– Давайте придем к консенсусу, – продолжил он, – смотрите, вы отдаете мне этого парня, а взамен – я вас не трогаю. Идет?
– Чего?! – Крикнула Саша, взъерошенная от ярости и уставшая от происходящего. Она уже не стояла прямо, да и плечи болели. Крепко сжимать лук уже не могла, руки тряслись. – Ты вообще в своем уме?!
– Зачем тебе он? – Отдышавшись, спросил Игорь.
– Так вы принимаете мои усло…
– Зачем тебе он, я еще раз спрашиваю?
Тот, пытаясь что-то выдавить из себя, зарычал, словно хищник на охоте и тут же что-то достал из кармана.
– Берегись! – Крикнула лучница.
Он кинул взрывчатку и закрылся за щитом. Несколько секунд ничего не происходило.
Она, недоумевая, покрутила пальцем у виска и запульнула луком бомбу в направление зачинщика. Ловушка хлопнула, а за дымовой завесой тот стыдливо кричал: «Она на меня напала! Она на меня напала!»
– Ах, ты, потрох сучий! – крикнула Саша, сжав кулаки: – Дождь апрельский! Утро, как ты там, воскресное!
Способность выручила его из передряги.
– Скрылся. – Не скрывая досады, прошипела она. – Как ты?
Игорь махнул рукой, мол, нет повода для беспокойства. Бард уже завела свою песню.
Я решил пойти к ним: – Мне жаль, что нам не удалось…
– Забей, сам как?
Я даже растерялся. Столько сил почем зря и она так просто с этим мирится?
– Ну, я потерял сердце, но…
– И ты не потерял сознание?
– Хм, нет… даже глаза не закрывались. Так, перед глазами плыло, разве что.
– Интересно. Повезло тебе с выносливостью, парень. Ты морально очень крепок. – Она похлопала меня по плечу. – Спасибо за…
– Не стоит. Кто-то должен был тебя прикрыть.
Поджав губы, она кивнула. Раз я часть команды – я должен поддерживать их негласные традиции.
– Зато теперь кое-что прояснилось. – Сказал Игорь.
– Ты о цели? Ах, черт, я ведь догадывалась.
Я переменно смотрел то на нее, то на него. Я не хотел задавать тот самый вопрос, потому что знал, каким бы ни был ответ – он для меня неприятный.
Я чего-то стою?
Глава 4
– Итак, настал первый день лета, но это ничего не значит. Мы, как и прежде, будем приходить сюда, и защищать территорию.
Мы сидели с Яной в библиотеке после очередного урока от Полины. Последняя, к слову, была очень заинтересована в обучении мифологии. Как оказалось, та сама освежала в памяти когда-то забытое.
– Ох, у меня даже была такая игрушка в детстве. – Показывая мне карточку с изображением медведеподобного существа, заросшего шерстью, с красными глазами. – Она была такая мягкая. Жаль, руки-крюки, почти до синтепона истерла.
– Выглядит… жутко…
– Еще бы, это оборотень-перевертыш, как и четверть существ в этой колоде. А сама игрушка имела мало общего с оригиналом. Они никогда не шьются точь-в-точь, иначе они теряют свою привлекательность, а законы купли-продажи не любят убыток.
Даже в торговле есть какие-то законы. Везде и всюду они. И все нужно, конечно же, соблюдать.
– О-о-о, а за вот этой Ползучей тварью я даже охотилась вместе с отцом. Я так хотела поймать его в банку. Правда, слабо помню, для чего.
– Может, тебе просто нужен был питомец? – Мне потребовалось немного времени, чтобы выстроить логическую цепочку. – Ну, знаешь, чтобы… Чтобы было о ком заботиться.
Та вздохнула: – Наверное, в этом есть зерно истины. Хотя, заботиться о Ползучей твари дело неблагодарное. Точнее, он, конечно, живой и все такое, но… хмм… нет взаимности.
– Ответных чувств?
– Ну, да. Эмоциональной отдачи, если конкретно. То есть, это забота в одну сторону. Как-то… грустно, что ли.
– Да, понимаю. – Вздохнул я. Невольно вспоминались прошедшие события. Меня то хвалили, то держали на заднем плане. То принимали за своего, то боялись. Внутреннее противоречие разъедало меня, и я вновь становился тусклым и апатичным. У меня не то что имени не было, даже названия для меня не придумали. Только общее собирательное – человек… И то – не факт. – Но, в твоих карточках наверняка есть какое-то разумное существо?
– Хм, надо подумать. – Картинки перелистывались один за другим. Звучал шелест плотной бумаги, покрытый блестящей голографической пленкой. Видимо, это тоже элемент привлекательности, созданный для потенциального покупателя. – Ох, вот.
