Миссис Кроинхорд не смотря на всю свою показную напыщенность, надменность и холодность показалась ей очень доброй, но очень печальной дамой. И это естественно после всего того что ей пришлось пережить в последние месяцы. Даже трагичная смерть мужа не смогла сломить эту сильную женщину, она продолжила его дело и, несомненно, добилась немалых успехов.
Готический образ построенного ею санатория пугал людей так же сильно как завораживал. При первом же взгляде на замок Марта, вздрогнув, попятилась. Затем у нее в голове пронеслась мысль, что внутри него наверняка не так уж и страшно. Это снаружи большой трехэтажный дворец должен наводить ужас на приезжих детей, внутри ему таковым быть и не нужно. Но она ошибалась.
В его залах и коридорах женщине было так же жутко, как и на улице в темном лесу. Но ей за это хорошо платят, к ней были добры, взяв на работу и, потому придется терпеть и быть благодарной. На самом деле Марта остается здесь не из-за хорошей зарплаты, работу она хоть и с трудом, но все же могла найти в городе. В санаторий ее привела совсем другая потребность и держит ее здесь чувство куда сильнее жажды наживы.
Все мысли мисс Олинс сейчас были заняты лишь одним человеком. Высоким, статным мужчиной, буквально сразившим ее наповал одним своим легким, печальным взглядом. Она словно была поражена молнией, когда Сэмюель Оринтон уселся за стол прямо напротив нее. Их взгляды на секунду соприкоснулись среди потока мелькающих лиц. Само движение в единый миг остановилось, все замерло вокруг них и не смело двигаться без команды.
От охватившего напряжения ее бросило в жар, занервничав Марта, неловким движением сбросила локтем со стола вилку. Мгновенно став пунцовой, женщина юркнула под стол, одновременно чувствуя, как бешено, колотится сердце в груди. Подняв столовый прибор с каменной плитки, она тотчас вернулась в исходное положение и мельком оглядела всех собравшихся за столом. Казалось, никто и не заметил конфуза, одни были поглощены своими разговорами, другие – усердно истребляли салат с белоснежно чистых тарелок.
Только он и она, озаренные светом. А рядом лишь тени из мелькающих брызг.
* * *
Убедившись, что все ребята уснули, Сэм решил ненадолго вернуться к себе. Ему нужно было забрать свои начатые ранее наброски, которым вполне возможно позднее суждено было стать одним из шедевров новейшей литературы. Выйдя за пластиковую дверь, он словно вор стал красться по коридору третьего этажа. Ему казалось, что его легкие, неспешные шаги эхом отдаются от стен в опустевшем коридоре и наверняка разбудят ползамка.
Выйдя к лестнице, он вдруг услышал торопливый стук поднимающихся наверх каблуков. На часах было уже далеко за полночь. Весьма странное время для внезапных прогулок, подумалось Сэму. А вдруг это одна из учениц бродит ночью по замку, быть может, лунатит во сне и, заблудившись, бродит из стороны в сторону. Или же мальчики, притворяясь спящими, дождались его ухода и выбрались из своих постелей. Не то не другое не сулило для него ничего хорошего, потому учитель, желая узнать, кто же все-таки встал из своей постели, в столь поздний час затаив дыхание, стал ждать.
Тем временем стук становился отчетливее и громче. Кто бы ни был этот человек, он явно торопился. Спустя полминуты Сэм к своему удивлению увидел подол черного платья и, проследив взглядом за торопливо шагавшей по ступенькам миссис Кроинхорд, заметил в ее внешности довольно странные изменения. Она больше не походила на оплакивающую мужа, страдающую вдову. Весь ее образ прям таки лучился безумным, безудержным счастьем, и имел явные сходства со школьницей, торопящейся на свидание.
Лукавая улыбка поигрывала на пепельно-белом, почти мраморном лице, в глазах поблескивали ярко-красные огоньки, и Сэм мог поклясться, что заметил в ее руках черную кожаную плеть. Что же происходит в этом проклятом месте? Строгая, придирчивая завуч-монахиня при свете дня плачущая о гибели мужа по ночам выходит из своей спальни и как дикая кобылка носится по коридорам детского санатория с плеткой в руках.
