Не хуже же чем и на двойной же боковушке плацкарта у туалета, но и не лучше. И дали ж ему тогда ребенка на его же собственную голову в виде пусть и в разы же уменьшенной, но и копии ее же – Софии: не только и по внешности, как и виду, но и по внутреннему же поиску приключений, а и точнее же шила на одно, но и такое ведь уже определенное место! И что же он как раз таки и должен был буквально же и выбить вместе и со всем же детством в нем, в этом же самом месте, и из нее еще самой. Выбил! Заставив же буквально и из всего же количества сидячих и полных мест в зале ожидания железнодорожного вокзала, после раннего же подъема до восхода солнца и четырех же часовой поездки из периферии в столицу, пусть и сидя, но и не лежа, да, ведь и не в случае же малышки, только же и еще больше набравшей в и себе же своих собственных немаленьких сил, находясь под первым, ведь еще и осознанным, впечатлением и в предвкушении уже даже и от ритмичного стука колес со сменяющимися под счет перед ее глазами и еще пока в предрассветном же сумраке столбами с включенными фонарями и то и дело появляющимися и вновь прячущимися от нее проводами-волнами, двухчасового же скитания от вокзала к вокзалу, после лишь только открытия же метро и поиска же того же самого зала со стопроцентной же пока еще активностью чада под присмотром и ответственностью, будучи вывезенной и оторванной же буквально от матери под доверенность-роспись, бабушки и такого же сравнительно ожидания еще и следующего поезда до следующей и последней уже столицы, как и родственников стороны же больше именно старшего поколения из них двоих, выбрать от долгости, однотипности и, наконец, усталости хотя бы уже и ног половину, половинчатый стул без спинки, так еще и металлический и с максимальным же приближением, как и приварением к нему спинки стула с другой стороны: рядками же придуманы – рядками они и стояли.
Один кувырок через голову без каких-либо умений на этот счет и чисто же по инерции качнувшегося с остатком и осадком же еще гиперактивности маленького тельца назад, чтобы найти все же спиной и какую-то уже опору, коей и не было же еще изначально – и вот она уже вытащена из стульчатого плена-клетки, отведена куда-то в сторону к стене, а вся ее яркая одежда из полосатой и блестящей футболки с красными шортами в не менее же красных разводах, как в фильмах ужасов! Так еще и разгорающихся будто еще больше и больнее от саднящего и щипающего затылка, охлаждаясь же лишь уже проходя по шее до плеч и впитываясь же совсем, как и теряя же почти полностью температуру, но и отдавая же теперь лишь неприятной влажностью, солью и металлом ниже. А вокруг нее носятся все разношерстные собравшиеся же в это самое время и таком же месте взрослые от самого персонала вокзала, поездов и их вагонов до приехавших и приезжающих, ожидавших и ожидающих и уезжающих вот-вот в и от них, тряся для успокоения какими-то найденными ранее, в процессе или так же кстати купленными, но и не для нее куклами и игрушками перед ее же лицом. А она лишь держит правую лапку в своей же левой руке своего же косолапого друга, подаренного ранее матерью же в первое же ее в жизни попадание в больницу с гастритом сначала в палату-одиночку, а после и вместе же с ней, уткнувшись пустым и мутным взглядом в пол, пока еще не осознавая, что ведь и не ототрет же до конца и в случае чего, просто и не зная пока этого, как и волшебства же вне стен Хогварства, хоть и будучи уже немного наслышана о нем и самом же «Гарри Поттере» от той же все матери и ее уже на тот момент фанатской любви к этому чтиву, а там и вышедшим же уже некоторым фильмам, собственной слюной и такую же кровь, но и уже понимая, что не хочет пачкать его светлую шерстку собой! Да и ладно бы еще такой их финт ушами сработал бы с младенцем, прям же как и по инстинкту Павлова, не каждым, но и все же, но и ей же было чуть больше пяти и тут же сработало все до наоборот, как и с тем же все прям драконом в банке «Гринготтс» с выработанным чуть ли и не за века рефлексом: «За громкими звуками – следует боль». Такая вот причина и ее следствие! Ну а кто ж тогда и об этой самой причинно-следственной связи, тем более ее и с ней же самой знал? Никто. И он же сам не знал. Проштрафился! С перебором взял. Пришлось извиняться за «непредумышленное причинение вреда здоровью». Случайно же! И да, бьют, конечно, за это отчаянно. Но ведь и бывает. И с ним, да. И с такой не старухой бывает проруха. А там – и не такое, такая.
