Приключения лимитчика в столице

– Да ты, – засмеялся Славик, – дернулся пару раз, лицо побелело, глаза закатились и начал падать, мы тебя с Юрой едва успели поймать и положить на ящик. Я уж думал у тебя трясучка началась!

После этого случая я зарекся нюхать резиновый клей как и прочую гадость: это была своеобразная прививка от более чем вероятной токсикомании в Москве, когда я познакомился там с контингентом людей, экспериментирующих с разными наркотическими веществами, в основном это были хиппи всякие спивающиеся и старчивающиеся, ещё молодые, но уже деградирующие москвичи и «гости столицы» осевшие в ней во времена нашествия Улукбека.

Потом Славик засунул голову в банку- минут пятнадцать ее там держал. А когда высунул, кайф, говорит, и морда такая… имплизуотерная (довольная). Так что в таких делах, сделал я ещё тогда вывод (но не закрепил его в сознании), касающийся того или иного «кайфа», сначала надо подумать хорошенько: нужно ли тебе это? Химическая дрянь, якобы погружающая тебя в искусственную нирвану. Лично мой организм был изначально запрограммирован (настроен) на отторжение любой инородной химии будь то алкоголь, или тем более наркосодержащие вещества, отвергал и в первый раз, и во второй и третий… Но я, как всегда не закрепил это в сознании, идя на поводу у пьющих товарищей… Кстати, я заметил что у многих таких «товарищей» их организмы с радостью принимают уже с первого раза водку- пиво, марихуану- клей, и более тяжелые наркотики. Не подвергать свой организм насилию кислотой, не внедрять чужеродную химию, в том числе водку и пиво, чтобы потом не стать ее рабом, и по чужой воле ради ежедневной порции оной строить коммунизм или другую маниакально – шизофреническую иллюзию… иллюзию импотента. Не сумевшего вовремя и качественно «припарить барбоса» своей даме… как это произошло на территории нашей страны в начале прошлого века, или три тысячи лет назад, в Древнем Египте, когда фараоны приучили плебс к пиву чтобы покорнее работали, таскали камни в месопотамскую долину скульптору; он сфинкса замыслил вытесать и вытесал, очень похож, кстати, на главного среди иллюминатов планеты на текущий период истории. Юра тоже, когда совал нос в банку, после не очень-то остался доволен, отфыркивался минуты три как кот, наевшийся дохлых крыс на именинах.

Ещё был один солдат из другого полка – маленький вертлявый но хорошо сложен, мордочка, как у енота, год прослужил, а был родом из Белоруссии из Минска. Считай, столичный житель республики как было бы сейчас. Был он такой, как я уже написал, почти метр с сомбреро, щуплый, но мастер «рассказывать сказки» еще больше чем Славик (тот тоже был мастер «забивать баки») какие у него бабы были в Минске: фантазёр еще тот! На счет прекрасного пола… Хотя вполне может быть… Есть такой сорт невысоких мужчин с которыми я был знаком, имеющие успех у определенной категории дам, не гнушающиеся быть альфонсами и сутенерами. А этот… звали его, кажется, Сергей.

«Фишка» у него была – после дембеля жениться на дочери секретаря райкома партии Казахской АССР. « Гнал он такую телегу». (Т. е. рассказывал байку.) Говорил на полном серьезе, а не прикалывался.

– Вот отслужу в Армии, приеду домой бравым доблестным дембелем…

– Не десантником? – перебил я его.

– Что? – не понял он.

