– В семье не без урода, как говорится… – пожал плечами янтарноглазый и только же хотел было продолжить идти в том же все своем русле-направлении, как осекся. И не только же и потому, что не получил никакой реакции, такое ведь уже бывало и не раз, а и тем более с ним, мог бы и не стопориться, а и в дальнейшем же еще и не извиняться по-своему же все и за сказанное же собой, а потому, что как сначала и на каком-то же еще все своем же подсознательном уровне оценил накал страстей каждого и общий же натянутый фон невроза вокруг, так и подтвердил же их уже на своем сознательно-чувственном, потеряв же сразу разум и все же чувства в одночасье и в таких же резко потемневших глазах Александра, утонувших вмиг будто и в черных же зрачках, как и все же вокруг и внутри всех них и лишь спустя некоторое же время вновь обретших себя, проявляя постепенно и все же субъекты, как и объекты пространства вокруг, на которых и буквально же, как и всем, ему пришлось ориентироваться на ощупь: сначала словив яркие желтые огни Никиты, что и прям сигналы SOS и звезды во тьме, затем будто и подсвеченное море Егора и в конце уже лес с мотыльками Жени, обескураженных и напуганных не меньше его и таким же еще явлением-проявлением способности мужчины в моменте, хоть и никак более не подавших затем виду, дабы не словить вторую, а там и третью волну, ну а ему же самому при этом же всем оставалось лишь продолжить свою мысль, чтобы не акцентировать еще большее внимание и не отсвечивать в этом же всем самому. Где пусть и не в первый же раз ставят под сомнение его точку зрения, но и точно же в первый – они получают от него таким зарядом отрицательной и негативной энергии, ослепляющей прямо и выжигающей же всех, вся и все на своем пути: своим же светом полуденного солнца, будто и затмением же самого светила, на которое они посмотрели без специальных для этого приборов или хотя бы стекол. Но и чего же они еще ожидали, когда так же все впервые и под ударом же еще оказалась не просто его репутация, эго или самолюбие, а вся же его большая семья из нескольких маленьких и где он тоже не согласен с временным бездействием как всех, так и своим же собственным как главы, но и иного же пока не представлялось им, а и тем более чтобы рваться и всех же рвать, что и у них же самих только что кипело и накипело внутри, выкипев и выйдя, благо, так наружу, что он и про себя уже допонял, как и по остальным же парням, что, не сговариваясь и не кивая, разве что и моргнув единожды, подтвердили это. – В смысле: не без исключения!
– Ты же это – про себя? – Смерил его серьезным взглядом с прищуром Егор, теперь уже стараясь не столько и задеть, вообще же не задевать да и не колоть, а там и не касаться его, сколько доиграть эту свою же роль-этюд с меньшим же количеством, как и, несомненно, качеством жертв, параллельно же еще и нарочно избегая любого своего взгляда в сторону русоволосого, что и на миллиметр не сдвинулся со своего места, как и не сменил свою будто и задеревеневшую уже в момент и в пару же все к мольберту позу, пусть и явно же до этого чуть и расслабившись в осанке: пар был выпущен и отпущен вместе же с чайником, что был снят с конфорки предусмотрительно и до убийственно визгливой сирены, доставляющей при обратном и ином же исходе барабанные перепонки бесплатно и не к самой коре, а сразу внутрь ее к головному же мозгу и лично в извилины.
– И про нее. Про нас… с ней. Отличная же пара, как ни крути! – Усмехнулся ернически рыжий, тут же и подмигнув ему не менее хитро, начавшему уже пусть и мало-помалу, но и все-таки же вновь скрежетать зубами, так еще и под фон своего же утробного рычания, будучи явно раздосадованным не только им, но и собой, что вновь же повелся и продолжил играть пусть и в свою игру на другом поле, но ведь и на и по его же личным правилам, на что и тот же даже бровью не повел, спокойно оценив его этот звериный перформанс, устроенный лично для него, затем сглотнул горечь его соли и склизкую, вдруг ставшую тянущейся и с небольшим еще застыванием под патоку-смолу слюну и продолжил смотреть своему же не страху в глаза: не столько уже и провоцируя, сколько отслеживая любые изменения после точечных своих же ударов по его же болевым, ведь и уже догадываясь, как и сейчас же вот еще и подтверждая, что тот уже знает об их с Софией недопроменаде-перерандеву, только вот и не до конца, как и то, о чем, а и точнее ком был их сбор-разговор, но и он же сегодня как никогда добрый – позволит узнать потом, чуточку позже, столько ведь ждал и еще подождет, да и к чему спешить к финалу и десерту, когда еще обед процесса не съеден, завтрак начала не доеден толком и он сам же еще слаще станет и обязательно придется по вкусу, будучи и достаточно выдержанным.
