Снафф-9
Пока я размышлял, мы уже приехали на местность, где и проходил праздник в честь дня рождения незнакомой мне девочки. Это была сельская местность, где в лесной тиши, на базе отдыха и располагались все ребята, к которым мы направлялись. Телефонная связь была отвратительного качества, которая проявлялась всё отчётливее, когда мы отъезжали от трассы всё дальше и дальше, уезжая в поле всё глубже и глубже. Объяснили дорогу нам довольно паршиво, ввиду постоянных прерываний голоса в телефоне, бесконечных поворотов то налево, то направо, что не давало нам чёткой картины, как же двигаться и куда. Единственный ориентир был для нас это речка, по направлению рельефа которой мы двигались. В русле было множество островков, завораживающих меня своей необычностью, ведь, как все привыкли, острова находятся в океанах и имеют большой размер, по которому могут двигаться сотни людей. Вообще, острова и океаны меня всегда поражали и пугали одновременно, ведь эти сгустки земли находятся невесть где, непонятно как, на чём, посреди безмерного, пугающего до дрожи океана, выбраться откуда в одиночку почти невозможно. Никакие тюрьмы не сравнятся с островами в, например, самом огромном океане – Тихом.
Через пять минут на горизонте перед нами появились знакомые нам силуэты двух людей. Шли они нам навстречу с одной целью – помочь нам найтись в этом непонятном месте. Доехав до них, мы остановили машину и вышли из неё, чтобы поздороваться и поблагодарить за помощь. Они сели к нам в автомобиль, и мы поехали уже более уверенно, ведь дорогу уже курировали. Как оказалось, мы чуть не проехали нужный поворот налево, где и находилась база отдыха, куда мы направлялись. Наша дорога уходила на высокий пригорок, чуть ли не под девяносто градусов. Всех оковывал страх, что перегруженный русский автомобиль не способен забраться на столь крутую горку, но, правды ради, заехали мы абсолютно без проблем.
Сквозь иголки еловых деревьев проскакивали жёлтые зайчики фонарей, освещающих местность, где был праздник. Под колёсами хрустели опавшие ветви, по краям дороги валялись полчища то крупных, то мелких валежников, создающих мой любимый нуар в любимой атмосфере – атмосфере хвойного леса. Подъезжая всё ближе и ближе, огни становились всё ярче, а далее повернув налево, перед нашим взором образовался большой костёр, запах которого я уже слышал на своей одежде через несколько часов. Перед нами была арка из выструганных деревьев, создающих официальный въезд на базу отдыха, заехав в которую, мы припарковались по правую сторону дороги.
Выйдя из автомобиля, к нам в ту же секунду ринулись уже пьяные ребята, отдыхающие здесь уже видно не первый час. Кто-то знакомился, кто-то приветствовал нас, словом, нас устали ждать и были рады видеть. Недолго думая, моё желание выпить и уже абстрагироваться от всего эмоционального груза взяло верх, отчего я сразу, взяв за руку одну из девчонок, познакомился и повёл в сторону стола с алкоголем. Зарядив сразу несколько рюмок водки, запив их дешёвым, отвратительным соком из «Пятёрочки», я пошёл в пляс под песню «Гласс» группы «Пошлая Молли». Весь вечер из нашей приезжей компании я единственный вёл себя развязно и был нетрезв больше всех. Бесконечные танцы, потом передышки после них, затяжки электронных сигарет, разговоры с разными ребятами, девочками, и так по кругу – это то, как я провёл первые пару часов, после чего я перегорел.
На всех вечеринках, праздниках, массовых скоплений людей на протяжении длительного времени, мне требуется отдохнуть, побыть наедине с самим собой, или поговорить с кем-то по душам. Именно поэтому, окончательно истратив всю энергию за пару часов, я уединился в доме, закрыл глаза и решил немного подремать.