Помог все же найти ее бабушке, прямо-таки и ангелоносной же женщине, бого-дьяволом, не иначе, забытый медпункт, находящийся мало того, что и в самой жопе мира-вокзала, так еще и посещаемый хоть кем, по-видимому, раз в пятилетку, если и не чаще-реже, ведь и раз, два и обчелся знали, что и где, как он, то же самое и с медсестрой, которая еще и сама, то ли и от своего же нежелания уже работать здесь, а то ли и от такого же, но уже и желания самой отсюда и сейчас же уже куда-нибудь выйти, если и не уйти, почти отправила их на скорой покататься до больницы, но и тут уже он сам встал в позу, неожиданно еще параллельно и за бабушку же, что им с мелкой кровь из носу надо отсюда уехать, пока не случилось еще что-то, а там и кровь из носу не появилась у кого-то из них, не говоря уже и за то, как и перед этим он сам почти попал на и под горячую же руку, таки вытащив же ее из цепких лап «знающих, как лучше» и не такой же кудахчущей подруги бабушки же с один-в-один уже ее же внучкой, вернувшихся таки с рынка: благо малышка не выносила духоты палаток, да и вещи уже их были в камере хранения, нужно было вернуться за ними заранее, так еще и при все той же любви ее сопровождающей приходить и приезжать куда бы то ни было за час, а то и два, обернувшейся, собственно, и всем же этим, не походом, так падением, все было сделано и выбрано из двух зол верно, промолчав, конечно, о поспешишь и все успеешь, равно как и о том, что цивильнее шорт второй мелкой была разве что подаренная ей же уже и его мелкой розовая шляпа. Расправившись более-менее с чумой, усыпив бдительность всех и подтерев кое-какие нелицеприятные, хоть и для вполне же себе еще устойчивой психики, но и все-таки, моменты конкретно же малышки, напал еще и на войну, встретив в коридоре медпункта двух мужчин-людей – ветеранов ВОВ, прямо-таки и выцепив по судьбе, по карме же вновь где-то забыв смерть и потеряв голод, но и славно. И, дабы уж и окончательно успокоить плачущую в три ручья даму в летах-зимах, боящуюся и к дочери-то после всего этого возвращаться, возвратив перед этим и ее кровиночку явно не в том же состоянии и наполнении, как внешнем, так и внутреннем, в котором забирала, познакомил их друг с другом, внушив ей через них если уж и не полное, то и какое-то спокойствие, и они справились, втерев же еще и по правде, как и под его же чутким контролем про: «Были времена и хуже. И мы же в них выжили! А уж сейчас и подавно – все и у всех будет хорошо». Следом проконтролировал это же самое «хорошо» в лице помогатора-медсестры, явного противостояния и противопоставления самой девочки и Софии, хоть и по человеческим же меркам – возрастного их симбиоза, но и с существенным же перевесом в сторону демона, проделавшей небольшое выбривание затылка малышки, обработку самой раны, наклеивание пластыря и обматывание его, как и самой головы, бинтом. Затем обработал уже память и всем остальным рядом и на момент, внеся парочку корректировок еще и по себе. И уже после всего, всех и вся в какой-то и впрямь «совершенно идиотской розовой шляпе», но и что уже было под рукой, посадил малышню и ее сопровождение в нужный им поезд и вагон с местами и более-менее наконец сам успокоился. Но и в отличие все от той же шкоды, что и всю дорогу же точно, а там и потом еще наверняка не могла спать на спине. «Имея – не ценим, а потерявши – плачем. Но во всем есть свои плюсы – такая уже прям и подготовка к беременности. Ни полежать тебе на спине, ни на животе, только на боку, том или ином… Что при созревании, что и в принципе»: шутка вышла отродясь дурной, но и хотя бы была все так же «про себя». Ведь и чтоб ему еще и за шутки свои извиняться пришлось, да, ага, разбежался и на колени!
И хотел было он уже и оставить их и ее же саму вышивать крестиком цветочки в надтреснутой фарфоровой кружке, стоящей на таком же блюдце вместо вазы и дальше на своей-ее нижней же полке-боковушке, отведя верхнюю под вещи, ведь и мало ли бабушке же и самой будет трудно забраться, а малышня еще и свалится, потеряв сознание в процессе, пусть и рана не такая уж и большая, как и глубокая, но и все же, или же во сне, так и не найдя же удобного положения своему телу, временные неудобства, можно же и потерпеть двое суток, поспать валетом, тем более с неодинаковыми габаритами, да и обеим же будет спокойно друг за друга, с медвежонком же и Тедди, так иронично-удачно сейчас и как никогда же подошедшим к ней и под нее, пусть и будучи же с раненым лишь лбом, но и все же, та же голова, да вот только рядом и напротив, на двух нижних и таких же верхних притаились демонята-металлисты, две девчонки, блондинка и брюнетка, и два парня, им же под стать, чуть моложе же возраста самого его, двадцати-двадцати пяти лет на тот момент и первый же, как и человеческий взгляд, то ли фанаты-любители, то ли уже и впрямь же будущие звезды, но и это же было неважно, важно же как раз было то, что у этой-его девчонки вновь глаз загорелся на нечто же новое в своей пусть и не такой уж еще большой и длинной, но и довольно же уже ударенной жизни, и хоть это же был уже и всего лишь остаточек-осадочек прошлого огня, но проконтролировать его угасание, как в лесу же на шашлыках под уход и до победного, без пионерского, стоило, а и особенно когда и не только же его самого затрепала эта самая дверь, что вечно открывалась и закрывалась, естественно и по не менее же такой же естественной нужде стуча, и все же!
