже сплюнул в сердцах за борт.
– Брешешь ты, Рнего, как сивый мерин, – Нэш усмехнулся, – Вот: лезешь же!
– Ну так!.. Не за коврижки, а за этакие красивые золотые кругляшки! Их ещё называют деньгами! Но побережье… Бр-р, мягко говоря! – Рнего передёрнуло.
– Да, пожалуй, нескоро кабатчики из Кордавы захотят открыть здесь новые заведения. – Эльдорн держал большие пальцы засунутыми за широкий пояс, на котором красовалось два кинжала и сабля из аквилонской стали, – Так что, боюсь, всё питьё нам придётся тащить с собой.
Конан подумал, что ветеран зрит, как всегда, в корень: пустынный вид побережья в обе стороны от русла Понта Вендийского оставлял гнетущее впечатление: ни джунглей, ни кустов, ни даже травы. Зелёной. Потому что сухой травы, да ещё голых ветвей саксаула на дюнах, окружавших русло шириной в добрую милю, имелось достаточно.
– Странно это, Конан, – это в разговор влез подошедший незаметно сзади Велтран, – река – огромная, и вода пресная… Но почему здесь не растёт ничего? Помнишь ведь: везде, где есть река, по берегам и деревья, и кусты… Обычно чуть ли не на мили!
– Не знаю, Велтран, почему здесь – так. Разве что дело в том, что этот Понт размывает какие-нибудь – или ядовитые, или неплодородные – породы, и откладывает наносы из них на своих берегах: вон, видишь? И берега и цвет воды самой реки какой-то…
Нездоровый!
То, что цвет воды, мягко говоря, нездоровый, видели все. Да и верно: когда это цвет воды в реке бывал ярко-оранжевым?! Явно тут не всё в порядке! Иначе и люди бы селились по берегам: как же не использовать столь удобную транспортную магистраль для проникновения вглубь побережья?! Да и город возник бы непременно: где же ещё базироваться купцам и ремесленникам, обслуживающих всегда тех, кто открывает и осваивает новые плодородные, или богатые какими-нибудь другими достоинствами, вроде жемчуга, железных руд, или алмазов, земли?
– Так, ладно. Собственно, нам плевать, как выглядит само это устье. Пусть даже и разбитое островами и мелями на десятки рукавов. Главное, что сомнений в том, что это – тот самый Понт Вендийский – никаких нет! А нам нужна река Танисс. И до неё при попутном ветре – день плавания. На восток. Вот и поплыли. Помощник! Поднять снова все паруса! – Конан бодро улыбался, хотя если признаться честно хотя бы самому себе, местные «красоты природы» и на него произвели гнетущее впечатление. Уж больно…
Безжизненно тут всё.
Не видно даже обычных животных, или птиц.
Как пить дать, тут что-то… Колдовское!
Не даром же побережье носит название Проклятого…
Река Танисс, к счастью, оказалась вполне обычной рекой. И даже вода в ней оказалась чистой, (почти) и холодной. Конан, пошкребя многострадальный затылок, подумал, что это – вероятней всего от того, что питают эту реку наверняка снега и льды, таящие там, в горах, острые вершины которых отлично просматривались за пустынным, как и сутки назад, побережьем. Но деревья и даже кусты вдоль русла речушки не более чем ста шагов в ширину, тоже почему-то не росли.
Это не помешало Конану и команде завести «Вестрел» прямо в русло, и, пока дул приличный попутный утренний бриз, продвинуться вверх на добрых пять миль. Тут ветер «коварно и подло» по словам Лейбена, стих. Конан сердито хмыкнул: команде явно придётся или поработать, или оставить корабль здесь, на пока ещё глубоком фарватере, а дальше двигаться на шлюпках. Или пешком.
Его не устраивали ни такой ни такой вариант: ведь тогда придётся делать ещё временный лагерь в том месте, где нужно будет удалиться от реки, и, следовательно, оставлять часть людей и на корабле, и в этом лагере. Но всё его естество, и навыки, полученные в сотнях битв, противились такому неоправданному разделению сил.
Поэтому ровно половина команды оказалась после обеда перевезена на берег.
Там достойным представителям берегового братства пришлось засучить рукава, взяться за толстенный канат, и тянуть на буксире за собой немаленький «Вестрел» вверх по течению. Вначале, разумеется, пираты ворчали и препирались друг с другом за место, и за то, чтоб никто не отлынивал: «Тяни, гад такой, а не кряхти тут для вида!». Конан, высадившийся с береговой партией, но помогать тянуть не спешивший, ворчание и склоки быстро пресёк. Но шёл рядом со своими людьми, всё время внимательно оглядываясь по сторонам, до самого заката. Закат здесь показался варвару чересчур уж кровавым…
Хотя киммериец ничего подозрительного пока не заметил, «Вестрел» на всякий случай поставили на якорь посреди русла, неторопливо несущего свои воды по равнине, а ужинать – и весьма плотно! – решили тоже на корабле: мало ли!..
