Возвращение Блэк-Джека. Том первый

Оставив охранников в коридоре (те заняли стойку по краям двери), Алан с облегчением скрылся в каюте. Незнание обстановки делало его куда более голым, чем могла бы сделать нагота.

***

Технические изменения оказались, как Алан и догадывался, весьма серьёзными. Преобразилась сама суть ведения боевых действий в космосе. Если раньше корабль пилотировал минимум экипажа из-за сложности систем жизнеобеспечения, то теперь, похоже, таких ограничений не было. Алан командовал крейсером. Экипаж крейсера был меньше тридцати человек. Современные корабли укомплектовывались экипажами по полтысячи человек. В сравнении с ними корабль Алана был не крейсером, а канонеркой.

Но куда важнее были не толпы народа, а причины, по которым они стали необходимы. Львиную долю экипажей времён Алана составляли артиллеристы-интуисты, необходимые для ведения боя в условиях дефицита информации. Это были довольно узкие специалисты, которые редко когда могли совмещать какие-либо должности с основной. Весь остальной экипаж, напротив, совмещал по две-три. Капитан-навигатор, врач-капеллан, интендант-техник – всё это были обычные случаи. Максимум задач старались переложить на технику. Да, на гребне не работали нормальные компьютеры, но и то, что было, вполне справлялось с большинством задач. Хотя условия жизни на корабле, конечно, были спартанские – минимально возможные экипажи комплектовались не ради комфорта, а чтобы впихнуть в корпус максимум боевой мощи.

Современные корабли комплектовались толпами народа по необходимости. В отличие от гребневых кораблей времён Алана они оборудовались куда более мощными аннигиляционными двигателями. Для преодоления врат требовалось развивать ускорение до восьмисот же. Аннигиляционный двигатель занимал девяносто процентов корабля. Именно оптимальный размер двигателя был основным критерием, по которому определялся размер всего корабля. Оставшегося пространства хватало не только на жилые отсеки, склады и собственно боевое оснащение, но и на швартовочные кронштейны с грузом. Эти современные левиафаны были предназначены для переноса через врата десятков более мелких кораблей.

И таких монстров в седьмом флоте Эвдемонии было четыре. Считая присосавшиеся к ним более мелкие кораблики, флот насчитывал чуть больше сотни единиц. Почти шесть тысяч человек личного состава.

Если судить по количеству людей, то не так и много. Эвдемония начала войны имела население почти в четырнадцать миллиардов человек. Но лишь трое на миллион были интуистами. Включая детей, стариков, неизлечимо больных и прочих непригодных к службе. В лучшее время Эвдемония могла выставить хорошо если десять тысяч интуистов. Не сейчас. И половина её интуистов была в седьмом флоте. Сейчас.

Несмотря на изменившиеся масштабы кораблей, потребность в интуистах ничуть не уменьшилась. Если раньше хотя бы часть боёв происходила без применения гребневых двигателей, вдали от создаваемого волнами «супа», то теперь корабли перемещались на гребне практически всегда. Даже сейчас корабли шли на минимальном уровне волны. Вот откуда гравитация. Вблизи звёзд никто не воевал, поскольку все обитаемые надёжно защищались дайсоновскими солярными щитами, а необитаемые не представляли такого интереса, чтобы рисковать выводить флот в уязвимое место.

Таким образом, основным вооружением кораблей было такое, которое способно поразить цель в условиях «супа». Это, конечно, были знакомые Алану торпеды. Они, как раньше, оснащались как гребневым двигателем, так и обычным. За прошедшие годы никто не смог придумать, как уместить полноценный гребневый двигатель в корпус торпеды, поэтому продолжали использовать одноразовые. В качестве обычного использовали разные подходы. Кроме привычных аннигиляционных и термоядерных двигателей, применялись и плазменные, и ионные, и какие-то новые, килевые, не считая древних химических реактивных. Боевые части, насколько мог судить Алан, ничем особенно необычным не обновились: всё те же излучатели, фокусирующие свой луч из взрыва, иногда аннигиляционного, иногда термоядерного или просто ядерного.

