Поезд идет на восток

На рынке активно работали мелкие воришки-карманники, иногда разрезали женские сумки, а иногда просто выхватывали сумки из рук ошарашенных людей и быстро скрывались. Нечестные рабочие-грузчики ловили момент у зазевавшихся во время упаковки.

В качестве чистильщиков обуви в этой толпе сновали грязные мальчишки лет по восемь-десять, выглядевшие беспризорниками, которые, как мне сказали, были неучтенными детьми, то есть родившиеся сверх допустимой нормы, а значит не зарегистрированные, не имеющие никаких документов и отправленные родителями на самовыживание. Дальнейшая перспектива этих изгоев общества была понятна: воровство – тюрьма – наркота – смерть.

Были случаи вооруженных ограблений в узких хутунах (переулках) или даже в женских туалетах. Народ постепенно становился осторожнее, с собой стали брать меньше денег, чтобы сначала заказать товар, а затем расплатиться уже на складе, куда продавец доставлял товар. Официальные власти знали о творящихся безобразиях, но до поры до времени никак не реагировали, резонно считая это личным делом каждого. Один китайский профессор-русист, вышедший на пенсию, который, как и многие подобные ему, тоже подрабатывал здесь переводами, переживая за авторитет своего государства, как-то чистосердечно признался мне, что здесь много беспорядка:

– Вы знаете, я уже написал докладную записку своему начальству обо всем, что здесь происходит, чтобы были приняты меры.

У меня чуть челюсть не отвисла от такого чистосердечного признания. Просто пошел и настучал. Но, как оказалось, я напрасно удивлялся, это здесь в порядке вещей повсеместно.

10. Неделя в «(Х)алтурсе».

Где-то через месяц моей работы на рынке, Наташа вдруг предложила мне совсем другой, более выгодный вариант работы в одной российской компании, имеющей название «Алтурс», занимающейся перевозкой и растаможиванием грузов, которые отправляли «челноки». В 90-е годы сплошного беспредела такие компании расцвели пышным цветом. Наташа дала мне телефон, я созвонился с их руководителем и договорился встретиться в полдень следующего дня.

Володя (так он отрекомендовался при разговоре по телефону), мужчина неопределенного возраста, открыл дверь, имея вид заспанного, измученного тяжелым похмельем человека. Но поскольку встреча была заранее назначена, жестом пригласил пройти в номер. Входить было тяжело, потому что топор можно было вешать не столько от чуть рассеявшегося дыма, сколько от стойкого запаха перегара и прочих миазмов, оставшихся от прошедшей ночи. Двухместный номер также представлял собой весьма неопрятное зрелище в виде не застланных постелей, беспорядочной кучи каких-то бумаг на столе, обилия бутылок разных мастей и достоинств по всей комнате, полных пепельниц окурков.

Извиняться за беспорядок хозяин не стал, то ли потому что это было обычным явлением, к которому мне предстояло привыкнуть, то ли не счел нужным извиняться перед человеком, которого он нанимает в работники, не обращая внимания на возраст и образование. Приглядевшись, я увидел высокого мужчину лет тридцати пяти с начинающей лысеть головой, с глазами, запавшими от явных излишеств. Немного придя в себя, Володя, сразу же перейдя на «ты», предложил:

– Будешь кофе, чай?

– Спасибо, можно, конечно, выпить что-нибудь.

– Может что-нибудь покрепче?

– Немного можно, но насколько я понимаю, нам предстоит сегодня работать, – сказал я, понимая, что у моего собеседника «колосники горят» со вчерашнего дня.

– Тогда давай поговорим о работе. Работа у тебя будет не сложная, помочь принять и отправить наших туристов, а также разбираться с их проблемами во время проживания в гостинице.

Володя сполоснул белые стандартные гостиничные кружки, поставил небольшую баночку хорошего импортного кофе, на столе стояла уже начатая коробка с пакетиками хорошего одноразового чая и коробка с русскими конфетами.

Плеснул в такие же стандартные гостиничные стаканы по пятьдесят граммов коньяка.

– Ну, за успешную работу!

– За успех!

Мы выпили.

– Вообще-то у нас есть хорошие переводчики: один китаец, выросший в России, и Саша из Москвы, но они заняты другими делами с туристами: с оформлением груза на складе карго. А тебе, если можно, лучше жить здесь в гостинице, чтобы в любое время помочь туристам в разных проблемах, постоянно возникающих в гостинице с администрацией или еще с кем-либо. А днем, когда здесь никого нет, надо будет помочь Сашке на складе. Пока условимся 100 долларов в неделю. Устраивает?