Переночевали на борту. Утром, ещё до восхода, плотно позавтракали. И пока было более-менее прохладно, вторая половина экипажа повлекла корабль дальше. Конан снова шёл рядом с вынужденными бурлаками, но даже его сверхобострённые инстинкты и слух со зрением не обнаружили ничего. Но там, глубоко внутри, он чуял: что-то или кто-то ждёт их впереди…
После обеда береговая партия снова поменялась с «бортовой». Конан продолжил поход, теперь уйдя чуть не на полмили вперёд: иссохшая трава и каменистые россыпи, встречающиеся в песчаных дюнах всё чаще, делали поход гораздо удобней. Но те пираты, что теперь почти не утопали, как первые мили, по колено в песок, и тянули канат против усилившегося течения, от такого «облегчения» меньше ворчать вовсе не стали.
На следующее утро всё повторилось, только теперь песка под ногами почти не было, и дюны окончательно сменились каменистыми холмами и небольшими плато, на которых имелась даже земля, покрытая корочкой съёжившихся струпьев – такыры. День прошёл как обычно, и ворчания теперь слышалось куда меньше: все поняли, что разговоры только мешают тянуть.
Ночевали снова на «Вестреле», и посты на ночь Конан удвоить не забыл. Но ночь снова прошла спокойно – он даже поудивлялся вслух, на что верный помощник скептически буркнул:
– И хвала Мирте Пресветлому, что пока «приключениями» и ловушками не пахнет! Но помяни моё слово, капитан: они где-то там, – толстячок кивнул обросшей и начавшей седеть головой вглубь суши, – имеются!
Конан не ответил, поскольку и сам так считал. Хотя он отлично понимал и то, что раньше времени волноваться смысла нет: препятствия и ловушки от их «нервов» никуда не исчезнут! А они только зря взбудоражат команду, если начнут своим поведением и разговорами показывать, что волнуются.
К обеду добрались.
– А что, очень даже миленький камешек! Только вот не пойму, кто его здесь установил. – Велтран, похлопывая по белейшей, сверкающей словно полированный мрамор самых драгоценных сортов, поверхности, поглядывал то на Конана, то на макушку десятисаженного камня, словно клык торчавшего из окружающего щебня. Ни следа других камней, или скал, от которых такой «зуб» мог бы отколоться, вокруг не наблюдалось: пустыня и пустыня! Вот только вместо песка – гравий и галька!
– Насчёт того, кто «установил» – не знаю. – Конан тоже поглядывал, но больше – на бесплодную равнину, простиравшуюся за зубом насколько хватало глаз, и единственным «украшением» которой являлся пологий невысокий холм в паре миль от берега реки, – Но камни и скалы здесь определённо были: вон, смотри, сколько щебня! И гравия. Значит, камни точно имелись. Только разрушились. Думаю, что от времени. И погоды.
– А что – погода, Конан?! Не думаю, что здесь выпадает больше пары капель дождя за целые годы! Да и суровых зим со снегами и льдом здесь, в сердце Чёрного континента, не бывает. Ветер? Так его нет с тех самых пор, как мы вошли в устье Танисса, и ребятам поэтому и пришлось тащить корабль на буксире! И непохоже, что хотя бы дохленький ветерок появится, – действительно, и пираты и сам киммериец в непривычном безветрии и гнетущей, почти осязаемой, тишине, буквально обливались потом, и вынуждены были постоянно прикладываться к флягам – благо, набрать питьевой воды в реке было недолго.
Конан похмурил густые брови, и сердито кивнул на окружающий ландшафт:
– Твоя правда, помощник. Значит, будем считать, что скалы разрушены временем. И никакие чародеи со своими зловещими ритуалами к этому руку не приложили.
Велтран пытливо посмотрел на киммерийца. Судя по-всему ничего утешительного или бодрящего в облике капитана не увидел. Проворчал:
– Вот умеешь же ты, Конан, вселить в своих подчинённых и друзей уверенность в будущем и бодрость духа!
Конан не выдержал, убрал с чела напускную серьёзность и весело заржал, качая лохматой головой:
– Да ладно тебе, Велтран! Могу я хоть изредка пошутить?! А то на вас всех и смотреть-то страшно: Лейбен каждую минуту озирается, как будто за ним охотится стая полярных волков, Нэш – целует ладанку, которую носит на груди, а Шерван так вообще: всё время что-то бормочет: не иначе – молится!
