Планета повелителя зверей

Соренсон вздохнул и, сняв шляпу, отер раскрасневшееся, запыленное лицо.

– Если даже мы и не найдем пещеры, – задумчиво произнес он, – то уже по крайней мере хоть что-то. Разбейте лагерь, надо заснять как можно больше, пока солнце не село!

Путники расположились у крошечной озерной бухты. Сторм вызвался обработать почву средством от насекомых. Вскоре он обнаружил, что норби предпочли не удаляться от лагеря и установили палатки из шкур поближе к огню.

Мак критически оглядел горы обломков:

– Если дело дойдет до раскопок, то выбор тут богатый. Но вот только все придется делать нам с тобой да Соренсону, норби терпеть не могут орудовать лопатами.

– Главное – составить карту. – Археолог наконец спустился с насыпи. – Может, сделаем пару пробных раскопов. Хорошо бы отыскать несколько артефактов, чтобы впечатлить начальство. Но если я прав и мы действительно найдем нечто стоящее, то потребуется десяток лет и постоянный лагерь, чтобы исследовать окрестности. Бокатан, – обратился Соренсон к провожатому на языке жестов, – в жаркий сезон озеро высыхает?

Шаман лишь развел руками:

– Бокатан был с дождями, не был в засуху. Воды много, думать, не уходит.

– Пожалуй, я с тобой соглашусь, – кивнул довольный Соренсон. – Значит, можно работать круглый год!

– Лишь бы воды не стало слишком много, – заметил Сторм. – Судя по отметкам, здесь случаются наводнения.

Но исследователя это не смутило:

– Если потребуется, разобьем лагерь ближе к утесам на севере, там есть небольшая возвышенность. Вряд ли паводки затопляют всю территорию целиком. Последние месяцы дождь лил не переставая, однако озеро не вышло из берегов.

Но вскоре сама жизнь опровергла гипотезу Соренсона: к утру зарядил дождь, который едва не затопил лагерь. Группа впопыхах перебралась подальше от стремительно переполняющегося водой озера. Сперва показалось заманчивым укрыться на груде развалин, но затем от этой идеи все же отказались, – слишком опасно.

Ливень, по крайней мере, избавил их от угрозы внезапного нападения нитра, однако норби все равно беспокоились. Согласно верованиям аборигенов, вода и война были дарами Гремящих-в-Горах, но наводнение грозило гибелью. Поэтому, когда со скал неподалеку сошел оползень, путешественники поспешили к северному, более высокому и пока еще неизведанному краю долины.

Трое туземцев пустились на поиски подходящего укрытия (важно, чтобы оно находилось выше старых отметок уровня воды), а Сторм и Мак потихоньку уводили навьюченных лошадей от озера, взбираясь вверх по склону. Соренсон и Бокатан отправились в сторону легендарных пещер; археолог намеревался выяснить все возможное, прежде чем непогода вынудит их свернуть исследования.

Обычно послушные лошади упрямились и шли неохотно. Сторм пожалел, что не уговорил Сурру помочь с перегоном, однако ранним утром кошка куда-то запропастилась. Землянин догадывался, что она просто пережидала дождь: не получив четких указаний, Сурра действовала на свое усмотрение. Баку он также не видел с самого рассвета.

Почти все лошади наконец вскарабкались на крутой холм. Вдруг Мак взволнованно вскрикнул. Надеясь, что погонщик просто увидел удобную возвышенность, Хостин дернул за поводья последней кобылы, которая тащила его вещи.

А затем небеса разверзлись, и началось настоящее светопреставление.

За время службы в армии Сторму доводилось попадать под обстрел и видеть ковровую бомбардировку… Но никакая человеческая ярость не сравнилась бы с неистовым буйством первозданной стихии.

Ливень обрушился сплошной стеной, черные тучи заволокли небо. Стало трудно дышать; не видно было даже головы и гривы скакуна, а струи больно хлестали землянина по телу.

Фиолетовым огнем сверкали копья молний, от грома закладывало уши; конь вставал на дыбы, рвался, обезумев от страха. Жеребец несся сквозь водопад, не разбирая дороги. Хостин вцепился в шею скакуна и прижался к нему, с трудом переводя дыхание.