– Если вы думаете… – пробасил снаружи Александр, внутри же сойдя уже на хрип-рык, и параллельно же с этим еще и размял шею. И пусть в этот раз уже обойдясь без рукавов и для полноты же все картины – подготовки к наступлению и броску, что и, конечно же, его никак не умалило, но и при этом же опять же не прибавило уверенности парням, сначала нервно сглотнувшим, а после еще и вздрогнувшим синхронно и не по разу, поняв-принявшим единогласно, хоть и без единого же голоса все, насколько сильно бог любит его и не любит их, что даже уже и изначально подвернутых и так рукавов ему отсыпал, – …что выпустив пар единожды, я продолжу так же, как и до этого, спокойно следить за вашим пересобаченьем и недопетушиными боями вместе, ничего не предпринимая, вы ошибаетесь: игнор игнором, но и игнору же рознь!
– Что с отцом? – Повернулся последним ко всем Женя и, вновь подперев собой окно и его подоконник, решил перевести наконец нормально тему, уже сбавив и прямо-таки сбив градус напряжения: не готовый уж точно, как и Никита же собственно, судя и по его же уже обнадеженному, но и тут же вновь возгоревшемуся в благодарности к нему взгляду, повторно попадать под ударную волну, так еще и с горячей разящей руки, не направленной конкретно и на всех, а лишь на некоторых и точечно, раздав и уже остальным по касательной и рикошетом. И пусть это и было спорно, учитывая все же и их почти что одинаковые по температуре и, соответственно, градусу энергии, но и это же самое почти что спасало все, всех и вся, имея за собой возможность, как и в случае же все его, все-таки загашаться время от времени, когда же и то солнце со своим же жаром и сухим, спертым воздухом гасилось с явным нежеланием, теплясь же еще так или иначе да и практически всегда на задворках, поддерживая еще, таким образом, ко всему же и температуру тела самого мужчины. Но и опять же ведь, извечный вопрос близости к телу, так еще и своему, как и в случае все тех же сбитых на дорогах животных, где всех, конечно же, жалко, но и отчего-то же кошечек и собачек, птичек все же жальче, чем и тех же все кротов, енотов или скунсов. Хотя есть и обратный пример как исключение, где сгорел Икар и все, нет его, а вот рукописи не горят и поэты не стареют, не деля на людей и существ, а даже если же и так, то только физически, душевно же – все остается с ними и при них, сколько бы лет ни минуло и какой бы ни был сосуд или оболочка, носитель есть носитель, временный, а энергия же вечна, до смерти и чуть дольше. А там уже и за – совсем в другом виде и состоянии-составе, хоть и с отзвуками еще, вещими снами, где пусть и не каждый хоть и единожды представлял, как это – жизнь ли, смерть без солнца, но и точно каждый уже надеялся и надеется так или иначе на несбыточность. Душа душой и тексты текстами, но вечный двигатель один – и он точно не солнце, как и не подбрасыватель дров в камин, хоть и с последним все же как-то было бы попроще.