– Устраивает.

Выбора у меня фактически не было, да и трудностей больших в этой работе я поначалу не увидел, а уж когда перебрался из своей камеры Шаоюаня в номер четырехзвездочной гостиницы, который показался мне раем, то растаял совсем. Наличие нормальной кровати, чистой постели, телефона, телевизора, холодильника, ванной комнаты с комплектом необходимых принадлежностей, сменяемых ежедневно, повергло меня в некоторый трепет. Трудно было после двух месяцев аскетичной жизни поверить в возможность такого рая.

Только потом я задумался над вопросом, а какой же работой придется расплачиваться за все это великолепие.

Вечером в номере появился мой сосед и, как я понял, коллега. Молодой человек весьма приятной наружности, русоволосый поклонник индийской и китайской культуры, приехал сюда из Москвы, где в свое время окончил Бауманское училище, но больше заинтересовался именно этими делами. В общем-то неудивительно, в последнее время общего сумасшествия многие молодые люди бросились искать выход в чем угодно, а тем более в таких интересных вещах, каким является буддизм. Саша, как оказалось, на этом деле окончательно не «съехал», но, тем не менее, самостоятельно и в общем-то прилично изучил китайский язык. С иероглифами, правда, был знаком плохо, но разговаривал довольно бегло. Секрет этого вскоре стал понятен. Как всегда, правы французы с извечным «шерше ля фам».

За несколько вечеров, которые мы провели вместе, Саша рассказал, что все началось с его матери, которая еще в далекие 50-е годы во время Московского фестиваля молодежи и студентов совершенно случайно в обстановке общей эйфории имела неосторожность познакомиться с молодым человеком из Китая. Парень был не совсем простой, учился музыке и, по всему было видно, обладал определенным талантом. Во всяком случае, отличался от других людей и понравился молодой москвичке. Когда фестиваль закончился и молодой человек вернулся в Китай, они некоторое время продолжали переписываться. Тем временем обстановка в мире менялась, не обращая внимания ни на личные отношения, ни на судьбы людей. Граница закрылась, в Китае началась «культурная революция», отношения между нашими странами испортились, всякие переписки прекратились, молодые люди потеряли друг друга. Но память женщины сохранила лучшие чувства о своем любимом, более того перенесла эти чувства на далекую, не очень понятную, а от того еще более таинственную и привлекательную страну.

Неудивительно, что как только после долгих лет в Москве вновь появились первые китайские студенты, давно уже ставшая матерью женщина встретила молодую девушку, приехавшую из Китая учиться, и разрешила ей поселиться у себя в квартире. С ее ли легкой руки или само по себе, но очень скоро ее сын, на генном уровне унаследовавший привязанность матери к Китаю и китайскому языку, и молодая китайская студентка-квартирантка нашли общий язык и взаимопонимание, тем более что и Сяо Лю пыталась выучить русский язык.

По окончании учебы Лю возвратилась в Пекин, а Саша приехал за ней, нашел здесь работу с китайским языком, и оба были счастливы этим. Иногда он даже оставался в ее комнате у них дома, считая ее своей невестой, хотя само по себе это было весьма необычно и сильно порицаемо в Китае. Трудно было не оценить по достоинству такой довольно мужественный поступок как парня, так еще в большей степени китайской девушки. Судя по всему, отношения к этому со стороны ее семьи были весьма прохладными, но Лю выдерживала эти испытания, тем более что зарабатывали ребята на рынке Ябаолу достаточно много, а не сидели на шее родителей.

На следующий день рано утром гостиница зашевелилась, русские «туристы» стали готовиться к отъезду. Мы сходили вниз на завтрак, который тоже входил в стоимость номера. Затем меня познакомили с еще одним переводчиком. Леон – сын китайца и немки, вместе со своей женой Дорой воспитывались в 50-е годы в Советском Союзе в интернате для детей интернационалистов. В настоящее время им было уже годиков за шестьдесят, но выглядели они довольно неплохо. Работали они, а как потом выяснилось, подрабатывали, зная китайский и русский языки, по их словам, на какой-то киностудии переводами, а попутно занимались своего рода бизнесом с русскими «челноками», которых в Китае называют, по словам Леона, «пылесосами». Надо признать очень меткое название для собирателей грязи всего мира от бракованного китайского ширпотреба до захоронения ядерных отходов.

