Поезд идет на восток

«В Хэйлунцзян (провинция на северо-востоке Китая – А.Ш.) не хватает переводчиков с русским языком, поэтому правительство провинции отправило нас изучать русский язык… Мы очень рады, что у нас, наконец-то, будет преподавать русский профессор. Мы мечтали об этом уже давно. Я верю, что вы поймете нас, ведь вы тоже изучали иностранный язык. Очень надеюсь, что мы станем большими друзьями».

«Слово «Здравствуйте!» сразу же сняло напряжение между нами. По разговору мы заметили, что это очень ласковый человек».

Лю Циньбэй как мальчик был более лаконичен: «Это пожилой русский человек в очках. Уверен, что он сразу станет нашим любимым преподавателем и хорошим другом».

«Я уже раньше слышала, что у нас будет работать иностранный преподаватель, и мысленно нарисовала его образ в своей голове. Он обязательно должен быть очень старым ученым и характерным иностранцем. Но когда я первый раз увидела его, я поняла, что ошиблась. Он оказался моложе своих лет, с хорошим чувством юмора, и я совсем не почувствовала, что он – иностранец». Тут требуется небольшое пояснение в том, почему же «она не почувствовала, что я иностранец», да потому что иностранцами китайцев запугивают с детских лет и почти во всех фильмах иностранцы самые жуткие и гадкие люди, почти звери.

«Мы первый раз разговаривали с русским человеком, поэтому все мы чуть-чуть стеснялись. Он высокого роста. У него светло-каштановые волосы. Думаю, что это интересный человек. Я уже почти полюбила его».

«Мы первый раз встретились, а уже полюбили его и с нетерпением ждем, когда наступит следующий урок».

А вот и критическая нотка: «Наш иностранный преподаватель интересный и разговорчивый человек, но на занятии мы не все понимаем, что он говорит. Когда он говорит по-китайски, хоть и неважно, но мы хорошо понимаем, что он хотел сказать».

Вот и девичьи восторги: «Он очень красивый! По-китайски говорит тоже очень хорошо. Мы ждем, когда наступит следующий урок».

«На первой встрече вы показались нам строгим и серьезным, но когда мы познакомились лучше, то оказалось, что вы интересный и сердечный человек. Особенно удивило нас то, что вы можете говорить по-китайски и даже знаете иероглифы». В одной из других работ она добавила: «Вы еще раз удивили меня, когда сказали, что немного понимаете и даже любите Пекинскую оперу».

А вот такое описание не всегда в состоянии сделать даже русский ученик: «Раньше нам стало известно только его китайское имя (моя фамилия в китайской транскрипции означает «Горный орел»), а это имя порождало чувство храбрости и вселяло бодрость и уверенность… Он не худой и не полный. Его темно-русые волосы чуть вьются, что говорит о покладистом характере. Черты лица правильные, на лице часто светится улыбка. Карие глаза большие и живые. Больше десяти пар глаз смотрели на него, но в его глазах даже совсем не было напряжения. После занятия у всех осталось очень хорошее впечатление. Верю, что после этого мы будем с ним дружить».

А вот какой комментарий дала дочка судьи: «Он преподает серьезно. Но нам нравится он, потому что он – юморист. И хотя он иностранный человек, он нам нравится, и мы уважаем его».

«Я мечтаю в будущем стать хорошей преподавательницей, как вы».

А вот письмо, которое я получил на последнем занятии от красавицы Тэн Хуа, высокой, стройной и красивой девушки с длинными каштановыми волосами. До этого она ни разу не писала обо мне. А вот при расставании вне всякого задания написала в тетради после письменной работы: «Я очень волнуюсь, когда пишу это письмо, потому что вы возвращаетесь домой, и нам придется расстаться. Может быть, это письмо будет последним, хотя я очень надеюсь, что мы сможем и дальше писать друг другу, рассказывать о себе, о своей жизни, об учебе. Мы вместе работали, гуляли по городу, любовались прекрасными пейзажами Пекина. Мы получили у Вас много знаний. Мы почувствовали, что вы очень серьезный человек в работе, а в жизни вы человек с юмором…».

Можно ли было после этого не любить их ?..

17. Любовь по-китайски.

