СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Когда в Испании человек уже выдохся, потерял силы и возможности для совершения какого-либо дела, но все же продолжает идти к намеченной цели,....его иногда спрашивают: «Ты что, Сид чтоли, чтобы выигрывать мертвым?».
Эта фраза связана с тем, что однажды, величайший герой Испании—Сид Воитель, одержал победу даже будучи мертвым.....................
Нить жизни порвалась,
прочнее всякой стали,
обрывок выгнувшись спиралью,
с собою связку судеб потянул.
Сегодня умер Сид,
Неодолимый в поле брани,
Пал жертвою от старой раны,
Что в битве накануне получил.
Грядет уж новое сраженье,
И не минует пораженье,
Солдат, что вмиг осиротели,
Как только Сид глаза закрыл.
Без предводителя сражаться,
Как с мертвыми камнями драться,
И с ними в доблести тягаться,
Не хватит человечьих сил.
Химена—нарыдавшись дюже,
Поспешно слезы осушив,
К седлу привязывает мужа,
Поводья в (хладных) пальцах закрепив.
И вновь выходит Сид на поле,
Пред войском на коне возник,
Ликуют воины, их герой спокоен,
А значит близится победный миг.....
СЕДЬМОЙ ПОГРЕБ
1484 год.
Из Севильи выезжали трое: крестоносец, монах и проститутка.
В крепости Алкала де Гуадайра от мрачных типов в черных капюшонах они получили все необходимое для дела: рыцарь креста шнурок-удавку и благословение великого магистра, проститутка двух крещеных арабов и клетку с голубями, монах бутыль самогона…
Они держали путь в долину Ронды. Крестоносец должен был внедриться в шайку контрабандистов, втереться в их доверие, и изучить все козьи тропки долины и тайные проходы в горах. Блудница направлялась в бордель Ронды, в котором смогла бы собрать много полезной информации от высокопоставленных клиентов об оборонительных возможностях города. Монах послан искать таинственное местечко, которое еще во времена Рима называлось «Седьмой погреб»–оно, по слухам, находилось в расщелине, и все его домики ютились под скалой, место это не видно ниоткуда, и там можно спрятать целый засадный полк. Король Фердинанд Второй Арагонский готовился отвоевать Ронду у мавров, и послал в ее долину своих лучших шпионов…
Рыцарю креста повезло—он нашел свою цель первым: присел погреться у костра с бандитами, обнаружил среди них несколько бывших крестоносцев, уставших от сторого устава, и подавшихся в «вольные людишки»… было просто объяснить им, что он тоже соскучился по свободной жизни. Бандиты даже не стали сильно возражать, когда крестоносец посорился с главарем, и на глазах у всей банды задушил его удавкой, после чего был провозглашен новым лидером. Рыцарь выполнил свое задание в первую же ночь в долине, у него на руках уже были карты с помеченными на них тайными тропками, но он не лукавил, когда втирался в доверие к бандитам и рассказывал им, как тоскует по свободе от устава ордена. Рыцарь решил побыть контрабандистом.....какое-то время....пока не надоест…а вдруг не надоест?....плевать....король может и подождать…
Блудница без приключений добралась до Ронды в обществе двух морисков, устроилась в дом терпимости...........и тут же, еще до встречи с первым клиентом, была препровождена в гарем Хамида аль Зегри—наместника Ронды....он давно искал новую наложницу, и его люди мгновеннно отреагировали, когда в бордель поступило «свежее мясо», еще не тронутое подчиненными. В Севилью прилетел лишь один голубок, но к его ножке было прикреплено ценнейшее послание: сведения о местонахождении секретного подхода к источнику пресной воды для города… Более о проститутке никто ничего не слышал…
Монах ехал не спеша на своем седом ослике, то и дело прикладываясь к бутыли с самогоном, впереди трусил старый ворчливый пес…
Бутыль была давно пуста, когда ослик вышел на берег ручья, и встал как вкопанный, не желая переходить через него. Толстый и могучий монах вздохнул, спешился, подлез под ишака, легко поднял его, и стал неторопливо переходить ручей вброд. Осел кричал, монах молчал, пес ворчал…
У двух арабов-пастухов, при виде этого зрелища отвисли нижние челюсти, и не желали схлопываться. Муха залетела в рот одному из них, отчего тот закашлялся, и тогда его коллега решил прервать затянувшуюся молчаливую паузу:
–Доброго тебе утра христианин, как же ты уверен в себе, и в своей силе, если бродишь спокойно по землям султаната в рясе…куда путь держишь?