Я кратко пересказал историю про божественную женщину. Юре я уже её рассказывал. (Юра почесал в затылке и комментировал: «А что, неплохо придумал»! )

– Нет, – серьезно ответил Сергей, – обыкновенным сержантом. (Он был младший сержант.) Погуляю недели две, соберу рюкзак, возьму бинокль, веревку, надувной матрас, палатку и поеду на озеро Иссык – Куль. Разобью палатку в кустах, недалеко от дачи секретаря райкома партии Казахской АССР, – у него там дача есть я уже узнал, – и буду ждать, делая вид, дескать турист. Однако, не переставая вести наблюдение в бинокль за домом… Мне дядя мощный бинокль привез: пятикопеечную монету на ней можно разглядеть, как Ленин ухмыляется, с расстояния в три морских мили. Дядя плавал штурманом на торговом судне в загранку оттуда привез, и палатку на воздушной прокладке из Японии, сама надувается японцы придумали… Выжду момент, когда дочь секретаря красавица Айгуль пойдет поплавать в озере, начнёт тонуть, тут-то я выплыву из кустов на лодке, спасу её, сделаю искусственное дыхание… Она придёт в себя, влюбится в меня… Потом мы поженимся… Он сделал паузу, глубоко вздохнув и посмотрел в потолок. Наверное, уже не раз представлял- фантазировал этот эпизод из будущего – спасение дочери секретаря райкома партии Алма-Аты и последующими кино-романтическими моментами.

Юра в это время, стоя у окна, за его спиной смеялся тихой сапой, гримасничал и делал мне знаки.

Я тоже еле сдерживался, чтобы не засмеяться.

– С чего ты взял, что она начнет тонуть? Может она плавает, как Татьяна Курникова или Людмила Белоконь? Может она себя в воде чувствует, как щука в реке, тем более когда у них на озере дача?

– Я уже этот вариант думал над ним, – серьёзно сказал будущий ловец богатых невест. На этот случай я выпущу дрессированного бобра, прикормлю его, когда приеду на озеро – время будет, и, если она действительно классная пловчиха – мадмуазель баттерфляй, подам ему знак из-за кустов с надувной лодки, он подплывёт незаметно к ней из глубины и укусит за пятку. С испуга-то она точно начнет тонуть! И я – тут как тут! – прыгну с лодки и спасу прекрасную Айгуль!

Юра уже держался за живот, облокотившись на деревянный ящик словно у него начались колики и лицо стало красным от еле сдерживаемого смеха.

Меня тоже начинало корежить, но я невероятным усилием воли взял себя в руки: – А почему именно Айгуль – дочь секретаря алма- атинского райкома партии? Что, у вас в Минске, что ли, нет дочерей райкомов партии? Там наверное, не хуже, чем в казахской республике девушки? Или ты конкретно на казашек запал? Нравятся, что аж скулы сводит? Тем более по ихним законам там какой калым надо отстегивать за такую непростую невесту – минимум стадо баранов! У тебя же нет в Минске стада баранов?

Он смутился после моего вопроса но всё же ответил:

– Я её как-то по телевизору видел… по нашему, местному каналу… Она на фестиваль по спортивному рок-н-роллу приезжала в Минск. Такая красивая скромная девушка. Не курит, не пьёт в отличие от столичных: мечта персидских поэтов! «Шаганэ ты моя, Шаганэ…» – помните стихотворение поэта? Я когда в школе прочитал это стихотворение, а потом её увидел по телевизору, тут меня и накрыло: ё…, думаю, – моя Шаганэ! Сразу понравилась! А из местных я пока никого не знаю!

– Да вот хуй на глупую морду, – сказал Юра подначив его, – её папаша отдаст замуж за тебя! Найдет какого- нибудь местного секретаря комсомола со стадом баранов в придачу!

– А я её украду, – возразил минский Лоэнгрин, – заверну в ковёр, посажу на лошадь и ищи ветра в горах Копетдага!