Мой пятиминутный сон был разорван плачем одной, незнакомой мне девочки. Эмпатия во мне не угаснет никогда, посему я, через силу, полностью деморализованный, встал и пошёл к ней, протягивая руку с улыбкой на лице, ведь мы не были знакомы. Сев рядом с ней, я назвал своё имя, чтобы познакомиться, и спросил, что случилось. В ответ я услышал что-то вроде «неважно». Подобный ответ был вполне предсказуем, ведь я – незнакомый парень, пытающийся влезть в чужую душу. Однако я не отступил, взял её руку и сказал, что она мне может доверять. Заплаканные глазки, с размазанной тушью на щеках, поднялись и посмотрели на меня. Её губы затряслись, а комок в её горле я почувствовал фантомно, поэтому сказал: «Не переживай, успокойся, скажешь, как станет легче», после чего я её обнял.
Спустя пару минут тряска в моих плечах от её истерики прекратилась. Её руки прижались к моим ключицам, после чего она меня немного оттолкнула, чтобы начать разговор.
– Меня называют шл.. легкодоступной, – начала разговор она.
– Та-ак, а почему же? – спросил уже я.
– Потому что я люблю мальчиков, – ответила она.
– Ну не просто же ты их любишь, так скажем, если тебя так называют, – отметил я.
Пока я это говорил, в голове оценочное суждение уже сформировалось, что будь я быдлом, возможно, я бы также её назвал, однако я делал вид, что вовсе так не считаю, ведь я могу ошибаться.
– Да, я просто со всеми люблю обниматься, по-дружески целоваться, в этом дело, понимаешь? – немного грустно сказала она.
– Знаешь, я разделяю для себя людей на две категории. Первые – важные для меня. Их мнение мне очень дорого. С ними я советуюсь, когда что-то требуется оценить, спрашиваю у них, потому что доверяю. И любая мелочь, сказанная ими, может меня задеть. Вторая категория людей – никто. Что бы они не говорили, как бы они меня не оскорбляли, моих друзей, близких, мне плевать. Они мне не знакомы достаточно сильно, чтобы их словам я придавал значение, а из этого следует то, что я не знаю какие они люди, какие у них ценности. Мы можем составить мнение о том, какие они снаружи, но это не является достаточным основанием считать, что те, какими они себя показывают, это они и есть, ведь всё, что ты видишь – это та зона, которую они хотят транслировать. Безусловно, так можно осудить любого человека, даже самого близкого, правила на то и правила, что они касаются всех и каждого, но, касаемо незнакомых, это помогает не загоняться в себе, именно от их слов.
– И что, ты хочешь сказать, что эти люди для меня не должны значить ничего, или что? Я не понимаю, – спросила она меня снова.
– Если слова этих людей для тебя значат много, значит можно полагать, что они важные в твоей жизни, эти ребята. И тем не менее, ответь мне на вопрос, близкие люди бы стали так называть близкого человека? – ответив ей, уже спросил я.
– Ну, понимаешь, нужно же подталкивать человека на правильный путь? – ответила она.
– Ну, понимаешь, выглядело ли это так, как забота о тебе? Что они хотят тебя на путь праведный направить? – спросил я.
– Ну, понимаешь, всё же субъективно? Их забота обо мне, может выглядеть грубо, однако, это – забота, понимаешь? – спросила она.
