Интерлюдия вторая
Вау. Данная глава меня впечатлила настолько, что я сам захотел писать какую-нибудь писанину. Меня поразила удивительная схожесть истории Игната про подругу, с моей историей общения, видимо такого же близкого человека, как и у него. Однако скакать от одного ремесла к другому – пагубное занятие. Решение это было отложено в долгий ящик, ведь нужно сначала создать спектакль, а для идеала, сначала поспать.
Встав со стула, я направился расправлять диван, чтобы расстелить постель, как вдруг понял, что нужно включить музыку. Из-за этого я моментально сменил траекторию движения, чтобы подойти к компьютеру и включить песню «В эту ночь» группы «Синдром Восьмиклассника». Зарядившись первыми нотами этой композиции, я, с улыбкой на лице, начал расправлять диван и стелить постель. Пока песня не подошла к завершению, я открыл окно, чтобы свежесть улицы пропитала мою комнату перед сном, и лёг на диван. Наверное, в этот момент моего слияния с музыкой, я понял, что жить всё-таки прикольно, жалко, что это я ощущаю не так часто. В этот момент для меня это не имело значения, я наслаждался этой атмосферой, искренним текстом и красивой мелодией этой песни.
Кончившаяся мелодия гитарного рифа в конце сулила мне предстоящий сон, отчего я пальцами руки я отодвинул тюль, выключил настольную лампу, находящуюся на окне, далее это же сделал и с музыкой, а впоследствии и с компьютером. Лёг я спать спокойно и уснул достаточно быстро.
С утра я всё-таки не пошёл на учёбу. Состояние было ужасное, было ужасно грустно от моего поведения перед друзьями, которых я выгнал прошлым днём. Хоть они посмели себе прийти без предупреждения, хоть я и ненавижу подобные ситуации, всё равно совесть не давала мне покоя. Позвонить и попросить прощения – было стыдно, поэтому я отправился на причал, чтобы мой любимый душевный нуар вновь раскрылся.
До ужаса люблю Мэрилина Мэнсона за его бешеную энергетику песен. Злость, радость, печаль – он воспроизводит в своих треках максимально красочно, будто действительно проживает все эти эмоции наяву. Именно его я слушал на причале, дабы моя меланхолия активно разгоралась криками с воем боли. Моросящий дождь постепенно мутировал в сильный ливень, который я чувствую своей стихией. Абсолютно наплевать на неприятные ощущения за шиворотом, на промокание скальпа головы, обмокшую одежду и наушники. Слияние моего внутреннего альтер эго с осадками неба – великий тандем, способный родить нечто ювелирное в творческом ремесле, особенно на фоне неразберихи в личной жизни, отношениями с близкими людьми и ссорами. Я впитывал каждую каплю из каждой тучи надо мной и ощущал как они тушат мои внутренние полыхания. Наслаждение и экстаз от подобного времяпровождения, на самом деле, у меня проводились часами, но оставлять на самотёк всё было нельзя.
Позвонить, или нет?
Повременить, или позвонить сейчас?
Сейчас?
Сейчас почитаю книгу, позвоню позже.
Стекло или зеркало?
Видеть её – боль для меня. Без неё – мне легче, пока она не со мной. Тем не менее, я ни о чём не жалею, понимаешь? Всё так, как и должно быть. Детерминизм. Если всё запуталось – вскоре распутается. Если не распутывается, значит так предначертано. Не распутывающийся клубок, можно заменить другим. Однако, на полном серьёзе, считаю, что такого клубка больше никогда не найду, а копию или похожее брать никогда не буду. Надеюсь у неё сейчас всё хорошо. Мне сейчас тоже хорошо, не видя её. Так давай же насладимся этим моментом? Не прошлым, скучая по теплоте тех лет, а настоящим, где всё если не хорошо, то явно уж не плохо.
– Вау. Я рада за тебя, на самом деле, – воодушевлённо сказала моя собеседница.