– Может приезд сюда был не такой уж и хорошей идеей, – вдруг мелькнула мысль в голове простого учителя. – У богатых свои причуды. Куда мне до них. Нет, я даже не хочу знать, чем они тут занимаются! У меня есть дела поинтереснее. Сделаю свою работу, получу деньги и смоюсь.
Кстати о работе. Подождав пока шаги игривого завуча, затихнут, Сэм покинул свое укрытие и начал спускаться по лестнице вниз. Выйдя на второй этаж, он оглядел коридор и, убедившись, что никого нет, юркнул к своей двери. Повернув ключ в замке дважды, он шагнул внутрь и, включив свет, тотчас двинулся к столу. Взяв все свои записи, Оринтон погасил свет, запер дверь своей комнаты и осторожно стал подниматься обратно на третий этаж.
Спустя пять минут он погруженный в собственные мысли уже сидел за столом в небольшой, но уютной преподавательской. Одна из них все же не давала ему покоя, как навязчивая муха, жужжащая где-то рядом, пока не прихлопнешь. Сэм видел, как сегодня за ужином на него поглядывала одна из поварих. Женщина симпатичная, с шикарной белоснежной улыбкой, длинными волосами, пухлыми, алыми губками и ярко голубыми глазами.
Но вот только все это шло вразрез с его планами. Учитель решительно отказывался участвовать в каких-либо любовных интригах. Весь его разум должен быть полностью погружен в работу, иначе ничего не получится. Книга просто-напросто сама откажется писаться, если ей не уделять действительно достаточного внимания. Да и, в конце концов, не при детях же им заводить роман. Какой пример тогда покажут они молодежи. Нет, сер, решительно, нет!
* * *
В назначенный для свидания час под покровом ночи Эмили вышла из своей спальни. Придя в нее после ужина, она несколько часов яростно готовилась к их новой встрече, подбирая белье и косметику, чтобы поразить своего нового спутника. Остальное же время завуч провела в ожидании, глядя как стрелки часов, бегут одна за другой, догоняя и перегоняя, друг дружку.
Она должна быть осторожной. Все должно было выглядеть так, будто ответственный руководитель просто-напросто проверяет свои владения. Потому, чтобы не у кого вокруг не вызывать подозрения ей пришлось надеть тоже самое платье что было на ней весь это день, скрыв под ним кроваво-красное кружевное белье и чулки.
Но скрыть улыбку на своем лице было не так-то просто. К тому же Эмили прихватила с собой кое-что, чтобы немного развлечь своего юного обольстителя. Она должна постоянно нравиться ему, он наверняка ждет от нее сюрприза. Ей не так-то просто быть для него каждую ночь непрочитанной книгой. Учитывая медленно подступавший к ней со всех сторон возраст и первые роды. Все это очень сильно сказалось на ее внешности, но строгой и невероятно стервозной даме приходилось соответствовать.
Думая, что все уже спят она, негромко хлопнув дверью своей комнаты быстро перебирая своими тоненькими, стройными ножками ринулась к лестнице. Ее громкие, быстрые шаги эхом отдавались от стен, но Эмили уже ничего и никого не замечала. Сейчас для нее существовал только он. Все остальное казалось мелким и никчемным.
Она была готова на все и, забыв про осторожность, завуч, миновав третий этаж, оказалась у высокой, дубовой двери, ведущей в башню. Взявшись за цепочку, висевшую на ее бархатной шейке, Эмили потянула за нее и извлекла из-под черного платья довольно увесистый ключ из чистого золота. Вставив его в замок и повернув три раза женщина, рывком распахнув дверь, уверенно шагнула во тьму.
Закрыв за собой дверь, Эмили повернулась и как только ее глаза привыкли к кромешной темноте, окружавшей большую комнату без окон, увидела его. Артур Баларс прислонившись к спинке сидел посередине шикарной кровати с балдахином. Его длинные, белоснежные пальцы держали бокал, в котором плескалась красноватая жидкость, немного напоминающая вино. Но женщина точно знала, что в нем было на самом деле.