– Ну, понимаешь, зачем тебе такая забота, которая тебя губит? Ты можешь сказать им, что мне не нравится, что они тебе говорят. Но это очередной повод разногласий, ведь, если это был не элемент нарочитой грубости в твою сторону, а элемент заботы, просто индивидуальной, немного своеобразной – то ты плюёшь в душу человека, ведь ты отвергаешь его помощь, пытаешься корректировать под свой лад. Любое приневоливание – априори насилие. А насилие может быть совершенно разного калибра и паттерна. Это не только физическое избиение, а ещё и эмоциональное, начиная от агрессивного навязывания чего-то своего кому-либо, заканчивая ревностью. Ревность и правда тупейшее чувство. Однако при всём осознании проблематики этой эмоции, понимаешь, почему же она возникает. Каждый день ты себя с кем-то сравниваешь, и, зачастую, в своих глазах ты – говно, а вон тот прохожий такой милый, красивый. Именно поэтому эта неуверенность в себе и включает чувство патологической ревности. И хорошо бы, если бы это чувство задевало только тебя. Задевает оно ещё и твоего партнёра, которого ты, в первую очередь, ограничиваешь, и которому портишь настроение, предрасполагая к себе же самому, ввиду твоей эгоистичности. Но ещё ты показываешь ему то, что не можешь ему доверять, что все его слова о любви к тебе, а кто-то там просто друг, или подруга – ничего для тебя не значат. Ты веришь внутренней, беспочвенной, в большинстве случаев, неуверенности, а не человеку, которого любишь, с кем вы обменивались нежностями, ласками, делили время на двоих, распыляя внутренних бабочек из живота по балкону в пять часов утра, где сидели и обнимались, – сказал ей я.
– Вау. Получается, мои слова для тебя ничего не значат из-за того, что я никто, потому что ты меня не знаешь. Так я ещё и пьяная, а пьяным верить… Фе-е-е… И… Это правильно, на самом деле. Ты молодец. Но я хочу сказать, что ты интересно рассказываешь, хочу тебя ещё послушать, – сказала она мне.
– Мне сейчас не особо важно, что ты пьяная. Я вижу, что тебе плохо, а я эмпат, и поэтому хочу тебе помочь, – ответил ей я.
– Если хочешь мне помочь, расскажи что-нибудь, мне правда легче, я отвлекаюсь что ли…, – отметила она.
– А от чего ты отвлекаешься? От того, что тебя обзывают? – спросил я.
– Нет. Неважно, – сказала она в ответ мне.
– Как скажешь, – ответил я и начал молчать. Молчание раздражает, поэтому, как я и хотел, она не выдержала и начала говорить.
– У-у-у-а-рх! Бесишь. Чё вот ты молчишь? – спросила она.
– Ты сама не хочешь разговаривать, – ответил со смехом я.
Секунд семь она молчала, а после этого опустив глаза вниз, сказала:
– Мне больно, меня бросил парень.
– Это после этого тебя стали обзывать? Что после расставания ты к другим лезла?
– Нет! Меня всегда за любвеобильность так называли. И мне больно за всё вообще.
– Эмоции, хранящиеся внутри, это очень больно. Расскажи мне, я выслушаю, правда.
– Нет, я никому не доверяю.
– Хах. Хочешь историю? Длинную, может, даже заплачешь.
– Не заплачу.
– Давай поспорим?
– Давай! На пинок под жопу.
– Не-ет. На то, что ты мне выскажешь внутреннюю боль. Я хочу поддержать тебя.
– Ну так, а если я выиграю.
– Ты… Ты прочтёшь книгу о дружбе.
– Какую ещё книгу? Я девочка, красивая, сижу и бухаю, непонятно где. Я похожа на ту, кто читает?
– Ты прочтёшь аудиокнигу, озвученную мной.
– А! Вот, что ты имел в виду. Ну, хорошо, договорились.
– Слушай.
В этот момент кто-то из ребят на улице включил песню «Conclusion» исполнителя «Fraunhofer Diffraction», что очень обрадовало меня. На прекрасном настрое я продолжил рассказывать историю:
– Несколько лет назад я поссорился со своей лучшей подругой. Именно ей и никому больше я мог рассказать всё, что режет, взрывает, рвёт меня зубами на части. Дружба была прекрасной. Дружить, как дружили мы, с девочкой в младших классах, это нечто ювелирное, недоступное для многих мальчишек, ибо дружба началась в возрасте, когда ты ещё ребёнок и постоянно ищешь движ, в виде футбола, догонялок, пряток. Я всегда ненавидел и ненавижу по сей день скучную жизнь. Именно поэтому я увлёкся культурой «Джекеса», сутью которой является быть чудаком, делать, что угодно твоей душе, не боясь мнения прохожих, окружающих. Как она мне сказала, это её и цепляло во мне.