После непродолжительных волнений, связанных с отъездом, которые чаще всего возникали в связи с неуплатой туристами за международные телефонные переговоры, группа была посажена на прибывшие автобусы и направилась в Тяньцзиньский аэропорт. Там, пока туристы тратили последние китайские деньги на импровизированном местном базарчике, руководители «Алтурса» обедали в ресторанчике. Обед был весьма обильным и даже с возлияниями, хотя впереди, как выяснилось, еще предстояли «великие» дела.

Привезли багаж, который должен был лететь вместе с туристами, и после посадки самолета с новой партией туристов, началась процедура оформления багажа и личных вещей для отправки этой партии. Все вещи пропускали через камеры досмотра, пару раз останавливая и заставляя все распаковывать и показывать содержимое. Затем взвесили багаж каждого пассажира, и пассажиров увели на «границу», а мне предложили уехать в гостиницу с вновь прибывшей группой.

Сначала пришел только один автобус, на котором я с частью группы отправился в гостиницу. Как оказалось, затерявшийся где-то автобус был моим спасением, иначе меня точно растерзали бы озлобленные усталостью и голодом, только что прибывшие «турысты». Дело в том, что их надо было быстро разместить по комнатам, а опыта у меня не было, заранее не было установлено количество людей и количество комнат. Люди требовали поселить их в соответствии с их желаниями и по их усмотрению, не взирая на пол и семейное положение, и уж отнюдь не по разумению руководства компании о размещении в двухместных номерах по принципу мужчину с мужчиной, а женщину с женщиной. В конечном итоге выяснилось, что заказанных номеров не хватает, а народ наседал на меня, видя во мне одного из представителей этой компании.

Никто из руководителей так и не появился, а у меня не было полномочий заказывать еще один номер. Поэтому пришлось перетряхивать всех еще раз, переселяя из номера в номер и вызывая тем самым еще большее недовольство. И все-таки, в конце концов, пришлось упрашивать одну симпатичную молодую женщину временно поселиться с незнакомым ей молодым человеком. Самое интересное, что она даже и не сильно возражала, резонно посчитав его самым спокойным из всех и надеясь, по-видимому, таким образом избежать домогательств со стороны других представителей сильного пола. Во всяком случае в дальнейшем я видел, что эта пара весьма трогательно работала вместе, помогая друг другу, в течение всего времени пребывания в Пекине.

Только поздно вечером приехали наши ребята с аэродрома и, довольные успешно завершенной операцией по приему-отправке «турыстов», уселись толпой ужинать под большое обилие привезенной русской водки. Было видно, что это не только хорошо споенный коллектив, но и люди, имеющие между собой совсем иные отношения. Во всяком случае, сразу стало понятно, что смазливая Нина, исполняющая функции бухгалтера, сегодня будет спать в номере Володи. Но для меня впечатлений дня было уже более чем достаточно, а завтра опять надо было работать, поэтому пришлось оставить эту уже теплую компанию, для того чтобы идти спать.

Через пару дней бестолковой работы на складе, куда «челноки» доставляли свой товар, упаковывали в огромные тюки, затем эти тюки взвешивали и сдавали на склад для отправки самолетами в пункт назначения, голова уже гудела от шума, криков и сутолоки. Вечером Саша сказал, что китайские хозяева склада, которые тоже варят на русских туристах деньги, пригласили представителей компании на ужин в «Лидо», пятизвездочный отель на северо-востоке Пекина. Вечером Володя объявил общий сбор, и мы выехали к месту встречи, которое изменить было нельзя.

Когда мы приехали, Леон и Саша со своими половинами были уже здесь. Саша познакомил меня со своей Лю, маленькой, невзрачной китаянкой, и она широко улыбнулась мне, наверно, показывая мне, что я неправ в своих оценках. Дело в том, что за время пребывания в Китае мне уже приходилось встречать более обаятельных особей женского пола этой национальности. От Саши, по-видимому, тоже не скрылось мое разочарование, поэтому чуть позже он спросил:

– Что, очень некрасивая?

Я улыбнулся ему и, как всегда в таких случаях, произнес банальное:

– Ну, что ты, она очень мила. Ведь подлинная красота не в лице, а в сердце.