Однажды еще в марте в разговоре с Тэн Хуа я упомянул о том, что неплохо бы поехать на экскурсию в Гугун (Императорский дворец). Ну, народ и загорелся, поскольку сами они там тоже еще не были. Пришлось попросить их преподавательницу Пан Хун отпустить с занятий ребят других групп, чтобы мы могли поехать все вместе одновременно.

      Фото из личного архива автора

Собрались в 7.30 и вышли на автобусную остановку. Я сразу же заметил, что одеты почти все довольно нарядно, а Дун Айминь вообще даже в платье, что для китайских студенток того времени было явлением довольно редким. Все автобусы оказались переполненными, но за дело взялся Ван Дун с замашками миллионера, который подрядил для нас отдельную маршрутку. Это было верным решением в данной ситуации, но нельзя забывать, что это Китай. Часть девочек в маршрутку не села, возможно, кого-то смутил денежный вопрос (платить пришлось бы немного больше), а кто-то просто испугался укачивания. Но мои волнения оказались напрасными, потому что таким образом все стали свободными, поодиночке смогли влезть даже в переполненные автобусы, и вскоре уже собрались у северного входа в музей. Одна девушка за это время даже успела доехать туда на велосипеде.

Пока мы ждали всех опаздывающих, девочки разговаривали со мной, а ребята почему-то держались чуть поодаль. Но вот дело дошло до фотографирования, и все объединились. После коллективной съемки ко мне неожиданно подошла Дун Айминь и попросила сфотографироваться с ней персонально. Ее друг стал фотографировать нас, но тут уже образовалась целая очередь желающих. Пришлось объяснить, что музей большой и у нас еще будет много таких возможностей.

Фото из открытых сайтов интернете

Первая часть экскурсии по покоям женской половины дворца прошла довольно живо и интересно. Особенно удивило их то, что экскурсию по сути проводил их преподаватель, иностранец, а они о дворце своих императоров знали очень мало. Разговор велся сразу на двух языках. Но ходить такой большой группой более 40 человек было неудобно, поэтому через некоторое время группа рассыпалась, иногда сближаясь, иногда расходясь, но со мной постоянно шел парень, имя которого я перевел на русский как Великий Чжао. Ему это так понравилось, что он стал чуть ли не моим телохранителем, готовым за меня и в огонь, и в воду. Тут же был и староста одной из групп серьезный Лю Сюэчжэн, постоянно подбегала вездесущая Чжан Лихун, довольно бойко говорившая на русском, а маленькая смуглая Шэнь Гуанвэй, которая просто откровенно смотрела мне в рот и, выказывая свою преданность, едва удерживалась от того, чтобы схватить меня за руку, как обычно делают маленькие дети, пытаясь ухватиться за руку кого-то из родителей.

Фото из личного архива автора

У Даши неожиданно обнаружился кавалер, которого на занятии заметить было трудно, поэтому эта дочка китайского таможенника ходила только с ним, лишь издали одаривая меня своей кареглазой улыбкой. Они даже не подошли фотографироваться со мной, а на следующий день я получил ее сочинение, где в конце была сделана приписка: «Извините, Анатолий Степанович, что мы с вами не сфотографировались. Мне с вами очень хорошо, потому что я чувствую себя, как ваша дочь. Извините меня, пожалуйста». Вот такие строгие нравы.

Мы шли медленно, время от времени останавливаясь для фотографирования. Но к концу первой половины пути дошли не все. Многие уже искали любую возможность присесть. Было видно, что большинство, особенно девочки, очень слабенькие. Трудно объяснить это явление, то ли недоедание, то ли недосыпание у особо старательных, а может и то и другое вместе.

Во второй половине дня мы осмотрели восточную часть музея, где был павильон колоколов, часов, нефрита, фарфора и керамики. Затем вошли в отделение, где расположена знаменитая «Стена девяти драконов». Драконы, изображенные на стене действительно разные, но краски уже не очень яркие.

Такие стены, установленные сразу за входом во двор, являются защитой от злых духов

Фото из личного архива автора

Время между тем подошло к обеду и «священному» дневному сну. Пришлось остановиться в одном из внутренних двориков, чтобы немного подкрепиться, но ели каждый свое, при этом каждый старался угостить меня. Мне это показалось странным, и я предложил, что в следующий раз надо все делать коллективно, а то кто-то может остаться голодным.

– А что мы еще куда-нибудь поедем?