–К седьмому погребу уважаемые—отвечал монах—что до уверенности в себе, то она крепнет пониманием благости моего дела, что до моей силы, то Бог послал мне ее лишь для того, чтобы таскать на себе этого упрямого ишака, больше ни к чему она не применима…
–А что за дело привело тебя сюда?—спросил первый араб, проглотивший наконец муху, и обретший вновь дар речи—мы местные, но не знаем никакого «седьмого погреба»…
–Верно, вы же мавры, а «седьмой погреб»-римское название, понятия не имею как он зовется на вашем языке, но недавно я исполнил обет воздержания от семи смертных грехов, и в сновидении ко мне явился ангел, обещавший в награду за исполнение обета семь благодатей на мой выбор…
–И что ты выбрал, уважаемый?
–Испить содержимое из семи погребов в долине Ронды…
–Мдаа—промычал первый пастух—Аллаху не по нраву твои желания, но ты ведь христианин.....а что пес у тебя какой-то недовольный?
–Выпить хочет—заявил монах.
–Брешешь—всхохотнул второй пастух....(толстяк в рясе помотал головой)—тогда докажи!
С этими словами первый пастух вынул из-за валуна, на котором сидел, бурдюк с вином, и достал из торбы чарку…
–Откуда винище любезные? А как же запрет Всевышнего?—удивился монах.
–Со времен Рима здесь много винограда растет—отвечал второй пастух—сами не пьем(тут он поперхнулся), но вином торгуем, а пса угостим просто так…
Первый пастух налил вина в чарку, и поднес ее псу. Собака посмотрела на араба как на идиота, и не стала трогать вино.
–Почему он не пьет?—спросил второй пастух?
–Хочет, чтобы мы все с ним выпили......включая осла—лениво зевая ответил монах.
Арабы засмеялись, достали еще несколько чарок, и разлили вино на всю чесную компанию… Только после того как пастухи, монах и осел приложились к напитку, пес стал лакать из своей чарки…
Когда бурдюк был опустошен, первый пастух заявил заплетающимся языком:
–Здесь за скалой погреб, вот ты монах и приложился к его содержимому, это первый погреб на твоем пути, удачи тебе с шестью остальными....
Пошатывающейся походкой пастухи погнали своих коз на соседнее пастбище, прикрикивая на стадо на магометанском наречии что-то вроде: «Эгегегей гали-гали…эгегей гай га-гай…цоп-цобе, цоп-цобе»..............а монах поехал дальше вглубь долины....
У второго погреба также нашлись добрые люди, желавшие посмотреть как пес пьет вино, то же случилось и у третьего и четвертого. К пятому монах подъезжал лежа на ишаке, мерно вдыхая перхоть с его гривы,....к шестому толстяк почивал головой на крупе седого ослика....к седьмому погребу пьяное животное волокло за собой жердяя, запутавшегося ногой в стремени по земле.... Осел кричал, пес ворчал, монах храпел…
Спустя две недели к севильскому Алькасру прибежал старый пес, с вечно недовольной мордой, в его ошейнике нашли записку со таким посланием:
«Вечного здравия Его Величесту! Задание выполнено, «седьмой погреб» обнаружен, Ваш покорный слуга остался в нем замаливать грехи спивающихся чревоугодников, населяющих деревню, и будет ждать Вас там.....пес укажет Вам дорогу, как только нальете ему чарку хорошего вина, и выпьете с ним за наше правое дело».