Вокруг все еще было темно, но дождь почти прекратился, только слышался свирепый рев бури. Вспышка вновь разорвала небо, и Сторм увидел, как скальный выступ, под которым они очутились, вдруг разлетелся на куски. Повелитель зверей оторопел, отпрыгнул в сторону, упал на колени – земля и обломки камней погребли его под собой, и он потерял сознание.

Когда он очнулся, вокруг была тьма кромешная, да и тишина стояла просто оглушающая… Хостин открыл глаза и легонько пошевелился; он еще толком не пришел в себя, но уже страстно желал выбраться на свободу. Нащупав над головой податливую почву, землянин приподнялся.

Кажется, ничего не сломал, хотя тело отзывалось болью на каждое движение. Сторм с трудом выполз из завала; нужно вспомнить, что произошло за секунду до того, как свет померк.

Он позвал коня – и услышал пронзительное ржание, жалобное и испуганное. Снова крикнул в темноту, ласково, нежно, повторяя все те особые слова, которые говорил Дождю-в-Пыли в первый миг знакомства. Не прекращая успокаивать жеребца, Хостин разгреб землю, освободил свои ноги и вскоре уже мог стоять.

Вытянул вперед руки, а затем вспомнил, что захватил с собой фонарик. Нажал на кнопку, и луч едва-едва осветил камень, заплясал на твердой поверхности: судя по непроглядному мраку, это был свод глубокой пещеры. Наконец луч выхватил из темноты безумные глаза жеребца и его перепачканную пеной морду.

Сторм погладил лошадь по взмокшей шее и принюхался: воздух был затхлым, как в тоннеле, ведущем в долину. Вдохнув еще раз, Хостин почувствовал тошноту и невыносимое желание как можно скорее прорубить дорогу из этой пещеры или расселины – не важно, где именно они находились. Повелитель зверей насилу взял себя в руки.

Справа была другая стена, а позади – груда влажной земли, из которой он только что выбрался. В луче фонарика пол пещеры слегка переливался: оказалось, сквозь завал просачивались тоненькие струйки дождевой воды; ручейки потихоньку ползли к Сторму, собираясь в углублениях в лужицы. Краем глаза Хостин заметил движение: часть почвы сверху осыпалась, и под самым сводом пещеры приоткрылась маленькая, размером с ладонь, щель, в которой виднелся кусочек серо-стального неба.

Сторм выключил фонарик, снова окликнул лошадь и с величайшей осторожностью, дюйм за дюймом, полез к дыре. Один раз он чуть-чуть снова не попал под завал, но в конце концов все-таки добрался до вершины насыпи, жадно вдохнул сладкий, свежий после дождя воздух и принялся обеими руками раскапывать мягкую землю.

Он наткнулся на камень и аккуратно сбросил его, удивляясь везению, благодаря которому им с конем удалось спастись от страшного града обломков. Даже заточение оказалось временным!

«Едва не погибли», – подумал Хостин, с изумлением царапая ногтями по крупному осколку, торчащему из насыпи, точно пробка в бутылке.

Землянин рыл вокруг камня, по возможности проталкивая его наружу. Время от времени Сторм посматривал на струйки воды, просачивающиеся у основания: напор возрастал медленно, но верно. Неужели озеро вышло из берегов и затопило долину?

Никак не получалось сориентироваться: куда метнулся перепуганный жеребец – на запад? А может, на север или восток?

Внезапно целый пласт земли вместе с корнями упал вниз, и дождь тотчас промочил повелителя зверей до нитки. Влага приятно струилась по телу, смывая грязь и затхлый дух пещеры.

Извиваясь, Хостин высунул голову и плечи наружу. Пелена воды висела в воздухе, мешая разглядеть окрестности. Сторм тяжело вздохнул, с ужасом понимая, что совершенно не узнает местность, где очутился.

Струи злобно хлестали по затопленной земле; у подножия обвала, на котором полулежал Сторм, плескалась вода. Там и тут в беспорядке торчали вырванные с корнем деревья. А прямо под ним распростерлось придавленное камнями тело черной вьючной кобылы, с размозженным черепом и раздробленной передней ногой.