– Ждем-с… – грузно выдохнул мужчина и развел хмуро руками в стороны. – И от него и от… тех же! Ведь и где как не здесь системе не как у людей – быть как у людей, где и только лишь по и при наличии же тела… трупа… все может, если и не закрутиться-завертеться, то хоть и как-то уже заработать. Перед этим же еще и точно убедившись, что и лишний же раз их просто так и по пустякам не волнуют и не отрывают от дел насущным… нужных, важных и… должных же тем более. Да и где ведь фиг еще затем у- и отговоришь обратно, если даже и на небольшую часть оно так вначале и поначалу же все покажется, а там и тем более же еще есть и будет… и пусть же все и не до конца, но и ведь… тем более! – Фыркнул обреченно он и провел правой рукой по своим же русым коротким волосам, чуть растрепав их после на затылке, левой же в это самое время слегка вытянул небольшую свою челку вверх и к носу, опуская обе затем в передние же карманы своих штанов. – И можно было бы, конечно, заместо этого предъявить ему и им же этот самый платок… да и с картиной же… не бросая тем самым и вроде как заодно еще слов на ветер, подкрепляя их и сразу же действиями, как и практикой же – теорию, но… Спорно же все и двояко, вполне же могла быть кровь и из того же все ее носа, коленки и… прочие подобные и не их отговорки! И да, как бы сейчас это ни про- и звучало, особенно для нас, видавших и знающих, как и участвовавших в том или ином… и пусть и не все, как и не во всем же, но и все же… больше его и их самих же, во всяком случае… но нужны реальные факты: с оговоркой тут же – не залезая к ней! – Осадил он и практически тут же янтарный хитрый блеск глаз Влада, что и не пытался же особо играть в «Мафию» с мордой-кирпичом, как и высиживать партию в покер с покерфейсом же при всем же и неантураже неигральной комнаты, а скорее же и вновь делал то, что умел лучше всего, всех и вся – проверял выдержку и контроль, прощупывая почву и острия граней, не хуже ножей и на тот же все волос, как и кожу, свои же все, безусловно, действовал на нервы, проще же говоря, но и не сероглазому же до сих пор, а все и тому, чей пыл и посыл затем же еще и отражал, добавляя своего блеска синему инею-настроению и энергии же соответственно, что и вмиг же преобразовывалась и выдавала уже истинно скалистый оттенок, затем трещала по швам и обрушивалась той же все породой в морские же его воды, давая еще и тем самым саечку за умение прощупывать и его же стены тоже, да и без нажатий даже уже на болевые, а просто бомбя их все без разбора: некоторые из них просто заслуживали этого, да и не только, как и деревянные мосты, что уже и не сжигать бы стоило, а сравнивать с землей и делать полностью недееспособными, то есть непешеходными и созидать иное. – Ни в голову, ни в личное пространство и зону комфорта… Ни тем более – под одежду! С исключением лишь все – и в виде же ее комнаты. Но и опять же – при наличии существенных… стоящих этого безусловно и беспрекословно… причин: мы же и так уже надавили на ее больное – хуже и мощнее же некуда! А еще и прямо-таки ссылаться… да еще при ней и на нее… как и на одну и ту же все ее сторону, покрытую гематомами… Опять же, говоря об этом – лишь и по тем же все ее одним ужимкам и попыткам увернуться от касаний… Как и о том: новые они или старые… Только еще больше же травмировать, а не помогать! Нужно нежно и ненавязчиво, по-хорошему – чтобы она и сама это сделала за нас, рассказала и… показала! Ни в коем случае – не по-плохому… Ничего радикального и кардинального – не предпринимать! И пусть даже она уже не вывернется и не отвернется… Но закроется! А этого уж точно нам допустить никак нельзя… И я никак ею не пользуюсь и ее же саму никак не пользую, Егор! А вот уже и что насчет матери… – глянул уже сам сурово и на блондина он, принципиально теперь уже стараясь поймать своим взглядом его, но тот вновь увернулся и опустил свои глаза от Влада в пол, не дав нужной реакции, так еще и уйдя вновь в себя и свои же мысли, пока и он же все не у- и отступал, решив вновь дозваться до него по имени. – Егор! – На что названный, уже прямо-таки и подскочив на месте, прокашлялся и, сморгнув свое секундное наваждение, все-таки взглянул наконец на позвавшего его своей уже почти и тихой гаванью глаз, хоть и с легким еще горьким флером соленой вины на задворках. – Мы не будем жать и ждать же до последнего и… победного, как и в принципе всего лишь ждать: им хватит лишь и еще одного подобного, а там и не преувеличения Розы в методах воспитания, как куратора, чтобы и тут же за ней самим спуститься! И да, конечно, спуск с лестницы – как и та еще причина… И не вполне же себе! Но и это же уже есть – нужно еще что-то… помимо. Мы успеем на подмогу, Егор – я тебе это обещаю! А ты мне в ответ пойми и прими, что так будет проще – скрутить ее на месте и жареном, как и после представить перед судом и осудить соответственно: она же тот еще уж на сковородке – ее надо именно прижучить, при- и дожать… придавить… накрыть крышкой… потомить и даже, возможно, еще и чуть внешне поджарить, прожарив достаточно изнутри… и только тогда уже подавать к и на стол же им. С оговоркой же и тут же – без самоуправства и самосуда: лишь в качестве помощи следствию, так сказать!