Китайцы, в качестве хозяев пригласившие нас, чувствовали себя в этом ресторане явно не в своей тарелке, чего нельзя было сказать о нашей компании, которая, похоже, здесь уже бывала. Банкет по принципу самообслуживания прошел весьма оживленно. Каждый мог выбрать то, что его душеньке было угодно. Официанты следили только за наполнением бокалов и чистотой стола. Кстати, делали это весьма профессионально.

Володю понесло, и тот край стола, где они сидели, взялся вплотную за дегустацию разных вин в явно не дегустационных нормах. После этого русским, естественно, захотелось потанцевать, но здесь такой возможности не было, в китайских ресторанах не танцуют. Поэтому Володя широким жестом пригласил присутствующих на дискотеку самой шикарной на то время в Пекине гостиницы «Куньлунь». Хозяева, пригласившие нас сюда, вынуждены были отказаться, к явному неудовольствию своих же молодых работников. Правда, потанцевать нам тоже не удалось, поскольку на дискотеке невозможно было протолкнуться от большого количества молодежи всех времен и народов. Количество дискотек в Пекине в то время еще не могло удовлетворить число желающей покутить «золотой молодежи» Пекина и гостивших в Китае иностранцев. «Дегустация», которую Володя продолжил и в баре Куньлуня, в конечном итоге обошлась в весьма кругленькую сумму. Но ведь и руководитель, и бухгалтер были за одним столом. (Забегая вперед хочу сообщить, что через десять лет я сыграл роль директора этого самого престижного на то время отеля в одном из лучших фильмов, в которых мне приходилось играть, и часть съемок проходила именно в этом отеле, хозяином которого, как оказалось, был сам автор романа, по которому был снят этот фильм).

В этой работе многое поначалу мне было непонятно, хотя, будучи среди них совершенно «белой вороной», я старался этого не показывать. Для меня главным было то, что можно было спокойно выполнять свои обязанности и спокойно потом отдыхать вечером в нормальной обстановке. Общение с телевизором помогало получать дополнительные знания в языке, а также помогало расширять страноведческие познания. Желание вникнуть в суть происходящих не экране событий заставляло максимально концентрировать внимание и слух. Как раз то, чего мне явно не хватало для улучшения восприятия на слух и правильности произношения, что было быстро замечено одной из китайских инвесторов этой компании, которая представилась киноактрисой. Женщина, лишенная какой бы то ни было политкорректности, откровенно смеялась над моими ошибками в китайском языке. (Как же хотелось мне встретить ее потом, через несколько лет, но в тех кинематографических кругах, в которых мне потом пришлось работать, ни среди звезд китайского кино, ни даже среди простых китайских артистов ее почему-то не оказалось. Думаю, что фильмы с моим участием она все-таки видела, а вот фильмов с ее участием мне увидеть так и не удалось).

В номере был холодильник, поэтому вечером можно было взять чего-нибудь перекусить или заранее купить и положить туда пиво, которое могло очень пригодиться на следующей день. В мою задачу входило улаживание конфликтов между администрацией и туристами, но конфликтов особых не было, поэтому все шло нормально. Нормально, но только до тех пор, пока не поползли слухи, что новой группы русских туристов для приезда в Китай наша компания уже набрать не может. Руководители ссылались на новый таможенный закон с большим налогообложением, хотя на самом деле, похоже, причины были в другом: в непорядочности фирмы по отношению к своим клиентам. Случались невыполнения обязательств по срокам доставки грузов, по объемам багажа, а также большими сложностями с китайскими партнерами. В пятницу прилетел пустой самолет только для того, чтобы забрать моих туристов и здешнюю администрацию во главе с Володей. Вечером пришел Володя и произнес сакраментальную фразу:

– Извините, фирма в ваших услугах больше не нуждается, поскольку фирма приостанавливает свои действия.

Не знаю, что после такой фразы чувствуют работники в буржуазных странах, может быть, уже с понятием относятся к таким возможным вариантам, но мне было довольно погано, несмотря на то, что расчет был произведен честно. Спасибо, по телевизору в этот вечер показывали фильм «Москва слезам не верит» на китайском языке. Очень кстати, а главное, в тему.

Вечером, очень поздно пришел Саша, принес свои вещи и кучу разных сувениров. Он тоже готовился к отлету, ведь с закрытием фирмы он лишался работы, а значит, и оставаться здесь не имел возможности.

– Как дела, Саша? – спросил я его.