Юра засмеялся ему прямо в глаза, я тоже не стал сдерживаться. Ладно там парень он был бы видный, статный, на каких все бабы клюют, хоть они продавщицы, хоть дочери секретарей райкомов, чтобы ребёнок родился в улучшенном варианте – ещё можно сделать такое допущение к конгреативу… А тут… Ети-твою за ногу! Даже если он и был бабником, как говорит, вряд ли за него замуж могла выйти девушка из семьи высшего эшелона власти хоть и Советского Союза. Вообще, надо отметить, какие мысли были у солдат, когда я служил в то время – конец брежневской эпохи. Вместо того, чтобы думать о Родине, и как её лучше защищать от происков внешних врагов, все только и думали о дембеле, считали дни до Приказа, да побольше баб выебать после службы! А кто не думал о бабах, кто не вышел мордой, или по каким другим причинам, думал сколько выпьет вина, когда отслужит, высказывая свои незамысловатые мечты вслух товарищам по службе, а те в свою очередь, если ещё оставалось долго служить, завидовали им. (Не надо забывать, что это было в советскую эпоху и отношения между мужчиной и женщиной были проще; это уже после перестройки, когда появились доллары, мерседесы шмотки от кардена и валентино и прочие дорогущие прибамбасы красивой богатой жизни, почти как в голливудском кино как поет Мерилин Монро в сладенькой комедии что лучшие друзья девушек это… фаллоимитаторы, отнюдь не «… I wanna Be Love By you…«*, то и существа под видом прекрасных изваяний в Российской федерации у них массово особенно в мегаполисе поехала крыша от таких приманок красивой богатой жизни почти как в голливудских мелодрамах, pretty woman, где богатый импозанный деструктив – бизнесмен – вариант американского принца, делает предложение проститутке! лезет к ней по железной лестнице с букетом роз, дескать выходи за меня замуж! изменили некоторым образом свое отношение к так называемой сильной половине человечества, делая упор в основном на финансовую составляющую.)

Потом, из другого полка нам прислали солдата, – вот тот действительно мог бы стать мужем хоть английской королеве, ей с таким парнем не в падлу было бы проехать в карете по улицам Лондона, чтобы все бабы из высшего общества писали стоя от зависти, – ни хрена полюбасы, наша королева себе чувака нарыла на старости лет! Откуда-то из тамбовской области парень. Два метра ростом, сложен без всякой накачки как Жан-Клод Ван Дамм, любая голливудская киностудия его с руками оторвала на роль главного героя фантастического блокбастера. Вот ему баб – можно верить, что до Армии на гражданке был в тесном контакте с советскими гражданками: даже здесь умудрялся, по его рассказам служа в полку, в самоволку ходил, в поселок трахал жену какого-то офицера, потом дочь какого-то подполковника, и так одиноких женщин из офицерского городка «сажал на кукан», – можно поверить, несмотря на бром в чае. Дал мне «наколку» на одну продавщицу – мать-одиночку «слабую на передок» – как у нас говорят про дам сверхчувствительных в эрогенных зонах, тем более такие зоны у этих женщин не раз-два-три- четыре-пять а почти все тело за исключением ногтей на пальцах, пяток с твердыми мозольными наростами… Таких женщин импотенты- психотерапевты, типа сексологи, – я в Москве услышал, как они их от своего бессилия и страха перед такими дамами придумали называть термином – нимфоманки: от слова нимфы, кто не в курсах из парней, такие русалки жили в древнегреческом водоёме соблазняли древних греков, те были в восторге, что они их соблазнили, это не теперешние рабы железа, пластмассы и микрочипов – деградация за две тысячи лет! Деградация, начавшаяся с появлением христианства. Можно сказать оно стало её отправной точкой. Платон не зря написал апологию Сократа, я почитал – вот это реально были продвинутые в плане настоящей культуры ребята! Тем самым расписавшись в своей некомпетентности в таком деликатном предмете, (а откуда эта компетентность возьмется, если хуи не работают по назначению, а в голове кроме мусора специфических узконаправленных фрейдовских терминов, таких как: сублимация, либидо, антилибидозное эго, парциальные влечения и прочая лабуда), как женская сексуальность, и тем более как любовники, оправдывая свою несостоятельность в постели с такими сверхчувствительными дамами… Да какое там! Вообще со всеми!) Она, говорит, всем дает, кто попросит понастойчивее, только с бутылкой к ней надо идти в гости. А если очень понравишься, то можно и без бутылки – сама поставит и накормит вдобавок. (Я потом посмотрел повнимательнее на свою морду в зеркало… Нет, думаю, надо с бутылкой идти, чтобы не рисковать.) Её все трахают, кому не лень. Не знаю, кто из офицеров и прапорщиков в поселке но солдат минимум с десяток её «жарили». Так что, если есть желание, попробуй подкатить к ней – всё равно на дембель скоро, будет хоть что вспомнить, останется какое-то светлое воспоминание от службы в Армии. А то у нас, сам видишь, одни трудовые тоскливые будни, только и видно из окна казармы строевой плац по которому чуть ли не каждый день солдаты строевой херачат из какой – нибудь роты, да унылое серое строение столовой за ним. Только смотри, осторожнее, а то можешь жениться по глупости, она после первого раза начинает намеки делать, дескать дочке папа нужен, и мужик в доме, гвоздь прибить, кран починить на кухне. А так, в материальном плане она не бедствует! В магазине работает продавщицей. А продавцы, сам знаешь! Обсчитают – объегорят покупателя – это как нам вздрочнуть пару раз не доезжая до Константинополя… «Так что смотри за собой, будь осторожен!» (Строчка из песни Виктора Цоя.)

