«Палач! А палач—донеслось откуда-то из толпы—а ты сам себе голову срубить можешь, чтобы нам руки не марать, а то праздник все таки....» Издевательский выкрик из толпы мгновенно был поддержан громоподобным хохотом…
–Крепитесь ваше преосвященство—услышал епископ шепот Турского—вам еще нужно объявить о решении Аларкона о вступлении в орден Сантьяго, доведите дело до конца, только потом умывайте руки...... Епископ аж подскочил от таких слов и испуганно уставился на Хьюго.
****А что вы хотели?…припомнитека любую из казней, которую вы видели в своей жизни…толпа возбуждена до предела, в воздухе так и витает кровожадная радость…они так и жаждут смерти....они приготовились увидеть смерть, и горе тому, кто вознамерится отобрать у них это зрелище...........а вот наша ситуация…день казни—толпа не хочет казни осужденного…ведь он их герой..хо ..как можно лишить город героя…но фраза «день казни» завораживает их всех…и каждый человек в толпе где то в глубине души своей имеет твердое намерение увидеть в этот день СМЕРТЬ…и если не осужденный, то кто-то другой в этот день обязательно должен умереть.....палач должен умереть…это сакральная жертва..она надавит на клапан этого алхимического тигля известного как разгневанный народ…она выпустит пар…и тигль не взорвется..бурление внутри него не закончится..но пары еще долго будут собираться внутри до опасной концентрации..до поры все умиротворится....но..палач должен умереть…
«мдааа-подумал Турский—даже робкая попытка спасти жизнь палачу входит вразрез с их планами, им нужен агнец на заклание»
–Мужайтесь епископ, последняя часть выступления должна быть самой убедительной—ответил тот …
И епископ вновь заговорил: о раскаянии Аларкона, о его намерении посвятить свою жизнь богу, о желании вступить в орден тамплиеров и с оружием в руках охранять христианские рубежи от полчищ неверных в замке Альманса…
–Этот замок в десяти днях пути от Памплоны, мы даже не сможем узнать..жив ли Аларкон, и действительно ли вы сохранили ему жизнь—прозвучал выкрик из толпы..
Народ неодобрительно загудел…
«Чтож, мы это предвидели»-подумал епископ и подал знак палачу. Тот подвел Аларкона на край эшафота и Педрола во всеуслышание произнес:
–Слово помилованному!
Аларкон криво ухмылясь окинул взором толпу, которая затихла в ожидании его речи…
–Здорова амигос! Как ваше ничего?—хрипло заорал помилованный (толпа всколыхнулась в одобрительном гомоне и вновь затихла)—до меня дошли слухи, что мавров нынче больше золота чем у наших свинорылых вельмож (людская масса дружно и громоподобно всхохотнула, и вновь затихла),....так что я решил проехаться до южной границы с братишками-тамплиерами и подоить малость неверных богатеев…(вновь одобрительный гомон толпы)…так что я поехал, всем пока, не хворайте, и ждите в гости к дню Св. Фомы, по приезду с меня дюжины бочек любимому городу…
Аларкон победно вскинул руки и потряс ими, провоцируя толпу на одобрительные возгласы и в сопровождении десятка охранников стал спускаться с эшафота, направляясь в сторону врат дворца( наиболее краткий путь сквозь человечускую массу. Напоследок он обернолся, и крикнул Педроле:
Слыхал Преосвященство,…проставишься за меня дюжиной бочек пива ко дню Св. Фомы…
Толпа одобрительно гикала, пока конвой с Аларконом не скрылся за вратами, после чего наступило затишье, и множество недобрых взглядов устремились на палача.
–Мой выход –шепнул Хьюго Педроле и занял место подле него на краю эшафота…
Его преподобие окинул печальным взором жаждующую крови толпу и с горечью подумал: « Хорошие новости больше не делают людей добрее, видно не получится у меня сегодня воззвать к их милосердию…хм..зато смогу вызвать недоумение…»
–Жители Памплоны....я—Хьюго Турский, старейшина братства кающихся грешников…мы (Хьюго показал рукой на себя и своих приспешников) держим путь в Сантьяго де Компостелла, идем поклониться мощам апостола Иакова, и для нас большая честь застать Пасху в вашем славном городе. В такое время я всегда с трепетом в сердце жду от Отца небесного послания, какого-нибудь назидания на день грядущий или откровения… . И сейчас, я хочу поделиться с вами великой радостью… Свершилось! Люди Памплоны, свершилось! Этой ночью меня посетило видение!