– Допустим… – кивнул Егор, хоть и слегка еще при этом запоздало-заторможенно: еще не до конца сначала выйдя из себя, а потом и войдя же нормально обратно, во всех смыслах. – Но… Она наверняка же уже знает про Женю, что он тут и… И проще было бы сказать, что она не знает! Не говоря уж и о той же ее все способности пресмыкаться и бесчисленных же поползновениях пред этими и теми… Фу! Лучше уж и про то, что София у нас сегодня ночует – она же может ее и не пустить больше: не то что на пары, а и вообще никуда да и ни к кому. Или пустить, но… София же сама и за себя не будет ходить и кровью харкать, чтоб и нам уже понять: это как обычно или не. Да и как уже было и… до Влада! Правда правдой, а и она ведь тоже и сама же себе рознь: что Роза там ей затем еще наговорит, как нашепчет и припугнет… мы можем лишь только догадываться. Догадываться и… ждать перебора! Доведем до крайности, да? А Софию – и до болевого шока или комы… Хотя и можем ведь еще и до смерти… трупа… чтоб уж и наверняка!
– Нет… – качнул головой русоволосый и сам уже скрипнул зубами, опуская свой потемневший серый взгляд в пол, чтобы затем, спустя пару минут и таки собравшись, неосознанно уже и почти поддавшись на уговоры усталости воспользоваться ночью, как надо и пойти спать, вновь взглянуть на Егора, а затем и на Влада, медленно и параллельно же еще ко всему подогревая и разогревая окружающее пространство и себя же самого изнутри до небольшой духоты и зуда в кончиках пальцев, чтобы не заснуть окончательно и поскорее уже разойтись в поисках прохлады – по своим комнатам, да и режим же все же режимом, сон все равно должен быть, какой бы сбитый он и само же расписание каждого по итогу ни были. – Ничего этого не будет и не произойдет, ведь и теперь же есть не только вы… все… но и у вас же всех эта самая картина и платок: продолжайте с ними то, что начали без и до приезда Жени… да и с ним же самим еще теперь, если захочет! – И, бросив в сторону парня с легким прищуром и непроизнесенным вопросом об адекватности и готовности свой взгляд, получил и такой же ответ от него в виде лишь кивка, на что уже и сам кивнул. – Ник с Кариной – смотрят все близ нее и на нее же саму вокруг и снаружи, осматривая еще и внутри между делом: ищут подвохи, сравнивают и анализируют… Мы же, оставшиеся и остальные, в отдалении! Если же что-то еще и осталось в ней… не от конченной же и самоубийцы… то это крики о помощи и в виде и таких вот еще неординарных жестов доброй воли, хоть и при этом же все – в ее стиле: всегда же проще было говорить – в строках и меж них, если уж и не рассказывать.
– Что ж, все, как и всегда же, из… первоисточника! – Подвел итог Женя, запнувшись лишь под конец и грубо, глубоко сглотнул, передергиваясь от неприятных ощущений и такого же понимания, что это сейчас и в виде же все картины и платка в какой-то степени висит перед ним здесь и сейчас его же сестра, так еще и не полностью, а тем, что от нее осталось и еще же пока остается внутри нее же самой какой-то частью, будучи как выбитое, так и выбиваемое же до сих пор внаглую и насильно его же собственной матерью и, хрустнув кулаками под и такой же звонкий аккомпанемент своей же уже зубной эмали, на выходе-выхлопе выдавая лишь собственный жар и не камина, а углей кальяна со спертым воздухом и травянистым дымом, что уже не просто снедал его гортань и съедал же глаза, но и выедал их уже и по старой же все их сухости от пролитых и не ранее же слез, дернул нервно еще и головой из стороны в сторону, в желании теперь еще и от картинок избавиться, что так усердно, как масло и в топку, подбрасывали, предоставляя их перед этим чуть ли и не на блюдечке с голубой каемочкой, его же собственные фантазия и воображение: в цвете и во всех же оттенках так иронично и одновременно трагикомично лишь красного и черного. – Я же правильно понял, Ксан, что ты так и не добил наши непарковочные старания с ней своим воровством-встречей?