– Ну, это будет зависеть от вас. Если вы захотите, то мы можем поехать куда-нибудь еще, но теперь только в выходные дни, а то на факультете подумают, что мы отлыниваем от учебы.

– Конечно, можно в выходные дни.

После фотографирования здесь перешли к осмотру музея драгоценностей. Оказалось, что там есть очень даже интересные экспозиции украшений, одежды и прочих богатств императорского дворца. Конечно, здесь нет ничего очень драгоценного как золото или драгоценные камни, но в Китае драгоценностью считались и нефритовые изделия хорошего качества. В любом случае это вещи дорогие, музейные, хотя охрана оказалась чисто символическая – полусонные бабушки. Но здесь мой народ опять оживился: девочки с большим интересом рассматривали различные броши и ожерелья, заколки и серьги императриц и наложниц. У некоторых витрин устраивали целые обсуждения, выясняли, как на русском языке называются эти вещи. Китаянки – китаянки, а все же женщины.

В конце экскурсии интересы разделились: идейная Хо Сюся, бывшая комсомольским секретарем, с частью ребят и девочек отправилась через Тяньаньмэнь к мавзолею Мао Цзэдуна, а остальные вместе со мной поехали в университет. Потом я узнал, что эта поездка была официально оформлена как комсомольская экскурсия в Дом памяти Мао Цзэдуна, а уж попутно императорский дворец. Как это знакомо!

На мой вопрос, довольны ли они поездкой, был слышен весьма одобрительный шум, хотя все признали, что за день очень устали. Чем-то они взяли меня за душу: то ли своей почти детской непосредственностью, то ли какой-то особой послушностью, то ли своей любовью и заботой, а вообще, наверно, всем вместе.

Часть эмоций о поездке появилась и в некоторых сочинениях-письмах, которые последовали вслед за этой экскурсией на следующей неделе. Были советы продолжить такие прогулки, чтобы вместе посетить и другие места. Я стал ждать развития событий.

Однажды дежурный передал мне записку от Чжан Лихун, которая сообщала, что в субботу в праздник Поминовения (праздник, похожий на нашу Родительскую субботу. А.Ш.) группа собирается выехать на велосипедах в Храм неба. Это, по-моему, было сумасшествие, так как парк находится совсем на другом конце города, но отказаться было выше моих сил.

На следующий день я проснулся в 5.30, потому что выезд был назначен на 6.30. В назначенное время я на своем «Росинанте» подъехал к зданию факультета русского языка и был встречен шумными возгласами одобрения собравшихся. Там уже были Максим, который был намного старше других, молодая преподавательница-куратор этой группы, уже знакомая магистрантка Ли Лина, Чжан Лихун, Ван Мяо, Ван Телин, Пэй Вэй, Ли Юэфань, Яо Чжиган, Ван Сяндун и другие.

Ехали по двое, по трое довольно медленно, потому что боялись потерять кого-нибудь по дороге, переговариваясь в ходе движения. Только через час мы, наконец, доехали до парка Таожаньтин. Был апрель, цвели деревья. Мы гуляли по парку, фотографировались, ребята вытащили и меня кататься на горке. Как маленькие, катались на детских электромобилях и на каруселях. Везде выказывали такую заразительную детскую непосредственность, что порой заражали и меня. Не было никакой возможности напускать на себя серьезность почтенного профессора.

Потом катались на лодках, пытаясь устраивать соревнования. Но перед тем как садиться в лодку, девочки выяснили:

– А плавать вы умеете?

– Умею.

Развлечения во время поездок в парки Пекина

Фото из личного архива автора

Только тогда сели в мою лодку, потому что сами плавать не умели и надеялись только на преподавателя. Потом Максим взялся петь русские песни – голос у него оказался хорошим, лодки объединились, и вскоре мы уже пели на всю ширь озера посреди Пекина. Народ с берега и других лодок посматривал на нас с улыбками и весьма одобрительно. Я подумал тогда, что в России в такой ситуации наверняка подумали бы, что ребята хорошо приняли на грудь, оттого и распелись.

Между тем время подошло к обеду. Магистрантка Ли Лина с девочками еще накануне сделали овощи, купили пампушки, но почему-то застеснялись есть на природе, как я предлагал, а пошушукавшись, отправились в небольшую харчевню по пути к Храму неба.