Хьюго на мгновение замолчал, выдерживая драматическую паузу в ожидании вопроса, и наконец он прозвучал:
–И что же там было Святой отец?–раздался возглас из недр человеческой массы.
Толпа благоговейно затихла в ожидании ответа Хьюго.
–В видении ко мне пришел человек в маске палача…
Народ неодобрительно заурчал, предчувствуя, что его хотят лишить добычи.
–Не отнимай у нас палача отче, палач наш—прозвучало из толпы.
Хьюго вскинул руки в знак, призывая жестом к молчанию…и людской гомон плавно и неохотно стих…
–Сперва я не мог понять, что же означает мое видение, но наблюдая сегодня за происходящим на этой площади ко мне пришло понимание… Вы, добрые жители Памплоны, всегда хорошо относились к нам—флагеллантам…верно?
–Верно , верно– донеслись до Хьюго многочисленные возгласы..
–Нааааастолько хорошо, насколько плохо вы относитесь к палачам, неправда ли?? Но мы– флагелланты не заслуживаем вашего доброго отношения так же, как палач не заслуживает вашей ненависти…
–К чему клонишь отче ?
–Дети мои, долгие годы, мы– братство кающихся грешников, бродим по городам и хлестаем себя бичами с молитвами на устах в надежде загладить грехи свои пред Господом нашим… Все мы грешны, но не все находим в себе силы наказать себя за проступки и мысли греховные… Мы жаждем всего лишь очищения, но бродя по улицам и бичуя себя плетью по спинам мы обращаем на себя ваше внимание, ваше уважение…и в наших сердцах неизбежно возникают соблазны воспользоваться вашей благосклонностью, ночлегом, пищей, добрым словом… Но заслужили ли мы этих благ только лишь своим желанием загладить грехи? Нет! Долгие годы сомнения терзали мою душу, мысли, что я что-то делаю не так посещали меня, но что именно—этого я понять был не в силах… Сегодня, хвала Господу нашему, я понял: терзать плоть свою прелюдно–пример благой и душеполезный, но показывать лица свои при этом, как бы заявляя, что я, а не кто-то другой отважился на подвиг очищения—это гордыня, самый страшный из грехов.. Являя лицо свое пред ваши взоры, флагеллант навлекает на себя бОльший грех, нежели тот, от которого стремиться очистится…
Его преподобие перевел дух, и еще громче провозгласил:
–А посему, жители Памплоны, я призываю вас стать свидетелями того, что флагелланты отрекаются от своей гордыни…здесь и сейчас…отныне и навеки мы закроем свои лица от ваших взоров так же, как это делают палачи, так, как просил меня Господь бог в моем видении посылая мне образ палача в кровавом капироте…
С этими словами, как по невидимому знаку все две дюжины флагеллантов стоящих подле Хьюго на эшафоте и около него достали из своих рукавов алую остроконечную маску с прорезями для глаз( в точности как у палача) и надели себе на головы, при этом стали перемещаться на эшафоте, меняясь местами между собой почти так же быстро как меняются местами перевернутые кружки под рукой площадного мошенника. Через мгновение, ошарашенная толпа уже не могла опознать, где стоит флагеллант, а где палач.