– Я сказал ей все, что думал и думаю же до сих пор об этом… – вступил и тут же вступился за себя же сам мужчина, но и не оправдываясь, скорее же чтобы только и сложить уже полную и целостную картину мира, произошедшего и происходящего, да и не столько же еще объяснить-разъяснить им свой поступок и почему действительно не получилось, как и кто виноват, безусловно виня только себя и почти буквально же сгорая от стыда, сколько и пояснить его, продумав затем и дальнейшие шаги, что делать и с этим же еще дальше, ведь и тут же еще понимая и принимая, что сделал все, что от него требовалось и что он на самом деле тогда мог, да и даже еще больше, чем было можно и нужно, задействовав не только тело, но и душу, да и как свои, так и ее, ну а дальше же, как и с Егором все, она должна была пройти и дойти сама, от понятия к принятию, без другого и чужого навязывания и манипуляций, а и тем более: внушения и назидания, – …равно как и ее же отцу затем, но с ним она куда чаще и больше, чем и обычно все – периодически, уходила в себя и вряд ли заставала эти моменты адекватно и полно, так что фактически для нее же самой их, считай, и не было! Да и я ведь дальше и глубже сам не лез… – и, хмыкнув как-то горестно и почти обреченно, он тряхнул своей русой головой, взглянув затем и на почти такого же вымотанного, как и он же сам, так еще и знатно уставшего всем и сразу за и прямо-таки один чрезвычайно долгий день и такую же не менее же долгую ночь Женю, – …понадеявшись и надеясь все еще, как и все же в этом на тебя, Жень: я же не член вашей семьи! Хоть и переживаю за нее не меньше, чем за свою и… своих. Да и, чего уж там, как за свою и своих. И без как! И пусть все получилось – не так, как хотелось и мнилось: всему свое время же, верно. Фундамент заложен, лед треснул… Ну а мне же самому – просто было важно увидеть то, что я хотел и увидел: страх. Ее страх! И не столько же за то, что это все на самом деле… да и с ней же самой… сколько и за именно другую реакцию на это вот все! Она боится быть… – и в его горле нещадно запершило, что пришлось даже прерваться посреди предложения и откашляться, а после и почти что харкнуть, сплюнув горечь своего же осознания и такой же энергии, за которыми последовали и все же отзвуки остальных энергий, окружающих сейчас и здесь его, что и так же все в момент, как во сне, но и скорее даже кошмаре, стали самым ужасным и удушливым коллабом всех времен и народов: где все хорошее – вмиг стало плохим, а само же плохое – худшим, – …стать испорченной! Хотя… Видят все, сверху и мы же все снизу, она такой не будет и не станет… никогда! Что бы ни сделала и ни сказала… И да, это то самое исключение из правила с никогда. Опять же, пусть и лично пока для меня!
– Спасибо, Ксан! – Почти что и подлетел же к нему на всех парах Женя, в два шага преодолев расстояние меж ними, и пожал своей уже свободной левой рукой его соответствующую, накрыв затем еще и правой поверх, выпустив таки из нее платок, так еще и в особой признательности и благодарности. – Это взаимно! Но и особенно еще – за нее: что был с ней, пока меня не было и… что есть же и сейчас, когда уже есть я. Не говоря уж и за то, что… и это сейчас без ревности и зависти… ты всегда рядом и ближе, гораздо ближе, чем я… да и все мы и… и вам же всем спасибо, ребят! – Обратился он уже и к остальным, не только взглядом осмотрев их, но и корпусом покружив и так же пожав руку каждому. – Ведь и как бы там и то ни было… и вы как не были, так и сейчас же не должны… по факту-то, да… не обязаны… но и делали это же… и делаете же до сих пор!
– Брат за брата! – Подняли по одной своей правой руке со сжатым кулакам в воздух парни вместе с мужчиной: в знак уже ему от них поддержки, как и такой же опоры.