– Да уж какие тут дела! – безнадежно махнул он рукой. – Весь вечер выясняли с Лю, лететь или не лететь мне с последним самолетом.

– Ну, и что Лю? – на всякий случай спросил я, хотя прекрасно понимал, что с ней происходит, а тем более как к этому отнесутся ее родители.

– Плачет, – ответил через некоторое время Саша.

– Неужели, ты оставишь ее одну? Ты ведь знаешь, что ей в Китае теперь только в петлю.

– А что мне делать?! Я не могу остаться, у меня нет здесь работы, а значит, нет и визы.

– Мне трудно судить о ваших отношениях, но если ты действительно любишь ее, то забирай ее с собой.

– Сейчас у меня нет выхода, надо лететь, а потом посмотрим, как быть.

Саша стал сосредоточенно собирать свои вещи. Утром мы распрощались, и они улетели в Россию. Через некоторое время я узнал, что Лю тоже уехала в Москву, где они с Сашей поженились, но жить вернулись в Китай. Еще через несколько лет однажды в аэропорту Шереметьево я встретил Сашу уже с маленькой Леночкой, бойко разговаривавшей на двух языках сразу.

11. Хождение по мукам.

После той работы в «Алтурсе» мне пришлось вернуться к своему разбитому корыту, то есть продолжить работу на рынке у прежних хозяев, с которыми, к счастью, не успел разорвать отношения. Сидеть зимой в большие морозы и сильные ветры на вольном воздухе, когда создавалась обстановка нетерпимости ко всем проявлениям «буржуазного» воспитания, было не очень приятно. Китайцы-южане, не привыкшие к таким холодам, натягивали на себя из одежды все, что только можно, и сидели хмурые. Ситуация чуть менялась, когда прибывал очередной поток покупателей.

Однажды у нашей лавки нечаянно споткнулась русская девушка. Маявшись целый день от безделья, я уже научился не очень-то обращать внимание на проходящих, но тут не удержался:

– Осторожнее, девушка! Но раз уж вы здесь споткнулись, то не проходите мимо!

Девушка остановилась и стала оглядывать наш товар.

– Очень красивая! – заметил по-китайски сидящий рядом со мной Алун.

Я молча кивнул головой. Это было действительно так: небольшого роста, стройная, лет двадцати с небольшим, с очень правильными чертами лица, живыми глазами, она привлекала внимание не только китайцев. Даже русские, проходившие мимо, останавливали на ней взгляд, поскольку девушка отличалась от общей массы даже наших соотечественников.

Я перевел ей слова Алуна. Она сначала не обратила на мои слова никакого внимания, явно принимая их за очередное приставание, к которым она, наверно, привыкла, но потом вдруг улыбнулась:

– А вы понимаете их язык?

– Да что-то вроде этого, – попытался кокетничать я.

– Вы что здесь живете?

Пришлось коротко объяснить, что к чему и почему. Ребенок искренне заинтересовался и удивился, что мне безвыездно приходится жить здесь, среди китайцев, без семьи целый год. В ее голосе явно чувствовалось некоторое потрясение. Во время нашего разговора подошел ее спутник, высокий молодой человек, крепкого телосложения в голубой десантной тельняшке, выглядывающей из разреза куртки. Он тоже вступил в наш разговор и как бы вскользь заметил:

– А я ведь тоже когда-то начинал изучать китайский язык, – потом внимательно посмотрел на меня и продолжил: – Вы случайно не были в Н-ске?

– Случайно бывал, – улыбнулся я. – А когда ты там учился?

– В 1981 – 82 годах.

– Тогда мы с тобой, вероятно, встречались, – подтвердил я.

– Извините, а как ваша фамилия?

И когда услышал ответ, расплылся в улыбке:

– Как же, как же, ведь мы занимались по вашему учебнику. Учебник, кстати, был нарасхват среди наших ребят.

У Оксаны, так звали девушку, от услышанного глаза уже были по пятаку, если не больше. Познакомились. Из дальнейшего разговора выяснилось, что они бортпроводники самолета Минск – Пекин.

Поговорив еще немного, они тепло распрощались со мной и отправились дальше по своим делам. После таких моментов у многих русских людей, обладающих какими-либо талантами, которые по каким-то причинам так и остались невостребованными обществом, начинается депрессия или длительный запой.

Но этим дело не кончилось, поскольку на следующий день сияющая Оксана опять влетела в нашу лавку. И довольная тем, что застала меня на месте, уселась на коробку с товаром и заявила, что нуждается в моей помощи.