– Эм… дракон?
Не скрывая улыбки, она кивнула: – Ага, клевый, да?
– Да, но… первое правило гласит: «Не буди…»
– Нет-нет, это не тот дракон, о котором идет речь. То – имя нарицательное, а он – настоящий. Этот вымерший вид. Раньше такие свободно гуляли по земле. Нападали только в случай опасности и добычи пищи. Они не были огромными. Скорее длинными, тощими, как рептилии, но размах крыльев позволял свободно отрываться от земли. Да и огнем не все плевались.
– Звучит круто. Неужели люди истребили их?
– Это старая история, о которой никто не расскажет. Официальная версия – их убил метеорит.
– Какой ужас!
– Да. Уж не знаю, зачем Вселенная создает то, что обречено на погибель. Ну, если эта версия верна.
«Да, сам вот о таком думаю»
– А если бы они существовали, ты бы завела такого? – Правда, меня больше мучил другой вопрос, связанный с Сашей, но я решил оставить это.
– О, конечно! – Тут она задумалась, но после снова ожила. – Я… я бы хотела испытать чувство полета… и безмятежности.
После этого диалога Полина словно сама впала в апатию. Кажется, это изображение крылатого ящера заставило ее о чем-то задуматься.
Так вот, возвращаясь к Яне.
Точнее, продолжать тут нечего. Она мне дала наставлений перед уходом, составила расписание моих тренировок и обучающих программ.
– Я буду приходить раз в неделю, и проверять твое самочувствие. – Я кивнул в ответ. – Есть какие-нибудь жалобы? – Отрицательно покачал головой. – Вообще, есть что сказать?
Переминаясь на месте, я нехотя сказал: – Я все еще не знаю, кто я.
Та устало вздохнула: – Да, согласна, это большое упущение с нашей стороны. Да, ты не ослышался. Твоей вины тут нет. Мы много чего перепробовали, но какой подход для тебя нужен – так и не знаем.
– Жаль, нет такой штуки, которая бы вместо чтения мысли, показывала прошлое.
– Да нет, есть. Монстр такой древний. Называется – Зеркало мира.
– Слыхал о таком от Полины. Потому и вспомнил. Но она мне велела даже не упоминать о нем.
– И правильно, что предупреждает. Скользкое существо. С ним больше потеряешь, чем обретешь. Честно говоря, у меня была мысль прибегнуть к нему, но… здесь важно остановиться. Знаешь, это целое искусство. Контроль не менее важен, чем сама битва.
Да я и сам не горел желанием рыскать по лесам и заключать с ним контракты. Во-первых, у меня не было ничего, что можно было отдать. Во-вторых, я и сам боюсь увидеть в нем свою истинную сущность.
– А что… что делать с тем гимназистом?
– Говорящим? – Подумав, она пожала плечами. – А что с ним делать? У него тогда была настойка «хамелеона». Мы бы его никак не вычислили. Упустили – что теперь поделать. Главное, мы теперь знаем, что «Вечное молчание» пьют сольно, не смешивая с другими напитками.
Меня удивило ее спокойствие. Он мог стать ценным пленником, но ни один ее нерв не дрогнул.
– Значит, есть шанс взять кого-нибудь снова?
– Конечно.
Я сжал кулаки и решил пойти напролом: – Тогда напоследок, я кое-что спрошу?
Та даже растерялась и мельком осмотрела меня с головы до ног. Видимо, я переборщил с низкой тональностью в голосе.
– Да… конечно…
– Мне, вот, сколько рассказывают о них, а я все не пойму: кто они такие? И… как думаешь, зачем я тогда ему нужен был?
– Ну, на последнее я сразу отвечу – знаю не больше, чем ты. Ты сам подозреваешь, что это связано с твоими выдающимися способностями, не так ли? – Я сглотнул. Эти мысли я подавлял в себе, ни с кем не общался на эту тему. Делал вид, что не заботит. Потому, когда тебе в лоб озвучивают то, что у тебя на душе – невольно вздрагиваешь от неожиданности. – А с первым все проще. Аналогичная школа. Я бы даже сказала – идентичная. Без шуток. И учатся в ней такие же, как мы. Существует лишь нюанс: носят название «гимназия». Так якобы престижнее.
– То есть, их отличает лишь имя?
– Ну, местоположение еще, а так – да.
Я все еще слабо доверял ей, но приходилось верить на слово. Имею то, что имею.
– А откуда ты знаешь наверняка?
Она улыбнулась: – Я там училась.
Ох, то есть, теперь и этот вопрос прояснился.
– Но… теперь ты здесь?
– Да. Что-то не так?