Так он меня инструктировал, как профессор первоклассника, хотя мы с ним с одного года и по службе «деды», но у него уже был убедительный опыт сексуальных контактов с прекрасным полом, а у меня если сказать честно только три раза. (Один раз я успел «засадить» прекрасной даме, когда учился в десятом классе: «жарили» с другом пьяную тридцатилетнюю даму в парке на лавочке по очереди. А второй раз – у того же друга дома трахали эту же даму… а третий раз… даже вспоминать не хочется сразу стыдуха такая как вспомню какой это был секс в четвёртый раз… Так что к советам этого Вологодского Казановы стоило прислушаться, это не болтунов- ловцов престижных советских леди пятого созыва слушать. И он дал «наколку» в каком магазине она работает, и как выглядит, и как зовут.

«Зайди, – начал он подробно, типа вводный инструктаж проводить по знакомству с дамой, – когда пойдёшь в увольнение, дескать, чего-то купить, начни разговор издалека, туда-сюда: а это почем, а как вас зовут… кстати, зовут ее Валя, назначь свидание… Она не откажет – на всё согласная женщина, главное говори побольше, бабам это нравится, скажи какие у нее красивые глаза… Глаза у неё и в самом деле красивые – большие серые, какая хорошая фигура… и все в этом роде. Главное, чтобы был подход грамотным, говори мягким вкрадчивым голосом. (Я это и до него меня ещё в школе просветил друг – одноклассник, что бабам, они балдеют, когда им говоришь какие у них большие синие глаза, да какая круглая попа, да какая красивая упругая пятого размера грудь, они сразу начинают смеяться от удовольствия не могут сдержаться, я потом на выпускном вечере слегка поддав шампанского после водки был в ударе: одной девушке из соседнего класса начал так говорить, проговорил час: мы с ней гуляли вокруг школы она в меня влюбилась.) Это с ним мы нетрезвую даму, тоже продавщицу старше нас вон на сколько лет, я сообщил выше, летом в парке на лавочке, в рабоче- крестьянской позе по очереди «тянули карусель» под шум сосен: в парке в основном такие деревья росли. Что мне особенно запомнилось, – среди сосен дятел отстукивал, как нарочно сколько раз присунешь. Я всовываю ей, он: тук-тук, ещё раз – тук-тук… тук-тук… тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук… тук-тук-тук-тук-тук-тук… Когда начал убыстрять темп и дятел: туктуктуктуктуктуктуктуктуктук!.. Моё внимание переключилось на этот «туктуктуктуктук» как молоток заработал! Но после 30-ой минуты начал уставать, а дятел и не думает прекращать отстукивать, тут дама- продавщица мелкоштучного товара взвыла, мигом взмокла, начала кончать очередям; вот уже когда я понял, когда женщине по- настоящему без понтов бывает волшебно с мужчиной! А не хуйня какая-то – сублимация, либидо и парциальные извращения, которые напридумывали психосексологи-имп'ы у которых в голове вместо мозгов мякина, как у Страшилы из знаменитой сказки про Гудвина – Великого и ужасного. И рядом, метрах в двухстах дискотека: песни там всякие из репертуара советских вокально- инструментальных ансамблей: «…а ты такой холодный как айсберг в океане…» я тогда не понимал про кого певица поёт… а Когда в Москву приехал, пожил там несколько лет, понял про кого… А перед входом в парк летняя закусочная из фанеры и стекла была – дешёвое вино в разлив продавали.