Как и раньше, ориентироваться в «супе» можно было, рассчитывая искажение видимости тех или иных объектов. Таким образом отслеживалось искажение волны. Впрочем, теперь для этого также стали применять разведывательные зонды, считай маленькие автоматические кораблики с гребневым двигателем, способные среагировать на внешнюю волну по поведению собственной и по цепочке своих товарищей передать эту информацию. На последний метод Алан смотрел скептически. Для сколько-нибудь вменяемого результата наблюдений таких зондов нужно огромное количество, не тысячи и даже не десятки тысяч. С такими возможностями куда логичнее было бы рассылать зонды сразу с вооружением.

Хуже всего в «супе» приходилось торпедам. Сориентироваться самостоятельно у них не было никаких шансов. Слишком высоки скорости, слишком малы размеры, слишком велики перегрузки. Поэтому они действовали по программе, заранее заложенной при пуске артиллеристом. И если артиллерист не был интуистом, то вероятность поражения цели обычно была исчезающе малой. Но даже интуисты не были пророками – для поражения цели требовались сотни, если не тысячи торпед. И если во времена Алана корабли оборудовались складами боеприпасов, то теперь размер кораблей позволил перейти на другой уровень работы – торпеды производились прямо на корабле. Всё, что требовалось для пополнения боезапаса – источник энергии и материалы.

Попутно Алан заинтересовался, были ли какие-то исследования на тему ускоренного полёта на волне. Оказалось, что были. Причиной исчезновения кораблей был фундаментальный дефект гребневых двигателей того времени. При движении с ускорением даже выключенный гребневый двигатель создавал тягу, деформируя волну, смещая корабль из гребневой зоны. Корабли разрушались, как невезучие обломки, оказавшиеся на пути волны, – превращались в излучение.

Современные гребневые двигатели были избавлены от подобного недостатка весьма радикальным образом: они разбирались на невзаимодействующие детали, подобно трансформерам. В принципе, подобным образом удалось выжить и самому Алану. Крейсер Ричард II двигался в волне с полностью разрушенными двигателями, а заодно и всей передней частью.

Иными словами, особого проку от полуторавекового полёта не было. Или нет? Алан вспомнил о себе самом. Что-то странное говорили о нём люди. Назначили адмиралом, героем и всё такое. Алан начал искать информацию о себе.

Удалось узнать немногое. Базы данных того времени сильно пострадали от войны. (Что само по себе уже странно. Алан отметил, что отставание по историческим событиям тоже надо будет восполнить хотя бы вчерне.) Биография Алана Блэка описывалась языком не историческим, а чуть ли не сказочным. Собственно даже Аланом его называли редко. Куда чаще он фигурировал в статьях под псевдонимом Блэк-Джек.

День рождения указан примерно. (Настоящий день в диапазон попадал.) Ну, это ладно. Год рождения тоже примерно. (Что странно.) По самым оптимистичным прикидкам настоящий Алан получался на три года моложе библиографического. И это наиболее точные данные, кроме разве что названий кораблей, которыми он командовал, и систем, где воевал.

Во-первых, он считался самым молодым адмиралом флота Эвдемонии. Как-то так получалось по статьям, что уже в бегстве под Эстебаном его именовали исполняющим обязанности адмирала. Ещё и назначили командующим флота.

Алан хорошо помнил Эстебан. Именно там синдикалисты впервые предприняли мем-атаку. Капитаны кораблей вышли из строя, да что там капитаны – треть личного состава была абсолютно неадекватна. Они без конца повторяли бессмысленные обрывки фраз. Почти все, кто смотрел это дурацкое видеообращение канцлера-предателя. И тут прибыли синдикалисты.

Лейтенант-навигатор Алан Блэк тогда действовал инстинктивно: вырубил капитана Охаджу ударом в челюсть и принял командование кораблём на себя. Воевать было невозможно, поэтому Алан максимально быстро увёл корабль и всех, кто за ним последовал, из системы. Исключительно как единственный вменяемый навигатор эскадры. Систему они потеряли, а с ней и два корабля, но основа эскадры уцелела. Так что Эстебан довольно быстро отбили.