И да, никакого нацизма, а уж и тем более расизма и эйджизма там и в помине же не было, не говоря уж и о том, что и сами же ребята все хорошие попались, что бы там и ни говорили старшему же поколению в любом же виде лишь черный цвет, пирсинг, «тату» и кожа с цепями и тяжелыми ботинками, одолжили ведь одну из своих навесных цепей и закрепили дверь в открытом положении, пусть и на время. «Ведь и без амбарного замка, а без него и цепь, тем более же и в кавычках – не та»: тут уже было неплохо, лучше, чем с медведем и в разрезе же все шутейки, но и опять же молча, не из-за страха и своего, а там и другого, чужого, ведь и все же невидимый на задании и может только разве что появляться, меняя, как и все же, кардинально свою внешность или же вселяясь в других и чужих, ненадолго, так же лишь на время и не подавляя же собой уже имеющуюся личность, только до ее пробуждения, дальше же вновь меняя, но и тут же и при смене – подтирая за собой в случае же последнего, ну а так еще и смысл отвечать за свои же слова и не самому, непорядок! Но и тогда-то уже он и сам окончательно успокоился: авантюрный блеск потух, загорелся новый, вдохновленности и желания же перенять со щепоткой же еще и влюбленности, но и скорее же опять в нечто новое, цепи и без колец – захотела ведь такую же и разлюбила тут же вышивку, ветреная особа, но и далеко ведь не новость, не открытие Америки и не изобретение же велосипеда, люди и не ведь не меняются, меняются интересы, если уж и не маски, а и тем более когда каждый, кто проходил так или иначе мимо нее все ахал и охал как на нее же саму в бинте, что и вновь, и вновь приходилось надевать же шляпу, пряча все, как и было заведено же, на видном месте, да только и в данном же случае схема явно была нерабочая, ведь и только еще больше же этим самым она притягивала к себе ненужное совершенно внимание, но и этим ведь не ограничилось, так и на ее же рукотворное творение, сглазили, конечно, как и ее же собственное желание теперь и остальным в ответ жалеть, сострадать и соболезновать, а там и восхищаться в открытую, и кому ведь какая разница, что на самом деле случилось, тому же ведь и персоналу, тем более, да и почему, в самом-то деле, шляпа, может, кепки давили, банданы и платки не скрывали, а она же сама была самым средним, альтернативным и оптимальным вариантом из всего имеющегося на вокзале же из вещей вроде и тех, что продаются там и первой необходимости, да и лето же, солнце, жара, все!
Цепь же, как и в случае с той же самой все дверью, долго не проболталась на и с ней же, но только если и в поезде она все же сорвалась, порвавшись, не выдержав этот псевдо-краш-тест на пятисотом, а то и тысячном «Только спросить!», на штанах ее она провисела-таки дольше, хоть и была короче, чем и у тех же самых ребят, но и опять же пока его же собственный срок рядом и подле нее же не истек, да и потом же пришла уже другая мода, ну а он же, как и тот еще маньяк, умыкнул эту ее вещицу себе, как уже и не понадобилась, на память и пусть задания и редко когда сливаются в единое пятно, но и не сливаются же так же, так и сам ведь еще и потерял затем, обретя ее потом у кого, правильно, как и почти в том же самом не анекдоте «Встретил цыганку – нашел свою цепочку», только и в его же все случае – у той еще сороки и любителя же всего блестящего в одном, но и, конечно, особенно металлического, Жене ж только это и надо было, чтобы он ее оставил где-то на видном месте, впервые же спрятав сам и с ним «не так, как надо», чтобы умыкнуть ее и на нож же свой складной прикрепить, чтоб уже и он не терялся, и к тем же самым своим штанам его уже прикрепляя, периодически же снимая и нося так, без холодного оружия, хоть и с холодом, но и это уже совсем другая история.
И да, конечно, это был не вокзал, не поезд с вагонами и не «Олимпийский», но и в нем же, театре, ведь будет тоже далеко не до смеха, не только и потому, что он будет до задних и самых задних же рядов долго добираться, а там и вовсе не доберется и не дойдет, как и в обратную же сторону, а и даже ведь наоборот: туда – никак, а вот обратно – эхо такое пронесется в тишине пусть и всего лишь одной драматической паузы, но и ее ведь хватит, что и как в той же шутке-приколе все только и будут оборачиваться и смотреть так, что и лучше же не дышать, иначе арена театра враз превратится в Колизей и «Добро пожаловать в часть ада, где дизлайки же хоть что-то значат и на практике: без отлета и выключения, закрытия!». Не было больше желания ему постоянно выстукивать и в одну же и ту же лишь да и без малого же единственную закрытую дверь, когда и за его же спиной были все настежь открыты и иные, ну а за закрытой же в то же самое время просто было открыто настежь окно, как любит же все она и крайне не любит же уже он: и не потому, что не может сбежать от того одного и в иное же, а она еще может и сделает, если и еще не сделала, не хочет уже уходить и убегать, хочет уже и остаться, но как, когда получается – что и вместе нельзя, и врозь же невозможно. И вот оно надо? Потратить ж все нервные клетки впустую – можно и куда более интересным и приятным, как бы это и ни звучало, образом и способом, что и не поймешь ж на первый взгляд, что они потрачены именно так, а не иначе! Но и несмотря же все на то, что здесь зрилось же прямо в корень и буквально, он все равно же, как и она же порой в отношении его же излишне да и зря веря и надеясь, продолжал оставлять это право, последнее право, за ней – право налево, хотя бы и из-за того, что не видел в ней до конца ту самую пустоту и обесточенность, не видел в ней и темноты, хоть она и демон наполовину, но и не потому же опять же, что там лишь свет, все-таки же она еще и ангел, нет, а потому, что она сама не была аморфной и безэмоциональной, она была чувствующей и ощущающей, эмоционирующей: как внутренне, так и внешне, да еще порой же и как! Хоть и вместе с тем же еще и вредящей себе же самой этим по стезе же все негатива: где опасалась и боялась, закрывалась и убегала, перекрывая себя же саму и по всем фронтам. И может, он и не был до конца положительным и из положительных же, чтобы ко всему и это же все еще собой являть, но и не был ведь так же до конца и отрицательным и из отрицательных же, как и негативным и из негативных же: и как не хотел этого всего для себя, так и не хотел же ни для кого, не хотел и для нее, равно как и того, чтобы она же это все и своими же руками вмиг порушила, разрушив тем самым и его же самого. Ведь и ладно бы еще же по причине, безразличия к нему же самому, к примеру, но и это же, что она собой и в себе же несет, как являет же себя и позиционирует всем, в том числе и ему, не безразличие – это страх, страх и прежде же всего к себе, как и себя, где и, лишь стоит как-то неправильно повести ей же себя, показать или сказать что-либо, сделать не так, всегда срабатывает тревога и красный маячок-флаг: но и благо же с этим он еще мог, вполне же мог и поработать, доказав ей, а и прежде всего самому себе, взяв себя же тем самым еще ранее на понт и слабо, что в этом всем, в том числе же и связанном с ними двумя, еще есть какой-никакой, а смысл, как и есть же сама реакция – ее и на него же!