Так он меня инструктировал…

Где-то на третий день он пошёл в самоволку. У него, как у запасливого китайского крестьянина мешок риса на черный день, была в казарме гражданская одежда: футболка, джинсы и кроссовки «адидас» любая девка даст, к жене офицера – тот был на боевом дежурстве, прямо из Штаба пошёл, я его отпустил в девять часов, да мы уже и заканчивали рисовать, здесь переоделся, перелез через забор, чтобы не ходить через КПП. В этот вечер «Калка» – солдат узбек был в наряде. Погоняло «Калка» он получил за то, что как идём строем, когда он в наряде всегда говорил: «Калка давай». «Калка» – тонкая прозрачная бумага – калька, для дембельского альбома. Я ему потом принес «калку», у нас этой «калки» было хоть жопой жуй, нам выдавали, а то он достал: «Калка давай, да калка давай!» – как идем в штаб или на обед, он так обрадовался, что как-то угостил меня анашой: им из дома в посылках присылали, как украинцам сало… Я помню курнул, не врубился в чём фишка, только голова заболела… видимо, тоже привычку надо иметь… Я потом в Москве встречался и с таким видом этих жалких деградирующих по всем пунктам, существ – наркоманов… Вообще, я удивлялся на азиатов: на улице жара под сорок градусов – там тоже летом была, а он – узбек, туркмен, таджик или киргиз, сидит на корточках у стены на самом солнце, пилотку снимет, острижен под нулёвку, голый загорелый череп блестит на самом убийственном солнцепеке (как сейчас по лысой моде ходят с голым черепом косят под уголовников), кайф, говорит, и никакого клея нюхать не надо, даже анашу курить, хотя, к слову, они эту специфическую «травку» курят как мы простые папиросы «Север». Меня бы через три минуты солнечный удар хватил, а ему парню из знойной Африки… т. е. Азии по барабану! Вот что значит жить в пустыне! Пасти баранов на песчаных барханах! А многих баранов и пасти не надо! Они сами успешно пасутся на просторах интернета… Пить чай под саксаулом. Вести умные беседы с аксакалом… И караван верблюдов идёт из Могадишо в Мазендеран. Что-ты, там в Каракуме, где они в кишлаках живут, пятьдесят градусов жара, можно из живого бегемота сало вытопить, прямо на песке омлет поджарить, они привыкли уже две тысячи лет там живут, пасут сайгаков и баранов, кишлаки из кизяка сложены… Ебануться! я бы и неделю не выдержал, а неугомонный Сухов месяц по пустыне ходил пешком, революцию делал среди аксакалов и саксаулов!.. Нахер нужна такая революция – глотай песок, чеши яйца, и басмачи рядом – Абдулла с Аристархом за барханом спрятались, глазом не успеешь моргнуть – скальп снимут! Саида нашёл в песке закопанного, одна голова снаружи без пилотки лысая блестит, тоже, наверное, только откинулся с зоны, в два часа дня кайфует, только пить захотел – вот что значит азиатская генетика, таких парней надо на Меркурий посылать в экспедицию, там, говорят, тоже жара убийственная. Ещё Виктор говорил, – не знаю врёт или нет, – что трахал одну знаменитую певицу – заслуженную артистку СССР… Вот бы услышал её экстатичный фанат, точно было бы убийство – Кочубей с Пересветом, только тема другая! Я его прикрывал, когда он пошёл в самоволку из Штаба: поди буёво оттуда ходить, не надо на вечерней поверке отмечаться в казарме, стоя в строю! Вот каких солдат нам присылали из полков: токсикоманов, авантюристов и ебарей, вот какие настроения и мысли были у солдат Советской Армии, а кто ревностно нес службу, про тех говорили, что «рубанки», рубятся, выслуживаются на лычки, особенно про украинцев такая поговорка была, что – «хохол без лычек, как хуй без яичек»; америкосы со своими гнилыми мозгами, хуй бы когда догадались в это время напасть, точно могли бы победить, даже без ядерного оружия, если б им попался такой полководец, как Наполеон, половина советских солдат бы разбежалась по аулам анашу курить, по хуторам Оксанок ебать и пить горилку, а другая половина сдалась бы в плен за банку пепси- колы, за футболки с мордами битлаков и за кроссовки «адидас»…А может, наоборот, по завету предков – дедов и отцов, а больше по внутреннему содержанию проснулись гены – встали плечом к плечу на защиту Родины!