Много лет безответной любви от неё в мою сторону. И за маской улыбки и дружбы скрывалась каждодневная боль от того, что я её не любил в ответ. Комплексы в голове ели её каждый день, ведь в младших классах она имела лишний вес, который постоянно подкармливался оскорблениями моего бывшего друга. На вопрос «Почему ты мне не говорила о том, что он тебя гнобит?» она ответила, что считала это детской шалостью.
Сила слова имеет невероятно огромную энергию, и ни одно поражение и последующая боль в физической схватке, где тебя избивают огромной толпой, набивая все больные и не больные места, никогда не заменит душевную боль от слов. Что уж говорить про слова близких тебе людей.
Каждый день она справлялась с непониманием, что же я думаю о ней. После того, как я узнал всё, что она пережила, я не могу справиться с мыслями, насколько же слаб я.
– Мне так нравится, как ты говоришь. Реально, будто аудиокнига, – встряла в мой монолог эта девочка.
– Спасибо, мне приятно. О чём я там говорил? – спросил я.
– О том, что ты слаб, что она переживала там что-то, – ответила она.
– А! Всё. Вспомнил. Ну так вот. Через несколько лет, ближе к окончанию восьмого класса, она заметно преобразилась. Стала более стройной, более женственной, и невероятное обаяние, излучаемое ею каждый день, приняло новую оболочку – оболочку прекрасной девушки. Кто знает, если тот парень не гнобил бы её в младших классах, стала бы она такой грациозной, какой является сейчас? Безусловно, это пошло ей на пользу, но не стоит забывать об обратной стороне монеты, с которой появился комплекс неполноценности, проявляющийся доселе – она считает себя полной, уже имея красивую фигуру.
– Ну, так у всех, так что не одна она такая.
– Да, согласен, у меня даже так. Ну, так вот, дай договорю. Когда она преобразилась, безответная любовь ко мне с её стороны погасла. Именно любовь, с желанием иметь отношения с человеком. Именно тогда я стал ощущать, что теперь я начинаю любить её, не разбираясь детально, как именно люблю. Бесконечная поддержка, разговоры в социальных сетях в Интернете, восхищение моей безбашенностью только в её глазах, вкупе создали привязанность к ней. Я не ценил должным образом то, что имел тогда, сейчас очень-очень сильно жалея об этом. Мы хорошо дружили, но не гуляли, не заседали на квартирах. Проще говоря – не проводили время вместе, что создавало еле заметный, почти не ощущаемый холод между нами, отчего ей ничего не оставалось, как найти новую компанию, которая будет ценить её лучше, чем я. Я не видел этого и поэтому потерял время, когда мог быть рядом в трудные моменты, оказывая поддержку, которую она оказывала мне. И всё же я рад тому, что она нашла более достойных людей, чем я.
В девятом классе новая компания полностью поглотила её, отчего нахождение в старой компании, в виде меня и подруг-одноклассниц, стало невероятной редкостью. Всё, что меня ело, я говорил только ей, а что не говорил ей – не говорил никому. Именно в этом учебном году я осознал ценность этого человека в моих глазах, и когда ценишь человека, не хочешь ссориться, не хочешь доставлять боль от своих тараканов в голове, шуршащих каждую секунду.
Как я считал, я перестал иметь какую-либо ценность в её глазах из-за смены окружения, которые ценили её больше чем я. Поэтому я стал отстраняться, чтобы не устраивать скандалов. Я всегда знал, если любишь – отпусти. Желания устраивать аукциона внимания в мою сторону у меня не было, и поэтому при малейших шорохах нежелания видеть меня, я всегда уходил, что она всегда замечала.
