‒ Сколько лет прошло с момента, когда ты в последний раз видела этого парня?
‒ Двадцать пять лет, если моя система не ошибается.
«Двадцать пять лет» – звучит настолько страшно, что рейдер встряхнул головой, выкидывая из нее тяжелые мысли. Двадцать пять лет, и ведь машина еще «жива». Этот факт сам по себе повергал в шок, не говоря уже обо всем возможном, что пережил андроид за это время. Никто от хорошей жизни не оказывается на свалке с оторванными ногами и обугленной кожей, пусть та ею и не является.
И что теперь ему делать? Забрать важный для системы компонент, отняв таким образом «жизнь», или оставить несчастное существо под дождем, но в сознании? Гуманность внутри требовала прервать мучения машины, но совесть кричала о важности сохранения чужой неприкосновенности. Проблуждав по свалке целый месяц, мужчина был полностью уверен, что существо неактивно, и потому забрать компонент будет проще простого! Как же он ошибся, теперь погрязнув в чужом страдании, еще не успев выбраться из своего собственного круга ада!
‒ Зачем вы здесь?
Его смятение было очевидным даже для андроида. Неуверенно взглянув в зеленые глаза, мужчина хмуро опустил взгляд на свои руки, пальцами растирая капли дождя.
‒ Мой друг при смерти. Механизм, который ему требуется, давно не изготавливается на фабриках, так что приходится искать другие способы.
‒ Ваш друг ‒ андроид? ‒ удивленно и непонимающе переспросила машина, всматриваясь в человека, старающегося спрятать лицо. ‒ Вы укрываете его от полиции?
‒ Он слишком ценен, чтобы отдать его на уничтожение.
‒ В какую сумму вы можете его оценить?
‒ Боюсь, что его ценность измеряется не деньгами.
Мужчина ответил безо лжи или преувеличения, открыто и с печальной улыбкой взглянув в окуляры. И андроид поверил ему, улыбаясь как можно одобряюще, вселяя ту самую надежду, которую рейдер пытался вселить измученному существу. Проходит всего несколько секунд прежде, чем обугленный пластик на груди искусственного тела расходится в стороны, открывая вид на уцелевший компонент, светящийся синим. Человек даже не успел что-либо сказать или сделать, только озадаченно и напряженно выпрямившись, когда андроид одной рукой достал механизм из груди, протягивая его словно сердце. И эта аналогия была верна, учитывая, какую функцию компонент выполнял для машины. Настолько эта жертвенность была удивительной, что человек не осмелился взять механизм в дрожащие руки.
‒ Возьмите, ‒ андроид качнул дрожащей рукой, предлагая взять частичку себя. ‒ Мне больше нечего искать в этом мире. Но вам и вашему другу еще есть что пережить.
Компьютер угрожающе оповестил о прерванном анализе и скором отключении системы андроида, внутри которого не хватало важной структуры. И все же мужчина не сразу забрал механизм, неуверенно протянув руку. Как только компонент опустился в широкую ладонь, обугленная рука безвольно упала в лужу. Взгляд зеленых глаз медленно потух.
Держа механизм словно улику преступления, рейдер сжал зубы, стараясь сдержать рвущийся наружу крик. В эту же минуту человек понял, что сбор уцелевших механизмов у машин ‒ явно не его занятие. Следующее, что посетило его голову ‒ желание сделать хоть что-то для этой угасшей души, о существовании которой техники и инженеры не желают думать. И мужчина знал, что он сделает. Хватило одного взгляда на застывший монитор с элементом памяти, чтобы сообразить план действий.
Неделя пролетела незаметно. Город жил привычной жизнью, днем утопая в работе и суете, а ночью погружаясь в сон. Улицы становились немноголюдными, а жилые кварталы с частными домами и вовсе затихали. Один из таких коттеджей, что буквально светился особым теплом и приветливым светом посреди улицы, не спал. Второй этаж был наполнен детским смехом, в то время как на первом звучали вечерние новости из телевизионного канала. В какой-то момент все эти звуки дополнились звонком в дверь. Мужчина, держащий на руках собственную смеющуюся заливистым смехом пятилетнюю дочь, неуверенно взглянул на дверь. Этим вечером гостей он не ждал.