– А даже если и так, Конан, что с того?! Ребята боятся. И боятся, как мне кажется, правильно: не зря же эти места считают проклятыми, и никто здесь испокон веков не селится! Может, конечно, слухи о битвах, происходивших здесь между древними богами – и неправда… И скал тут просто не было… Но где же тогда – хотя бы растительность?!
– Плевать нам на растительность. Которой нет. Но ведь когда-то же была?! Вон: сухих палок от саксаула будет вполне достаточно для костра, чтоб приготовить ужин, и поддерживать на ночь огонь. Так что сегодня разбиваем лагерь прямо у подножия этого «зуба», и ночуем, наконец, на твёрдой земле!
Половину ночи, действительно, провели спокойно и умиротворённо. Только часовые добросовестно «бдили» во все стороны от площадки, где расположились пираты, и даже стрёкот цикад, или пищание летучих мышей не отвлекали их от охраны. Потому что не было тут ни обычных в любой, даже пустынной, местности, цикад, ни летучих мышей.
Поэтому когда вскоре после полуночи откуда-то из середины лагеря раздались истошные крики, сразу заставившие всех мужчин вскочить, и начать размахивать выхваченным оружием, даже вскочивший на ноги в долю секунды Конан удивился. Но осмотрелся вокруг мгновенно. И отреагировал на ситуацию быстро:
– Заткнуться всем! Убрать оружие, пока не покрошили друг друга в салат! – тишина (ну, относительная!) наступила как по мановению волшебной палочки. Сам варвар, первым подал пример, сунув тяжёлый хайбарский меч в ножны. Спросил:
– Кто орал?
– Это я, капитан! Я орал! – Арристарх, глаза которого, блестевшие необычным светом в зареве костра, расширились, казалось, на поллица, вышел вперёд, поддерживая бессильно висящую левую руку – правой, – Меня… Ранили!
– Да-а?! И как же это, интересно, произошло, если часовые на месте, и они никого не заметили? А ты спал почти в середине нашего лагеря?
– Не… Не знаю, Конан! Но вот – рука! Она не движется! И ничего не чувствует – словно онемела. А вот здесь – болит!
– И как же это получилось? – Конан, подойдя, внимательно осмотрел место, где «болело». Нахмурился. Кровь и опухоль имелись несомненно…
– Ну… Я спал. И вдруг проснулся – от боли! В руку словно бы вонзили кинжал! О-о!.. Да ты же и сам видишь, Конан! Вот: есть и след от кинжала!
Конан подвёл пострадавшего поближе к огню, и снова развернул руку раненным местом к свету костра, куда Велтран уже поторопился подбросить хворосту из тоненьких, но неплохо горящих иссушенных веточек саксаула.
Хм-м… Рана на предплечьи бедолаги кровоточила. Правда, казалась неглубокой. И – словно двойной. Конан прищурился. Снял со лба Арристарха платок, повязанный вокруг лба, и плюнул на него. Потёр рану и кожу вокруг неё. Надо же – на удар оружия не похоже. Но где-то он уже подобные раны…
– Всем – встать! – пираты, попробовавшие было снова расположиться дальше на отдых, поторопились вскочить, – Осмотреть себя, осмотреть друг друга! Мы ищем огромных насекомых! Вроде муравьёв… Или каких-нибудь сколопендр, или фаланг!
Все загалдели. Но вскоре порядок восстановился: пираты осматривали друг друга со всех сторон, и ругались уже потихоньку. Правда, к счастью, никого ни на ком не нашли. Что Конана не слишком удивило: если это – муравьи, они всегда вначале высылают не поиски пищи разведчиков. А уж потом атакуют всей армией. Но где же тогда эта…
Ворчание и гул голосов, как и мысли Конана перекрыл крик Рувима, одного из дозорных, назначенных для присмотра за западной частью равнины:
– Конан! Скорее сюда! Думаю, тебе нужно на это посмотреть!
Конан не стал мешкать: ведь укусил же кто-то Арристарха! Значит, врагов может быть много! Врагов не разумных, а повинующихся инстинкту. И от этого – ещё более грозных! Потому что будут нападать, если почуют добычу – неумолимо, и не считаясь с потерями!
И точно. Самые худшие опасения подтвердились!
Из глубины чёрной пустыни к лагерю пиратов катился словно бы ещё более чёрный вал: из мельтешащих крошечных телец, тихо шелестящих по камням и щебню миллионами лапок! Этот невысокий, но казавшийся весьма плотным, вал, покрывал огромное пространство: не меньше сотни шагов по фронту, и нескольких сотен – в глубину!
Конан, любивший трезво оценивать ситуацию, заорал:
– Забрать всё, что сможете нести на себе! В первую очередь – оружие! И – бегом к берегу. Грузиться в шлюпки! И – на корабль!