– Эти детки еще толще и упитаннее предыдущих, – с придыханием с порога заявила она, явно наслаждаясь представшим перед ней зрелищем. – Дети толстосумов и богачей, отобранных специально со всего округа. Аппетитные и сочные.
– И именно поэтому у меня возник другой план, – его ярко-красные, радостные глаза сверкали, словно рубины среди пустоты. Эмили не могла оторваться от них. Они манили и гипнотизировали наивную, богатую женщину. Поставив бокал на столик у кровати, вампир с коварной улыбкой поманил свою новую пассию.
Глава 7. Пропавшее серебро
Утро первого дня было омрачено печальным происшествием, произошедшем в корпусе девочек. У всех их из сумок вдруг пропало серебро. Кольца, браслеты, брошки, сережки, цепочки и даже маленькие, маникюрные ножницы. Во всех комнатах поднялся визг и разразился страшный скандал. Никто из девочек еще не забыл вчерашнюю историю с истерикой Нэнси и ее разговорами про швейцаров.
Почувствовав, что запахло жареным, великанша Дебра Ворденс, словно акула, еще издалека учуявшая вкус крови решила действовать. Имея огромнейший опыт в подобного рода скандалах, она понимала, что достаточно будет одной лишь маленькой искорки, чтобы разгорелось яркое пламя. И она была готова стать этой искоркой. Выступив вперед Дебра без долгих предисловий, начала обвинять во всю скромную девочку сироту.
Мол, это она специально придумала историю про швейцара, чтобы потихоньку умыкнуть из сумок их вещи. Ну а как иначе, ведь кроме нее больше никто не видел этого таинственного мужчину в красном пиджаке. Но миниатюрная малышка Нэнси, казавшаяся всем такой кроткой и безобидной, на деле же оказалась настоящим бесенком так долго и надежно прятавшимся в теле маленькой девочки.
Ее злобные глазки метали молний, все тело взъерошилось как у котенка занявшего боевую стойку и готовившегося отразить нападение. Девочке даже пришлось встать на носочки, чтобы казаться чуть выше, но и это ей не помогало, чтобы смотреть прямо в лицо этой дылде. С силой сжав свои крохотные кулачки, она во всеуслышание упрямо продолжала свою песенку про швейцара. Будто старый, крошечный патефон, у которого заело одну из пластинок.
Однако разговор на повышенных тонах у разъяренных девчонок получился не долгим, перебросившись парой фраз, послав друг друга подальше, они как две дикие львицы сцепились посреди коридора. Остальные, все кто был в коридоре, даже не пытались их разнимать, наоборот толпа мгновенно проснувшихся девочек стоя в пижамах, образовала круг и, судя по крикам, которые то и дело долетали до Нэнси, поддерживали они только Дебру.
Великанша, не ожидавшая от малютки подобной агрессии, была застигнута ею врасплох, но все равно отступать не собиралась. Ведь на кону как-никак была ее репутация. Потому заняв оборонительную позицию Дебра выставив вперед свои мускулистые, длинные руки, стараясь выглядеть спокойной (хотя внутри у нее вдруг все сжалось, она просто не понимала, чего ожидать от этой странной, лохматой девчонки) ожидала столкновения.
Которое не заставило себя ждать. Ловко увернувшись от маленьких кулачков, направленных куда-то в район ее живота шпала первой же звонкой пощечиной отправила мерзавку в нокдаун. Почувствовав на себе всю силу тяжелой руки соперницы, Нэнси слегка пошатнулась, но все же сумела устоять на ногах. Ее правую щеку пронзила острая боль, на глаза наливались слезы.
Смахнув их рукавом своей поношенной пижамы, девочка с яростным блеском в глазах ринулась на соперницу. Нэнси было не впервой давать отпор хулиганам и разбираться с задирами, которые были в несколько раз мощнее ее самой. В детском приюте, как и на улице один раз дашь слабину, не отвяжутся до конца жизни. Ей было все равно, сколько она получит подобных ударов самое главное, сколько успеет нанести сама до тех пор, пока не упадет без сознания.