Заставили хозяина сдвинуть столики в один длинный стол, выставили свои салаты, заказали мяса, овощей, а потом еще и лапши. Девочки взялись пить спрайт и колу, а ребята вдруг заказали бутылку китайской водки и пива. Я пытался отказываться, понимая, что как преподаватель не имею права пить вместе со студентами, тем более что завтра все будет известно на факультете. Но, в конце концов, здесь присутствовали еще два представителя факультета, так что пришлось уступить. Водку налили в крохотные китайские чашечки, поэтому я естественно одним глотком выпил эту чашечку, а они с удивлением посмотрели на это действо. Сами ребята в китайской манере по капельке лизали, наслаждаясь ароматом, как они считают. Мне тут же налили вновь. Как говорится, обед прошел в теплой дружественной обстановке, с пожеланиями дружбы, счастья и хорошего настроения. Девочки, большинство которых были северянками, тоже отпробовали пива, поэтому вскоре мы вновь запели, но теперь уже совсем по-русски.

Совместный обед в одной из пекинских харчевен

Фото из личного архива автора

Однако танцевать было негде, да и не очень принято у них. Надо было еще отнести поклоны и жертвенные деньги в Храм неба, ведь все-таки был день Поминовения, поэтому отправились дальше. Половина группы, заявив, что уже были там, остались в парке запускать воздушных змеев, а другая половина отправилась осматривать достопримечательности.

Воздушные змеи – это еще одна достопримечательность Пекина, особенно в это время года, когда есть ветры. И, как ни странно, увлекаются этим отнюдь не дети – детям трудно справиться с этой сложной процедурой, поэтому чаще всего змеями занимаются дедушки или папы, иногда, правда, вместе с детьми или внуками, которые только мешаются под ногами и дестабилизируют этот очень ответственный процесс. Воздушные змеи разных форм и видов, орлы и бабочки, рыбки и птички, электрические скаты и причудливые змеи полощутся на ветру, рвутся и мечутся в околоземном пространстве и лишь потом величаво планируют уже тогда, когда поднимаются на безумную высоту, где разглядеть их можно только с помощью биноклей, иначе они виднеются высоко в небе лишь маленькими точками. Удерживать их на такой высоте удается с трудом, потому что за собой они вытягивают до нескольких сотен метров тонкой, но прочной лески. Самое большое внимание привлекает обычно огромный дракон, созданный из отдельных чешуек, общей длинной около 30-40 метров. Поднять его в небо необыкновенно трудно, но тем не менее он поднимается ко всеобщему ажиотажу зрителей, которые в этом случае бурно приветствуют его полет. Особо хорошо он смотрится на высоте нескольких десятков метров, а уже выше выглядит простой вытянутой ниточкой.

Когда мы уже возвращались домой, почти каждый, подъехав ко мне и выказывая заботу, задал один и тот же вопрос:

– Вы устали?

Но я отвечал:

– Устать можно только с теми людьми, которые не нравятся, а как можно было устать с вами!

Естественно, и после этой прогулки обсуждений хватило еще на неделю.

Белая пагода в парке Бэйхай Парк Цзиншань

Фото из открытых источников интернета

Следующая прогулка – поездка в парк Бэйхай – состоялась ближе к маю и прошла в том же духе детской непосредственности с катаниями на каруселях (самолетиках). Название парку дало название искусственного озера, которое переводится ни много ни мало как «Северное море». Это «море» чуть севернее императорского дворца было создано специально для развлечения императорской семьи и когда-то входило в состав Запретного города.

В монастыре Биюньсы

Фото из личного архива автора

Здесь кроме озера есть также и искусственный остров, на котором возвышается на горке небольшой храм, венчающийся Белой пагодой (Байта) индийского стиля, есть копия стены девяти драконов, как и в Гугун, есть еще насколько разных строений разного назначения. Здесь мы также катались на лодках по озеру и активно фотографировались.

Пообедали на этот раз на природе уже в парке Цзиншань, находящемся рядом. А потом с высокой горы этого парка из красивейшей беседки, отделанной китайским орнаментом, мы еще успели полюбоваться открывшейся панорамой всего императорского дворца.