Охаджа лично благодарил Алана за решительность. Через неделю. В лазарете на Эстебане. Но никакого адмиральского звания у Алана не было. Он даже капитаном не стал в награду.

В исторической статье этот эпизод переврали до неузнаваемости. Алан даже подумал, что писавший её профан не имел ни малейшего понятия о том, что такое мем-атака.

Во-вторых, Блэк-Джеку приписывали массу судьбоносных решений, хотя куда чаще Алан просто добросовестно выполнял приказы, причём далеко не всегда успешно.

Взять ту же бойню под Элджерноном, которую статья называла «контратака под Элджерноном». Там капитанов вроде Алана было полсотни, а план ловушки разрабатывал чуть ли не весь штаб Эвдемонии. Фактически единственное, чем выделился Алан, так это обращением к блокированным остаткам синдикалистов: «Это Блэк-Джек, сдавайтесь или умрите, мне без разницы, но решайтесь прямо сейчас или я сам выберу случайным образом». За эти слова Алан до сих пор покрывался потом от стыда. Семнадцать часов в напряжении – это не повод так себя вести перед врагом. Особенно перед врагом.

Они не сдались и почти все погибли. Бегством спасся лишь один корабль.

А в статье написано: «Это Блэк-Джек», после этих слов офицеры Синдиката впадали в ужас!» Алана передёрнуло.

В-третьих, про Блэк-Джека ходила масса историй, которым в исторических статьях выписывалась «реальная» подоплёка. Так Алан с удивлением узнал, что является изобретателем мороженого «Блэк-Джек». Кунжутно-вишнёвое, как гласил примитивный рецепт. То, что именами знаменитостей часто называют всякие блюда, Алана не удивляло, но ведь никто не приписывал этим самым знаменитостям, что они сами блюдо изобрели. Цезарь никогда в глаза не видел соответствующего салата, Наполеон не пробовал одноименного торта, а Бетховен умер за века до изобретения комбицентрата.

В общем, Блэк-Джек, которого в нынешней Эвдемонии знал каждый, очень сильно отличался от Алана Блэка, которого нынче знал только сам Алан. Блэк-Джек был фигурой даже не исторической, а мифологической. В таких верят, таким поклоняются, но живой человек просто не может быть таким совершенством. Впрочем, разумные люди это понимают, по крайней мере, адмирал Калп понимал. Возможно, роль будет не столь непосильной, как кажется на первый взгляд.

Алан дал себе слово максимально быстро изучить образ Блэк-Джека, благо про него была масса фильмов разной степени доступности. Учитывая источники информации, шансов на достоверность мало, но художественный образ там должен быть. Может, какие-нибудь особые фразы? Подмигивания? Что там ещё приписывают героям сказок?

Так за изучением информации пролетели четыре часа до офицерского собрания. А ведь Алан даже не успел разобраться с иерархией седьмого флота. От обилия офицеров с самыми причудливыми званиями рябило в глазах. Причём о половине званий Алан мог только гадать. Какое отношение к военной иерархии имеет военный советник? Если гражданский, то почему в его подчинении флаг-командор? И кто такой флаг-командор? В списке званий и должностей современной Эвдемонии таковые значились без объяснений, с пометкой «Я».

На собрание Алан отправился с противным чувством невыученного экзамена. Оставалась надежда, что получится важно молчать, изображая умного. Главное, не выдавать удивление или неуверенность.

И первое же испытание едва не опрокинуло эти планы. Сам формат проведения собрания оказался для Алана неожиданным. В просторном зале был установлен длинный стол со стульями. В этом ничего необычного не было. Необычным было то, что часть собравшихся формально отсутствовала. Вместо них были проекции. Это настолько напоминало детские фильмы, что Алан едва смог подавить неуместный смех. Если уж собрание виртуальное, то почему бы не организовать обычную видеоконференцию?