Когда король вошел с войском в «седьмой погреб», он первым делом осветил мечеть, превратив ее в церковь, и дал деревне новое название, созвучное римскому, но на кастильском наречии: «Сетениль де лас Бодегас».
ПЕРВЫЙ ЭКСКУРСОВОД В МИРЕ
Он не знал, кем хочет быть, когда подрастет...........а когда подрос, то понял, что профессии для него еще не придумали,....но ему очень хотелось, чтобы люди слушали его....и внимали....
В армию его не взяли из-за плоскостопия, разделывать крокодилов на стейки ему не позволяла детская психологичес кая травма…ему очень хотелось вести телешоу с Владимиром Познером,....но Познер еще не родился......
Он искал понимания.....но Понимание его нашло первым, и напичкало его голову столькими невероятными историями, что хватит на полк рассказчиков, и их всех назовут врунами, если они попытаются донести эти истории до людей......
И тогда Он понял: людей нужно сводить на экскурсию туда, где им ничего не останется делать, как слушать Его......
Маршрут был продуман со всем тщанием: прогулка на верблюдах, вестерн-шоу с погоней на колесницах и перестрелкой, посещение аквапарка, обед и переезд на новое место жительства....
Для соблюдения должной дисциплины во время путешествия Он принес клиентам десять правил, которые легли в основу регламента ЮНЕСКО по охране исторических памятников........собственно тогда ЮНЕСКО и появилось из кучки вечно ворчащих на сервис клиентов.....
Чиновники из Юнеско отлили из входных жетонов в аквапарк золотого быка, и когда Он разбил его, навсегда оформились сложные отношения между гидами и вышеозначенной корпорацией…
Чтобы внимание слушателей не ослабевало, Он придумал фишки с посохом:..то в змею превратит, то шваркнет кого-нибудь им по загривку, то дорогу в аквапарк укажет...........
Безбилетники на колесницах мановением посоха были обращены в экспонаты аквапарка....
Ему было что сказать туристам, но сначала у него плохо получалось донести мысль до слушателей..............но ничего, Он быстро учился—за сорок два года Он стал настолько прекрасным оратором, что сам Цицерон обзавидуется...........................когда родится....
Он провел только одну экскурсию, но зато она длилась сорок с лишним лет......но Он ушел в мир иной счастливым гидом, ибо Он все сказал, а туристы ВСЕ услышали....
КАПИРОТ
Жители Памплоны надолго запомнят Двадцать первого декабря 1075 года, когда в их город пришли флагеллатны. В простых холщовых рубахах, босые, пешком, с чудовищного вида бичами в руках.
Эти семиконечные плетки с железными крючьями на концах предназначались для них самих—кающиеся грешники, с молитвой на устах, неистово стегая себя плетью бродили по улицам средневековых городов.
Флагеланты были желанными гостями к каждом доме, но нечасто они принимали приглашение от обывателей переночевать у их очага и оттрапезничать. В дар же принимали только самую скромную, если не сказать скудную пищу.
Жители Памплоны, ровно как и любые другие считали, что если флагелант принял подношение из их рук, то пострадает, бичуя себя плетью по спине не только за свои грехи, но замолвит словечко перед Господом и за них, простых смертных, не находящих в себе сил встать на праведный путь флагелланта.
Впереди колонны кающихся грешников шествовал седовласый старейшина Хьюго Турский.
Епископ Памплонский Хосе Оведа несколькими годами ранее уже звал преподобного Хьюго на трапезу, когда тот впевые оказался в городе, но глава флагеллантов вежливо уклонился от визита. В этот раз епископ вновь позвал Хьюго, уже из вежливости, каково же было его удивление, когда он узнал, что почтенный старец дал согласие....
Ужин в доме Его Преосвященства ввиду присутствия на нем кающегося грешника приготовили скромный: хлеб, вино, отварной нут, грецкие орехи, ягоды земляничного дерева....