Крошечное существо со спутанным мехом сидело, скрючившись, на мертвой лошади, будто на хлипком островке посреди океана. Зверек судорожно цеплялся за остатки груза. Завидя его, Сторм в мгновение ока расшвырял землю, сорвал пояс, стянул ножны, кобуру станнера и с третьей попытки перебросил конец ремня сурикату. Тот шустро взобрался по наскоро сооруженной лесенке прямиком к Хостину.

Это была Хинг. Сторм ощупал самку суриката и убедился, что она в порядке. О судьбе Хо и думать не хотелось: сумка, в которой тот ехал, находилась под погибшей лошадью…

Очутившись в безопасности, прижавшись к Хостину, Хинг расплакалась: бедняжка жалобно повизгивала, изливая свое горе. Землянин как мог очистил ее от грязи, а затем отнес в пещеру и завернул в покрывало. Убедившись, что Хинг уютно устроилась, Сторм вернулся к завалу.

Расширять проход было опасно: пещеру могло затопить. Следовало подождать, пока дождь не закончится и не станет светлее, то есть до утра. Оставалось лишь набраться терпения. Не могли же небеса вечно извергать тонны воды!

Серый день сменился ночью, безлунной и беззвездной. Сторм привалился к стене, а Хинг свернулась калачиком у него на коленях. Повелитель зверей напряженно вглядывался в темноту, отчаянно надеясь увидеть отблески фонарей на сводах пещеры – это бы значило, что кто-то из товарищей спасся, что он не единственный человек, выживший в стихии, которая поглотила долину.

Наконец его сморил сон. Очнувшись, Хостин почувствовал, как по лицу скользят слабые лучи солнца. Хинг старательно наводила красоту, почти по-человечески сокрушаясь, что ее обычно ухоженная шерсть так испачкалась и свалялась.

Снаружи вода спала, обнажив мусор и обломки, принесенные потоками. Некое существо красно-коричневого цвета, в тон земле, с пастью, полной устрашающего вида зубов, жадно пожирало мертвую кобылу. Хостин завопил и швырнул в тварь комом грязи.

В мгновение ока падальщик скрылся. Голос Сторма причудливым эхом перекатывался в вышине. Землянин крикнул опять, теперь призывая членов своей команды. Он кричал вновь и вновь, каждый раз с надеждой прислушиваясь, нет ли ответа. Но после двадцатой попытки сдался и принялся раскапывать завал. Наконец Хостин вылез наружу, скользнул вниз по насыпи и очутился на трупе вьючной кобылы.

Глава 8

Сторм снял с кобылы вьюки, забросил их в пещеру и посадил суриката сторожить остатки продовольствия. Хинг, конечно, не боец, но зубастых падальщиков отпугнет. Позаботившись о сохранности провианта, землянин отправился на разведку. Из прибитого водой дерева смастерил себе посох, чтобы не поскользнуться в грязи. Дважды повелитель зверей натыкался на пирующих трупоедов, всякий раз с тревогой осматривая их добычу: коня Соренсона и какое-то растерзанное дикое существо, по-видимому угодившее в стремительный горный поток. Иногда Хостин останавливался, свистел, звал Баку, – безрезультатно.

Солнце уже поднялось высоко и чуть подсушило землю. Сторм с трудом пробрался к берегу разлившегося озера. Мутная водица покрывала пять шестых долины, включая низину, где находился вход в тоннель. Хостин не заметил ни дыма лагерного костра, ни следов спасшихся; никто не отзывался на его тщетные призывы.

Горы обломков теперь ушли под воду, лишь немногие торчали над поверхностью озера. Местами на них скучились крошечные зверьки, обычно обитавшие в траве. Сторм уже собирался возвращаться в пещеру, как вдруг услышал хлопанье сильных крыльев и увидел четкую, будто выгравированную тень на ясном небе – Баку! Землянин свистнул, и орлица камнем упала вниз.