Одним словом, отступать она явно не собиралась. В драках с более сильными самым главным правилом было не попасть под удар. Больше двигаться и использовать момент, когда соперник допустит ошибку. Нэнси не забыла подобные правила лишь попыталась использовать эффект неожиданности. Не получилось, значит, дальше следует действовать осторожней. Но ей вдруг в голову пришла другая идея. Нужно вывести противника из себя.
Получив свое сполна, эта поганка вдруг заулыбалась. Ее мерзкая, явно натянутая, неестественная, кукольная улыбка еще больше раззадоривала окружающих. Похоже, ей нравится получать, ну тогда держись, наверняка в этом санатории очень комфортный лазарет. Подожди немного, скоро сама в этом убедишься. Подумав о том, что хорошо было бы стереть с мелкого, нагловатого лица эту улыбочку Дебра сделав шаг, вновь занесла свою увесистую ладонь.
Но что-то в этот раз пошло явно не так. Эта меленькая стерва будто бы точно знала, что произойдет дальше и, нырнув под длинную руку великанши, ловко подставила ей подножку, с силой толкнув вперед. Не удержавшись на ногах, Дебра Ворденс с грохотом шмякнулась грудью и лицом о мраморный пол с высоты своего высокомерия, не успев, даже как кошка выставить вперед свои огромные лапы.
У всех зрительниц, стоявших неподалеку непроизвольно вырвался из груди удивленный, разочарованный вздох. Многие из них какое-то время, разинув рты, застыли как статуи. Но этим дело не кончилось. Щека Нэнси, словно обожженная горела огнем, а взбешенный бесенок внутри требовал крови и мести. В два больших шага она запрыгнула на Дебру и, усевшись верхом, схватилась за длинные, шелковистые волосы, намереваясь выбить всю дурь из этой богатенькой выскочки.
Послышались глухие удары об пол. Голова Дебры то и дело встречалась с мрамором, на котором уже через пару секунд появились первые брызги крови. Губы, ее прекрасные, бархатистые губки трещали по швам и пополам с ровненьким, маленьким носиком извергали на пол алые потоки. Она зарычала словно раненый зверь, попытавшись скинуть с себя яростную наездницу. Но сиротка уже вошла в раж и, не собиралась отпускать свою жертву, пока та не запросит пощады.
Ее маленькие ручки уже плотно запутались в гриве. Но, лошадка! Дебра харкая кровью, просила девчонок помочь, а Нэнси тем временем смеялась, глядя на ее отчаянные попытки освободиться. Никто из них не решался вступиться за подругу. Никто из них не собирался вставать на пути у этого маленького бесенка. Вот она, преданность всей твоей свиты!
Простушка Нэнси Пондер наслаждалась триумфом на глазах у всех пока чья-то сильная, но мягкая рука, обхватив ее сзади за талию, буквально вырвала из этой страны грез. Миг безумия был разрушен. Поверженный великан поднимался с пола, пока отчаянно барахтающийся в руках учителя злобный маленький гномик праздновал очередную победу.
– Что тут происходит?! – послышался громкий вкрадчивый голос.
У порога скрестив на груди руки и с грозным видом метая молнии во всех находившихся в этот миг в коридоре, стояла хозяйка санатория. Очевидно, что миссис Кроинхорд еще издалека услышала шум яростной битвы. Но на ее удивление грохот и крики исходили со стороны спален девочек, а не мальчиков.
– Я, кажется, задала вопрос?! – зайдя в корпус девочек, Эмили плотно прикрыла за собой пластиковую дверь. – Что здесь происходит?!
– Она украла все наше серебро! – вдруг выскочив вперед, пропищала какая-то мышь, в клетчатой пижаме ткнув своим маленьким пальчиком в Нэнси.
– Я обращалась не к вам, юная леди! – резко ответил ей ледяной голос, под строгим взглядом завуча мышка умолкла и, шагнув назад, прижалась к толпе.