Народ возбужденно загудел, когда кающиеся грешники в остороконечных капиротах колонной по трое покидали площадь, но никто не посмел даже дернуть за рукав ни одного флагелланта, хотя каждый горожанин понимал, что его разыграли, и под одним из удаляющихся с площади капиротов скрывается палач, …скрывается и неумолимо ускользает от народного возмездия… Хьюго и его приспешники уходили не быстро и с достоинством, и никто им не мешал, оторопь всеобщего недоумения надолго сковала толпу. Его преподобие вдруг почувствовал легкое касание чьей-то руки до его локтя:
–Спасибо отче, я не забуду вашей доброты, и той жертвы, на которую вы все пошли ради меня…
–Мы сделали сегодня лишь то, что давно должны были сделать Стефан,–ответил Хьюго– мои слова обращенные к людям о гордыне были совершенно искренними, и я рад, что ты, хотя и невольно, помог мне избрать верный путь…мы совершили то чему дОлжно быть..и я очень рад что правое дело спасло жизнь хорошему человеку…именно в подобные моменты правое превращается в праведное....
С тех самых пор к кающимся грешникам отношение сложилось иное: мрачные и обезличенные они бродили по городам с ликами сокрытыми под зловещей маской, и их появление уже не вызывало того благоговейного чувства уважения и сочувствия как ранее…истязание грешной плоти стало личным делом каждого избравшего сей трудный путь и движение самобичевателей лишилось героического ореола, о чем лично преподобный Хьюго Турский никогда не сожалел…
Насколько известно, даже наиболее злые языки разносящие сплетни по тавернам не посмели пролить свою желчь на события 15 апреля, никто так и не заикнулся о том, что кучка оборванцев с плетками обмишурили весь город, уведя из под носа у горожан палача, хотя почти каждый так думал, но как бы там ни было, жители Памплоны надолго запомнили ту пасхальную неделю, когда в город пришли флагелланты…
ПИОНОНО
В шестидесяти километрах западнее города Гранады, в узкой горной ложбине находится деревня Лоха. Поселение старое, основанное еще арабами-выходцами из Дамаска в середине восьмого века.
Великое множество историй связано с Лохой: именно в этой деревне провел последние годы своей жизни величайший воитель Испании—граф Гонсало де Кордова по прозвищу гран капитан, именно там родился в конце тринадцатого века выдающийся ученый, генерал и великий визирь султана Гранады Мухаммад ибн Хаттиб… но об этих деятелях я расскажу как-нибудь в другой раз…сегодня же речь пойдет об одной знаменитой даме, которой так же суждено было провести в Лохе некоторое время…
Ее звали Ана де Мендоса, герцогиня Пастрана, более известная как принцесса Эболи. В Лохе с начала 16-го столетия стоит женский монастырь Святой Клары, и частенько в него родня упекала какую-нибудь вдовствующую герцогиню, но история принцессы Эболи все же отличается от биографии иных вдов проведших остаток дней своих в монастыре Лохи…
Дело в том, что Эболи сама—добровольно пришла в монастырь после смерти мужа Руя Гомеша в 1573 году. Ей было всего лишь 33 года, но жизнь в миру уже успела ее сильно утомить, посудите сами: Ана к возрасту Христа уже мать десятерых детей, четверо из которых умерли еще в младенчестве
Если женщина сошла с ума, ее лучше всего упечь в монастырь....
Фердинанд Второй Арагонский. (если и не говорил он такого, то уж точно сделал со своей дочкой Хуаной Безумной)…
Если женщина овдовела, ее лучше всего упечь в монастырь....
Родня вдовы-наследники ее состояния…
Если женщина овдовела, и сама ушла в монастырь…то берегись монастырь…
Советы психиатров эпохи возрождения:
1)
Если женщина сошла с ума, упеките ее в монастырь…
2)
Если вы хотите, чтобы женщина сошла с ума, упеките ее в монастырь…
3)
Если вы хотите, чтобы монастырь сошел с ума, приведите туда мужчину…
4)
Если хотите, чтобы мужчина сошел с ума, упеките его в женский монастырь
5)
Если вы хотите, чтобы монастырь сошел с ума, приведите туда мужчину…
Ее звали Ана де Мендоса—самая настоящая светская львица из высшего общества. Она стала вдовой в тридцать три года, оставила шестерых своих детишек на попечение родне, и ушла в монастырь Святой Клары, что находится в деревне Лоха.