Она проплыла над головой, призывая Хостина идти следом. Птица полетела прямиком через озеро, но Сторм опасался заходить в мрачные воды, полные плавучего хлама. К тому же в глубинах могли таиться какие-нибудь мерзкие существа. Повелитель зверей брел по краю озера, подчас по пояс в воде, тщательно прощупывая дорогу посохом. Баку присела отдохнуть на вершину холма, который прежде, до бури, находился вдали от берега. Сторм узнал холмик по небольшому разбитому выступу, напоминавшему остатки стены. Он позвал Баку; та откликнулась, но не тронулась с места. Внезапно посох ушел глубоко в воду – к островку придется плыть. Хостин крайне осторожно пробирался вперед, расталкивая мусор, с отвращением чувствуя омерзительный смрад густой грязной жижи, в которую погружалось тело.

Нащупав под ногами камень, землянин выбрался на берег и полез наверх. Он ожидал встретить лишь следы наводнения… но увидел поле брани.

Три мертвеца; в теле каждого – стрела, правые кисти отрублены. Соренсон, Бокатан, Даготаг. Судя по их виду, убиты рано утром, возможно, в тот самый момент, когда Хостин пытался выбраться из пещеры.

Извечный страх перед усопшими столкнулся в душе землянина с желанием выяснить, что произошло, и проводить в последний путь тех, с кем он делил тяготы путешествия. Повелитель зверей медленно приблизился; внезапно кто-то шевельнулся: приподнялась светло-желтая голова – почему-то с красным пятном… Сторм стремглав бросился к барханной кошке.

Сурра жалобно скулила. На темени ее кровоточила рваная рана – к счастью, не очень опасная, хоть и жуткая на вид. Похоже, нападавшие сочли кошку мертвой. Что же здесь произошло? Хостин в очередной раз пожалел, что его друзья не умеют разговаривать… Ему оставалось лишь осмотреть холм и попытаться восстановить события.

Наверное, исследователь и норби спаслись от наводнения на самом высоком пригорке в окрестностях. Напали на них уже после того, как буря закончилась. Убийцы обобрали жертв до нитки: оружие исчезло.

Сторм вытащил небольшую аптечку и принялся обрабатывать рану Сурры. Кошка мужественно терпела, лишь изредка мяукая от боли. Повелитель зверей намеренно не спешил, стараясь не думать о том, что ему еще предстоит выполнить тягостные обязанности. Однако, убедившись, что Сурра в порядке, он заставил себя заняться погибшими товарищами. Не в силах унять дрожь, Хостин расправил скрюченное тело Соренсона, а справа и слева от археолога положил мертвых туземцев. Выкопать могилы было нечем. С твердой решимостью землянин собирал обломки и, сгребая песок, возводил небольшой курган. Солнце пекло так, что холм быстро превратился в настоящую парилку.

Сторм еще не закончил, когда Сурра очнулась и, шатаясь, попыталась встать. Ну что же, по крайней мере, и Баку, и Сурра – обе живы, да еще в пещере его ждут Дождь и Хинг… Землянин не слишком много знал о воинственных туземцах, но полагал, что нитра (если, конечно, именно они убили археолога и остальных) не задержатся в долине надолго. Вероятно, дикари считали, что уничтожили всех членов экспедиции. Сурру следовало перевезти к возвышенности на севере… Сторм ласково обратился к кошке, объясняя, что ему нужно уйти, но он скоро вернется. Сурра все поняла, уловив мысленный образ, сформированный повелителем зверей.

Уровень воды резко падал, так что на обратном пути Хостин проплыл лишь несколько футов. Хинг деловито рылась в завале, с ловкостью отыскивая спрятанные в земле съедобные корешки. Благодаря кипучей энергии суриката Сторм быстро очистил проход для Дождя. В сумке оставались сухой паек и фляга с питьевой водой. Конь жадно пил из лужи и щипал полузатопленную траву.

Навьючив скакуна, Сторм повел его под уздцы к холму. Хинг ехала верхом, Баку парила в небе. Зловещие воды отступили, обнажив полосу гальки, тянувшуюся до утесов в полумиле отсюда. «Неплохое место для ночлега», – решил Хостин и, оставив Хинг с Баку охранять вещи, пошлепал по воде к пригорку.