Остальные офицеры ничего смешного в формате проведения собрания не видели. Алан предположил, что подобный обычай сформировался давно, возможно, в то время, когда на кораблях перестали экономить на пространстве, возможно, даже с целью демонстрации отсутствия этой самой экономии. Эти мысли отвлекли его от по-настоящему важного дела – изучения собственно собравшихся офицеров. Спешно исправляя свою оплошность Алан стал сверять присутствующих со списком.

Вторым испытанием было то, что офицеры собрались чуть ли не через полчаса после прихода Алана. Причём место каждого за столом было отмечено карточкой с именем, званием, должностью, а у Алана стояло просто «А.Б.».

Когда офицеры наконец собрались, Алана поразило повальное сходство большинства. Нет, они, разумеется, не были близнецами. Формально они даже не были похожи. Но Алан привык к куда более радикальным отличиям между людьми. В Эвдемонии уважали свободу личности, что выражалось, в частности, в свободе выбора внешнего облика. Какое-то время с этим многие даже перебирали. Кто-то имел две пары рук, кто-то отращивал рога, кто-то щеголял крыльями. Потом ситуация сама собой устаканилась. Люди стали предпочитать функциональные улучшения, но какое-то количество декоративных всё равно оставалось в моде. На фоне остальных Алан всегда выглядел человеком с бедной фантазией. Всего-то сменил цвет кожи на чёрный, вдохновившись фамилией (по-английски она означала чёрный цвет).

Можно было подумать, что нынешние офицеры Эвдемонии лишены фантазии вовсе: обычные человеческие лица и фигуры. Положим, особо смелые эксперименты не одобрял флотский устав, вроде тех же рогов, создававших сложности со скафандрами. А что мешало чисто косметической биомодификации? Никаких фасеточных глаз, эльфийских ушей или даже ярких цветов кожи у офицеров не было. Может, устав стал строже? Или это мода такая?

В любом случае, Алану это создавало дополнительные неудобства. Он уже поймал себя на мысли, что может перепутать Джаспера Джайлза с Густавом Хенриксоном. Оба брюнеты европейской внешности, у обоих длинные носы и высокомерное выражение лица. Даже похожие морщины, словно они привыкли усмехаться одной половиной рта. Оба капитаны гигантских кораблей врат. И оба не присутствовали лично, а мерцали проекциями.

Их коллегу, капитана Ванессу де Шан, Алан узнал без труда, это оказалась красивая, энергичная женщина, как и представлялось по голосу. Капитаном последнего корабля-гиганта был Борис Атилиани, отличать которого от других было проще всего – из-за бороды.

Кроме капитанов кораблей врат, на собрании «присутствовали» начальник технической службы Амане Коссугу, чей пол Алан определить не смог, командиры эскадр прикрытия, чьи фамилии Алан проглядел лишь мельком, командир десантников, выделяющийся трудно выговариваемым именем без фамилии – Тзунчк.

Вживую на собрание прибыли военный советник Агата Рион, флаг-командор Ндоба Аги (приятно выделявшийся цветом кожи и неприятно – непонятным спектром задач) и адмирал Эдмунд Калп.

Про себя Алан отметил, что такой важной фигуры, как начальник штаба, не предусматривалось.

Когда все расселись, адмирал Калп объявил, что у собрания по традиции две повестки, одна хорошая и одна плохая.

Плохая заключается в том, что Синдикат практически взял седьмой флот в клещи, вынуждая к бою в крайне невыгодной позиции, в меньшинстве. Поскольку положение флотов очевидно даже для неспециалиста (тут адмирал красноречиво посмотрел на Тзунчка), то нынешнее предложение переговоров означает предложение сдаться на тех или иных условиях.

Всё это офицеры выслушали совершенно спокойно, но следующий тезис заставил некоторых из них вскочить с кресел. Калп заявил, что в зависимости от предложенных условий он всерьёз рассматривает вариант, что удастся договориться.