Епископ понуро наблюдал за приготовлениями к ужину, и с каждым мгновением в нем крепла уверенность, что после приема Хьюго, необходимо будет сервировать новый стол, с жареными перепелками и тушеными говяжьими щечками, дабы слабый организм Оведы смог восстановить силы после безусловно душеполезного, но бесконечно изнурительного общения с почтенным старцем. Ибо Оведа знал, что флагелланты не терпят праздных разговоров, пугающе строги, не понимают юмора, безумно скучны в своих назидательных речах, и решительно не возникает даже мимолетной мысли, а не взять ли в рот хоть маленький кусочек от той скудной пищи, что расставлена на столе, дабы ненароком не оскорбить своими обывательскими замашками внимание высокодуховной личности....почти святого… . «Чувствую себя шаловливым мальчишкой, в страхе ожидающим порки от многомудрого и строгого мужа, будто спалил случайно все монастыри Испании, и готовлюсь держать за это ответ перед самим Папой»–промелькнула мысль в голове Оведы.
Но, перенесемся на час вперед, и застанем важный для нас разговор… На ужине за одним столом сидели: Епископ Оведа, граф Матаморо—мэр Памплоны, и Хьюго Турский.
–Господа, до меня дошли слухи, что завтра на главной площади случится весьма необычное событие…
Граф и епископ взволновано переглянулись.
–А откуда такие сведения преподобный Хьюго?
–Так ли это важно?—ответил гость,–они есть, и я хотел бы из первых уст услыхать о том, что случится завтра, так сказать в первозданном неискаженном виде…
Хьюго заметил, как граф напряженно поджал губы, и продолжил:
–Право, не стоит беспокоится, у меня и в мыслях нет вмешиваться в то, что случится завтра, да и права такого не имею. Мною движет лишь простое человеческое любопытство, да простят гостеприимные хозяева этого дома мне эту мою маленькую слабость…
Граф привстал, придвинул стул поближе к столу…приосанился, и обратился к епископу:
–Ваше преосвящеснство, позвольте мне разяснить суть того, что случится завтра преподобному Хьюго?
Епископ нерешительно кивнул в ответ, и граф продолжил:
–Мои люди не один год пытались изловить знаменитого в этих местах разбойника по имени Педро Аларкон, и наконец, нам это удалось. Событие сие—несомненно радостное, но возникли некоторые сложности…
Педро—жестокий ублюдок, убил и ограбил многих, но он хитер, он грабил только богатых, и щедро делился трофеями с чернью, потому то он и уважаем в народе настолько, что о нем ходят легенды. В глазах простого люда жестокость Педро была с лихвой окуплена щедростью…для народа он—герой.
Мы дважды назначали ему день казни: первый раз прелюдно, а второй тайно, но в обоих случаях палачи не доживали до казни, еще двое палачей из наших мест, даже не имевшие никакого отношения к этому делу, бесследно пропали, а все остальные палачи в округе боятся подряжаться на казнь Аларкона. Шутка ли, мои шпионы сообщают, что палачей запугали вовсе не подельники Аларкона, а простолюдины…и их так много, что даже непонятно кого привлекать к ответственности, не можем же мы в конце концов схватить половину города… Дело приняло настолько серьезный оборот, что я с Его Преосвященством поняли: даже если мы найдем палача, согласного выполнить эту работу, и он доживет до казни Аларкона, и эта казнь состоится, велик риск народного восстания…
Граф на секунду замешкался, и инициативу в повествовании перехватил епископ:
– Мы нашли способ сохранить мир в нашем городе при торжестве закона божьего и человеческого: люди графа умеют общаться с разбойниками в застенках замка, и …хм…после недолгих дебатов, добились письменного согласия Аларкона, что в случае помилования Аларкона тот обязуется вступить в орден Сантьяго, и до последних дней своих защищать истинную веру на дальней заставе в замке Калатрава… Буква закона не поколеблется, ибо завтра великий праздник рождества, и акт помилования преступника не будет выглядеть слабоволием со стороны закона. Иными словами мы помилуем Аларкона, сделаем крестоносцем, тем самым обезвредив, и избежим бунта, тем самым одним актом свершив два богоугодных деяния—примирение и милосердие. Преподобный Хьюго, вы являетесь примером благочестия и мудрости даже для Папы, что уж говорить о наших скромных персонах, благословите нас на день грядущий....