А в Москву я вот как попал.

Я и так, когда «рисовал» в штабе секретные документы,

«прикидывал хуй к носу», что неплохо бы уехать в Москву попробовать себя на поприще крутого ёбаря, то есть поступить в какой- нибудь гуманитарный институт, туда много идут учиться красивых интеллигентных начитанных в плане поэзии и прозы, симпатичных девчонок, – если использовать терминологию прикрытия, ведь многие парни из провинции и имеют сокровенную мечту поступив в тот или иной институт поёбывать московских красавиц, у кого же есть какой- нибудь дар мыслят более перспективными категориями – становятся художниками, музыкантами, поэтами преследуя все ту же цель- засаживать столичным девицам, (при условии – надо сделать оговорку, – если они уже не прогрессирующие импотенты – вялые дрочеры к восемнадцати годам, тогда ни о каких бабах и речи быть не может, в крайнем случае жена, чтобы родила спиногрыза и для создания иллюзии типа семейного счастья), но цель целью – они имеют, а с Москвой шутки плохи: она сразу ставит на место таких романтиков – выматывает и высасывает всю мужскую энергию, и, по прошествии какого-то времени, обычно лет десяти- пятнадцати а то и меньше, если кто-то из них и достигает цели становится поэтом, музыкантом, художником, инженером- строителем а так же становится алкашом- пивососом, обжорой, стерильным додиком, а когда и педерастом как… некоторые популярные певцы, то тут уже не до баб, как говорится не до жиру, быть бы живу… А этот институт как раз подходил мне по профилю – изучать гуманитарные науки вместе сидеть на кафедре с красивыми умными девчонками со всего Советского Союза, даже может быть дочь первого секретаря райкома партии Казахстана, интересно мне было посмотреть, что за Шаганэ – белорус запал а тут представился случай, что я решился на эту авантюру окончательно, по наколке одного ары. (Но это я так мечтал, сидя в Штабе, что припарю в Москве какой-нибудь красавице и напишу фундаментальный труд «Как из ничего сделать что-то, или на повестке дня одна хуйня». «Припарить» – то я там конечно «припаривал», но далеко не таким красавицам, каким мечтал, и учился не в институте, а в ТУ-78 на маляра, а уж о фундаментальном труде вопрос и рядом не стоял, чтобы я его).

Дело была так.