– А теперь же – еще и за сестру! – Дополнил Александр и с большой уже своей прямо-таки и охотой и неохотой же остальных, что только лишь и позабавило его, замотивировав еще больше, потрепал их по головам, растрепав их шевелюры тем самым за считанные минуты, а то и секунды, хотя и Вишну тут и в его же все случае, к сожалению ли, радости, не пахло, только щекотало и скорее же крылом, двумя же его собственными крылами, чье золотое перо с рваным концом на черном же фоне и из крайнего же ряда так затем и осталось в рыжей шевелюре Влада, вставленное случайно ли, нет, но как у индейца и которое он так бы без зеркала и не заметил, если бы не смех четверых, который уже просто невозможно было скрыть за кашлем, да они и не пытались особо, только тогда он уже обшарил себя руками, начав с головы, нашел их смешинку и отомстил, разломив находку на ровное и равное же количество частей, и вставил каждому в прическу, теперь уже и сам смеясь с их общего негодования аж до слез, а когда утер их, лишь слегка уловив вспышку света полуночного солнца мужчины же меж пальцев, все было как прежде, как и все же, ну или почти, ведь и кроме все Никиты, конечно, что так и оставил перо, правда и теперь заложив его очином за ухо, так как и изначально челка им не держалась, да еще и больше путалась, запутывая в себе и само же перо, но и все такой же радостный оттого, что теперь к его перу на фенечке нашелся друг или подруга. Ну а Влад же вновь не преминул воспользоваться ситуацией и, не кривя душой, поделился с ним мысленно тем, что в прическе – было лучше, ведь и так бы он куда больше походил на принцессу с недоцветком и перекороной из гнезда же своих мелированных волос и что он почти же что был уже готов заказать ему футболку с одноименной надписью «Все люди как люди, а я принцесса!», но и, видно, не судьба, так и с чем же его затем еще и поздравил, пожелав жить с этим дальше, как Мулан или Покахонтас, когда бы мог быть Рапунцель или Золушкой, да и Белль же все на крайняк, за что практически и тут же получил убийственный ярко-желтый взгляд с прищуром, резко поглощенный после черными зрачками и за которым уже последовала оттяжка его белых штанов без рук, вброс пера в них же, на благое дело – не жалко, и утяжка их обратно, что хоть и было не больно, но и точно же щекотно-колюще и совсем неприятно. И все вновь же почти вернулось к тому, будто и по тому же все колесу Сансары, с чего началось – смеху над ним, так и еще же теперь над его попытками извлечь эту самую часть пера, что никак не хотела попадаться в его же руки, опять же, не без непомощи Никиты, что и, можно было бы сказать, рукоблудил в его же штанах, но и держа же до сих пор свои руки при себе, лишь используя свой легкий воздушный поток и все, а тот же был готов уже прыгать до потолка в попытке сбить эту самую иголку в стоге сена вниз и в штанины же, да и хотя бы уже в одну, впервые возненавидев свою излюбленную привычку спать голым, но и благо же все не ходить так по дому, к счастью же остальных, а и сейчас же еще и вообще. – Ладно, Ни-Никит, отпусти у-уж его! – Чуть ли и не давился уже словами он, выдавливая их из себя уже и так по слогам сквозь смех, когда же и двое других, так же не участвующие в процессе, готовы были уже и кататься по полу вместе с Владом, только и когда последний – еще и до конца раздевшись, что тут же было воспринято в штыки и младший закончил экзекуцию, выдержав интригу и театральную же паузу в еще семь, а затем и девять секунд, шестнадцать же в общей сложности, а и в частности: за север и за юг, за грехи, пороки и круги. Столько же, кстати, времени понадобилось уже и каждому, как и из этих двоих, чтобы окончательно восстановить дыхание и бонусом же – чтобы заложить и отложить же в голове сие воспоминание до лучших времен, именуемых «Гвоздь программы» и «На черный день» соответственно, ну а зрителями же, уже и в свою очередь: «День проекта икс» и «Дорвались до компромата». Пока и сам Александр же тем временем испепелил последнюю часть своего же пера, таки и изъятого уже из своих же штанов Владом, и наконец продолжил то, что начал и на чем же до остановился. – И пусть же так будет и в дальнейшем! Я рад, Жень… Теперь можно уже и до конца разобраться со всем этим, как и окончательно! И пусть гроза и не бьет в одно и то же место дважды, но и эта же гроза – особенная: ведь