– Спасибо большое, я тоже рад за себя, – ответил я.
– Выпьем? – спросила она меня.
– Не-е, не буду. После такого, я точно уже начну новую жизнь, без нытья, мерехлюндии, и алкоголя,– нахмурившись, ответил я.
– Хорошо-о, а за неё? За неё выпьешь? – с улыбкой спросила она меня.
– Ну ты конечно… Чёрт с тобой, за неё – выпью, – сломавшись под её напором, ответил я
Мы выпили по рюмке какой-то сивухи, после чего я пошёл на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
Выйдя на улицу, небо уже начинало покрываться пеленой утреннего света. Это пустило во мне механизм перфекционизма, который заключался в том, что нужно поспать. Покурив электронную сигарету на крылечке, я отправился в дом на какую-то кровать. Этап падения во сны начался мгновенно. Той ночью я видел только страшные сны, которые очень люблю. Видел много чего, что может напугать, но в основном сновидения были просто немного грустные, трагичные, не сильно вызывающие впечатление. Сны, которые никак не запоминаются.
Потеря в пучине кошмаров меня привела к пугающим масштабам. На протяжении всей жизни: с младенчества по сей день, меня раз в три года бросает во сны, которые состоят из чего-то непонятно огромного. Большого пространства, в котором мне нужно как-то, с чем-то взаимодействовать. Трудность состоит в том, что описать сие невозможно. Однажды, когда мне было десять лет, мама, я, двоюродный брат, его сестра, его мама, дядя и тётя, ездили отдыхать на курорт. Проводил время я, в основном, с братом и сестрой. Как-то раз я поссорился с ними, и моя мама ограничила общение, взяв меня ночевать с ней, дядей и тётей. Именно тогда, ночью, я вновь встретился с этим кошмаром. Суть сна была проста, однако деталей, которые меня пугали тогда, я так и не могу вспомнить.
Сон заключался в том, что от меня требовалось, непонятно кем, перенести нечто в огромных, гигантских масштабах, из одного места в другое, за короткий промежуток времени. Проснулся я в слезах, испугав и ошарашив всех, с кем спал в одной комнате. Что было дальше, вспомнить трудно.
Через несколько лет я снова увидел нечто подобное. Лёг спать в привычное время, ничего днём сверхъестественного не видав. И почему-то вновь ночью встреча с кошмаром меня настигла, благо в тот момент я держал себя в руках. Начало истории я смотрел, будучи во сне. Сюжет был тот же, быть может детали видений немного были другие, но это неважно. Кошмар меня одолевал, и я проснулся, при этом прокручивая сюжет уже в сознании, но, очевидно, спросонья. Я поднял торс и глядел на дальний, не ограждённый спинкой, угол дивана. Всматривался я в него долго и, не понимая, что же я пытаюсь увидеть, решил наклониться к нему, будто собираюсь смотреть ему прямо в глаза. Насколько сейчас помню, мне нужно было этот край дивана перенести куда-то в другое место, при этом скрипт сна продолжал воздействовать на меня – край дивана нужно перенести за короткий срок и мельчайшим кусками. Кумара, как в детстве, у меня уже не было. Я быстро дал себе отчёт о том, что это снова этот цикличный сон, пытающийся меня убить уже который раз.
На протяжении всей прожитой жизни во сне со мной происходит что-то непонятное. В самом маленьком возрасте, по рассказам мамы, я просыпался ночью с ужасающе-громким визгом, будто меня резали живьём. Успокоить было меня достаточно проблематично. Особенно неприятно было родителям, когда ночевали мы не дома, а где-нибудь в деревне у близких. Этот визг вводил в шок не только их, уже знавших, что, такое может быть и были как-то подкованы, но и родственников, которых буквально выдёргивали из сновидений в нечто абсолютно чуждое их быту. Возможно, тогда уже я видел сон с масштабами, но гадать – смысла нет.