И тут же, будто согласившись с собой и кивнув же самому себе, как и своим же мыслям внутри, Егор оторвал свои руки от сидушки и, воспользовавшись же тем, что София все еще держит себя в руках, как и сами же руки при этом еще и сжимает своими же ногами, сомкнул последние еще больше – еще и своими же ногами поверх, по обе же стороны от ее ног, все еще стоящих пусть и на носочках, но и на ковре, своими же ладонями уже слегка коснувшись шероховатой ткани ее лосин и кончиками пальцев лишь немного задев ткань и дерево стула, и начал вести ими от ее колен, по бедрам и выше с внешней же все стороны ног, следуя же и внимательно следя за своими же незатейливыми движениями своим же все темно-синим взглядом и, вместе же с тем, еще и обратившись в слух, реагируя теперь буквально на каждую же ее задержку или, наоборот, убыстрение и утяжеление дыхания, на каждое лишнее содрогание или сглатывание, на каждый же и хрип, сип и покашливание в желании прочистить горло и избавиться от кома, на излишний и тремор в руках и ногах, на каждый же и лишний в общей же уже их какофонии звуков удар сердца, на увеличение его ритма и пульсации же крови. И какая ж это была радость, какое удовольствие и удовлетворение, гордость за себя и собой, как и ей и за нее, когда он получил же все это, а и даже еще чуточку больше: в виде еще и закусанной же нижней губы и полуприкрытых, а после и, как и он же сам взглянул на нее, дабы удостовериться в точности причины и того, чего именно она не хочет издавать и выдавать ему, прикрытых совсем век – она наблюдала за ним и все же это время до так же, как и он же сам за собой и ней и сдала же себя на этом и этим же самым, когда его ладони пару раз все-таки случайно или нет, а и все же слетали на внутреннюю же сторону и часть ее бедер.
Затем же, все же дойдя до конца и по внешней же их стороне, чуть приподняв край ее же свитера и футболки под ним, оказавшись на талии, коснулся полноценно и целыми ладонями, как и четырьмя же пальцами на каждой из них черной ткани все тех же лосин, а вот кончиками больших пальцев уже и оголенной кожи впалого живота, слегка оглаживая и мягко, почти что и нежно массируя ее, продолжая же тем самым еще и буквально же выдавливать, вылавливая следом из ее же сбитого дыхания тихие просьбенные всхлипы и почти что благодарственные стоны, когда он все же и откликался на первые, пусть и где-то же неосознанно, но и чувственно воспринимая все ее сигналы, что уж говорить и о почти что мольбах о продолжении и непрекращении, нечего и ни за что, а и тем более когда же и ему самому это отлично отдавалось – самому этого было мало, категорически и почти что уже именно критично, безбожно и дьявольски же мало, хотелось большего, желалось дольше и громче. Как и пусть и не по совсем же собственному желанию и хотению где-то, но и чтобы она продолжала и молила его, просила о том же, но и по уравниловке и равновесию же с балансом: чтобы она уже и догналась до его же собственной кондиции, состояния нестояния и уже догнала как на словах, так уже и на деле, как страдает и мучается уже и не она же сама и одна с этой игрой в одни ворота, но и он, просто уже и отметая же в закрома и на задний же план идею сообразить на двоих не партию и разложить, раскрыть же на столе не доску с фигурами, а ее и именно же так, перейдя же после на тот же самый их диван, а там уже или на кухню, или в спальню, или во все же и сразу, пусть и постепенно, друг за другом, но и расстояние от и до проблемой уж точно не станет.
И, сжав же ее вновь чуть сильнее в своих руках, не до хруста ребер, но и до глубокого выдоха с небольшим болевым стоном, он придвинулся к ее уже правому уху и зарылся носом в ее темные, слегка всклокоченные у концов и вьющиеся же у головы от пота волосы, вдыхая теперь вкупе с ее и своим – их уже запах, состоящий из приторности сирени в хвойной живи́це, словно бы и брелок с разнообразными же насекомыми внутри янтаря, горечи морской соли со свежестью озона и травяной кислинки с сухостью и шероховатостью, но и теплотой камня, будто бы и обструганного, порезанного на ветру и летом после грозы и грома, как и та же самая трава и в песне же про джинсы и кеды, чьи полосы по две и на каждом вдруг бы и превратились в шесть: и по три же полоски уже.