– Ну, – завуч грозно посмотрела на своего нового преподавателя. – Я жду объяснений.
– У девочек пропали все серебряные вещи, – проглотив комок в горле, тяжело дыша, ответила Марта, отпустив, наконец вырывающуюся Нэнси. – И они подумали…
Учительница запнулась не в силах закончить фразу. Эта крохотная, милая девчушка ей нравилась. К тому же она не дала себя в обиду, а это хоть чего-то да стоит.
– Они подумали, что? – продолжала пытать ее Эмили.
– Это она их украла! – злобно выпалила Дебра, кивнув на сиротку.
Держа руки у своего окровавленного лица, она до сих пор не могла поверить, что все это происходит с ней. Что какая-то маленькая мерзавка сумела ее одолеть, сумела унизить ее на глазах у всех. Это не должно было сойти ей с рук и, потому Дебра предприняла последнюю отчаянную попытку хоть как-то насолить Нэнси, выложив все завучу здесь и сейчас. И пусть эта разъяренная мегера сама с ней разбирается.
– Это сделал один из швейцаров, – как ни в чем не бывало, пропела свое Нэнси, опустив слегка подрагивающие руки, между ее маленьких пальчиков виднелись клочки волос Дебры. – Я сама видела вчера вечером как кто-то из этих «красный пиджаков» рылся в одной из наших сумок.
Услышав ее слова, Эмили Кроинхорд щелкнула пальцами и тут же за спиной завуча открылась дверь и в коридоре показались трое швейцаров. Остановившись позади своего начальника, они все как один замерли стоя плечом к плечу по стойке смирно. Прям как солдаты. Их каменные лица почти не выражали эмоций, стеклянные глаза уперлись в противоположную стену перед собой, будто бы смотрели куда-то вдаль без всякого выражения. Единственной их задачей было слепое повиновение, без лишних слов и движений.
– Вот, наши швейцары, – гордо объявила Эмили, отойдя в сторону, будто на презентации. – Кого из них ты вчера видела?
Нэнси победоносно вскинув голову, бросила оставшиеся в ее руках волосы хозяйке под ноги и вышла, вперед подойдя к мужчинам вплотную. Они продолжали стоять, опустив руки по швам, как ни в чем не бывало, словно клонированные оловянные солдатики и даже не подавали вида, будто понимают, что происходит вокруг. Казалось им все равно, что их обвиняют сейчас в воровстве. Стоя рядом с ними, девочка слышала их размеренное, спокойное дыхание. Оно прошла мимо каждого из них дважды, поочередно заглядывая в глаза и, спустя пару секунд издала разочарованный вздох.
– Среди них его нет, – негромко сказала сиротка, одновременно услышав довольное хмыканье Дебры стоявшей у нее за спиной. – Но м…м…может у вас тут есть другие?
– Больше никого нет, – спокойно отозвалась Эмили, повелительным жестом велев швейцарам уйти. – Извини Нэнси, но мне придется тебя обыскать, чтобы развеять сомнения остальных. Это для твоего же блага.
Женщина сделала к ней шаг, но Нэнси резко подалась, назад чувствуя на себе довольные, алчные взгляды толпы, решившей что, наконец, приперли поганку к стенке. Выбора у нее нет, придется возвращать награбленное добро и с позором убираться в ту дыру, из которой она вылезла. Оглянувшись, девочка увидела, как яростная ухмылка расползается по разукрашенному лицу Дебры.
– Да, пожалуйста! – громко рявкнула она, так что все, включая завуча подскочили. Пулей, влетев в комнату Нэнси, схватила свою рваную сумку и, вернувшись в коридор, со слезами на глазах высыпала на пол все содержимое. – Подавитесь!
Казавшейся маленькой сумка извергла из себя кучу всякого барахла. На мрамор посыпались десятки предметов. Косметичка, карманное зеркальце, синие пластмассовые очки, заколка, расческа, линейка, тетрадки и прочие школьные принадлежности. Не говоря уже о тонне носков и трусов одинакового цвета, пара футболок, запасная ночнушка и завернутые в рулон утепленные джинсы.