Жеребец с самого начала спокойно относился к Сурре и не боялся скакать рядом с ней. Он быстро привык к четвероногому существу, частенько сопровождавшему его в пути. Но другое дело, станет ли Дождь перевозить Сурру… Сторм вскочил на коня и подъехал к холму. Успокоил жеребца, погладил его, а затем позвал барханную кошку. Она неуверенно подошла к краю обрыва, прыгнула и необычайно тяжело приземлилась рядом с землянином.

Удивительно, но Дождь не возражал против двойной ноши. Кошка неловко распласталась на крупе коня; Хостин сидел позади. Лошадь шла через мутные воды к берегу, который, высыхая, становился все шире и шире.

Расположившись на гальке, повелитель зверей изучал имевшиеся у них припасы. Отправляясь в экспедицию из Иравади-Кроссинга, он взял с собой лишь самое необходимое, рассчитывая, что о провизии позаботится Соренсон. Запасов, найденных во вьюках, не хватило бы и на малую часть пути: требовалось преодолеть степь в поисках пастушьей хижины или отдаленного фермерского домика. Из оружия были станнер, нож и туземный лук. А из еды – лишь початый сухой паек, не раз выручавший его во времена службы в армии. Еще у него имелись спальный мешок, покрывало с Земли, аптечка, которую Хостин частично извел на Сурру, фонарик, небольшая походная плитка с тремя запасными батареями и фляга. Воду придется кипятить: обеззараживающие средства исчезли вместе с прочими вещами. Правда, на войне бывало и похуже; к тому же члены команды умели прокормить себя.

Так, Сторм подстрелил и с аппетитом съел крупного горного грызуна, похожего на зайца. Удалось поймать какого-то зверя, напоминавшего оленя, и с десяток травяных куропаток – мелковатых, правда, для взрослого человека (зато и ловились они легко). Представители арзорской фауны обитали преимущественно возле воды, поэтому так важно было попасть в речные долины до начала засухи.

Хостин сидел, скрестив ноги, на подстилке из травы, которую соорудил для Сурры. Хинг тыкалась мордочкой в руку и жалобно пищала – скучала по погибшему другу; даже сумку, в которой ехал Хо, они не отыскали. Землянин ласково гладил жесткую шерстку суриката, поглядывая на юг. Между ними и выходом из долины все еще простиралось разлившееся озеро; пока вода не спадет, они отрезаны от тоннеля. Сторм посадил Хинг на колени и достал бинокль.

Со смутным беспокойством повелитель зверей разглядывал южные скалы: непонятно, что именно было не так, но казалось, будто бы горы неуловимо изменились. Сильный человек, пожалуй, взобрался бы по этим склонам, но втащить туда коня… Что ж, надежда оставалась лишь на тоннель, если, конечно, на севере не было прохода – но, направившись туда, они рисковали забраться еще дальше в неведомую глушь.

Хостин привык к одиночеству. Так или иначе, он был одинок почти всю свою жизнь; подчас легче существовать наедине с самим собой и верной бессловесной командой, чем свыкнуться с ритмом человеческого муравейника, каким землянину представлялся Центр демобилизации. Однако в долине повелитель зверей столкнулся с чем-то непостижимым, чего не встречал на чужих враждебных планетах, где каждое неловкое движение могло привести к гибели, каждая секунда таила в себе опасность мучительной смерти. Необъяснимую тревогу вызывали именно груды обломков и стены камней; пожалуй, даже в убийстве товарищей не было ничего неожиданного, – это место точно притягивало смерть. Мрачное предчувствие будоражило душу и тело. Если бы не Сурра, которой требовался отдых, Сторм немедленно отправился бы на поиски выхода.

Хорошо бы сейчас развести костер – не только чтобы просушить одежду и остатки снаряжения или спастись от пронизывающего холода и ночной сырости. Дине издревле считали огонь наилучшей защитой от нечистой силы: пламя ободряло, внушало уверенность. Тихо, монотонно, нараспев землянин произносил полузабытые слова древних заговоров от ужасов тьмы. Старинные песни легко всплывали в памяти, наполняя сердце покоем.