После цикла младенческого бесовселения в меня, начались сны с масштабами, которые в основном всегда кончались слезами. К этому же циклу кошмаров стоит добавить мою бессонницу, причиной которой был просмотр в раннем возрасте фильма «Зелёный слоник». Фильм, перевернувший, а после изнасиловавший девственную психику ребёнка. Трудно объяснить, что конкретно не давало мне уснуть. Это нечто на подсознании, что наслоением огромной совокупности причин выключало успокоение и включало тревогу. Ярко мне запомнился момент, где один из главных героев под отвратительный дэткор, рвущий уши, будто бы специально писавшийся для воздействия на психику, рвёт руками другого человека, а после насилует его. Быть может, именно этот момент фильма был фундаментом для бессонных ночей, сказать трудно.
Несколько лет подобных историй со снами не наблюдалось. И, как известно, история циклична, поэтому этот злосчастный сон появился снова, уже здесь, на праздновании дня рождения, правда в другом обличии.
Проснулся я в ванной с водой в правом углу безумно огромного помещения с советской, уже обшарпанной, мягко бирюзовой плиткой. Надо мною не было ничего, кроме потолка высотой в четверть сотни метров. Слева от меня были небольшие балконы с убитой штукатуркой, но уже без плитки. Недолго думая, мысли в голове снова привели сознание во сне в ужас – я снова в подобном сне. Моё тело находилось в огромном помещении с ненормально крупным бассейном, словно для великана, или для очень большого количества людей. Ванна, в которой я лежал, находилась на уступе, который как фундамент балкона, парил в воздухе, соприкасаясь лишь со стеной, к которой был прикреплен. Уступ был точного размера с ванну, отчего вылазить из ванны было проблематично.
Бассейн, слава богу, был не по всему периметру помещения. Метр от стены по правую и левую сторону присутствовал для того, чтобы пловцы смогли передвигаться внутри этой огроменной комнаты. Однако выход, куда я стремился, был на левой стороне, а проход от левой стороны к правой был ещё более узким, отчего страх внутри меня меня пронзал всё сильнее и сильнее, ведь само нахождение в ненормально гигантском помещении советского дизайна, худо-бедно сохранившимся с восьмидесятых по наши дни, в ванной с водой на уступе, высотой от пола в полтора метра, с не менее огромным бассейном, глубиной метров двадцать с прозрачной водой – разрывало меня на куски вновь, как в детстве. Бог меня помиловал, дав мне в очередной раз возможность осознания того, что всё это – сон. Я выбрался из этой истории и начал смотреть новый сон, уже не помню какой именно.
Глядя на всю эту цикличность, начинаешь постоянно наблюдать за жизнью, её законами, историями людей, своими историями. Корреляция между циклами всех земных процессов и теорией детерминизма начинает преобразовываться из абстрактной, аморфной субстанции на подкорках твоего сознания, из ящика «потом разберусь» – в твёрдый стержень, начинающий лавировать перед твоим носом всё чаще и чаще, и в один момент, он уже не просто появляется, изредка тебя проведывая, а селится на твоей шее петлёй из каната, уменьшая её отверстие с каждым днём очередной булимией мыслей, что подпитывает его твёрдость и вес. И уже этот безобидный стержень, что вызывал лишь примитивные эмоции злости, при виде его перед твоими глазами, что проходили через тридцать секунд – не вызывает больше стандартный гнев, а вызывает моральные переживания на постоянной пассивной основе, ведь он уже не мелькает перед глазами, а висит на тебе, с каждым днём уменьшая твои силы, подпитывая ими свой вес.
Это уже не банальная мимолётная злоба, а самая настоящая ноша, которую ты либо когда-то обронишь с концами, обрезав петлю тупым ножом, занимаясь этим на протяжении долгого времени, если конечно осознаешь, что тебя медленно тянет вниз.
Или обрежешь остро наточенным ножом, комлексно подойдя к проблематике этого стержня.