Прежде чем несколько особо рьяных синдикатоненавистников успели возмутиться вслух, советник Рион успела обратиться к адмиралу с вопросом, что именно он подразумевает под приемлемыми условиями от Синдиката?

– Очевидно, единственный вариант, который я могу принять, заключается в том, что Синдикат затребует обратно ключ в обмен на пропуск седьмого флота домой, – ответил адмирал.

– Но ведь только с ключом Эвдемония может победить, – попробовал возразить капитан Джайлз.

– Да, но без седьмого флота Эвдемонии вряд ли поможет даже ключ, – адмирал был непреклонен.

– Но что помешает им взять ключ, а потом ударить нам в спину? – Джайлз не сдавался.

– Полагаю, доверие предстоит проявлять им, а не нам.

– Доверие? Синдикат? Маловероятно, – заметила советник Рион.

– У Синдиката будет кое-что более материальное. На переговоры я отправлюсь лично.

– Но без вас седьмой флот хана! – подал голос Тзунчк.

– Надеюсь, они думают также. Это повысит мою ценность как заложника. Впрочем, они сильно ошибутся, поскольку есть и хорошая новость, – адмирал только что не потирал руки. – В нашем распоряжении оказался адмирал, куда более опасный для Синдиката, нежели я.

Алан понял настоящую суть проекций. Они не только показывали тех, кто находился далеко, но и скрывали тех, кто был близко. Трудно было не понять, когда все взгляды устремились на него. А ведь до этого на Алана не смотрел вообще никто.

Надо отдать должное адмиралу Калпу, более удобного случая собрать вместе все возможные эффекты «первого взгляда» было попросту невозможно. Реакция офицеров говорила о многом. Оставалось понять, что именно. Особенно если учесть, что сам адмирал говорил о повсеместной известности как самого Алана, так и факта его возвращения. Многие офицеры, очевидно, не были согласны с адмиралом по поводу своей информированности – столь удивлены они были. Или столь хорошо это удивление разыгрывали.

Анализировать поведение всех и каждого не было времени, Алан лишь отметил, что спокойно отреагировали на его появление лишь пять человек. Военный советник Рион лишь слегка улыбнулась, обозначая приветствие. Капитаны де Шан и Хенриксон не прореагировали никак. Флаг-командор Аги прореагировал медленным поворотом головы. Можно было подумать, что у него какая-то болезнь лицевых мускулов, мешающая каким-либо другим проявлениям эмоций. И лишь капитан Джайлз едва заметно нахмурился.

Эмоции остальных выразил Тзунчк.

– Не мож быть! Эт ж Блэк-Джек! – выдохнул он, глотая окончания слов.

– Абсолютно верно! Адмирал Алан Блэк любезно воскрес из мёртвых, чтобы снова сразиться за Эвдемонию, – адмирал прокашлялся. – Как вы заметили, несколько часов назад я назначил себе нового первого заместителя. Теперь вы знаете, кого именно.

– Но как это возможно? – подал голос Коссугу.

Или подала? Алан про себя отметил, что и по голосу пол определить невозможно.

– К сожалению, не имею ни малейшего понятия, каким образом мой корабль подвергся такому временному скачку. Для меня прошло меньше полугода, – Алан взял слово, поскольку смотрели все именно на него, а не на Калпа. – Впрочем, возможно, именно ваши подопечные найдут ответ, изучив мой корабль.

– Мои? – Коссугу не удалось скрыть удивления. – Тут нужен учёный-теоретик, а не инженеры.

– Полагаете, что это невозможно? – спросил капитан Джайлз. – Появление корабля через такое время. С живым пассажиром.

– Инженеры не работают с домыслами – инженеры работают с фактами. Если что-то можно будет повторить – мы повторим, будьте уверены, но понять… Понимать – дело теоретиков. И объяснять нам, простым смертным, – похоже, Коссугу обиделся. Или обиделась? Причём на обоих сразу: и на Алана, и на Джайлза.