и вызвана такой же особой, что и особо же часто теперь попадает и попадается же с этим, под горячую прямо-таки и на жареном, с одним и тем же, к слову, как и почти что той же… Да уже и с которым ребенком, своим или выданным ей на поруки, подряд. И да, согласен! – Тут же прервал и пресек же на корню, сровняв же затем еще и с землей, все неодобрительные взгляды разом, обратившиеся вмиг к нему и на него, вместе и с определенно же последовавшими следом бы такими же речами, что прямо-таки и нависли уже над ним, словно грозовые и громовые тучи, хотя и скорее даже смог из скопища все тех же их энергий, собранных вновь вокруг него, но и только теперь уже и со знатным знаком минус: будто бы и горящие торфяники, леса, пылевые бури с испарениями болота сразу, так и еще же в случае последнего в виде того, что было когда-то морем, а теперь вот поросло, зацвело и проросло с очистными же еще сооружениями на задворках. Но и которым же явно повезло простоять и выстоять же, работая до пересъемки уже и с живыми рыбами «В поисках Немо», параллельно еще и с нежеланием живущих рядом и неподалеку пить свежее молоко, а только выливать его в унитаз кислым и свернувшимся. И где не повезло же уже остальным, кто еще верил, что все собаки и кошки попадают в рай, а рыбы, соответственно, в море, да и прямиком же еще к Губке Бобу, а сколько же еще таких и не разочарований им предстояло, ведь и не передать! Но а пока же вслед за туалетной бумагой и кучей еще всего, чего не следовало бы смывать, но многие же еще не ленивые и достаточно любознательные, в канализацию спускались и цветы, как и розы, в память же обо всех рыбах, бесславно полегших смертью храбрых, полностью дополняя уже и ту самую картину мира, где можно не только пукать ими, да и какать не только бабочками, опять же, на радость всем рабочим очистных. И все же это – скопом и напалмом. В одной теплой, почти уже и жаркой комнате, и пусть все же еще и с открытыми окнами, но и те уже не столько помогали, вообще же не помогали, сколько и, наоборот, мешали и делали лишь хуже, раздувая и принося к нему все новые и новые ноты старых ароматов. – Сравнивать, противопоставлять… а уж и тем более проводить параллели бесполезно… Да и чего уж там: бес-смыс-лен-но! Начиная полом и заканчивая опять-таки предназначением… Которое, как и будущее, туманно. Но! Если со вторым даже и мы не всегда бываем в коннекте… так как всего даже и нам не дано знать… а даже порой и в виде всего и понемногу… с первым мы разберемся! Как и с Розой и ее же заслуженностью Софией боли и грязи! Проверив, откуда теперь у ее информации ноги растут: не могло же так просто… и с бухты-барахты сойти-выйти… что и она же вдруг все сама… И да, пусть она и не глупа, но и не дюже-то при этом умна! Не говоря уж и за чистоту ее рук… И что же нам самим как раз таки пока и в плюс: можно еще успеть и поискать ее пособника в этом. Среди и так же все старых: все-таки ей есть от чего и кого отталкиваться… Что уж говорить и за то, что и даже Сергей не был в курсе всех ее махинаций, что как раз таки еще подкрепляет вину нынешней и после него же самого главы семьи! А вот когда до конца убедимся в этом, дождавшись и ее саму, когда она явит себя и свою же настоящую личину – так и сразу же начнем действовать-танцевать от образовавшейся стенки: либо в сторону нового, как и хорошо же забытого старого и перекодировки-перевербовки одной в другую, либо только в сторону непосредственного ее излишества и пере- в мучениях…
– Ксан, но… – нахмурился Никита и смочил губы языком, собираясь еще тем самым с мыслями и охлаждая хотя бы и часть своего тела внешне, без возможности поступить точно так же и с внутренностью: жара в буквальном смысле становилась уже почти невыносимой, даже и для них и он, как и все уже, прекрасно понял, к чему был сей тонкий намек его, но нужно было договорить и в их же интересах, как видно, было побыстрее – ведь дрова, как и уголь, продолжали подбрасываться в камин, а кальян – обновляться и дозаправляться, пыша уже не столько солнечным, сколько и именно уже огненным жаром во все же стороны. – Возвращаясь опять же к сегодняшне… уже и вчерашнему инциденту и нашей же дальнейшей слежке! Пусть мы и не дрались… Да и никак особо практически не взаимодействовали – словами разве что. Да еще и не все! Но… Она же фактически выдала себя… за счет ли еще