Потом были поездки в парк Сяншань и в Ботанический сад с посещением дома-музея писателя Цао Сюэцяня, автора романа «Сон в красном тереме»; в монастырь Лежащего Будды и монастырь Биюнсы, где находится зал, в котором расположены 360 фигур различных буддистских святых, но объяснить мне, кто это такие, мои ученики так и не смогли.

Но ни на одной из этих прогулок, как я заметил, не было одной странной пары. Северянка Цю Минъянь – высокая, довольно приятная, умная девушка с хорошим знанием русского языка и пекинец Су Хао – толстый, изнеженный, страшно ленивый, если не сказать, вообще очень неприятный парень. На всех занятиях они сидели вместе, при этом Су Хао постоянно, как маньяк, не способный сдержать свои чувства, держал девушку за руку, гладил ее руки, плечи, иногда даже бедра, чуть не обнимал, прилипая к ней, чем не только мешал мне, но и больше всего мешал своей подруге. Она чувствовала себя очень неудобно, умоляюще посматривала на меня, понимая, что я все вижу, время от времени тихонько отстраняясь от него. Мне было совсем непонятно, что может их объединять, но, тем не менее, они постоянно были вместе.

Однажды после занятия Цю Минъянь подошла ко мне и под предлогом того, что она из-за болезни не может ездить вместе со всеми на наши экскурсии, от имени Су Хао пригласила меня к нему домой в гости. Мне очень не хотелось идти к этому человеку, потому что трудно нормально чувствовать себя с человеком, который тебе неприятен, поэтому я сначала отказался, сказав, что подумаю. По-моему, Цю Минъянь поняла причину моего отказа, но все-таки подошла еще раз и сказала, что она очень хочет, чтобы я пошел, и так умоляюще смотрела на меня, что я, скрепя сердце, согласился. Когда же она услышала это, то даже подпрыгнула и всплеснула руками. При этом она вся как бы светилась изнутри. Трудно было поверить, что уговорила она меня только из-за Су Хао. Скорее всего, она сама предложила ему эту идею.

Моя догадка подтвердилась, когда мы приехали к нему домой, где ее хорошо знали, и она чувствовала себя довольно свободно. Домик семьи Су Хао хоть и находился среди хутунов (переулков) старого района одноэтажного Пекина, который раньше был окраиной, выглядел весьма добротно, потому что был недавно построен, и состоял из пяти комнат. По словам Су Хао этот дом был предоставлен компанией, в которой работал его отец. Выяснить, кем там работает его отец, не удалось, но было ясно, что не только не рабочим, но и не инженером. Старший брат занимался продажей японских машин в Шэньчжэне. Старшая сестра училась в финансовом институте. По направлениям интересов членов семьи ситуация была понятна. Несколько странно в этой ситуации выглядел инертный, ленивый Су Хао, хотя его тоже, судя по всему, не просто так пристроили изучать русский язык, надеясь на то, что, учитывая укрепление связей между Китаем и Россией, и его знания когда-нибудь смогут пригодится в коммерческих делах.

Мы разместились в гостиной, которая мало чем отличалась от тех гостиных, которые я уже видел в подобных квартирах: несколько несуразная мебель, раздвижной стол, и основу мебели составляет стандартный набор радио-, теле- и видеоаппаратуры. В это время его мама была в основном на кухне, где готовила завтрак вместе с двоюродной сестрой Су Хао, как мне была представлена молодая простенькая девушка очень невыразительной наружности и незаметного поведения. Это интересный феномен Китая, когда в богатые семья приезжают дети, чаще всего девушки, из семей бедных родственников в качестве работниц. При этом они редко имеют зарплату, как наемные работницы, а просто живут в этой семье и кормятся с ними. Действительно, за столом эта девушка сидела вместе с нами.

Угощение, как всегда, началось с чая с засахаренными фруктами, при этом сами хозяева пили чай без этих сладостей, ссылаясь на заботу о зубах. Потом была масса разных вкусных вещей: соленые и сладкие ароматные маленькие колбаски, разные сорта тонко нарезанной колбасы и ветчины, блюдечко с уже знакомыми нарезанными яйцами по-манчжурски, жареные ростки бамбука с мелко нарезанными кусочками мяса, жаренная голландская фасоль с мясом и другие деликатесы. Хозяева беспрестанно угощали гостя, подкладывая всего понемногу. А в конце завтрака, который с успехом мог поспорить с обедом, принесли по чашке простого отварного риса. Ничего не поделаешь, такова традиция. Меня всегда удивляло, как они после столь обильной еды могут есть простой рис. В течение долгого времени я так и не научился его есть, сухой рис встает поперек горла. Цю Минъянь, заметив это, быстро набросала мне в чашку мяса, и дело пошло лучше.