– Я не могу все вечно делать сам… – начал слегка хрипло шептать он ей, постепенно поднимаясь в голосе, как и в строгости и твердости его. – И ты ошибаешься, если думала… как и думаешь же до сих пор… наоборот! Впрочем же… как и в том, что я это все когда-нибудь прекращу, так и не получив же от тебя обратного и обратной же связи – уже твоей самости и взаимности ко мне. Или вдруг заставлю тебя, принудив же к этому… насильно. Нет! Уж что-что, а этого я никогда не смогу сделать… как с тобой, так и в принципе! Но и уж что я точно и смогу сделать – так это перестать излишне быть, мелькать перед тобой… на практике! Касаясь же так или иначе взглядами или словами… Действиями… Да и теми же самыми: касаниями! – Оставив легкий поцелуй на раковине уха и почти незаметный укус на его мочке, он плавно перешел шепотом за него и касаниями же кожа к коже уже на шею, слегка подвернув и оттянув вниз широкий и высокий ворот ее свитера. – Но и при этом же – вовсе не перестать именно: быть. Как и в тебе! Пусть уже и… в теории. Где ты уже и сама прекрасно… и без меня же внешнего… доведешь себя. Будь то специально или… нет. Мыслями и словами… как и действиями же… наяву. Или во снах… Опять же, без меня, как и их инициатора. Но доведешь! И вот когда это случится… и ты же сама наконец захочешь этого, как и освобождения… я… дам его тебе. Да! Так просто. И даже без собственного же твоего прихода ко мне… Без просьб и мольб… Просто однажды словив это… и тебя же саму с этим и в этом же моменте… и все! И уж поверь – мне хватит и одной лишь твоей ответной реакции на то же мое слово или действие… взгляд или касание… чтобы вмиг выцепить твое истинное хотение и желание. И не как же уже именно страх и ко мне… как придуманное, а как пусть и обо мне, но и к себе-тебе и тебя же самой, как совершенно и зря же… надуманное! – И, как только же договорил, тут же развернул ее к столу так же быстро, как и ранее же все отстранил-отвернул от него, затем вновь облетел его и вернулся на свое же место, напротив нее, склонив свою же светлую голову к правому плечу и не без внимательно-сощуренного синего взгляда, как и не без хитро скалящейся же ухмылки следя за ее все еще бестолковыми попытками все же и все это же ранее сказанное и сделанное же с ней им осознать, понять и принять, как и вспомнить же, как ровно и спокойно дышать, ловя и выпуская же воздух носом, а не пусть и чуть, но и открытым же ртом с так же широко открытыми, хоть и опущенными сейчас в стол глазами, все еще дрожа мелкой дрожью, почти что и идя же рябью, держа и сжимая же себя полноценно вновь в своих же руках, только и теперь же еще удерживая не только их, но и себя же всю таким образом ими как внешне, так и внутреннее при себе, бесполезно стараясь сбалансировать и уравновесить враз все же свои системы, всякий же раз, как назло, сбиваясь – только натыкаясь же на то или иное его обрывочное действие или такое же слово да и фразу же целиком к ней внутри же нее-себя, что уж говорить и за внешнее. – Что же насчет головы… – и, оборвав себя на половине фразы, он вновь привстал, но и теперь уже чтоб, перегнувшись через стол, дотянуться до нее лишь одними своими руками, решив уже то ли и окончательно же добить ее в том моменте, то ли и поставить окончательную же точку в этом, и поднял ее голову за подбородок, отрывая еще немного замутненный, но и не холодный и не стеклянный, не отчужденный карий взгляд от поверхности стола и переводя его на себя. На что она тут же отреагировала и будто бы включилась не хуже и компьютера и по тому же самому щелчку не то кнопки, не то пальцев, которые так и не раздались снаружи, ни один, лишь только в виде треска и сухой же хвойной ветки с пряной шапкой иголок на ней, осыпавшейся вдруг не ими и не росой, а капельками смолы и из него же изнутри, прикрытый почти что таким же треском, но и дров в камине, выведя ее из дремоты и сна двойным ударом и тем самым окончательно, заставив и вмиг встрепенуться же внутренне, как и встряхнуться же внешне телом, проморгаться глазами, помотав и слегка головой из стороны в сторону, дабы уже и окончательно отогнать, согнав же с себя эту муть и дымку. Но вот и только, когда полноценно вошла душой в стезю и стала же на лыжню всем телом, сфокусировав и синхронизировав все и всех, вся в себе и снаружи полноценно, вмиг закрыла же глаза, будто и вдруг же попав на страшный момент фильма ужасов, решив в кои-то веки смотреть не сквозь пальцы и максимально же сощурившись, чтобы сразу и в случае же чего спрятаться и, как видно же, зря, хоть и на деле же отсмотрев их все в один же заход до и теперь же боясь в них всего остального, даже и обычной сюжетной линии – каких-то бытовых перипетий и романтичных поворотов-арок. На что уже он лишь слегка изумился и тихо рассмеялся, оценив эту попытку защититься розы, выставив наружу свои шипы и спрятаться же в своих же иголках ежа – на троечку, увидев в этом недопредставлении для него-себя разве что ту же самую сирень и страуса в одной, что и мало же того, что так и осталась на виду, пусть и не вся, в детстве же прячась точно так же под кроватью, с головой и по пояс, из тех же все воспоминаний Александра, добавляя же тем самым очков и аргументов к вполне же себе уже и органичному, естественному и оправданному желанию уже и самого его приложиться рукой именно и к этой же видимой части ее тела в любой ситуации, так еще и озарила же, одухотворив, все вокруг себя своим же запахом и цветом. И, только представив же это, еще и покачал как на это, так и в принципе уже своей головой, но и как не принял же это доподлинно на свой