– Вопросы исследований можно на некоторое время отложить, как несрочные, – вмешался адмирал Калп. – Сейчас важнее обсудить наши действия на тот случай, если переговоры не сложатся.

– В том единственно возможном случае, – тихо-тихо пробурчала себе под нос ближайшая соседка Алана, командир эскадрильи разведчиков, Анжелина Лонг. Адмирал её слов не заметил.

– В этом случае сражения избежать не удастся. И пока у нас есть выбор, где именно его провести.

– Угу, у Сциллы или у Харибды, – продолжила бурчать себе под нос командир Лонг. Но на этот раз адмирал её услышал.

– Именно. Сцилла ждёт нас здесь, в виде трёх флотов, равных нашему, а Харибда поджидает около Лютеции в виде тех же флотов, которые прибудут туда на месяц раньше нас, пройдя через врата. Ну или вместо Лютеции можно выбрать любую другую окрестную систему – на выбор имеется целых три, но результат будет тот же, разве что там врата действуют и в обратном направлении.

– Я полагаю, что сражаться нужно здесь, – встал капитан Джайлз. – Если Вильгельм Оранский прорвётся к вратам, то Эвдемония как минимум получит ключ. А остальной флот в силах нанести Синдикату такие потери, что в стратегической перспективе численное превосходство Синдиката не будет иметь решающего значения для Эвдемонии.

– Для Эвдемонии быть может, но не для Ядра, – прервала его военный советник Рион. – Я несомненно наложу вето на подобное использование кораблей Ядра.

– Но в данный момент они укомплектованы экипажами Эвдемонии, – возмутился Джайлз.

– И Эвдемонии тоже. Но основу экипажей всё же составляют жители Ядра.

– Они носят форму Эвдемонии и подчиняются приказам офицеров Эвдемонии.

– Но умирать за Эвдемонию они будут только тогда, когда я решу, что это целесообразно для Ядра. Таков союзный договор, – советник Рион улыбнулась. – А совместная героическая гибель большей части сил Ядра явно не целесообразна.

– Полагаете, совместная гибель сил Ядра без всякого смысла будет целесообразнее? – Джайлз пытался скопировать спокойную манеру разговора советника, но давалось ему это явно с огромным трудом. – Может, вы вообще скорее сдадите свои корабли Синдикату, нежели будете с ним сражаться?

– Ядро всегда соблюдает договоры, – советник продолжала улыбаться. – А союзный договор предусматривает обоюдную пользу. Не находите, что сложно считать обоюдно выгодной ситуацию, когда флот Эвдемонии получает ключ, а флот Ядра – некролог?

– То есть, если на прорыв пойдёт ваш Агриппа, то вето вы накладывать не будете?

– Разумеется.

– В остальном у вас нет возражений по плану капитана Джайлза? – вмешался адмирал Калп.

– Пожалуй, нет, – советник Рион перестала улыбаться и кивнула Джайлзу.

– У кого-нибудь есть ещё мысли по данному вопросу? – Калп обвёл собравшихся долгим взглядом.

– Нам не в первый раз приходится сражаться с превосходящими силами, – капитан де Шан явно пыталась заразить собравшихся своим оптимизмом. – Мы побеждали, а ведь у нас не было Блэк-Джека. Я думаю, у нас больше шансов в бою, чем кажется на первый взгляд.

– Надеюсь, я не потратил весь запас удачи на возвращение из мёртвых, – Алан не стал разочаровывать собравшихся, когда увидел, как они кивают, соглашаясь с де Шан.

– Хорошо. В таком случае общее совещание можно считать законченным, – абсолютно внезапно для Алана заявил адмирал Калп. – А вы, Блэк, останьтесь.

Проекции офицеров отдали приветствие и исчезли, остальные не так торопились. Очевидно, всем было интересно, что такое собираются обсудить адмиралы.

– Ситуация практически безвыходная, – Калп продолжил без церемоний. – На создание копии ключа нам потребуется не меньше месяца. И сделать это можно только на Вильгельме. Зондов у нас хватит ещё дня на три-четыре, а потом мы ослепнем и оглохнем. Боя не будет. Будет бойня.