Но не одного серебряного предмета. На завуча было страшно смотреть, Эмили явно не ожидала такой дерзкой выходки. Это тут же отбило у нее желание устраивать обыск. Какое-то время все стояли, разинув рты, но тут подала голос все не унимавшаяся Дебра.
– Может она их где-то спрятала, чтобы потом забрать?! – быстро сказала она с надежной глядя на миссис Кроинхорд.
– Я бы попросила вас всех успокоиться и привести себя в порядок, – повернувшись к ней, негромко ответила Эмили, стараясь сохранять самообладание, в то время как Нэнси картинно ползала у ее ног складывая вещи обратно. – Через двадцать минут будут подавать завтрак. Составьте мне список всех пропавших вещей, и мы организуем их поиски.
Завуч посмотрела на мисс Олинс, та коротко кивнула и своим тихим, спокойным голосом велела всем расходиться. Девочки возвращались в свои комнаты, чтобы переодеться, двое или трое из них повели Дебру к умывальникам. Нэнси собрав все свои пожитки, последний раз грозно глянула в спину быстро уходящей Эмили и вслед за всеми направилась в свою комнату.
Глава 8. Паук в ванной
Тони нравился рассвет. Нравилось начало нового дня. Тот момент времени, когда солнце светило ярче обычного. У себя дома просыпаясь, он, смотрел в окно и щурился от его ярких лучей. Ему нравилось думать о всех новых приключениях что ждут его сегодняшним днем. Новые начиная, ожидания и надежды нам дарит каждый рассвет. Такой обычный и кажущийся всегда одинаковым он все же каждый раз является особенным хоть со временем мы, и перестаем обращать на него внимания. Сила привычки.
Но детский мозг устроен совершенно иначе, и нам бы стойло поучиться у них многим вещам. Не нужно взрослеть слишком быстро, не нужно отпускать свои грезы и не стоит забывать про радость к «очевидным вещам». Ведь они не такие уж и очевидные. Каждый ваш рассвет имеет свое значение, каждый день проходит иначе. Не нужно цепляться за серую реальность, утверждая, что все это лишь скучная обыденность и протяженность последовательных одинаковых дней. Это не так.
Не нужно подстраивать себя под механические основы современного общества. Вы же не винтик в машине, не гайка. Вы – человек. И потому не нужно загонять себя в рамки одной лишь конкретной роли. Простого работяги, офисного планктона, студента, ученика, да неважно кого. Каждый новый день дает вам возможность. И даже если ваши возможности ограничены у воображения подобных границ нет.
Творите, рисуйте, мечтайте. Просто живите и радуйтесь солнцу, дождю, небу и звездам, и каждому новому дню. Не стоит поносить понедельник и радоваться пятнице. Все это лишь цифры в календаре. Протяженность жизни ими не измеряется. Она меряется лишь теми днями, которые точно запомнятся. Только подобные даты важны. Только вы сами решаете запомниться вам этот день или нет. А уж будет он красного цвета или черного это уже не так важно. Отчет отведенного вам времени на этой планете запущен. Важен каждый рассвет.
* * *
Другие ребята еще спали, мирно посапывая в своих постелях, когда Тони уже был на ногах. Ему было далеко не впервой просыпаться раньше подъема, в это время он представлял себя впереди планеты всей. Эти несколько минут полнейшей свободы давали ему возможность хоть ненадолго остановиться и немного подумать. О том, что его ждет в дальнейшем, о целях и задачах что стоят перед ним.
Самое забавное, что по утрам обычно парню ничего конкретного не приходит в голову. Он всего лишь делает то, что ему нравится. Стоит и смотрит в окно, как солнце по-своему уже запланированному ранее маршруту медленно вытекает из-за холма. Золотистые лучи огибают его со всех сторон, окружают и захватывают, словно кипящая лава. Их огонь и свет поглощает все вокруг, но задерживается, когда достигает как будто специально затемненных окон замка.