Или так и задохнёшься, ничего не предпринимав по устранению этого, вес которого дошёл до апогея, ведь ты не смог уже его таскать на себе. Пришлось бы тебе либо остановиться и переждать время для восстановления сил, или продолжить идти до смерти. Ты выбрал идти и умер, ведь если позволить себе передохнуть – твоя жизнь скатится в урну, ибо время быстротечно и очень ценно, а ты его собирался так бездарно потерять, устроив себе привал.
Проснулся я от криков двух пьяных приятелей, выясняющих отношения о какой-то неважной и несерьёзной чуши, что присуще в общем-то пьяным людям. Время было девять утра, где-то играла «One Fore The Road» группы «Арктик Манкиз», а в комнате был свет солнца из окна, в общем-то ощущалась просто приятная атмосфера. Ночью я подключился к колонке по блютуз связи и включил альбом «AM» на котором и была ныне играющая песня. Композиции играли и тогда, когда я ещё не отправился спать, и тогда, когда я уже спал. Спросонья я слышал, что музыка продолжала играть всю ночь, что меня поражало, ведь они не додумались отключить мой телефон, чтобы включить уже новые песни. Как же я рассмеялся, когда проснулся, узнав, что ночью музыка играла уже просто на моём телефоне, лежащим подо мной. Ребята отключили мой телефон от колонки, но музыка продолжила играть, просто уже на моём телефоне, в течение семи часов. Утро бывает добрым, когда с утра сталкиваешься с подобными забавными историями. Уже нужно было собираться, поэтому мы быстро собрали вещи и собрались уезжать обратно домой.
Подойдя к имениннице, я обнял её, поцеловал и поблагодарил за приём. Сев в автомобиль, я достал наушники, включил трек «Story of Gouan» любимой «Плёночки» и вновь ушёл в себя, ведь рецидивные воспоминания о подруге меня начали есть по новой.
Дорога по полю сопровождалась сегодня уже не солнцем, а светлыми тучами, которые со временем стали мутировать в ярко тёмные. Спустя небольшое расстояние, перед нами появилась собака, бегущая ровно по дороге, что не давала нам ускориться и заставляла ехать лишь на выбранной передаче с одной и той же скоростью. Через минуту она побежала быстрее, увеличив расстояние между ней и нашей машиной, в которое, через несколько секунд, с другой дороги, на которую мы чуть не свернули вчера, выехала другая машина. Собачка так и продолжала бежать ровно по дороге, вынуждая автомобиль перед нами, ехать также медленно. Только, в отличие от нас, люди в машине не были настолько же, как мы, терпеливы и снисходительны, из-за чего они наехали на собаку, сбив её на траву, благо ничем трагичным это не кончилось – она устремилась в лес, пробежав внутри высокой травы.
Как же тяжело родиться животным, в особенности собакой. Как говорил Элиан Дж. Финберт – «У собак лишь один недостаток – они верят людям». Это животное действительно привязано к человеку настолько, что совершенно искренне готово отдать свою жизнь, в обмен на людскую. Стоит ли жизнь собаки меньше, чем человеческая? Определённо, с точки зрения природы – мы все равны, и ничья жизнь не является более важной, чем чья-либо другая. Тем не менее в противовес этому в природе господствует тот вид, который является более сильным. Может быть поэтому человек присвоил себе полномочия по самопроизвольному истреблению других живых существ?
Определённо.
Справедливо ли?
Разумеется, нет. Правило сильнейшего вида распространяется исключительно на бессознательных животных, коими люди не являются, хотя, правды ради, не все. Порой животные более сознательны, чем современные люди.