Но женщина эта была не проста
Однажды, в монастырь святой Клары деревни Лоха привезли вдовствующую герцогиню. Событие сие, надо сказать вполне рядовое, и монашки не придали ему особого значения, до тех пор, пока не увидели аристократку своими глазами:
молодая(всего 33 трех лет от роду), тонкая, статная, хорошенькая, хоть и маленькая…
Это была Ана де Мендоса, герцогиня Пастрана, более известная как принцесса Эболи. Пожелай она скрыть свое имя перед монахинями, ей бы это все равно не удалось, ибо она была единственной дамой из высшего общества, у которой не хватало одного глаза.
Монашки тут же принялись перемывать косточки новоявленной послушнице, а посплетничать было о чем: принцесса Эболи—фаворитка короля Филиппа Второго, и самая знаменитая придворная интригантка своего времени…
Сплетни—это домыслы, а домыслы–порождение вопросов, оставленных без ответов. А вопросов у скучающих монахинь было оОй как много…например:
1)
А как Эболи лишилась глаза?
2)
А не слишком ли странно, что муж ее почил сразу, как только поползли слухи о симпатиях короля к Ане?
3)
Почему принцесса ушла в монастырь, оставив в миру на попечении родни шестерых своих детей?
И, наконец,
4) почему ее недолюбливает сама преподобная мать Тереза Авильская—основательница ордена босоногих кармелиток?
За несколько дней жизни в монастыре, принцесса Эболи бесконечное число раз ощущала спиной недобрые взгляды соседок по святой обители и слышала непрекращающееся шу-шу-шшу-шу-шу....
«С этим надо что-то делать»–подумала Ана: «И молится приятнее, если отношения с сестрами во Христе хорошие, вот надо и заняться налаживанием этих самых отношений…»
Развеивать мифы о своей персоне Эболи и не думала, ибо оправдания перед кем-либо были ниже ее достоинства… что остается(?)....хорошо бы сделать нечто хорошее, полезное, тем самым завоевать уважение к своей персоне…
«Нужно найти проблему, животрепещущую для всех в этой обители, а может и для всей деревушки, и красиво устранить ее»–решила Ана.
Долго искать не пришлось, ибо проблема лежала на виду:
Губернатором деревни Лоха совсем недавно стал Фернандо де Кабра—граф, старый прелюбодей, и просто сукин сын каких мало…
Дело в том, что как только этот распутник вступил в должность, он сразу восстановил «право первой ночи»! Каково а? Да об этом праве в Лохе уже лет триста никто не слыхивал…
Но граф заявил: « Любая вышедшая замуж простолюдинка из моих владений, обязана провести первую ночь со мною, что всем следует понимать как благословение господином брачного союза своих подданых»......и еще добавил с издевательской ухмылкой: « Любая простолюдинка...., если конечно она не хромоножка…»
Честные девушки Лохи, желавшие сохранить невинность для своего мужа, сразу после свадьбы, собирали на поднос различные явства со свадебного стола, и с этими подношениями начинали восхождение по длинной и крутой лестнице, ведущей в замок графа… Будто случайно, девушки спотыкались, ломали себе лодыжку, и на всю жизнь оставались хромоножками…но, сохраняли свою женскую честь и доброе имя…
Именно поэтому, уже почти пятьсот лет, по всей Андалусии ходит поговорка: «Женщины Лохи, кто не проститутки, те хромоножки». Мда,…тогда печально …а ныне обидно звучит, но тут уж ничего не поделаешь....
Но что же граф? Ай да сукин сын, ай сластолюбец, день когда принцесса Эболи узнала его имя, стал для него одним из самых черных… Ведь наша светская львица имела компромат на бОльшую часть высокородных дворян Испании…
Эболи вспомнила исторю, рассказанную ей своим мужем о графе де Кабра…
Дело было так:
Десять лет назад, муж нашей героини Руй Гомеш герцог Пастраны прибыл с краткосрочным посольским визитом в Марокко. В свите герцога состоял и граф де Кабра. Не знаю, каким местом думал граф, но уже на второй день визита в Фесс своими любовными похождениями чуть было не развязал войну между двумя державами..