Уже на корабле, проконтролировав, что все живы и даже относительно целы, (десяток синяков, полученных в небольшой давке и отдавленные в спешке ноги – не в счёт!) киммериец убедился, что их поспешное бегство явилось мудрым решением: растянувшийся теперь вдоль реки фронт атакующих достигал нескольких сотен шагов в ширину. Да и в глубину, казалось, превышал ширину самой, довольно широкой здесь, реки.
– Проклятье! Неграл их задери! Что же нам теперь делать-то, Конан? Мы ведь даже на берег высадиться не сможем?! – растерянность в тоне Зенло не укрылась от варвара.
Понимая, что и остальные партнёры по добыванию древнего клада ждут от именно него, как своего капитана, какого-нибудь объяснения или решения, как быть дальше, Конан сказал:
– Что делать – решим завтра. Не думаю, что эти твари будут держать нас в осаде. Да и не может армия насекомых торчать здесь, на пустынном и жарком берегу, без пищи и тени, вечно. Они тогда просто попередохнут: под лучами солнца и с голоду.
– Хм-м… Это было бы уж слишком хорошо, Конан, – Велтран хохотнул, – Хвала Мирте Пресветлому, что мы ещё не удалились от реки, и лагерь был недалеко от «Вестрела». Так что то, что мы живы, и даже не покусаны – ну, почти! – заслуга целиком твоя. Это ты настоял на таком решении.
Толпа пиратов одобрительно загудела:
– Да! Хвала Мирте Пресветлому! Какой молодец наш капитан! Спасибо, Конан! Если б не река!.. Вот сволочи какие! Охотятся ночью!
– Нет, не думаю, что они охотятся. – Конан хмурился, так как пока не придумал, как покончить с тварями, оккупировавшими берег, – Муравьи – не охотники, как, скажем, осы или пауки. Они – собиратели. То есть – едят всё, что найдут съедобного: растения или падаль. Ну, если найдут добычу, которая не сможет от них убежать, или улететь – нападают, конечно… А обычно просто высылают из муравейника во все стороны собирателей-разведчиков. – Конан уже имел кое-какой опыт общения с муравьями*, и говорил достаточно уверенно, – И тот, который укусил Арристарха – и был как раз одним из таких разведчиков.
(*См. роман «Конан и волшебник с севера».)
И вот ещё что я думаю. Нам нужен хотя бы один такой муравей. Чтоб мы хотя бы знали, с кем и как нам предстоит бороться.
– Без проблем, Конан. Хочешь, я быстренько сплаваю, и добуду одного? – энтузиазм Рнего так и искрился, и остальные пираты даже стали подтрунивать, и посмеиваться, но Конан отнёсся к делу серьёзно:
– Нет. Никаких «быстренько». Сейчас ты и шестеро гребцов сядут в маленькую шлюпку, и подплывут к берегу. Но вначале возьмёшь на камбузе у Занусса большую кастрюлю с хорошей крышкой, – Занусс возмущённо фыркнул, но Конан реакцию кока проигнорировал, – и зачерпнёшь ею хотя бы парочку этих тварей. Не рискуй зря. Мало ли какую гадость они кусали своими жвалами! Можно и подцепить какую-нибудь заразу!
– Конан! А как же тогда – моя рука?! – глаза Арристарха, всё ещё бережно придерживающего укушенную руку казались теперь ещё больше, – Она же… распухла?! И теперь – словно горит!
– Э-э, не бери в голову! Это просто их, ну, муравьиная, кислота! Она едкая, но – не смертельная. Это не яд. Но всё равно: пойди в мою каюту, достань из ларя под койкой большую суму. Там, в кармашке, есть склянка с бальзамом. Зелёная такая. Намажь укус, и через пару дней всё пройдёт!
– С-спасибо, Конан! – Арристарх двинулся, чуть покачиваясь, к каюте. Рнего, не без основательных препирательств типа, «из этой вы все едите суп», «а эта – для компота!», как посмеиваясь про себя, слышал Конан, добыл наконец у кока кастрюлю. И с шестёркой гребцов слез по верёвочному трапу снова в шлюпку. Занусс ободрил:
– Если кастрюлю утопишь, или испортишь, я вычту из твоей доли. А тебя буду кормить только солониной! Без первого, и без десерта!
– Ладно тебе, Занусс! – Рнего заржал, – Не думаю, что эти твари способны прогрызть медь! Кстати: я что-то не припомню, чтоб ты когда-нибудь кормил нас десертом!
– Ну вот теперь – точно его и не увидишь!
Вал из чёрных телец у кромки воды между тем явственно шевелился: твари упорно пытались добраться до вожделённой добычи, бегая вдоль берега. Но – безуспешно: течение уносило отчаянных смельчаков, пытавшихся доплыть до темнеющей в ночи громады корабля, где скрылись восхитительно пахнущие тела крупных двуногих!