Поток подобных мыслей вновь заставил меня презирать и ненавидеть человеческий род. Бессознательно проживающие, эгоистичные мрази, зацикленные только на том, что на ком-то нажиться, ежедневном гедонизме от секса, порно, наркотиков, алкоголя, сигарет, не имеющие ничего общего с любыми сослагательными глаголами, связанные с развитием, ростом, искренней любовью, дружбой, состраданием, поддержкой, безвозмездной помощи. Человеческий зоопарк, где посетителями являетесь вы, идя и смотря в клетки, где вместо ничем не виновных, приневоленных животных, находятся зеркала, в которых вы замечаете себя. Но ваши тупые головы не дают себе отчёт о том, почему же там вы. Безмерная погоня за ежедневным сладострастием, выливанием жгучей желчи на всех, кто вам хоть немного не угодил; доставка розовой патоки тому, кому выгодно, но кто этого ни разу не заслужил; издевательство над близкими людьми, в угоду своего кратковременного комфорта; нетерпимостью к воровству государства, однако при удобном случае, ровно такая же нескончаемая жадность проявляется и у тебя, когда ты готов украсть пусть и немного, но даже у близкого. Вы все хуже паразитов в вашем организме.
Пока мою голову крушили очередные злые мысли, присущие мне на протяжении уже двух-трёх лет, наша машина уже выехала на асфальт, а скорость увеличилась, что радовало меня внутри. На этой хорошей ноте я отправился в сновидения. Мой сон был очень странным, никак не характерным мне. То, что вижу я, когда сплю – очень странно, но сон тогда, на удивление мне, добрым, радостным.
Снафф-8
Утро поздней осени ещё школьных лет. Как бывает во снах, моё сознание проснулось самопроизвольно. Комнату пронзал утренний осенний полумрак, но ожидаемого будильника на учёбу не следовало, что давало мне расслабиться от осознания субботнего или воскресного дня. Я развернул голову на сто восемьдесят градусов, чтобы глянуть в окно и увидеть желаемое. Его я и получил – за окном доброе утро мне желал первый снег. Это заставило меня моментально встать с кровати, подбежать по ещё тёплому полу к окну, открыть его нараспашку и вдохнуть запах этого белого, ещё воздушного чуда. Вдыхая свежий воздух, я решил включить композицию любимой «Плёночки» – «Winter». Первый снег, вызывающий у меня априори мурашки, подпитывался энергией этого волшебного трека, который я, с целью раритетности, включаю только зимой. Симбиоз двух этих факторов превалировал над входящим в мою комнату холодом улицы, который мне не давал повода начать дрожать, и такими же дрожащими кистями рук схватывать плечи, дабы согреться. Мне было абсолютно комфортно. Такая обстановка утреннего осеннего утра, постепенно превращающегося в зимнее, никогда не давала столько эмоций. Никогда ни один человек не вызывал у меня такого же внутреннего тепла, что очень сильно радовало меня, ведь получать удовольствие от людей куда страшнее, чем от приятной погоды и столь же приятной музыки, ведь люди – *** на блюде.
Вперемешку с этим сном, вернее вырезав продолжение моего телесного соития с тонкой натурой приятного где-то на подкорках души, я видел восьмой класс и урок изобразительного искусства. Будто бы Иисус мне послал приятные сны конвейером, ведь именно восьмой класс я люблю всей душой.
Я и мой класс сидим на уроке изобразительного искусства. Учительница рассказывает теорию предстоящего рисунка, который мы должны будем нарисовать, пока все в классе занимаются своими делами. Девчонки разговаривают о каких-то неважных проблемах, обсуждают их, дают советы. Мальчишки играют в телефоне в какие-то тупорылые игры. А я снимал видео о том, как мой одноклассник прикалывается над одноклассницей, качая её стул, на котором она в этот момент сидела. Именно восьмой класс запал мне в душу, ведь именно в нём и происходит самый настоящий экватор между детством и юностью. До экзаменов ещё далеко, а детская шалость уже собирает вещи и прощается, возможно, навсегда. У всех появляется свой характер. У мальчиков грубеет голос, растёт тело. У девочек появляется фигура, у кого-то очень долгожданная, а их детские милые лица превращаются в просто милые и красивые, уже лица девушек. Время, ещё пропитанное беззаботностью, отсутствием головной боли о предстоящем, новом будущем без людей, к которым ты так привык. Ещё и мой любимый урок с прекрасным, очень добрым и ласковым учителем, о которого мрази-школьники вытирают ноги, ведь доброту они считают слабостью, как и все люди в принципе, не понимая, что это, на самом деле, в нашем мире великий дар, ибо всё вокруг так и норовит выжечь в тебе всё светлое, наивное и доброе своей агрессией, апатией и настроением пустого времяпровождения на этой Земле. Именно эти два сна и являются моими самыми заветными желаниями. Вернуться в те времена и прожить эти, пускай секунды, но заново, чтобы пропитаться энергией ещё такой милой и детской наивности.