счет, беря же в расчет еще и то, что мысли, бурлящие в ней постоянно, как своя же информация и поступающая же извне – все-таки не одно и то же и загружается, как и погружается она неодинаковое время как количественно, так и качественно, поэтому и решил оставить это за ней, как и ее же саму с этим на некоторое время и без себя же, как и своих же комментариев, а и тем более мыслей, чтоб не сбивать уже начавшийся ее собственный мыслительный процесс, дабы и не начинать же его ей еще раз и сначала, но и будучи наготове, в случае же чего, надеясь же на лучшее, как всегда, и готовясь же к худшему, остановить ее вновь возможное самопоедание себя-ее же и еще же изнутри. Ну а пока же все имеющееся, как в Греции, было в тишине же и не перед бурей, как и в покое и в Багдаде, он решил внимательно осмотреться, начав с ее же лица, не имея же возможности так же дотошно и по данному же вопросу пройтись, сделав это чуть ранее: не только и не столько же боясь быть уличенным в излишнем интересе к ней ей же самой, да и тем более собой, а будучи же и занятым иным, не более приятным все еще, конечно, но и не менее же важным делом вместе с тем. Да и пока еще она же все так же сидела перед ним и максимально неподвижно с закрытыми же глазами и сомкнутыми наглухо в одну линию губами, стараясь и дыша же мерно и спокойно своим же озоном и лишь иногда и слегка же с примесью его же морской соли, хоть и внутри же при этом чувствуя, как буквально пылала и рвалась наружу не то еще и злостью, не то уже и обидой, не то и недо- и всем вместе же и сразу, пусть так до конца и до сих пор же не поняв, на него ли так же еще или уже и себя, хотя и, казалось бы, не она дала и тут же нарушила свое же недообещание скрыться с ее глаз, но и она же уже пусть и где-то на подкорке еще, но и этого уже в край как не хотела и теперь боролась же с собой, как и желание с гордыней: за право либо отпихнуть его и резко отстраниться, еще и утершись от касаний как бонус, либо же, наоборот, чуть ближе прижаться, пригревшись, так еще и приластиться, если и не замурчать-фырчать, пусть уже и не как кот и кролик, ибо занято, но и как кошка и заяц. Взгляд же его спокойных, хоть и весьма же еще внимательных синих глаз в это время прошелся против часовой стрелки, от правой стороны ее лица к левой, и задержался же непосредственно на лбу, откуда бы, конечно, изначально и следовало бы непосредственно начать, ведь он и главным-то образом пострадал, сохраняя при себе еще немного красной краски, но и никаких ран же или синяков, тем более трещин ни на нем, ни под ним не было, а это значило, что можно было особо и не спешить, уделив время и другим частям, подчас и куда более красным, пусть и не тем же самым. Но и все же, умилившись такому по-своему беззащитному и милому, пусть даже и еще немного жалкому созданию, он не сдержался и провел кончиками пальцев правой руки по ее лицу, ото лба до подбородка, удерживая последний и за него же всю ее голову лишь только своей левой рукой, слегка оглаживая ей время от времени его контур и саму же полость, коснулся резких, но и не грубых, выточенных черт ее лица с весьма массивным верхом в виде высокого же и широко лба, слегка задев и длинные черные ресницы под такими же и широкими бровями, после чего перешел на впалые щеки и ярко выраженные скулы, подцепив мимоходом кнопку курносого носа, и, по контуру же сухих и потрескавшихся полных губ, дошел до суженного подбородка, откуда уже и по отлаженному пути, но и в оборот, часовой стрелке, вновь вернулся к уже почти и исчезнувшему, уменьшившемуся покраснению на лбу, ставшему если и не точкой, то и небольшим пятном, которое он и погладил, почти не касаясь. На что и она же уже хоть немного, но и даже растерялась, поначалу же просто не поняв и не приняв же никак его действий к себе, все еще не состыковав теперь уже и их с его же вновь прошлыми словами, не найдя между ними никаких параллелей, а и тем более же связей, не считая же и пересмотра решения с его стороны, но и он же так быстро бы не переобулся, да и куда уж там – в вопросах, где бы было затронуто его я и отсутствие же какого бы то ни было взаима и ответа уже с ее стороны, а они были, оттого же и не принимая это во внимание, как и то, что с неимением какого-либо ответа на это еще больше же замерла, перестав же практически и вовсе же дышать, но и все-таки, несмотря же ни на что, как и кого, так и не отстранилась от него. Совсем прекратив по итогу в какой-то момент о чем-то и ком-то же размышлять, как и это же все и вся анализировать, ровно как и о чем-то и ком-то же более-менее адекватном, даже и о нормальном с его стороны и по отношению же к ней-себе, в сравнении же с тем, что было до и что он делал конкретно же сейчас-после, что уж говорить и о не. А ведь он вполне мог и продолжить то же самое до, но и уже после, продолжить же и доводить, издеваясь, мог, вполне же мог, придумав же для нее очередную шутку-прибаутку или задумав же и прямую издевку, и ведь это же так же вполне могло быть и правда так, могло, как и не, но и все же, что ей с этим всем и оставалось делать, будь это хоть так, хоть этак – это ждать развязки и непосредственно же финала всего этого, итога и конца. Где же она сама, что и вполне же возможно, либо откроет глаза и он же ее еще больше напугает, хотя и куда уж больше, если только и вновь же откуда и кого, будто она и так уже не запугана им в частности и всем, что опять же так или иначе как было, так и есть же связано с ним в общем, либо, нет, конечно, не бьет ее головой о стол вновь, смысл, да и он же не повторяется, тем более за и с ней, да