– Здравствуйте! Как хорошо, что я вас застала! Вы знаете, я вчера купила лекарство, но понять ничего не могу и не знаю, насколько оно реально может помочь.

– Давай посмотрим твое лекарство.

– Ой, а я не взяла с собой ни лекарство, ни коробки.

– Милая моя, а как же мы сможем разобраться в том, чего нет?

Мы начали выяснять, что это за лекарство, привлекли к нашему разговору моих мальчишек, и кое-как удалось что-то выяснить и помочь. Подошедший Володя был уже в новом, явно только что купленном пуховике. Уходя, Оксана высказала мысль, которая еще раньше пришла мне в голову, да неудобно было спросить.

– Давайте мы возьмем с собой, а потом отправим вам домой какую-нибудь посылочку.

– Что ж, это было бы очень кстати, поскольку скоро день рождения дочки.

– Ну, так мы завтра зайдем.

– Договорились.

Утром она забежала за посылкой и заторопилась, их самолет улетал днем. Расставались мы со слезами на глазах.

Факт, конечно, примечательный, хотя уже и до этого были прецеденты. Однажды в великолепном посольстве одной незалежной державы за мной вдруг увязался 3-й советник посольства. Сережа в его цветущем – лет 25-26 – возрасте явно неслучайно оказался в Пекине в этом звании. И после короткого разговора выяснилось, что он тоже выпускник именно этого военного вуза и тоже знает меня по написанному мной в те годы учебнику, хотя он учился там позднее, когда меня там уже не было. Когда я в 1983 году уезжал оттуда, курсанты моей группы, от кого-то узнавшие о времени моего отъезда, в тот вечер пришли прямо на вокзал проводить меня и подарили на память книгу. Тогда я был слегка растроган таким проявлением чуткости со стороны совсем не сентиментальных парней, но лишь через несколько лет обратил внимание на весьма серьезное название книги, предвосхитившей мою дальнейшую жизнь. Это была книга А.Толстого «Хождение по мукам». Кто ж мог тогда предположить, что многомиллионное население по воле нерадивого руководства страны вновь будет подвергнуто очередному хождению по мукам?..

Через некоторое время мне удалось таким же чудесным образом пристроить еще одну посылочку, которую я собрал уже давно, и которая не давала мне покоя уже целый месяц.

С отправкой еще одного письма получилось значительно смешнее. Две молодые женщины, приехавшие из Новосибирска, узнав о том, что я уже давно не получаю писем из дома и даже не знаю, получают ли там мои письма, выказали согласие отправить мое письмо. А одна даже предложила:

– А у вас дома есть телефон? Давайте я позвоню вам домой. А потом мы через две недели приедем, я вам расскажу.

– Это, действительно, хорошая мысль, – обрадовался было и я.

– Хорошее дельце, – ехидно заметила ее подруга, – звонит незнакомая женщина из Новосибирска и выясняет, почему одинокому мужчине в Пекине не пишут письма. Вы вообще что-нибудь соображаете?

И мы дружно рассмеялись, уяснив комичность этой ситуации.

– Ничего, я объясню нормально, так что не беспокойтесь.

– Ну, хорошо, – и я дал ей номер своего домашнего телефона.

Позднее я узнал, что она действительно позвонила и выяснила, что все дома нормально. С ними я постоянно передавал письма в Россию, которые дома получали регулярно и довольно скоро. А вот от матери письма по международной почте идут чуть не по месяцу. Да, что-то не все ладно в нашем королевстве. Опять в России прошли какие-то выборы. Больше всех голосов получила партия Жириновского. Любит пошутить русский народ. Господи, что же будет с этой Россией?

К концу декабря русских на рынке значительно поубавилось, что сильно напугало торгующих там китайцев. Один за другим стали подходить ко мне за разъяснениями, пытаясь связывать это с Рождеством 25 декабря. Мне пришлось объяснить им, что наше православное Рождество будет еще позже, поэтому вряд ли этот спад вызван праздником, скорее наоборот, к новогодним праздникам должны покупать больше, и что, видимо, есть какие-то другие причины. У моих хозяев залежалось большое количество товара, и они понемногу стали его спихивать, даже сбрасывая цену.