Проснулся я от криков друга, что был за рулём, кричавшим на автомобиль спереди нас. Никогда я никого так сильно не ненавидел, как его в тот момент, ведь он вырвал меня из пространства, где я хоть немного, но тактильно воспоминаниями касался до очень важного мне. Злость я не стал выплёскивать, а лишь сделал погромче уже новый трек, сменивший играющую во сне песню, «Asleep» всё той же любимой «Плёночки». Ничего интересного далее по дороге домой не было.
Призрачность жизни
Приехав домой, меня пронзила тоска квартиры. Эти стены, обои, советский ковёр посреди современной планировки, местоположение дома и района, пыльный компьютерный стол, всё тот же кот за окном, который каждый день ходит ко мне под окна квартиры, дабы я угостил его каким-нибудь незамысловатым кушаньем, лишь бы он просто оставался жив. Давящая каждый день никому не нужность, обесценивание трудов, отсутствие обратного внимания близких людей. Насколько они близкие после этого? Неизвестно. Известно лишь одно – я беру билет на автобус и сейчас же отправляюсь в свою деревню за девяносто километров от города и шестьдесят километров от какой-либо цивилизации, ведь находиться тут просто невыносимо. Пульсирующие мысли в голове так и норовят достучаться до меня, что за эти дни я вновь до изнеможения не могу видеть, слышать, всячески ощущать людей.
Открыв кошелёк, я увидел наличие денег, которых не было от слова совсем. Тогда я позвонил брату и спросил, не собирается ли он деревню, на что он ответил, что не собирается, но, по сути, не против.
Взяв всё самое необходимое, я надел наушники и отправился пешком до него. По пути мне встретился парень с моего района, который часто мне попадается на глаза. Он мой сверстник, учится там же, где и я, а рост имеет около ста сорока сантиметров. Именно это и дало мне очередную партию мыслей о том, насколько я жалок, насколько жалки вы со своими пустяковыми проблемами, на которых мы зацикливаемся, когда пострадать действительно от чего-то страшного нельзя, ведь этого страшного в нашей жизни пока нет. Парень достиг возраста совершеннолетия. Возраст, в котором начинается своя жизнь, поиски товарищей, второй половинки, разных людей, с которыми тебе предстоит сотрудничать, контактировать в той, или иной сфере. Будут ли тебя воспринимать всерьёз, если ты имеешь рост двенадцатилетнего школьника с лицом, которое тоже не сказать, что выглядит взросло на этом же фоне? Безусловно, это никак не влияет на твои умственные, когнитивные способности, однако наше общество тем и славится, что паритет между теми, кто более красив и более уродлив, в силу генетических, жизненных факторов; теми, кто более высокого роста и более низкого – не соблюдается абсолютно. Тупорылые и поверхностные защитники разных слоёв населения защищают кого-либо до тех пор, когда это выгодно. При личной встрече с такими же менее привилегированными людьми, они ровно также, как и все абсолютно, будут относиться пренебрежительно к ним, ведь их это не касается, а личную выгоду, основанную лишь на предрассудках, никто ни у кого не отменял, так же как и у них.