Вдруг Баку, сидевшая на скальном выступе над головой Сторма, встрепенулась. Сурра приподняла морду и навострила уши. Землянин схватил станнер: за спиной – отвесная стена, сбоку – здоровый валун; оставалось лишь два направления для атаки. Левой рукой Хостин выудил из ножен кинжал. Биться придется врукопашную: заметь лучник Сторма – уже бы выпустил стрелу. А если у неприятеля станнер – что ж, у него тоже…

– Эру-о-о! – эхом разнесся по долине низкий вопль, который Хостин часто слышал и никогда не мог повторить.

Сторм не ослабил бдительности, но и на кнопку станнера нажимать не стал: к нему стремительно приближалась легкая тень, едва различимая в сгущающихся сумерках долины. Высокие скалы отрезали закатное солнце, и его лучи не освещали темную лощину. Прижимая правую руку к груди, на гравий упал Горгол; левой он лихорадочно сигнализировал Сторму – пришлось сосредоточиться, чтобы понять нетерпеливые жесты:

– Враг, после наводнения, убить, все мертвы…

– Знаю, – кивнул повелитель зверей. – Покажи рану, воин.

Землянин прислонил юного туземца к валуну и в угасающем свете дня поспешно осмотрел рану. К счастью для норби, стрела прошла навылет: по-видимому, хрупкие коварные лезвия наконечника не обломились и не застряли в плоти. Хостин промыл рану остатками чистой воды и перевязал. Горгол вздохнул и закрыл глаза. Сторм достал плитку пищевого концентрата, отломил кусочек и вложил в здоровую руку аборигена.

Горгол очнулся, и землянин наконец задал мучивший его вопрос:

– Нитра ушли? Или еще здесь?

Горгол уверенно покачал головой:

– Не нитра, нет! – Зажав плитку зубами, он показывал одной рукой: – Не нитра убили, не норби.

Сторм сел, поджав ноги; взгляд его рассеянно блуждал по заваленной обломками пустоши. На секунду все смутные страхи слились в воображении воедино: неужто на них напали пещерные люди? Или какая-то враждебная тварь, которую поставили охранять это место? Землянин криво усмехнулся: его товарищей застрелили из лука; рана Горгола, которую он только что обработал, тоже была от стрелы… Словом, суеверия дине столкнулись с научным мировоззрением его навеки сгинувшей родины.

– Не норби? – уточнил Хостин на всякий случай.

– Не норби, не нитра. – Значит, Сторм разобрал все верно. Горгол неловко пошевелил правой рукой, пытаясь подчеркнуть сказанное. – Чужаки – ваши люди!

«Стоп, – мелькнуло в голове. – А почему же они тогда использовали стрелы? И с какой стати, соблюдая туземный ритуал, надругались над мертвыми, отрубив им руки?»

– Ты их видел?

– Видел, был на уступе скалы, вода высоко-высоко! Пришли после дождя, одетые в это, – туземец постучал по доспеху из шкуры йориса, – с луками, как норби. Как норби, но не норби! Так и Горные мясники: крадут лошадей, крадут фравнов, убивают, говорят, что норби. Убивают как норби. Выстрелили, – юноша упал, будто мертвый, – но одного Горгол убил! – В глазах его блеснул огонек. – Теперь Горгол воин! Но их слишком много… – Он растопырил пальцы, показывая, сколько было бандитов. – Стрела попала, Горгол упал, стал как мертвый, но они не поднялись, не проверили, правда ли умер…

– Горные мясники! – повторил вслух Сторм. Горгол, видимо, угадал значение слов и вздохнул, выражая полное согласие. – Они еще здесь?

– Нет. Ушли. – Норби указал на север. – Думаю, живут тут. Не хотят, чтобы их нашли, потому убивают.

Что ж, вот и еще один довод в пользу того, чтобы не соваться на север. Вдруг Горгол добавил на языке жестов:

– Там был пастух, его связали… Наверное, убивают, чтобы кормить злых духов… МЯСОМ. – Поколебавшись мгновение, Горгол изобразил жуткий знак, который Хостин впервые увидел в исполнении Соренсона.