Странное дежавю вдруг пронизывает сознание мальчика. Тони вспоминает, что где-то уже видел подобные окна. Его взгляд с высоты третьего этажа устремляется вниз к земле, где у старого, отреставрированного крыльца все еще стоит их большой, двухэтажный автобус. И действительно все окна темно-синего стального гиганта были так же затемнены.
Он понимал, что хозяева санатория помешаны на готике, но не до такой же степени, у этой их странности явно был второй смысл. Но только какой? Как только парень подумал о тайнах, входные двери замка раскрылись, и в свете утреннего солнца Тони вдруг увидел мужчин в красных костюмах. Тех самых, что вчера заносили их сумки. Но сейчас поклажа у них явно была тяжелее. Четверо в красном взявшись под руки и ноги по очереди несли двоих в черном.
Прижавшись носом к окну и слегка прищурившись, Тони к своему удивлению, вдруг узнал в них водителей. Что здесь происходит? И почему они тащат их как будто мертвых? К ужасу мальчика ответ на этот вопрос уже был в самом вопросе. Он явно стал случайным свидетелем избавления от двух тел. Но что с ними сделали? А главное, почему?
Первая парочка, в алых костюмчиках поднявшись по ступенькам, уже вносила водителя в автобус. Как вдруг один из них остановившись, разжав руки, с грохотом опустил тело на пол и, высунувшись сквозь открытую дверь автобуса, поднял голову вверх. Тони понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что его засекли. Негромко ахнув, он, тотчас шмыгнув в сторону, спрятался за стеной. Прошло немного времени, прежде чем парень решился вновь посмотреть в окно, но на заснеженной улице уже никого не было. Не бесчувственных тел водителей, не странных швейцаров, а тяжелые двери санатория были плотно закрыты.
Тяжело выдохнув Тони, решил, что ему показалось и, сбросив с ног тапочки, он, вновь прыгнув в теплую постель, стал ждать вместе со всеми наступления подъема. Согревшись под плотным одеялом, он продолжал дрожать как осиновый лист. Парень знал, что все увиденное ему не почудилось и, с тревогой ждал, что вот-вот откроется дверь и в комнату ворвутся красные костюмы.
Спустя полчаса дверь все же открылась, но на пороге улыбаясь всеми своими зубами, появился мистер Оринтон и объявил во всеуслышание, что завтрак будет подан через двадцать минут.
– У вас как раз есть время, чтобы одеться, умыться и заправить постель, – громко сказал он, направляясь к двери следующей комнаты. – И не вздумайте больше спать! Время сна истекло! Подъем всем, выходим и все вместе идем завтракать!
Облегченно вздохнув Тони сбросив с себя одеяло, снова влез в холодные, резиновые тапки и уже через десять минут, стоял в коридоре рядом с учителем, ожидая, когда из своих комнат появятся остальные. Парень не знал, что сулил ему этот новый день, но надеялся, как и все вокруг его пережить.
Когда из комнаты вышел последний копуша, учитель, убедившись, что в корпусе мальчиков никого не осталось, открыл пластиковые двери и, пропустив ребят вперед замыкая колонну, вышел последним. Увидев перед собой открытую дверь Тони, двинулся было к ней, но толстяк из Кадиллака, оттолкнув его в сторону, вышел первым в коридор третьего этажа.
Тони потирая ушибленное об угол плечо, пошел вместе со всеми и увидел, что дверь корпуса девочек так же была открыта и из него на завтрак уже спешили девчонки. По их угрюмым лицам парень сразу сообразить, что что-то не так. Заметив среди них Нэнси он, протолкавшись к ней, поздоровался, но она даже не посмотрела на него, продолжая, молча идти по коридору глядя лишь перед собой.
Краем глаза мальчик видел, как, слегка прищурившись на него, с подозрением смотрят другие девочки. Некоторые из них даже начали перешептываться между собой, искоса бросая на него злые взгляды. Не иначе в чем-то подозревают. Странно все это. Оставив попытки заговорить с сироткой Тони отвернувшись, смотрел в другую сторону и, просто подобно спокойной воде следовал по течению потока в столовую на первый этаж.