Граф вожделел наложницу одного высокородного мавра по имени Абу Али ибн Саид…и даже не спрашивайте меня о том, как это вообще возможно воспылать страстью видя только лишь два глаза сквозь узкую прорезь никаба…
Много ли нужно вспыльчивому мавру, чтобы глаза его налились кровью от гнева и ревности, и в его сердце родилось непреодолимое желание мести? Всего то донос слуги, ведающий о том, что граф хлопнул наложницу Зухру по пятой точке, когда та проходила по коридору дворца, замыкая длинную вереницу жен и наложниц....
Хлопок по попе! Достаточно для кровавой мести?..эх..маловато будет ..даже для мавра....но проучить наглеца необходимо…
И мавр затевает игру: его люди надевают маски и выкрадывают графа…увозят его в дом посреди удаленного от всего на свете оазиса. Абу Али предстал перед графом в маске и объявил следующее:
–Вы позор для Испании де Кабра, и в исламе и в христианстве прелюбодеяние—большой грех..мы видели как вы пристаете к честным женщинам на базаре…любите сладенькое?..так сегодня будет много сладкого…
После этих слов люди Абу Али схватили графа и посадили его в громадный котел наполненный сладким кремом для пирожных и стали подогревать котел на медленном огне…
У графа приключилась истерика: он верещал как испуганная девушка, просил прощения, но его палачи в масках посмеиваясь продолжали помешивать крем в котором томился граф.
И лишь когда крем в котле стал нестерпимо горячим, а де Кабра уже окончательно впал в отчаяние, в дом ворвались какие-то воины и перебили мучителей.
Шефом избавителей графа от страданий и гордым спасителем назвался сам Абу Али. Графу невдомек было, что бой у котла( в коем он сидел), в котором были перебиты все люди в масках, являлся мастерски подготовленной инсценировкой.
Графа освободили, и через два дня выслали в Испанию, но на всю жизнь де Кабра возненавидел арабские сладости…
Вспомнив все обстоятельства былых приключений графа, Эболи начала действовать:
Выходила замуж очередная простолюдинка Лохи, и в разгар свадьбы Ана распорядилась вызвать девушку к себе в келью. Принцесса приготовила бисквитный рулет, нарезала его, и поставила кусочки рулета на попа, и залила их таким же кремом, которым некогда отучали от сладкого графа.
Готовые пирожные Эболи отдала девушке и наказала следующее:
–Когда придет время отправиться в замок де Кабры, возьми в подношение ему эти сладости, и молись, чтобы все случилось так, как я задумала, и все будет хорошо…
–А как называются эти пирожные –спросила девушка..
–Незнаю, я их только что придумала—ответила Эболи—как звать то тебя дитя?
–Нона—смущенно сказала девушка,–я девятый ребенок в семье, потому и имя мне дали такое странное…
–Вот пускай и пирожное зовется Ноно—улыбнувшись произнесла Ана.
Тем же вечером, Нона вошла в замок к графу со своим сладким подношением.
Видя кремовые шапочки и учуяв их аромат граф принялся чихать, правый глаз его задергался, после началась икота, задрожал голос и сорвался с баритона на фальцет…
Граф поспешно выгнал девушку, чтобы она не видела его в таком состоянии, и несколько дней не выходил из замка. Когда окончился период затворничества, он прелюдно объявил об отмени «права первой ночи»....
Обитатели Лохи были несказанно благодарны Эболи за содеянное, а сестры-монашки перестали шушукаться за ее спиной.
Недолго Ана наслаждалась признательностью и уважением жителей Лохи, ведь уже через месяц после описаных событий она была вызвана королем ко двору…
А пирожное Ноно стало главной гордостью деревенских кондитеров на века. Четыреста лет спустя, Лоху посетил папа римский Пий Девятый. Он поробовал Ноно, и ему понравилось, а местные жители это заметили, и решили переименовать пирожное Ноно в Пиононо в честь папы римского…
И по сей день Пиононо пользуется популярностю, рецепт частично засекречен, и лучшие пирожные этого вида делаются в деревне Лоха и в соседнем городке Санта Фе…