Парень, при условии своей генетики, не отчаивается, старается учиться, ни с кем не конфликтует, не гнобит никого, относится ко всем с уважением. Быть может это оттого, что в случае чего его просто раздавят? Вполне вероятно, однако это не отменяет того факта, что именно он и может являться прекрасным примером того, что при всей несправедливости коварной жизни, нужно не сдаваться, а лишь идти вперёд, приняв всё то, что тебе дала жизнь, и используя это для достижения своих целей. С малым изначально багажом, с которым тебе предстоит построить свою жизнь и сделать её чудесной – намного приятнее получать успехи, покорять вершины. Этим парнем я восхищаюсь.
Пока мою голову покоряли очередные размышления, я успел дойти до пункта встречи, где меня уже ждал брат. Мы поприветствовали друг друга и отправились в дорогу.
Примерно под сто тридцать километров в час ехала наша машина. Поля в окнах не прослеживались в статичном виде ни на одну секунду. Была сплошная смешанная гамма зелёных, жёлтых, синих цветов. Мы ехали по пустой трассе, где не было ни одной машины, будто бы в каком-то фильме, оказаться в котором я постоянно мечтал. Тем не менее, это было очень странно, ведь, во-первых: трасса никогда не спит, а во-вторых: время и день недели как раз таки были такими, когда автомобили должны ездить. В один момент в моей голове появилось что-то наподобие давления: уши заложило, сознание помутнело, глаза заболели. Перед нами появился крутой поворот, который мы пролетели и влетели в забор одинокого здания в поле, в котором было много куриц, будто бы из эпизода мультсериала «Ну, Погоди».
Пока мы ещё не влетели в забор, голова осознавала всю реальность происходящего, что авария может произойти буквально сейчас и буквально с нами, а не где-нибудь в кинофильме или видеоигре. Вместо привычного «Вся жизнь перед глазами пролетела» я увидел другие кадры, видимо соскребленных с подкорок моих тайных желаний и мечт.
Ночь, гроза, дождь. В машине играет «Blood Honey» Мэрилина Мэнсона. За рулём своего автомобиля сижу я, а на пассажирском сиденье сидит моя любимая девушка, про которую я кстати рассказывал недавно. Удивительно завораживающая природная стихия за окнами автомобиля, от которой я был без ума уже с раннего детства, подпитывалась энергией песен моего бесконечно любимого исполнителя. Под припев песни моя кожа покрылась пупырышками, под названием мурашки. Дорога устремлялась вверх, окончание видимой части которой постоянно принимало заряды молнии, что меня вновь завораживало и заставляло радоваться каждой минуте, каждому проезженному метру, целуя любимого человека. Сон-утопия.
Мы влетели в забор, разбомбили его к чертям, однако дома никого не было, на дороге очевидцев произошедшего тоже, отчего мы решили просто уехать с места происшествия. Из ниоткуда на поле и на вокруг в принципе появился еле видный туман, который вскоре стал достаточно сильным смогом. Наша машина пострадала достаточно сильно, передний бампер просто нельзя было назвать бампером, но на удивление, автомобиль продолжал ездить, что и дало нам возможность свалить подальше отсюда. Всю оставшуюся дорогу до конечного пункта назначения мы обсуждали произошедшее, боялись уголовного преследования, но произошедший случай был невозвратным, отчего переживать было бесполезно.