–Благочестия и мудрости—усмехнулся Хьюго—я бичую себя, ибо грешен непомерно, о каком уж тут благочестии можно говорить в таком случае....и я не нашел способа умнее для искупления грехов, кроме как терзать плеткой свою бренную плоть, моего скудного ума хватило лишь на подражание Христу в страстную неделю, какая уж тут может быть мудрость…но я понял к чему вы клоните господа…вам нужно мое благословение, как залог того, что я не стану вмешиваться в завтрашние события…
–Ноооо…если вы , так же как и мы находите наше решение богоугодным, разве нам стоит беспокоится о завтрашнем дне?
–Из вашей речи следует, что никто завтра не пострадает…так? (кивнули в ответ)…хм…хорошо....знаете ли вы господа, за какие грехи я себя терзаю на поприще флагелланта?(помотали головой)…я был игроком…я способен был обыграть в стаканы хоть самого сатану…но я раскаялся…и более никого не обыгрываю..но игра держит меня..кипит бурлит во мне это сатанинское отродье…и пускай я и играю лишь с самим собою, я пока не могу избавиться от этой дьявольской привычки…
–Игра—тяжкий порок—согласился епископ
–Именно ваше преосвященство…но этот порок помогает обнаружить другие пороки… вот посмотрите..
Хьюго быстрыми движениями сгреб со стола три пустые кружки и перевернул их, достал из миски грецкий орех и сказал:
– Представьте себе господа…этот орех–Педро Аларкон…вы схватили этого разбойника и отдали правосудию (накрывает первой кружкой орех)…толпа угрожает вырвать Аларкона из рук закона, и требует..хм…поднять кружку, под которой лежит орех…
–К чему такие вздорные метафоры отче?—брезгливо проворчал епископ..
–Терпение ваше Преосвященство, и еще немного терпения…продолжу свою мысль..Вы не желаете отдавать преступника людям, и ищите варианты, как же это сделать..(начинает переставлять местами три одинаковые кружки)…люди следят за вашими движениями…и когда кружки перестают двигаться указуют на одну из них, полагая, что угадали, и что Аларкон все еще под кружкой, которую мы назовем «закон и порядок».
Хьюго прекратил миксовать кружки .
–Укажите на нужную кружку господа…где орех?
Епископ фырнул, а граф неуверенно указал на крайнюю кружку слева. Хьюго приподнял ее:
–Пусто граф....а почему? Да потомучто вы придумали план, по которому Аларкон из рук правосудия (хлопнул по отрытой кружке) передан в милосерджные руки Святой церкви, которая преступника и помиловала в канун великого праздника (приоткрывает слегка вторую кружку, показывая там орех)..но освобожден ли Аларкон? Нет! (захлопывает кружку с орехом, и начинает на большой скорости менять местами оставшиеся две кружки)..укажите граф, где у нас на столе милосердие, укрывшее своей божественной силой преступника!
Граф показывает…и вторая кружка ставиться дном вниз пустая…без ореха..
–Ну а это что означает?—спросил епископ..
–Оказывается Аларкон обязался стать крестоносцем, и был передан милосердным глашатаем воли господа в руки ордена..так что третья кружка (приоткрывает ее слегка и показывает орех), –это у нас орден Сантьяго..(начинает очень быстро елозить последней перевернутой кружкой по столу так, что движения рук Хьюго напомнили графу порхание крыльев мелкой птахи......)…откройте кружку граф..