Жени или уже нет… Не подтвердила, да… И до конца же все! Но и не опровергла. Так еще и сама… И пусть мы и не дожали, не совсем, как и сказал же ранее сам Егор… Но она же и вот уже – на поверхности! Вскрыла сама и свою же собственную личину! Предоставив же еще, можно сказать, что и себя же саму на блюде… Нам! Все тело и душу вывернув наизнанку… И пусть и не в лоб… Будто и между прочим, между строк… Как и любит… Что теперь? Она, как и мы, будет ждать лучшего момента, чтобы уже и показать, дорассказав, все самой, продолжив временами между делать вид, что все не так плохо, как нам кажется, под контролем и… прочее? Какой ей… резон дальнейшего с нами общения? Каков формат, я имею в виду! Если и обратно мы уже не перелистаем… Не забудем! Как и она… Она же просто не сможет уже общаться с нами как… прежде! Не стоя уже полно и крепко на своем же все фундаменте тайн и секретов, неизвестности…
– Сможет! – Хмыкнул русоволосый и чуть более облегченно выдохнул, как и тут же вдохнул, только подметив, насколько уже свободнее и легче, чище и разряженней стало дышать: то ли наконец и на всех же одинаково подействовала усталость, то ли они опять-таки наконец пришли к чему-то одному, а то ли и как всегда же все вместе. И где так же наконец-таки точно все вернулось на круги своя, уравновесилось и сбалансировалось, неся положительное в положительном и отрицательное в отрицательном: чайки наконец стали чайками, обычными птицами, а не несущими войну, голуби – голубями, пусть и без мира, но и если нет первой – зачем второй, гроза – грозой, без особых новшеств, как и встреч, а тучи и вовсе разошлись, избавляя еще и от дыма, будто и утянув его или прибив к земле, разметав его все тем же легким дождем, что и вмиг же сам испарился, и пусть все так же температуру не убавил, а и скорее даже еще поднял, но и выдержал же ритм – еще немного, и все закончится, а утром или даже днем уже с чистой и легкой головой, мудренее, они окончательно добьют весь свой ночной план и разложат сброшенное и сбитое сейчас в кучу по полочкам. – Фундамент – в- и рожденное, а не приобретенное. Тут же скорее – простая смена полов или их покрытия: старый или старое на новый или новое! И пусть внутри же нее все это выглядит пока, как и именно же ломка… да еще и через колено… так еще и не свое, но и не очередной же распил сука под собой, как и выстрел себе же в ногу… Да и… Пока! – Уже будто и на автомате привычка – акцентом приструнить и донести до всех свою правильную мысль, хоть никто уже так и ухом не повел, как и чем бы то ни было еще: Тузик и Бобик в каждом же из них, что еще и час-два назад были готовы рвать и метать внутри, вырываясь и наружу, просто устали, так просто и одновременно же сложно – ибо и наконец, а и как только по всем же еще и фронтам доустали – все же и все поняли. – Всего лишь временная внутренняя акклиматизация-джетлаг! Она справится. Почти же как и до этого же… еще и физически… справлялась и… справляется же до сих пор. Но и так же все – пока! Ведь и с этого момента уже вместе с нами и нашей же уже прямо-таки и конкретно-непосредственной помощью! О который еще же и сама напишет не раз и не два. Да и теми же все проколами от порушенной розовой же идеализации: ведь Женя таки появился… и разбил не ее еще розовые очки, хоть и с ее уже эйфорией и эфемерностью же мира, в котором пусть ее и мучают, но и «Все хорошо», «Все нормально»… и в который же лишь выбиралась из своей скорлупы ненадолго и тут же возвращалась в нее! Наша же задача – не разбить ее, оставить в целости и сохранности как тело, так и душу, не насильно достав-изъяв ее из первого, и помочь же уже затем и ей же самой извлечь вторую – ее же саму. Ведь и наша же цель – показать ей настоящий мир снова… без насилия! Какого бы то ни было… И начать прежде всего с Розы – которая сама же эту скорлупу и создала, возведя в культ. И не только личности. Всего! И сама же Софию туда и засунула, запретив надолго вылезать: как и детям же все и взрослые же – с чужими говорить. А они и несут это, как гимн и знамя, скипетр и державу… по жизни и… до смерти. Ассоциируя под это и перенося же это, как маску, на других! Не чужих. С кем и как раз таки можно и нужно знакомиться. Пусть и все так же: осторожно. Но нет, они же – под грифом лживой параноидальной безопасности! Как и София же – безопасности для Розы… Не для себя!