В конце девятого класса произошла развязка в нашем круге общения. Было много эпизодов, где я вёл себя очень плохо, отчего, как я считал, она от меня пытается избавиться. И именно в конце этого учебного года подвернулся идеальный повод избавиться от меня окончательно. За несколько дней до роковой ссоры я написал ей, что очень ценю её, потому что именно тогда я окончательно понял, что этот человек мне нужен в жизни. Именно этот человек. И сколько же желчи лилось из моей пасти в её сторону, после ссоры с ней.
За несколько месяцев до прекращения общения я познакомился с девчонкой из параллельного класса, с целью найти новые знакомства. Я гулял с ней в компании других девочек и мальчиков, а вечером мы с ней переписывались. Этого человека я начал тоже ценить, потому что ощущал некую духовную связь. На то время её считали фриковатой, потому что вела она себя неординарно, как собственно и я. Именно с ней я делился происходящей неразберихой со мной, когда не общался с той, с кем поссорился чуть позже, отчего ценил и её.
После ссоры я ушёл из школы, окончив девятый класс, уйдя в путягу. Когда я узнал, что они начали общаться, я всячески предостерегал подругу из параллели от той, кто об меня вытер ноги, когда я признавался в безмерной любви к ней, как к подруге. Я бы мог промолчать и не лить гнев в сторону когда-то очень близкого мне человека, но не смог, ибо весь тот огромнейший резервуар любви к ней не смог дематериализоваться и испепелиться, отчего я начал его сублимировать желчью, с запахом душевной гари. Как же мне было больно узнать то, что все предостережения о том, что к ней не стоит привязываться, она рассказывала ей, а после чего они смеялись надо мною.
Первые месяцы необщения после ссоры я лил негатив, вперемешку со слезами, ибо ощущал самую настоящую пытку. Моё нутро ежедневно ощущало еле заметное вождение кромкой острейшего ножа по душе, меняясь агрессивными ударами секиры по сердцу. Немного успокоившись, я снова впал в меланхолию, узнав, что мои предостережения об опасности того человека, были высмеяны ими обеими. Моя привычка не устраивать скандалов проявилась и тогда, и поэтому, узнав о том, что они смеялись надо мной, я не начал говорить, что не хочу больше продолжать общение. Просто сделал выводы и стёр человека из тех, кому мог доверять, хоть и немногое.
Спустя ещё пару месяцев, ощущения боли сменились опустошением и виной, ибо копания в прошлом сказали мне, что я всё заслужил. Написать и извиниться я не мог, потому что это было бы глупо – меня выбросили, втоптав в землю, а я оклемался и пошёл извиняться. Копания продолжались долго, но прошли они незаметно, сменившись новой меланхоличной субстанцией.
Через год у меня началась астения, которая проявлялась отсутствием вставать на работу и учёбу каждый день, видеть людей, улыбаться им, улыбаться в принципе, и самое страшное – беспочвенными и ежедневными мыслями об эвтаназии. Семь месяцев я жил как овощ, недееспособным к собиранию воли в кулак. Единственный человек, которому мог доверять – меня выбросил. Всю боль, испытываемую мною на протяжении семи месяцев, я мог сказать только ей. К счастью, вскоре это прекратилось. Начался полуторамесячный период отсутствия булимии мыслей, мрачного лица и самокопаний.
При всём том, что нуар моей жизни стал прозрачным на небольшой промежуток жизни, он превратил меня в неуверенного человека, ненавидящего своё лицо, тело, а также всё вокруг. И пусть грустные оттенки жизни, сменились на более яркие и жизнерадостные паттерны, где не было места постоянным мыслям обо всём вокруг, ненависть ко всему так и осталась, и к счастью, никак не проявлялась.