– Значит, прорыв единственная возможность?

– Без кораблей Ядра шансов нет.

– Перенести ключ на корабль Ядра, прорываться на нём?

– Бессмысленно. Мы угробим на прорыв цвет флота Эвдемонии, а ключ получит Ядро, – Калп тяжело вздохнул. – Имея ключ, они легко договорятся с Синдикатом о вожделенном сепаратном мире, после чего наш проигрыш в войне станет лишь делом времени.

– Такие верные союзники?

– Враг моего врага – мой друг, – адмирал Калп вздохнул.

– А если мы разобьём флот врага?

– У нас четыре ударных корабля – нас ждут двенадцать. У нас сто семь кораблей поддержки – нас ждут более четырёх сотен. – Калп поднял брови и склонил голову. – Вы полагаете, что ваш гений позволит вам хотя бы разменять наши корабли по приемлемому курсу?

– Я не настолько самоуверен, – покачал головой Алан.

– Так станьте таким! – рявкнул Калп. – Пусть они поверят, что вы можете.

– Но зач… – Алан оборвал себя на полуслове. Очевидно же, чего хочет Калп – обмануть Рион, чтобы её корабли участвовали в прорыве.

– Когда я отправлюсь на переговоры, вам следует немедленно готовить флот к бою, – Калп только что не гипнотизировал Алана. – Если вы сумеете их убедить, что в сравнении с вами я полный профан, а переговоры ненужная глупость…

– То успешные переговоры немедленно станут бесполезными, – закончил Алан.

– Тогда симулируйте манию величия, чтобы у Джайлза был повод снять вас с должности, – Калп хмыкнул. – Он такую возможность не упустит.

– Даже при наилучшем раскладе в этом бою Эвдемония будет обескровлена, так?

– Наилучший расклад из худших, – Калп поморщился. – Но если вы действительно гений, если вы найдёте лучший вариант, то действуйте. Я даю вам карт-бланш.

Алан покидал зал собраний с твёрдым чувством, что просто обязан найти способ вытащить флот из ловушки. Целиком. С ключом. И почему-то Алану казалось, что это вполне реально. Только вот было абсолютно не ясно, с какого конца браться за такое дело.

Сидя в каюте, Алан перебирал параметры и курсы кораблей, стремясь найти слабое место в построении Синдиката. Ничего не получалось. У Алана складывалось чувство, что он пытается играть в шахматы, наспех выучив правила. И дело даже не в том, что противник гроссмейстер, достаточно и равного знания правил, когда фигур втрое больше. С другой стороны, а есть ли уверенность, что противник действительно знает правила лучше? Правила, это ведь не только параметры фигур. Алан принялся изучать окрестные системы. Более всего его интересовали такие, которые не отмечены как обитаемые. Наконец, после полутора часов подбора запросов в базе, Алан получил то, что искал, – место, куда седьмой флот может отступить для перегруппировки.

Оставалось придумать, как туда попасть так, чтобы Синдикат не последовал за ними. Пусть синдикатские корабли хуже идут по собственной волне, выигрыш в несколько дней не стоит и ломаного гроша. Значит, надо их обмануть, но как это сделать, когда вездесущие зонды отслеживают любое движение флотов? И как вообще зондам это удаётся?

За этими мыслями его застал вызов Амане Коссугу, что Алан счёл весьма своевременным.

– Счастья и радости, адмирал Блэк, – стандартное приветствие в исполнении Коссугу казалось подчёркнуто устаревшим, соблюдаемым исключительно из-за врождённой вежливости.

– Счастья и радости, полковник Коссугу, – не стал отставать Алан. – Чем обязан?

– Я по поводу вашего вопроса о корабле, – выражение лица Коссугу стало из официального каким-то… виноватым. – Вы оказались правы, мои люди нашли причину хронологического расхождения.

– Расхождения? – такое определение полёта в полтора века Алану в голову не приходило.