еще и пользоваться ее же методами, моветон, но о доску, если и не фигуры, бьет, да, вполне. А почему бы и нет? Было бы забавно, если бы в одном ее глазу и правом, к примеру, зияла бы после белая пешка, а в другом-втором и левом – черный король, тогда бы и фраза про них и то, что по окончании игры они падают в одну коробку, приобрело бы совершенно иное значение, но и вполне же все в стиле его, его же нестандартного и извращенного мышления по всем, во всем и вся. Хотя и скорее же это было бы и два короля, хоть где-то, для остальных же король и королева, но и без сапожника и портного, как и последовавшего за ними бы того самого вопроса с ответом-вопросом на него тут же: «Выйдем?». Королева и король. Правая и левый. Белая и черный. Без личного и бизнеса. Лишь: соответственно! И где она же все еще и ко всему: «Королева драмы». А это и уже что-то же да значит: как минимум же и то, что король черный потому, что скатится с доски, ее же лица, и такого же квадратика, ее же глаза, как только отразится, и тут же уйдя, ведь удивленная растерянность и грусть может быть и не такой, как и не только в виде расширенного же зрачка до размера порой и самого же глаза, по щеке, словно бы и слеза, смыв собой перед этим еще и чуть туши и оставив такой своеобразный след от своего же ухода из игры и жизни, без или, да, иногда ведь это, как и здесь могло бы быть, одно и то же, но и не из размышлений и анализа, на самом-то деле, и не из ее же собственной головы, где бы уже и уход из тела ее души – вряд ли бы помог. Не помогло и возвращение обеих его рук и за ее же шею на затылок, ведь и он тут же еще буквально и в мгновение же ока растворился для нее, опять и снова, да и как все-таки еще для невидящей, а только лишь слышащей и чувствующей его. Тут-то в очередной раз вновь и вспомнила, что снова не дышала, как и не дышит же до сих пор и как минимум же все носом. И, вот как только исправила это, он же как испарился, так же почти и появился, ведь еще и не просто так, а губами, губами ворвавшись в ее личное пространство и зону же комфорта и, прижавшись же ими к ее же все пострадавше-страдальческому лбу, прям как в детстве и леча «бо-бо», правда, тогда для нее это делал Александр, да и не сразу, сначала и прежде же всего все же еще и подув, да и не касаясь и не гладя же лишний раз, без ее же еще гордости и его же каких-то там уже предубеждений, да и без самого же Егора как в принципе, еще и задержался же таким образом и в таком же положении на минуту-две, и пусть и не больше, но и все-таки же, и не меньше, хоть и где-то же все на задворках при этом ей и самой хотелось все-таки больше и большего же, все еще, а сахаристая, почти что и засахаренная его же еловая смола так и подзуживала же ее в этом. Но и как захотелось – так и расхотелось: и причем же еще что – сразу и обоим. Ведь и стоило ей открыть глаза и как-то же еще в открытую таким образом явить ему свое же хотение-желание, как он тут же и отстранился, будучи уже и сам напуганным: и не столько же и не от того, что и сам же на миг прикрыл глаза, а открыл же и ответно, когда ее ресницы коснулись и его же кожи тоже, отдавшись щекоткой и мурашками от самого эпидермиса через нервные окончания и до костей, а от того же, что еще и тем же самым был пойман на месте же своего вновь преступления, куда вернулся, как и возвращался же ранее, как и самый же что ни на есть заправский маньяк-преступник, так еще и тут же уже сам и вслед же за ней самой чуть ранее не менее же палевно схлопнувшись, и пусть и правда уже только про и под себя, но как на вкус, так и на цвет – по образу же и подобию. Она же, как и прежде, от него не отстранилась и пусть же пока и не выказала ничего положительного, но и ничего же отрицательного в этом всем не нашла, все еще находясь, как и сам же он, в небольшом шоке, но и не от ситуации же уже в целом, а от него же самого и в частности, собственно, как и он же сам, не от нее и в ответ, а от себя: только же и спустя время осознав до конца и в полном же размере-объеме, к чему по итогу же привела его автоматика и инерция, с такими же все какими-то детскими воспоминаниями и ностальгическими нотами, к тому, что то, что он же сам пусть и недолго, но и довольно-таки кропотливо выстраивал между ними, под грифом же все «Сама придешь», только же что, и пусть не совсем все и не до конца, но и треснуло же, и да, пусть он и не коснулся ее губ, как, возможно же, еще где-то и планировал, как и не претворил же в жизнь все то, что бродило и до сих пор же бродит в его голове, как и сердце с того же самого все треклятого дня и на почти таком же, ведь еще и чертовски диване, но он же снова сам, все же сам, как и опять же первый, без нее, а и тем более не после нее – до! А ей же, еще в мыслях на этом и одновременно том самом моменте и причине же его, как и следственной же их связи, почему-то вдруг показалось, что это еще, как и вся же мягкость, нежность и трепетность, в нем даже уже и не от самого Александра, а еще и от его же первой семьи, но сказать это, как и тем более же спросить об этом и так ли это, она не решилась, не решилась просто еще и тем же самым испортить, разбить их, его и сам же момент в пух и прах, ведь он ей понравился. Как и момент же после ответно-взаимного молчания и тишины: без иронии и сарказма, какой бы то ни было и язвительности, без яда и кислоты, желчи и будто бы еще и без них самих, без их мыслей и слов, действий и в то же самое время с ними, вместе и по отдельности, где еще и каждый параллельно в себе и своем, но и, несмотря ни на что, все равно в единстве и симбиозе с