Именно в тот промежуток жизни я полностью простил человека и оставил в прошлом. Многие люди помнят лишь момент ссоры с человеком, и вспоминая о нём, говорят лишь о том, как он плохо себя повёл. Это неправильно. Ведь если человек тебе доставил столько боли, значит, он был для тебя не последним в твоей жизни, а соответственно, было много приятных моментов, прожитых вместе. Именно поэтому я вспоминал лишь о приятном с ней, а ссору забыл как страшный сон. В этом временном промежутке, когда я чувствовал себя счастливым, уже не будучи окованным от постоянного перерабатывания информации, бесконечных самокопаний и мыслей, где я вёл себя плохо с тем, кого люблю – я постоянно улыбался, смеялся, дарил любовь миру. Дарил любовь миру из своего каменного в бронежилете сердца с кипящей болью, которую нет возможности охладить, потому что не с кем. И как бы не было хорошо мне тогда, жизнь – дорога из белых и чёрных полос. После небольшого привала, длинною в полтора месяца, начинается очередной этап астении в моей жизни, идущий во время этого рассказа.
Неделю назад меня пригласили на день рождения, где, среди гостей, была она. У меня были сомнения о том, стоит ли ехать, и я решил, что не нужно постоянно бегать от людей, жизни, приключений, новых событий, посему решил прийти, тем более этой злобы с болью уже не было. Я сделал подарок имениннице и поехал, куда позвали. Когда я приехал, часть девчонок уже купались в бассейне во дворе, а часть остальных ребят сидели дома, среди которых была и она. С кем я не был знаком – я познакомился, а с кем был знаком – поздоровался, в том числе и с ней. Хоть я и простил давно её, поговорить и всё обсудить желания не было, однако это произошло, но по её инициативе. Мизинцы правых рук обнялись в самом начале вечера, когда мы ещё не успели потеплеть от выпитого алкоголя. Поговорили лишь, когда уже наступила ночь.
Мы поднялись на второй этаж дома, закрылись в комнате и начали обсуждать все недопонимания между нами. Как оказалось, мне до сих пор в это трудно поверить, но, как она говорит, она не хотела выбрасывать меня из своей жизни. Все образованные ссоры и обиды сегодня – для неё не имеют уже никакой ценности на следующий день, поэтому она не обижается и не понимает, почему всё так плохо между ней и кем-то, с кем произошёл конфликт. Я – совершенная противоположность. Меня невозможно обидеть, если человек не имеет для меня никакой ценности. Пусть он пожелает умереть мне, моей семье, будет оскорблять всех близких мне людей – мне наплевать, меня не должно и не волнует мнение того, кто для меня никто, тем более такого человека, способного на такие слова. Ведь когда собака на тебя лает, ты же не встаёшь на колени и не лаешь ей в ответ. С подобным людским вторсырьём стоит поступать точно также. И при всём этом, меня бесконечно ранят слова близких людей. Даже самая мелочь способна разрушить внутреннюю гармонию, которую я создавал и укреплял годами. Поэтому всё, что происходило с нами во время школьных лет, могло принести крайне деструктивные последствия в мою жизнь. К счастью, их было немного, но когда были, тогда я и пытался абстрагироваться от человека.
Мы всё обсудили. Тем не менее, после ссоры два года назад, я разучился доверять и привязываться к людям. Этому я был рад, ведь когда нет человека, от которого ты зависишь эмоционально – ты свободен. И как же я расстроился, что за два года моя привязанность к ней не умерла, а просто впала в кому, ведь обсудив всё, она проснулась.
После этого вечера я уехал домой утром. День проходил в едва заметных мыслях о ней, как будто едва щупал ногой воду в озере, на проверку температуры. Это продолжалось недолго, ведь оставшись одним вечером в школе, где раньше учился, а сейчас сторожу, я расплакался, как маленькая девочка. Плач был на основе того, что я снова ощущаю приходящую привязанность к ней, а трек «Нирваны» «Something in the way» создал поток искреннейших эмоций. На куплете голос Курта Кобейна заставил меня плакать, как бы настраивая на истошный рёв, предстоящий мне вот-вот на припеве. Словно идя по полю, ты увидел неожиданно лилии, цветущие посреди полыни и репейников, освещаемых утренним солнцем, и решил сорвать, дабы вдохнуть запах этих красивых цветов, опрокидывая капли росы на свою обувь. Но, оторвав и понюхав, ты обратил внимание на то, что теперь девать этот красивый цветок некуда. Ты вдруг понял, что лишать их жизни ради секундного удовольствия – было несуразно, отчего начал ненавидеть себя и плакать от того, какой ты тупой и эгоистичный. Припев, как и ожидалось, меня заставил рыдать. Я вспоминал каждую деталь её лица, её волос, её рук и тела, под которыми скрывался удивительно тайный и манящий характер, не отпускающий доселе.