Усевшись за их вчерашний столик, он заметил, как все изменилось в просторном обеденном зале. Стены не были украшены лентами, не шариков, не костюмов преподавателей, не улыбок вокруг. Одним словом, не было ощущения праздника. Похоже, все подарки раздали вчера, а сегодня все вернулось к скучной обыденности.
Дождавшись, когда все рассядутся официанты стали подавать завтрак. Глазунья с кусочками тостерного хлеба, творог, обильно политый сгущенкой и стакан апельсинового сока. Все что нужно растущему организму. Разом проглотив яичницу, Тони взялся за творог, который показался ему слегка приторноватым и, прикончив стакан сока он одним из первых поднялся со своего места.
Далее по программе до самого обеда шли разные оздоровительные процедуры. Но парню первым дело нужно было принять душ, от которого он отказался вчера из-за навалившейся внезапно усталости. Бегом поднявшись наверх по лестнице, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки Тони слегка запыхавшись вновь оказался у двери корпуса мальчиков. Зайдя в свою комнату юноша, взяв полотенце, шампунь и мочалку отрыв стеклянную дверцу шагнул внутрь тесной душевой кабинки.
Раздевшись, он включил воду и встал под горячий поток, лившийся сверху вниз из разбрызгивателя. Через пару минут согревшись, парень начал мыть голову. Как раз в этот самый момент в комнату вошли трое ребят. Тони на всякий случай еще раз проверил защелку душа. Закрыта. Сквозь ребристую, стеклянную стенку ему были видны лишь их очертания, а значит и, они тоже видели на его месте только расплывчатое пятно и слышали шум льющейся на пол воды.
Зачем вообще было ставить прозрачные душевые? Почему просто не поставить сплошную стенку? Быть может из-за каких-то там правил безопасности или же директор санатория подумал, что мальчики не станут подглядывать за мальчиками. Да и зачем? У них же там все одинаковое. Какие только странные мысли не приходят людям под воздействием горячей воды.
Пока Тони размышлял, наслаждаясь слегка обжигавшими его потоками воды, ребята забрали все, что нужно для процедур. Купальные плавки, полотенца, пеленки и вышли громко смеясь. Чтобы от них не отстать парень побыстрее покончил с мытьем и выключив воду поворотом ручек взяв в руки большое, махровое полотенце стал вытираться. Тут дверь их комнаты, негромко скрипнув, открылась во второй раз.
В дверном проеме появился один из швейцаров. Уолш младший так и замер на месте с полотенцем в руках. Взгляд его сам собой упал на задвижку, пластиковая дверца душевой кабинки по-прежнему была закрыта. Тони видел, как по их гостиничному номеру двигалось красное расплывчатое пятно в таком же красном колпаке. Этот колпак напоминал ему головной убор обезьянки Абу из старого мультика про Аладдина.
Вот интересно, что этой обезьяне тут надо? Может в их обязанности входит уборка комнат пока дети днем находятся на процедурах. Вполне возможно. Красный пиджак тем временем рыскал по этим шести квадратным метрам, метался, как заведенный между кроватями как будто что-то искал. Или кого-то. Тони вдруг почувствовал сухость во рту, от страха пить вдруг захотелось так, будто он стоял сейчас посреди пустыни. Проглотив комок в горле, он стоял, еле дыша пока колпак, не скрылся в коридоре.
Подождав пока стихнут громкие стуки каблуков от его туфель по мраморному полу парень вышел из своего укрытия и, переодевшись в чистое последовал примеру своих сверстников. Поскорее отправившись на процедуры.
* * *
Первым в сегодняшнем списке был гидромассаж. Подвал замка выглядел еще страшнее других его этажей. Ведь здесь в отличие от них ремонт не проводили. И потому длинный подвальный коридор напоминал собой жуткий скрипучий лабиринт из старых фильмов ужасов. С деревянным, гниющим полом, торчавшими в разные стороны горячими трубами, заколоченными в дерево для безопасности.