Землянин слышал, что некоторые племена поклонялись демонам и, чтобы умилостивить злых духов, поглощали плоть особым образом плененных врагов. Большинству арзорских племен подобная традиция казалась кощунственной, поэтому туземцы вели яростную, непримиримую борьбу с людоедами. В сознании норби понятие зла было тесно связано с запретным МЯСОМ; неудивительно, что Горголу пришла в голову именно эта идея.

– Нет, Мясники не едят пленников, – возразил Сторм. – Узник откуда? С равнин?

– Пастух, – кивнул Горгол.

– Здесь рядом живут поселенцы? Найдем их, скажем про бандитов, скажем, что убивают.

Горгол медленно повернулся к югу:

– Солнце много раз взойдет и опустится, пока дойдем. Можно пойти. Но не ночью, я это место не знаю, и нитра в горах. Надо очень осторожно, быстро, тихо. – Тут он посмотрел на землянина каким-то странным оценивающим взглядом, которого Хостин расшифровать не сумел.

– Согласен, – произнес повелитель зверей и кивнул.

Уже почти стемнело. Сторм отдал Горголу спальник, убедился, что тот уютно устроился, а сам лег на траву рядом с Суррой и уснул в полной уверенности, что чуткий слух барханной кошки, как и много раз прежде, уловит малейший подозрительный звук.

Едва забрезжил рассвет, Хостина тихонько разбудила Сурра. Бывший диверсант мигом проснулся, готовый действовать, – сказывалась армейская выучка. В чем бы ни заключалась причина, по которой кошка его потревожила, сама она явно не собиралась драться, лишь насторожилась. Землянин напряженно вслушивался: тяжелое дыхание спящего Горгола, легкий перестук копыт – шевельнулся конь… А вот и другой звук: топот, настолько тихий, что без Сурры и не заметить.

В сером утреннем свете уже различалась полоска гальки. Сторм держал станнер наготове и, убедившись, что к ним приближалась не лошадь, нацелил оружие на темное пятно. Характерный грузный силуэт мог принадлежать только одному арзорскому животному, а путникам определенно не помешало бы подкрепиться. Минуту спустя повелитель зверей уже разделывал тушу молодого фравна, достаточно упитанного, чтобы надолго обеспечить их пропитанием. Странно, и почему вдруг фравн в одиночку забрел в такую глушь? Стада этих копытных обитали в полях и при обычных обстоятельствах никогда не заходили в горы.

Сторм отважился запалить костер, сложив камни особым образом, чтобы прикрыть пламя. Друзья сели у огня; норби внимательно смотрел, как поджариваются на заостренных палочках куски аппетитного мяса.

– Фравна украли, – объяснил Горгол. – Злые люди прячут тут фравнов. Этого, может, потеряли по дороге, либо буря распугала стадо.

Хостин призадумался. Хорошо, допустим, кто-то ворует лошадей и фравнов. Возникал вопрос: где именно – на Арзоре или в другом месте – сбывают краденое? Фравны пользуются спросом преимущественно на других планетах. Здесь есть лишь один космопорт, и животных там оформляют по всем правилам, соблюдая таможенное и налоговое законодательство. Колонисты обязательно заметили бы чужака, который не способен внятно объяснить, откуда у него скотина. Да на Арзоре каждый новый человек на виду. Ну и какой тогда смысл воровать животных?

– Зачем мясо, если не продать? – Сторм не стал развивать свою мысль, зная, что сообразительный туземец схватывает все на лету.

– Может, не продавать, – земля большая. – Норби махнул левой рукой. – Далеко фравнов уводят, и лошадей тоже. Норби знают, где прячутся Мясники. Норби забирают лошадей из тайников. Гурол, из клана Горгола, в засуху взял три лошади. Великий охотник, воин!

Значит, норби грабили схроны Мясников. Интересная зацепка; может, если потянуть за эту ниточку, она к чему-то и приведет. Пожалуй, стоило поощрять такое полезное занятие, как разбой (тем более что сами туземцы явно не видели в этом ничего предосудительного). Пеший норби спокойно выживет в прерии; совершенно другое дело – лишить чужеземца средства передвижения и припасов. Все это очень любопытно, но по-прежнему оставался открытым вопрос: какую выгоду, рано или поздно, Мясники собирались извлечь из своих предприятий?