Песня «Тяжело и медленно» группы «Пионерлагерь Пыльная Радуга» заставила меня судорожно подпевать с заложенным носом, дрожащим голосом, иногда снова включая выделение слёз из клапанов глаз, заставляя продолжать проигрывать кадры времяпровождений с ней. Эта песня снова заставляла вспоминать ежедневные походы на причал на пруду, постоянно качающегося от шторма, после ссоры два года назад. Именно под эту песню я каждый день плакал и хотел покончить с этой жизнью, потеряв самого дорогого человека. Как же иронично плакать в очередной раз из-за одного человека, под одну и ту же песню спустя пару лет. Сон после слёз – самое лучшее, что существует в нашем мире.
Следующий день мне не давал покоя. Я не хотел показываться человеку, что стал слаб, однако ей от этого ни холоднее, ни теплее, а меня всего распирает. Даже после того, как меня выбросили, после моих слов, насколько мне человек важен, я могу ей высказать все внутренние ужасы, никому больше, кроме неё. Стокгольмский синдром? Или слепая привязанность. А может я пёс? Неважно. Я позвал её гулять в этот же день, где мы, уже совершенно наедине, всё обсудили, уйдя вдвоём в лес, попивая слабоалкогольный напиток. Именно тогда я понял, что привязанность к ней, на протяжении двух лет, базировалась лишь на необходимости высказаться. Я мог продолжать получать новую боль, но решил отказаться хотя бы от этой. И, прикол, после того как высказался, такой сильной привязанности не стало, её вообще почти нет.
После разговора мы пошли гулять компанией. Было такое ощущение лёгкости, никогда ни один человек не вызывал столько эмоций, как этот. Ночью, уже находясь дома, мы списались в мессенджере и поговорили ещё больше, и ещё более легко. Это могла быть история продолжения великой дружбы, или любви, но, как говорил Владимир Владимирович Маяковский – «Не возвращайтесь к прошлому. Терпите. Переживайте. Скучайте… Но не возвращайтесь. Лучше уже не будет никогда! Только боли прибавится в итоге».
Боли пока нет, но ощущение, что мы общаться, как прежде, уже не будем, появляется с каждым днём сильнее, ведь за два года, мы стали разные и обсудить больше нечего.
Я превратился из безбашенного мальчика, в вечно думающего, уже скучного юношу. Больше нет во мне того, что я считал смыслом жизни – постоянно веселиться вне алкоголя, делать, что душе угодно, не боясь презрения. За два года самокопаний и отчуждения от людей, я стал нуждаться в общении, отчего этот стиль жизни панка-джекеса, стал уходить от меня, ибо это отпугивает людей. Кем же стала она, я не знаю, ибо не ощущаю доверия в мою сторону, так как она мне ничего личного не говорит, отчего я считаю, что навязываюсь и лишь обременяю её жизнь своим нытьём, ведь взаимности нет.
Уверенность в себе за два года исчерпалась. Я не уверен в себе, в своих силах, в будущем, в том, что всё в моих руках. Но, очень парадоксально, после встречи с ней, спустя пару дней, мне пришли мысли о том, что я всё могу. Я слушал «Something in the way» и вместо очередной меланхолии, присущей мне при прослушивании этой песни, я стал думать, что всё в моих руках. Что если что-то не получается, действительно, нужно просто более усердно стараться, прокачивать свои навыки и тогда, всё будет так, как захочу я. Именно после встречи с ней, кончилась астения. Я уже её благодарил за это, но скажу ещё раз, может она услышит меня сиянием.