Уже почти очистили склад. И вдруг наших «челноков» как прорвало: москвичи, новосибирцы, украинцы, белорусы, литовцы, поляки, жители других стран и городов стали буквально из рук вырывать последнее и требовать все больше, тем более что срок их туристических путевок ограничен по времени. Как оказалось, наши кофты с похолоданием пошли в русских городах на «Ура!». «Челноки» уже с раннего утра или прямо с самолета приезжали к нашей торговой точке, требуя товар:

– Давай! Давай! Давай! Давай больше!

Ребята заметались, но доставить с фабрики сразу большую партию было почти невозможно даже самолетом. Я пытался уговаривать одних, убеждать других, доказывать третьим и упрашивать четвертых. Но все было бесполезно, потому что, как оказалось, такого количества не было даже на фабрике. Цены полезли вверх. Но и это не останавливало желающих. Авторитет моих дунгуанцев на рынке резко возрос. К ребятам, видимо, удивленный такой прытью с количеством заказов, сначала вынужден был прилететь заместитель директора фабрики, а затем и сам директор. Потом прислали в помощь еще двоих рабочих. Кое-кто стал напрямую связывать популярность этого товара с моей работой. И хозяева теперь держались за меня двумя руками.

Стали отпускать товар прямо со склада, не завозя в лавку. А через некоторое время даже прямо с машин, которые приходили с товаром только рано утром, потому что въезд грузовому транспорту в город разрешен только ночью.

Почувствовав прибыль, стали прибегать китайцы-перекупщики, которые, естественно, цены на товар повышали. Узнав об этом, «челноки», покупавшие товар у нас, к такому делу отнеслись с еще большим возмущением, ведь таким образом товар попадал к их конкурентам и даже быстрее, чем к ним. Пришлось разъяснять ситуацию своим хозяевам, что так поступать небезопасно, можно вызвать очень неприятные скандалы. Но трудно убедить людей, когда дело касается возможности получить легкую прибыль.

Дело у машин дошло до мордобоя, ведь русские иначе не могут. Мои маленькие худенькие мальчишки-китайцы были страшно напуганы такими грозными потасовками. Они стали платить мне больше и стали умолять меня приезжать в это время нездорового ажиотажа каждый день ни свет, ни заря прямо к приезду машин, чтобы как-то уладить конфликты между покупателями из разных мест не только России, но и всего СНГ, которые, казалось, совсем с ума посходили. Странно, но утверждение, что «ученье свет, а не ученье – чуть свет и на рaботу» стало действовать и в отношении меня, хотя я исправно учился всю жизнь. Приходилось выезжать на своем велосипеде с рассветом, или же вообще оставаться ночевать вместе со своими ребятами в той квартире, которую они снимали в Пекине и где спали на двухъярусных кроватях почти без постелей с одними одеялами.

Мне с большим трудом все-таки удавалось установить очередь по предварительной записи и заставить горячих парней и не менее горячих дамочек слушаться. Угрожать я им мог очень просто:

– Не будете выполнять мои требования – не получите ничего!

Некоторым приходилось уезжать домой, так и не дождавшись выполнения заказа, поэтому они просили меня отправить им товар позже. Но я не мог брать чужие деньги в таком огромном количестве, ведь за один приезд они привозили сотни тысяч долларов. И это было только у одного продавца и одного покупателя. Какие же деньги приезжали сюда из нашей обдираемой страны?

Китайский самовар для приготовления не чая, а мяса с овощами

Фото из личного архива автора

Вскоре это стало видно. Потому что именно китайское правительство тоже заинтересовалось, наконец, всеми этими делами и стало использовать получаемые деньги по назначению, то есть для строительства новых зданий во всем этом районе, для перепланировки рынка, ликвидации стихийного рынка и перевода его на более-менее цивилизованную основу оптового. Но это все пришло позднее…

В наши страны этот товар шел, не учтенный никакими таможнями, по так называемым «серым» или даже «черным» каналам, поскольку весь навар за доставку и растаможивание уходил мафиозным структурам государственных чиновников, которые в отличие от известного героя Ф.Луспекаева «мзду брали» и немалую, а государству шли жалкие гроши.

Я опасался, понимая, что этот всплеск интереса вызван лишь Новым годом, и скоро может пройти совсем. Но мои опасения оказались напрасными, для бизнеса и праздники не помеха, после Нового года торговля возобновилась с еще большей активностью. Наиболее продвинутые поняли, что твердый заказ, который можно сделать через меня, пусть даже чуть дороже, будет им выгодней, чтобы не приезжать к пустому прилавку.