– Мы построили траекторию движения вашего корабля, и оказалось, что она проходит вблизи от точки мейола.

– В моё время таких точек не знали, – Алан подал реплику, поскольку пауза грозила затянуться.

– Их и сейчас не слишком хорошо знают, – почему-то слова Алана успокоили главного техника флота. – Есть версия, что это обратная сторона многомерной структуры чёрной дыры, но проверить эту гипотезу пока не удалось. Известно только, что точки мейола как-то искажают течение времени вокруг себя.

– Как-то?

– Механизм пока не ясен. Никому не удалось приблизиться достаточно близко и вернуться с результатами лучшими, нежели фиксация рассинхронизации бортовых часов с контрольными. – На лице Коссугу появилась улыбка. – Теперь есть надежда, что они просто сильно задерживаются.

– Да уж. – Сейчас Алана мало занимали всякие странные точки пространства, если они так далеко. Блэк изучил изображение точки на сфере, прикидывая время полёта. – Как полагаете, можем ли мы заманить туда Синдикат?

– Вряд ли это возможно. – Улыбка Коссугу увяла. – Данные об этой точке мейола у Синдиката есть. И безопасное расстояние они тоже знают.

– Хм. – Алан немного покрутил мысль о том, чтобы спрятать седьмой флот лет на десять в этой точке мейола, но в стратегическом плане это не слишком отличалось от геройской гибели. Хотя, с другой стороны, спасало множество жизней, если… – А повторить мой полёт вы бы смогли, для всего флота?

– Не… Не думаю, – к Коссугу явно вернулась та самая виноватость. – Слишком мало точных данных. Можно не вернуться.

– Ага. Хорошо. – На самом деле, плохо. Лучше было бы иметь такой вариант в запасе. Тем не менее, у Алана был к технику другой вопрос, куда более важный: – Тогда не расскажете мне немного о параметрах зондов слежения?

– О! С удовольствием. – Улыбка вернулась на лицо собеседника. – Что именно интересует?

– Для начала, эффективность слежения, – Алан пояснил: – В моё время считалось, что подобный метод бесперспективен, поскольку требуется слишком много зондов.

– Полагаю, в ваше время корабли были поменьше, а значит, и волны были не такими большими. Там, конечно, не экспоненциальная зависимость, но разница весьма заметна. Зонд же в состоянии зафиксировать именно волну.

– Я смотрел, каков размер волны, необходимой для переноса флота, – кивнул головой Алан. – Впечатляет, но в космических масштабах это всё равно не слишком большой объект.

– Вы правы, не слишком большой. Но тут есть два обстоятельства, позволяющих всё же осуществить слежение, – Коссугу заложил (или заложила) руки за спину, выдавая этой привычкой опыт лектора. – Во-первых, конечно, более-менее эффективное количество зондов исчисляется миллионами. Во-вторых, имеется возможность грубого определения местонахождения объекта по системе гиперсвязи.

– Гиперсвязи? – Алан почувствовал себя идиотом. Разумеется, в зале собраний стоило обратить внимание на то, что нет никакой задержки сигнала. Если корабли так близко друг к другу, то проще было бы собраться всем вживую. Связь быстрее скорости света. Если это возможно, то сколько ещё Алан пропустил, полагаясь на привычную картину мира?

– Да, разумеется, это можно сделать только грубо, но для прочёсывания заданного района зондами вполне годится.

– А защититься от прослушивания гиперсвязи можно?

– И да, и нет, – казалось, что сейчас Коссугу начнёт ходить взад-вперёд перед терминалом. – Простое отключение оборудования и соблюдение режима тишины полностью возможность обнаружения не исключают. Зато действуют на расстояние, с которого можно засечь струну.

– Струну? – не удержался и переспросил Алан.

– Ну да, струну. Пусть это не совсем точное описание многомерного тела, связывающего гипертерминалы, но довольно меткое. По крайней мере, позволяет на пальцах объяснить, почему гиперсвязь не может действовать на межзвёздных расстояниях.