Граф ухмыляясь приподнимает третью кружку, и его усмешка мгновенно исчезает с лица—на столе, под третьей кружкой лежал не орех, а красная ягода земляничного дерева..
–Это еще что за фокус…и что сие означает—возмутился епископ…
–Видити ли ваше Преосвященство—с улыбкой произнес Хьюго—зас тавы ордена так далеки от народа, что он не в силах проверить дальнейшую судьбу Аларкона…но кого мы имеем в сухом остатке после претворения в жизнь нашего плана и перед лицом толпы?(берет в руку красную ягоду) Палача господа…На примере этих кружек я показал ваш с графом план, так что отвечая на ваш вапрос «это еще что за фокус?» скажу следующее: это ваш фокус..не мой…отсюда и мой законный вопрос: что будет с палачом?
Граф поежился и ответил:
–Ну, мы надеемся проявления народом ответного милосердия, и в канун великого праздника они смягчаться и не станут убивать палача, тем самым отступятся от своего обещания…
–Бросьте граф—сказал махнув рукой Хьюго—вы отсюда родом, вам лучше меня известна история, которая приключилась пятнадцать лет назад в соседнем Бургосе....очень похожая история, где народ палача не пощадил, а поднять руку на палача, это означает также поколебать основы правопорядка, которые вы столь изобретательно пытаетесь сохранить..
–Палача не спасти—согласился епископ, это малая, но совершенно необходимая жертва в данных обстоятельствах дела—угрюмо промолвил епископ—вы думаете мы не думали о том, как оградить палача от народного гнева?…палача не спасти..но если вы думаете иначе, мы с готовностью примем к рассмотрению ваши соображения на этот счет..
–Палач знает, что его ждет?—спросил Хьюго
–Да—ответил нехотя епископ—Педро Аларкон убил его жену и детей несколько лет тому назад, с тех пор этот малый помешался на мести, он решил стать орудием в руках закона и вершить правосудие над убийцами и разбойниками теша себя мыслью, что однажду под его топор угодит и шея самого Аларкона, и узнав о шансе поквитаться с ним, этот палач не смог отказаться от нашего предложения, несмотря на полное осознание той опасности, которая грозит лично ему…
–Палач знает, что Аларкона помилуют?
–Да—ответил граф…мы сказали ему об этом несколько часов тому назад, но он не отступился от решения встать на эшафоте с топором в руках…
–Странно..—задумчиво пробормотал Хьюго–..он не отступился от своих обязанностей перед лицом неминуемой смерти и зная, что его месть не свершится..выходит он отрекся от мести во имя высшего блага…да вы господа почти святого завтра на заклание ведете, и только благодаря его жертве ваш план будет претворен в жизнь…все это сулит ему посмертную славу мученика…как же скверно на душе должно быть вам господа, если вы согласны пожертвовать таким человеком…
–Скверно отче—вспылил еписком—и тем более скверно после того, в каком свете вы отче преподнесли нам наш же план…ну надо же…жил-был просто славный малый, которому суждено было исполнять обязанности палача, но вы отче сделали из него персону не менее значимую, нежели сам первомученик Стефан…не передергиваете ли вы отче?..не делаете ли из мухи слона?
–Как знать господа—с грустью произнес Хьюго—как бы там ни было, я уже дал вам обещание не вмешиваться в ваши завтрашние планы, так что, будьте спокойны на этот счет…но я хотел бы попросить вас о двух маленьких одолжениях…
Епископ выпросительно поднял бровь, и секунду спустя одобрительно кивнул.
–Я хотел бы после трапезы обмолвиться парой слов с палачом,....и завтра, после того как его преосвященство объявит о помиловании Аларкона, я хотел был взять слово перед лицом толпы..
–Хорошо—нехотя согласился епископ—но помните…вы обещали…
Через полчаса палач стоял перед Хьюго Турским. Это был моложавый мужчина лет 35 среднего телосложения с умными и полными печали глазами…
Его Преподобие вертел в руках ягоду земляниного дерева и мыслено ставил ее на плечи палачу вместо головы…
–Ты знаешь о том, что случится завтра?