Напрашивалось вполне логичное объяснение: где-то существует тайный космопорт, откуда и ведется нелегальная торговля с другими планетами. Тайный космопорт! Сторм застыл, широко раскрыв глаза, и невидящим взором уставился в пламя костра. Сурра, почувствовав его скрытое волнение, утробно зарычала. Им уже приходилось сталкиваться с подобным. Один такой космопорт Хостин обнаружил лично и привел туда группу зачистки, чтобы разобраться с преступниками и их главарем. Ишь чего задумали – истощать продовольственные ресурсы планеты! Знакомый охотничий азарт подстегивал землянина.

Конечно, война закончилась – официально; Сторм провел унылейший год в Центре демобилизации, убеждая себя в этом. Но предположим лишь на секунду, что его нелепые подозрения верны! Тогда землянину выпал еще один шанс сразиться с теми, кто уничтожил его родной мир. Хостин принялся тихонько напевать себе под нос. Вражда с Брэдом Куэйдом отошла на задний план и казалась слабым отголоском полузабытой истории. Ах, если бы все именно так и было! О, Далекие боги, пусть же его безумная догадка окажется правдой!

Повелитель зверей обернулся к Горголу, который пристально, сощурив глаза, смотрел на него – почти как Сурра.

– У Мясников есть кони?

– Да, – кивнул норби.

– Тогда давай поглядим, как и твой Гурол, повезут ли нас их лошадки!

Тонкие губы Горгола изогнулись в характерной для туземцев полуулыбке:

– Хорошо говоришь. За смерть наших отнимают руку…

И тут только Сторм осознал, что чуть-чуть не допустил страшный промах, который лишил бы его дружеского расположения аборигенов. Если бы он, как намеревался, отправился на юг, то жестоко нарушил бы обычай кровной мести. Конечно, это мелочи по сравнению с тем, что, по-видимому, творили здесь бандиты… Но за гибель товарищей нужно расквитаться: используя этот довод, Хостину удалось хоть немного успокоить внутренний голос, настойчиво напоминавший ему о незаконченном деле с Брэдом Куэйдом.

Глава 9

Как ни желал Сторм поскорее отправиться в путь, Сурре требовался еще один день, чтобы восстановить силы перед тяжелой дорогой; да и ране Горгола следовало затянуться. Осмотрев больных, землянин решил отправиться на разведку: сначала на юг, убедиться, что на пути к тоннелю их не поджидают нитра. Но прежде чем покинуть лагерь, требовалось сделать кое-что еще.

Повелитель зверей смешал жир фравна с мелкой красной пылью и истолченными мягкими камешками, похожими на мел, а затем разрисовал грудь и лицо пятнами и неровными линиями; рисунок этот служил одновременно камуфляжем и боевой раскраской.

Горгол с нескрываемым интересом наблюдал за Хостином:

– Это боевая магия?

Землянин оглядел полоски на груди и улыбнулся (что было совершенно не заметно под его устрашающей маской):

– Да, боевая магия, волшебство моего народа.

Поддавшись безотчетному порыву, Сторм нацепил ожерелье, а поверх ремня с ножнами застегнул пояс конча – настоящую жемчужину творчества дине. Теперь предстояло выбрать оружие.

Обе руки свободны – можно взять лук… Горгол не мог стрелять из-за травмы, а оставлять туземца с одним кинжалом для защиты Хостин не хотел. Пришлось отстегнуть кобуру со станнером.

В душе норби глубоко укоренилось предубеждение относительно того, что нельзя пользоваться чужим оружием: они считали, что между ним и его владельцем существует мистическая связь. Однако можно было обойти суеверие, просто подарив оружие, – особый ритуал позволял беспрепятственно передать боевую магию другому. Сторм толком не знал правил местного обряда, но положился на интуицию.

Как в то утро перед началом экспедиции, повелитель зверей поднял станнер к небу, а затем коснулся им земли и протянул Горголу, жестом показывая, что это подарок.