другим, в сообщении. И пусть это же все еще немного не складывалось в ее же собственном понимании и с ним же самим, как и принятием и было же немного странно, будучи опять же и все-таки в разрезе все тех же их как брата и сестры, тут же ведь пересекаясь и с его же почти что и ультиматумом к ней ранее, хоть в нем и не было сказано и указано точных дат, а там и времени его еще и пока возможного исчезновения, его и не было-то на бумаге, лишь в теории, где и практическая же часть его, как видно, пока что сохранялась и именно же от него, с его же стороны и оставалась же за ним, так и коий он и сам же как раз и только что, можно сказать, и преступил окончательно, начав же еще и чуть ранее, только отойдя от нее, но ведь и сразу же это было так глупо и тупо, пусто, лишь отговорки, что и тут же ведь отметались, оставляя за собой и на своих же местах только лишь понравился, а раз и сам момент, то и герой же в нем, ну и немного же пусть еще и героиня, не беря же и вновь много на себя. Да и что в этом такого? Нет же и не было ничего, по сути: ничего же, что могло еще загубить его план по укрощению строптивой на корню, если таковой и был, конечно, да и до сих пор есть! Тут-то она и, сама того не ведая, поняла, что пошла по его стопам, буквально же и беря его энергию с твердостью скал, решимостью моря и укоренением почти уже и полностью хвойного леса, меняя свое мнение и представление о нем же на его, с его же еще и помощью, как он и говорил, и начав же защищать его в себе, лишь еще больше только завираясь как в принципе, так и в том, что: это был обычный жест и такое же касание, они оба же были когда-то детьми и им обоим же так же заживляли те или иные раны и синяки, кто бы это ни был и в этом нет и не было ничего такого, никакого дна и подтекста, они все так же остаются при своем и в себе. Но и что-то же все равно боролось, продолжало и настаивать на своем от нее, лица же ее и за нее, не давая ей подумать так в совершенстве и зафиксировать же этот случай как очередной же и просто случай полноценно, так еще и случайный же ко всему, как и то же ведь самое совпадение, которых не было, не бывает и она же это сама знала, помня, противореча же себе тем, что это было лишь в порыве эмоций, ощущений и чувств, да и мог ли он вдруг и не предугадать, не просчитать это все заранее, или мог, а и если мог, то что? И вот эти самые же чувства, как и эмоции и ощущения, вопросы и, как обычно, без ответов, не давали ей сделать ни шагу ни назад, оставив все так, как есть, ни вперед, наоборот же, только еще больше задержав ее и сакцентировав же внимание в и на этом. Ведь что-то еще помимо было и в его же собственных глазах, смотрящих на и в ее же здесь и сейчас так ровно и прямо, правильно, что-то иное, не так же, как раньше, да и как ранее все, буквально же, что и парой минут, а то и секунд назад, не то же и уже прямо-таки пресловутое узнавание, и пусть же, да, оно все еще и тоже было, но и гораздо же меньше, да и не как всегда, опять же, иначе, так и как будто же еще и в этот же уже раз двойное, туда и обратно, еще как разузнавание и с узнаванием же как бонус и заново, как новое знакомство, хоть и такое еще легкое и прозрачное, что и не сразу угадывалось, перекрываемое чем-то детским, ностальгическим, с тем же самым трепетом, нежностью и мягкостью: они же, как и само по себе нечто же новое и первое, вполне могли быть и производными от жалости и сострадания, соболезнования, как и к тому же самому ребенку же, но и это же не давалось ей так легко, просто же и со стопроцентным же подтверждением, как и гарантией такой же информации и в последнем же источнике-инстанции, ведь он, как и она, до последнего и победного не отводил же от нее своего стеклянного и туманного взгляда, так же не спеша выпрямляться и отстраняться. Ну а когда же уже и его слегка потерянный и мутный блекло-синий взгляд перекочевал на ее губы и обосновался же на них на добрые и добрые секунды, она и вовсе же потерялась в нем, как и в его же хозяине, внутри себя и ситуации же вокруг окончательно и бесповоротно, не зная и не понимая, да даже и не предполагая, а там и не принимая так же: что из этого всего продумано расчетливо-осознанно, а что и нет, что шло от души, а что и от тела, как и что же с этим всем да и при любом же уже раскладе даже делать дальше ей или, может, и не делать вовсе, вновь же попытавшись оставить все как есть, отдав же это так же и на его же собственные поруки, такое же разумение и волеизъявление, в принципе, как и вновь же на него, самого, одного и без себя. И пока же она все еще взвешивала все за и против возможных исходов, он, не зная же этого, лишь догадываясь и додумывая об этом про и от себя, согласился с ее вторым и своим же первым результатом и, взяв же вновь все и всех же, вся в свои руки, аргументировав же это «А и будь же что будет, не в первой же – невпроворот! Да и кто сказал, что последний не может быть крайним? Это ж как с сигаретой и любой вредной привычкой. Да и в принципе же и в подобном, как и у нас же с ней затыке и ключе, где хочешь, не хочешь, а решать и делать что-то надо: если уж и не она, что пока только поняла, приняла и начала же доходить до своей самостоятельности и с ней же уже до чего-то кроме самокопаний у мозгошмыгов, то я. Да, и еще раз да! Не дал же бог не первый, так не даст же дьявол и последний, как говорится. Заодно же еще и соберу сам себя, как и все же свои силы, взяв себя и их в свои же руки таким образом», наконец отстранился, отпустив и отступив, чтобы перевести дух и вернуться раз уж и к исходнику пока, – …до свадьбы заживет!