Где-то в середине августа

(я уже успел сходить к продавщице, удачно получилось, и все почти так, как Виктор дал краткий инструктаж, я даже удивился, как легко познакомился и договорился в первый раз, когда зашел в магазин, где она работала в военторге. Там сигареты неплохие продавались настоящий «Кэмел», но дорогой, и хорошее марочное вино, тоже дорогое. Неплохое снабжение было в военном городке офицеров и их семей в то время, это нас солдат – хуету бараковскую кормили – низкокалорийным невкусным жидким жратвоганом, – договорился с ней о свидании, а в следующий раз пришел в рощицу, типа парка, с фонтаном, лавочками и постриженными но высокими кустами, куда мы «забили стрелку» (кстати, это сленговое словосочетание, как и много других, пришло от московских хиппи – я у них так научился говорить – во второй половине восьмидесятых, и только уже в девяностых эти термины перекочевали в массы через поп-певцов), с бутылкой портвейна. Нам перед этим дали солдатскую «получку» – три восемьдесят, я еще у парней занял два рубля, чтобы хватило на вино, сигареты, цветы для дамы, шоколадку, я хотя и простой парень, но женщинам в первое свидание всегда цветы покупаю, и ещё чего-то уже не помню. Выпили мы с Валей в укромном уголке, на траве постелили клеёнку, она взяла вместе с закуской – предусмотрительная дама, за плотной стеной какого-то кустарника с ягодами, оказалась женщина компанейская, болтушка, как выпила— «хи-хи, ха-ха», мне с ней легко было общаться, поговорили, начали целоваться, я сначала потрогал её за грудь, нагло ладонь под лифчик сунул и погладил сосок, крупный, как нос у дикобраза, – вот это реальный кайф – это не клей нюхать и курить траву, грудь у нее оказалась горячая и мягкая- мягкая, классная настоящая пышная женская грудь, что мне всегда нравилось у женщин, чтобы все из прелестей было свое настоящее, мясо-молочное, а не целлулоидно-вискозно-полимерное (как теперь становится модным в продвинутых типа цивилизованных странах), приключения на Боевом Дежурстве, и в казарме шалуна я рукой – бля буду, не трогал… ну, может пару раз… а бром – хуйня, что дряхлые вожди компартии придумали – подмешивать в чай. Если «амбарцумян» хорошо стоит, никакой бром ему не помеха, а если не стоит и виагра не поможет… мне очень тогда понравилась грудь у продавщицы, (еще бы не понравилась, когда вообще никакой годами не мацал даже самой висячей сморщенной), несмотря на то, что она в лифчике была у нее там притулилась, у меня сразу же в армейских брюках орган мой интимный который хуем называется, встал как каменный, чуть пуговицы на ширинке не полетели, и начал зудеть, она не откинула мою руку, значит, думаю, можно развить успех, я и взялся развивать: к ней под платье полез другой рукой в трусы… Я, к слову сказать, когда выпивал, такой наглый становился с прекрасным полом, особо не церемонился: десять-пятнадцать минут поговорю и приступал к активным действиям, снял трусы, она особо-то и не сопротивлялась даже мне помогла одной рукой, приподняв зад, белый и пухлый— он у неё там такой был в наличии; на таком «станке» мэну, понимающему толк в этих делах – работать и работать; поставил ее в коленно-локтевую позу, взял в ладони пухлые «булки», как вдул… и сразу кончил не успев сделать и десяти движений… вот как истосковался в армии по женскому телу, отдавая долг Родине… только собрался вытащить «макивару», тут она взмолилась: «Погоди, Андрюша, побудь со мной маленько!»  Как в песне поется, и рукой меня к себе прижимает. «Молодец, Валя, – это я ей, – хорошо, радость моя, только я еще выпью, если не возражаешь.» – «Конечно» – говорит, глядя на меня вывернув насколько можно голову. Только налил ещё стакан не меняя позиции, другая рука тоже не была без дела – продолжал гладить её мягкие тити, и легонько мять их, до сих пор помню, как было хорошо, она каким-то образом умудрилась снять бюстгальтер. Выпил стакан вина, пока он у меня усваивался, мой красноголовый боец невидимого фронта в это время у нее внутри опять стал твердеть, пяти минут не прошло, и напрочь никакая виагра не нужна (тогда её и не было), возобновил движения. Во второй раз я её уже «дерибасил» полчаса, алкоголь хорошо притормозил эякул, засекал на часах, луна уже стояла в перигее, взмок, как медведь на пасеке, сунувший лапу в улей к африканским шершням, она тоже не будь дурой успевала ловить кайф: «Давай, Андрюша, давай, хороший, не останавливайся!» и помогала, не убирая руки с моей попы, словно боясь что я опять рано кончу и вытащу… Вот, Валюшка, разошлась не на шутку, чувствуется тоже дамочку не вводили в состояние утонченных переживаний уже сколько времени, может врал этот Казанова, что у неё мужиков было как грязи, парни тоже любят привирать, может и было, но не столько, как он заливал, потому что городок офицерский, маленький, давно бы уж все в том числе и солдаты всё знали. Вот бы в это время патруль вошёл в рощицу, там, где мы «пилились» за постриженными кустами (кстати, тоже солдатами – они их стригли), в двух шагах дорожка из гравия, лавочки, – пиздец службе Андрея К. в штабе! Отправили бы в часть… Хотя там может было бы лучше: я уже дедом был – до пизды служба, и в рыло не упирались графики – рисовать до трех часов ночи! Потом у неё дома мы встретились несколько раз, пока я не попал в больницу с аппендицитом, так что Казанова тут и в самом деле подогнал мне классную в плане секса и общения девушку),