Во время небольшого отдыха, когда Су Хао поставил на видик кассету с каким-то глупым американским боевиком о войне в Афганистане, где «трусливые русские» летят в разные стороны от ударов доблестных моджахедов, действующих при поддержке американских бравых вояк. Парень еще раз продемонстрировал свою глупость, но, возможно, хоть таким образом он пытался унизить меня в глазах своей возлюбленной, которая в течение всего времени очень уж активно ухаживала за мной, и было заметно, что ему это не нравится.

Затем мы втроем поехали дальше, ведь основной целью нашей поездки был парк Ихэюань, или Летний императорский дворец. Я уже неоднократно бывал там, но все-таки в каждом посещении была своя прелесть. Например, на этот раз мы сразу же отправились на Ваньшоушань (гору Долголетия), где находится буддийский храм. Мы прошли мимо Жэньшоудянь (Дворец гуманности и долголетия), где раньше были апартаменты императрицы Цы Си. После этого прошли по красивой длинной галерее, украшенной сценами из произведений китайских романов, потом от главной арки на берегу озера прошли мимо Дворца Пайюньдянь (Дворец заоблачных высей), храма Дэхуэйдянь (Храм сияния добродетели) поднялись к храму Фосянгэ (Будды) и Чжэнхуйхай. В храме Фосянгэ, как во всех крупных храмах, есть статуя Будды и его учеников-алоханей. Со стороны северного входа в этот монастырь в помещении входной арки находятся две фигуры страшных дэвов с огромными дубинами, охраняющие вход.

Улица в парке Ихэюань, стилизованная под улицу Сучжоу

Фото из личного архива автора

Когда мы спустились с обратной стороны горы, то увидели, ставшую тогда известной в Пекине, стилизованную улицу на воде (Сучжоуцзе), наподобие улиц в городе Сучжоу.

– Вы хотите погулять по этой улице? – спросила Цю Минъянь. – Вы уже были там?

– Нет, я там еще не был, – честно признался я.

– Тогда мы пойдем туда, – решила она же и обратилась к Су Хао: – Иди купи билеты.

Вдоль извилистой специально приготовленной речки с обеих сторон были построены дома в традиционном китайском стиле города Сучжоу, где размещались в основном сувенирные и художественные лавки и чайные, весь обслуживающий персонал которых также был одет в китайские национальные одежды. По импровизированному каналу плавали такие же лодки в китайском стиле, управляемые лодочниками в черных китайских халатах. И хотя была понятна вся лубочность этих действий, выглядело это очень красиво.

Но нам пора было возвращаться. Несмотря на усталость, Цю Минъянь буквально светилась от удовольствия. Она откровенно взяла меня под руку и шла со мной, в то время как Су Хао шел с другой стороны. Разговаривали мы в основном по-русски, поэтому ему понимать было трудно. Я поинтересовался их отношениями, но девушка сказала, что отношения очень даже обычные. Когда она болела, он часто навещал ее, поэтому потом она решила помогать ему в учебе. Какова была эта помощь, я видел на занятиях: русский язык ему совершенно был не интересен. На мой экзамен в конце года он очень разумно даже не пришел.

После моего отъезда из Пекина я ничего не знал об их отношениях, но потом мне сказали, что после выпуска Цю Минъянь уехала домой на Северо-восток и больше с ним не встречалась.

А вот скромную Дашу и ее избранника из числа моих же учеников мне удалось повидать и даже подержать на руках их дочку. Это произошло через 13 лет после их выпуска, когда я случайно проезжал через город Хэйхэ, в котором они живут. Ради встречи со мной неугомонная Чжан Лихун, которая сейчас активно занимается с русскими «челноками» из Благовещенска, собрала всех наших учеников, которые в настоящее время проживают в их городе. В Китае есть пословица: «Кто один день был учителем, тот на всю жизнь останется отцом».

Встреча с выпускниками, живущими в Хэйхэ, через 13 лет

Фото из личного архива автора