Дядя Саша

– Ну что, кровосос? Плохо тебе? Не переживай, скоро ты отправишься в ад, где место таким, как ты. Думал, не найду тебя. Дурак! Вот смотри, – следователь достал засаленный картуз дяди Саши. – Вещь твоя у меня, а сам знаешь, по личной вещи любой ведьмак такую тварь и на краю земли сыщет.

– Не понимаю, чего ты. Картуз мой, а я думал, с концами потерял. А где старшой твой? – дядя Саша ещё раз сделал попытку подняться, но ноги не слушались.

– Этот дурак? Я его с отчётом в город отправил, чтобы не мешался. Надо же, под боком у себя вурдалака просмотрел. Хотя, чего он смыслит, обычный человек, да к тому же алкаш, как и ты.

– Ты пьяный, что ли? Белочка у тебя. Какие вурдалаки, кровососы?

– Хватит! Я всё знаю, сил у тебя сейчас нет. Всю твою кормовую базу я вырезал, нет у тебя теперь еды и помощников. Это ж надо, вампир-алкаш, в первый раз такое, – Попов вытащил из кармана серебристую полоску металла.

– Так это ты всех поубивал? Ужас-то какой! Маньяк! Помогите! Убийца! – заверещал дядя Саша, вжимаясь в стену позади себя.

Следователь подошёл почти вплотную к сжавшемуся у стены старику. Глаза его сверкали ненавистью, лицо исказила гримаса отвращения. Было понятно, что видит он перед собой не только опасного вурдалака, но и мерзкого пьянчугу, вызывающего только брезгливость.

– Убийца? Нет, я очищаю мир от таких, как ты, и ни одна тварь от меня не спрячется.

Но дядя Саша его уже не слушал, в истерике он верещал и бил перед собой руками, отмахиваясь от направленного в его сердце стилета, словно это могло помочь. Попов ухмыльнулся, и эта ухмылка застыла на его губах, когда из груди с хрустом рёбер вышли четыре острых зубца. Тонкая струйка крови потекла изо рта следователя, и он осел на землю. Позади него стоял участковый, держась за черенок вил.

– Еле успел. Ты как, дядя Саш? Не порезал вас этот маньяк?

– Спасибо, Димка. Думал, конец мне пришёл. А этот сказал, ты в городе.

– Нет, не поехал. Как-то после ваших слов и пожара тревожно стало, и решил проследить за городским, вечно его во время убийств рядом нет. Ну, пойдём, а сюда я наряд вызову.

– Ты иди, а я тут задержусь. Жажда, проклятая совсем сил лишила.

Через пару минут к стоявшему возле церкви Дмитрию из развалин вышел дядя Саша, утирая кровь на подбородке рукавом.

– Тьфу, нет, не могу, без спирту отвык уже, не лезет, – тяжело вздохнул старик.

– Ну так бросали бы, дядя Саша, алкашей пить.

– Да где я тут других-то возьму, дачники с осени уезжают. Да и не могу уже по-другому, при жизни пил, а после смерти бросать уже поздно. Это ж надо, охотник на вампиров, лет тридцать я их тут не видел.

Дядя Саша последний раз посмотрел на церковь. Когда-то здесь всё началось. Младенцем его тут крестили. В этом месте он провёл большую часть своей жизни, у стен этой церкви принял смерть. Он помнил тот день ясно, хоть и был, как обычно, пьян. Священник Александр смотрел, как демоны в военной форме ходили по церкви, крушили алтарь и иконостас, собирали в мешки всё ценное, а он плакал, ходил за ними и просил именем того, кого теперь назвать не может, не вершить зла. Но они смеялись над пьяным дураком, а потом и вовсе сорвали с него крест. Тут он и не выдержал, бросился на этих нелюдей с кулаками. Урону им не нанёс, но обозлил. Взяли они тогда его за руки, да за ноги и, выкинув из стоявшего на отпевание гроба покойницу бабку Марью, положили вместо неё. Заколотили крышку да закопали заживо около церковной стены. Помнил дядя Саша, как умирал в душной темноте, сначала молился, а потом страх сменился злостью. Он клялся отомстить, стать чудовищем страшнее этих, выбраться и сжить их со свету. Лёгкие жгло в бесконечной агонии, он ломал ногти, царапая крышку гроба, и вдруг почувствовал, что враг человечества принял посмертную клятву, меняя человеческую суть. Раскопала дядю Сашу через сорок дней баба Марья. Узнал он её с трудом, покойница отрастила длинные красные когти и таскала своё гнилое тело, бегая на четырёх конечностях, в темноте напоминая крупного горбатого пса. Больше всего его спасительница любила кровь кур, кровью других существ лакомилась неохотно, похоже, всё ещё хранила в себе остатки души человеческой, пусть и отравленной проклятьем. Дядя Саша отомстил, нашёл избу своих убийц, когда они уже неделю пили на полученные от продажи церковной утвари деньги. Убивать дяде Саше не понравилось, суть бывшего священника противилась такому. Больше смертей не было, для поддержания сил пил он кровь своих собутыльников, когда впадали они в пьяное забытье, но пил помалу, не нанося большого вреда. Правда потом люди становились к нему сильно привязаны и делали всё, что просил, берегли, как родного отца. Так и пошло, был он пьющим священником, а стал вурдалаком, мучаемым бесконечной похмельной жаждой. Поселился недалеко от церкви, перетащив в погреб остатки своего гроба. Припомнив прошлое, дядя Саша тяжело вздохнул.