Палач кивнул
–И о своей роли тебе известно все?
Вновь кивок.
–Значит ты понимаешь, что завтра , скорее всего, последний день твоей жизни?
–Да отче.
–Но зачем это тебе, ведь ты даже отомстить за смерть своей семьи не сможешь?
–Это не так уж важно святой отец…я жаждал правосудия…и оно свершится..конечно не так, как я думал, но не исповедимы пути господа нашего, и каждому воздастся по заслугам…и мне…и ему…я не вправе выносить решение по суду..но я сделал все от меня зависящее, остальное же в руках господа нашего, и я покоряюсь его воле…
–Хм—задумчиво хмыкнул Хьюго—я почему-то верю тебе сын мой, хотя перед нашей встречей я вполне предполагал, что согласившись на условия епископа, ты затеял свою игру, и намерен махать завтра топором по своему разумению вопреки воле суда и в угоду своей жажде мести. Скажи, неужели тебе в голову не закрадывалась мысль отрубить голову своему врагу вопреки приказу?
–Всю свою жизнь я поступал по совести отче, как и моя покойная семья, и если в конце жизни я отступлюсь от своих правил, то после смерти не смогу встретиться со своими родными…
–Делай что должен, и будь что будет?
Палач кивнул.
–Как звать то тебя?
–Стефан отче
Хьюго вздрогнул
–Прямо как первомученика, который так же не отступился от своей веры—проговорил отче—видно и вправду люди судачат, что за каждым именем закреплена своя судьба....Послушай-ка, а если я найду способ спасти твою жизнь завтра, ты согласился бы вступить в ряды кающихся грешников?
–Да святой отец—ответил Стефан не колеблясь.
–Тогда выходи завтра на эшафот с топром и в красном колпаке палача как и положено, делай что должен, как и задумано, но надень на тело серый хитон флагеланта и будь босым, и в смиренной надежде молись господу....а остальное моя забота—с этими словами Хьюго закинул в рот красную ягоду , поднялся со стула и направился к выходу–до завтра Стефан, господь с тобой…
Утро следующего дня.............
На плаза майор будто собрался весь город, народ ждал, когда Аларкона приведут на эшафот. Две сотни солдат в сверкающих латах окружили эшафот—никто и не упомнит случая, чтобы столько охранников защищали место казни, но и их бы не хватило, если бы толпа пожелала освободить Аларкона. Опасаясь волнений еще до оглашения решения о помиловании граф распорядился вечером предыдущего дня распустить слух по кабакам Памплоны о возможном помиловании Педро, и после всех предпринятых мер предосторожностей толпа выглядела не слишком агрессивной…
Народ существенно оживился, когда отряд солдат привел Аларкона к плахе, и уже было стал волнами напирать на оцепление, как прибыл епископ, вслед за кортежем епископа прибыл и Хьюго Турский вместе с двумя дюжинами флагеллантов. Люди замерли в ожидании оглашения решения суда.
И епископ заговорил…еще никогда он не был в таком ударе..голос его звучал твердо, громко и благожелательно…епископ поздравлял свою паству с Рождеством, и его глаза светились от счастья..ведь сегодня, он станет для своей паствы благодетельным освободителем народного героя . Потом зашла речь и о помиловании в честь великого праздника. Епископ вдруг почувствовал себя переродившимся Понтием Пилатом, которому вновь выпал шанс оправдать праведника, и на этот раз он его не упустит..он не умоет руки, он доведет начатое до конца. Преисполненый этой решительной мыслью епископ обернулся на Аларкона и побледнел—тонкие губы убийцы скривились в едва заметной ухмылке, морщины собрались вокруг глаз в хитром прищуре—какой же это праведник?…позади Аларкона стоял палач, босой, в грязном холщовом хитоне, положивший руки на топор и смиренно склонивший голову в красном капюшоне в молитве…