под утро, часов в пять, проснулся в казарме от боли в животе. Я сначала подумал: может чего-то съел на ужин несъедобное? Кормили-то нас – солдатская кухня оставляла желать лучшего – на троечку с плюсом, чуть лучше, чем колхозник кормит домашнюю скотинку. На обед – жидкий невкусный суп с кусками варёного сала, на второе – перловка или другая каша, сваренная по аскетическому принципу монаха- отшельника: на воде, без молока, масла и сахарного песка, имеющая отвратный вид, и жидкий чай какой и чаем-то называть в падлу. (Правда по праздникам давали гречку с котлетой – за счастье!) Белый хлеб и кусочек масла. (Кстати, в нашей части деды масло не ели, отдавали молодым – такой был закон). На ужин – жареная картошка с не менее жареным минтаем. И пошёл в туалет, но там у меня ничего не получилось, в смысле опорожнения кишечника, потужился я маленько: ни хрена! Я подумал: что такое? что за непонятки? что за ложные сигналы подает мне живот? и пошёл лег опять. Но заснуть не смог, или хотя бы покемарить до подъема – шести часов – наоборот, боль не только не утихла, а стала ещё сильнее. Я встал, сказал дневальному, что у меня болит живот и пошёл в медсанчасть: она располагалась на территории гарнизона.

Была суббота – как сейчас помню – дежурил там солдат призывник из советской азиатской республики. Узбек, таджик, туркмен? Я в них плохо ориентируюсь. Я ему говорю, что у меня «голутвайзер», в смысле – болит живот. Солдат хоть и был типа санитаром, точнее дежурным солдатом в медсанчасти – в случае чего, ни черта не понимал в медицине, дал мне каких-то таблеток. «На, проглоти, – сказал, он на очень плохом русском, – должно пройти». Я проглотил эти ебучие таблетки, они не только не помогли, а стало ещё хуже; прождал минут двадцать, меня начало тошнить, и боли в животе усилились, заболела голова. Я пошёл в туалет сделать двумя пальцами рвотный рефлекс от этих таблеток, но так его и не вызвал, мне и тут не повезло, как и с дефекацией – локальной зачистки организма. Говорю этому санитару: «Позови какого- нибудь офицера врача». Пока салага ковырялся в журнале чего-то выискивая, потом крутил диск телефона – всё это медленно, нехотя, заторможенно, словно был под кайфом (вполне вероятно и был, азиаты, как я уже сказал, покуривали «хорошие папиросы», которые не купишь в обыкновенном табачном ларьке), тут сам пришёл старлей.

– Товарищ старший лейтенант, говорю ему, – так и так, живот болит, мочи (ударение на «о») нет. Он начал щупать мой живот и, когда стал надавливать в правом нижнем углу, мне в голову пришла мысль: «А не аппендицит ли у меня?» и через две минуты она подтвердилась, когда он спросил:

– Тут больно?

– Больно, – ответил я.

– У тебя аппендицит, – сказал лейтенант. – Надо делать операцию. – Согласен?

– Согласен, согласен! – закивал я головой. Я тогда был на всё согласен, даже если б отрезали половину желудка, выпотрошили, как судака, перед тем как бросить в уху, лишь бы нейтрализовать боль.