– Сиянием? – спросила меня девочка, которой я рассказывал эту историю
– Сияние – способ общения в одноимённом фильме. Общение мыслями. У нас иногда оно работает, – ответил я и продолжил рассказывать, –
Любовь. Что ты представляешь, слыша это слово? Подожди. Не отвечай. Молчи. Подумай. Немного поразмышляй, я продолжу позже.
За это время, за время очередного времяпровождения этого лета, я будто бы познал настоящую любовь – человеческую. Ты ведь прекрасно осознаёшь, что при знакомстве мальчики априори настроены на плотскую любовь, после которой уже могут поразмышлять о том, стоит ли начинать отношения с человеком, нужен ли он после достижения нирваны любого спермотоксикозного подростка. Не буду скрывать, я и сам был таким. Однако сейчас мне это никак не интересно, и случай с ней – идеальное подтверждение этому. Вначале мои чувства переполнялись искренней человеческой любовью к ней. Мне действительно просто важно ощущать то, что этот человек счастлив, неважно в отношениях он со мной, или с кем-то другим, или вообще один, главное – что счастлив.
Но жизнь не бывает без говна. Хочется после подобного, о чём сейчас я расскажу, просто стать каменным, чтобы уже никогда ничего не чувствовать. Совместное времяпровождение, пусть и в компании, общение с ней, откровенные разговоры, изливания души – превращаются в цемент, склеивающий обоих. Это слияние ни в коем случае не нужно никому, ведь для меня – это априори яма, ведь привязанность к людям – худшее, что может вообще быть, а для неё – это разрушение нынешних отношений с молодым человеком, в которых, по её словам, она счастлива. Мимолётная страсть, проявляющаяся исключительно в наличии этого человека рядом, общении, привела меня к финальной стадии любви и уже нужде в ней, а не просто в желании видеть этого человека счастливым. Её это привело, к увеличившимся в количестве ссорам с близким человеком, очевидно негодующим от этого чрезмерно близкого общения с «просто другом». Замечая, к чему ведёт всё это, было принято решение прекратить общение, дабы не привести в апогей эту непонятную обстановку.
Больно вспоминать, на самом деле, эти ночные разговоры, улыбки друг другу спустя пару лет, признания в любви, сидя дома, загоняясь о том, что ты вновь опустошён и выброшен. Насколько я понимаю, лично она – просто соскучилась по мне, а насытившись общением, моим внутренним миром, вылившимся в слезах и нытье – я ей надоел. Мной будто наигрались. Хочу верить, даже больше, я верю в то, что я вновь накручиваю всё, что на самом деле это не так, но внутреннее саможаление не может до конца принять эту мысль. Видеть её – боль для меня. Без неё – мне легче, пока она не со мной. Тем не менее, я ни о чём не жалею, понимаешь? Всё так, как и должно быть. Детерминизм. Если всё запуталось – вскоре распутается. Если не распутывается, значит так предначертано. Не распутывающийся клубок, можно заменить другим. Однако, на полном серьёзе, считаю, что такого клубка больше никогда не найду, а копию или похожее брать никогда не буду. Надеюсь у неё сейчас всё хорошо. Мне сейчас тоже хорошо, не видя её. Так давай же насладимся этим моментом? Не прошлым, скучая по теплоте тех лет, а настоящим, где всё если не хорошо, то явно уж не плохо.
– Вау. Я рада за тебя, на самом деле, – воодушевлённо сказала моя собеседница.
– Спасибо большое, я тоже рад за себя, – ответил я.
– Выпьем? – спросила она меня.
– Не-е, не буду. После такого, я точно уже начну новую жизнь, без нытья, мерехлюндии, и алкоголя,– нахмурившись, ответил я.
– Хорошо-о, а за неё? За неё выпьешь? – с улыбкой спросила она меня.
– Ну ты конечно… Чёрт с тобой, за неё – выпью, – сломавшись под её напором, ответил я
Мы выпили по рюмке какой-то сивухи, после чего я пошёл на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