Паузы в обсуждении этого происшествия я затыкал взором на красоту наших краёв. Безусловно, в странах Европы уровень жизни, по крайней мере по официальным данным, намного выше, чем в странах СНГ. Огромнейшее желание уехать из русских трущоб куда-нибудь, всегда нивелируется природой родных мест. Всемирный баланс? Очевидно. Жить за границей России намного удобнее, стабильнее. Есть уверенность в завтрашнем дне, что не скажешь про нашу Родину. Однако Всемирный баланс и эту ситуацию не обошёл стороной. В противовес комфорту стран Европы, ей совершенно очевидно не хватает той удивительной красоты природы наших полей, лесов, степей, присущих нашей стране в огромнейших масштабах. Слияние меня и природы – мой любимый тандем. Со временем я осознал, что никто не сможет никогда стать мне лучше другом, чем я сам. Мой характер и я сам не всегда в состоянии принять, что уж говорить про других людей. Однако лучшее, что я сделал с самим собой – это принял себя, полюбил свою компанию и стал получать удовольствие от прогулки с самим собой. Люди вообще стали мне не нужны. Вполне вероятно, что со временем я сойду с ума, ни с кем не контактируя в масштабах, присущих обычному человеку, например, прогулки с подругой, другом, походом на общественные мероприятия. Ведь искоренить полноценно людей из своей жизни абсолютно невозможно, живя в городе, не имея свободный и независимый заработок. И эти мысли действительно начинают пульсировать всё чаще в моей голове. Разочарование в людях медленно каждый день приближается к состоянию апогея. Всё чаще в голове мысли об уезде в тайгу, созданию своей небольшой хижины, маленькой фермы, огорода, чтобы просто никогда больше не видеть людей в своей жизни. Безусловно, это всё является очень трудозатратным процессом, да и без тех же людишек в построении подобного не обойтись. Но именно это является моей латентной мечтой, прячущейся где-то в углу черепной коробки, иногда выдающей себя робким вытаскиванием пальчиков ноги немного вперёд.
Приезжая в деревню, в свободное от работы время, моё тело так и норовит взять телефон в руки, включить «Элегию для Арктики» Людовика Ейнауди, одеться потеплее и выбежать в поле, чтобы просто лежа на траве, впитывать каждую каплю свежего кислорода, обволакивающую лёгкие и последующие компоненты моего организма, уже забитые шлаками из-за поглощения городского магазинного вторсырья, называемого пищей. Такие ритуалы стали регулярными и вошли в то немногое, от чего я действительно получаю удовольствие в этой жизни. Меня уже ничего не впечатляет, а свободное время я просто хочу выжечь, чтобы просто настало время какого-то принудительного времяпровождения, ведь свободное время я не могу забить ничем интересным и впечатляющим, ибо банально все эмоции превратились в моноволну, ни на что не реагирующую. Каждый день мысли об эвтаназии бегут за мной вновь. Ничего я больше не люблю. Никого я больше не люблю. Всё то, за что я бы не брался, меня никогда не приводило к чему-то, к какому-то успеху, признанию, поддержке. Энергия, бюджет, эмоции, посыл, вкладываемые мною во всё, что я делаю – никогда не окупается, а лишь наоборот – терпит инфляцию. Быть может поэтому наркоманы и сходят на путь, идущий к белой дверке в молодом возрасте? Когда ничто уже не радует, во всём ты отчаялся, а будущего не видишь от слова совсем. Вот совсем. Жизнь после двадцати на несколько десятков лет вперёд я не вижу абсолютно. Конкретное ощущение гибели в молодом возрасте от несчастного случая, но не суицида, ни в коем случае, меня преследует. Слияние с природой – то немногое, что хоть немного вызывает искреннее удовольствие здесь.
Приехав уже в деревню, городские вещи, закинутые на печь с моего тела, переменились деревенскими. Якобы стильная обувь с моих ног сменилась на деревенские тапочки, в которых я бежал по полю, не удивление не уставая абсолютно. Пятиминутный бег без остановки кончился кувырком и последующим расположением торса и ног моего тела в горизонтальном положении на тёплой земле. Я уснул и вновь увидел интересный сон, в течение которого играла песня «Lady Bird» Нэнси Синатры.
Хоккеем я занимался с третьего класса, когда переехал в другой район города. Первые месяцы была жуткая, перманентная тоска, такая, которая появляется, когда что-то очень важное для тебя отнимают и выбрасывают. Будучи в том районе, каждый день я катался с подругами на роликовых коньках. Именно тогда я приобрёл кличку «Саблезуб», когда победил заезд наперегонки, при этом влетел в здание и сломал половину зуба. Стоила ли эта победа мне зуба тогда? Разумеется, нет. Влетел ли я напрасно? Тоже нет, ибо это история и самое главное – жизненный опыт.