– Нет, просто… раз там престижнее, почему…
– Говорю же: «якобы». Да и не нравятся мне их настроения общие. Не созвучны со мной и методы не одобряю. Здесь уютнее и люди не такие заносчивые и… фанатичные. Простора для работы больше. Я бы многое хотела рассказать, но не могу. Одно знаю – их зависть ни к чему хорошему не приведет.
Когда я выходил из кабинета, она отвернулась, но я видел эту мимолетную улыбку.
Почему у меня мороз по коже?
***
Прежде чем воплотить свой замысел, мне предстояло немного поработать над внешними обстоятельствами.
Мой боевой навык постепенно пополнялся.
Помимо тренировок в ночное время, я все чаще вставал в пару с кем-нибудь из наших. Я даже успел схлестнуться с Жабиком. Ох, и проворный же он. Так усердно пластырями я еще не обклеивался. Даже после потери сердца хозяин трезубца не потерял сноровки.
– Да у меня их много, – сказал он после того случая, – штук шесть еще. Я через многое прошел, то ли еще будет.
С Игорем побороться не удалось. Тот, как всегда, был молчалив и не стремился идти навстречу.
Да и Саша туда же. Как я позже выяснил, она не считала себя хорошим бойцом: – Я умею лишь уворачиваться, да атаковать в спину. Не горжусь этим, поэтому стараюсь быть в стороне.
Теперь понятно, почему она не брала меч поновее.
Маша как-то сказала, что она привыкла принижать себя, но я думаю, что та предпочитала не строить иллюзий вокруг своей личности.
Эти двое из ларца, словно рыбак рыбака. Неудивительно, что они всегда ходят парой.
– Слушайте, – сказал я как-то лучнице, решив идти до конца, – вы вообще можете друг с другом нормально поговорить?
– Чт… – Видимо та быстро поняла, что я имел в виду. Побагровела, начала заикаться: – к-какого т-ты…
Сжав губы, я старался создать впечатление личной непоколебимости. Я должен стать жестким. Таким, будто я тоже поломан психологически. Таким, будто я сам прошел через круги ада: – Да, я знать не знаю, что ты пережила, но… почему ты не можешь просто взять и поговорить с человеком, который тебе нравится?
Да, кто-то должен был решить этот вопрос. Я решил взять на себя эту тяжкую ношу. Пусть ненавидит меня, но я буду честен сам с собой. Не хочу оставлять после себя неразрешенные ситуации.
Правда, ее реакция меня удивила.
Поразительно, но… хоть кто-то рассказал мне о том, как она попала сюда, не прибегая к метафорам и недомолвкам.
Мне понадобилось немного времени, чтобы переварить всю информацию. Советчики, мать… дракон! О, Всевышняя это… это было бы похоже на бред, если бы только я не хотел ей верить.
Я догадывался, что именно эту девушку меня приковывает эмоциональная привязанность. Это объясняло мое желание подтолкнуть ее на столь важный шаг.
– То есть… Погоди-ка, – я проговаривал медленно, чтобы самому понять всю хронологию повествования, – ты уничтожила всю пирамиду учеников, обхитрила советчицу, нагнула всю банду блюстителей и вырвала сердце огроменному, мать его, дракону, но ты так и не смогла признаться себе, что любишь своего друга?!
Та принялась шумно выдыхать: – Да что ты вообще понимаешь?!
Мы оба сорвались. Теперь, будучи злыми, скрестив руки на груди, испепеляли друг друга взглядом. Никто не собирался идти на уступки. Чудно! Почти…
И все-таки я решился: – Ты даже не попробуешь?
– Ты не понимаешь, что это не так просто?
– Нет, не понимаю. Что в этом может быть затруднительно?
Она помялась, но вполголоса все же ответила: – Отказа боюсь. Непринятия, понимаешь? Сейчас не та ситуация, что была раньше. Он не помнит этого. Да и не должен… Он вообще мне ничем не обязан, и я знаю об этом.
Я расслабился. Мне даже самому легче стало от ее слов. На самом деле, это давало исчерпывающе ответы. Я бы даже сказал, что снова вспомнил о чем-то, но даже образов не было. Такое же дежавю, как и раньше, но без картинки в голове. Такая же интуитивная ситуация. Неуловимая. Эфемерная.
Забыв о своем намерении, я снова сделался твердым и непокорным.
– Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь. – В ответ лишь молчание. – Саш, ты должна…
– Не должна! Черт, зачем я тебе вообще это рассказала. Ты думаешь, я понятия не имею, какого ты мнения о нас? Я чувствую твой страх. Я вижу его на твоем лице! Почему? Я пережила то же самое. Страх будущего. Страх перед природой, которая владеет нами, а мы ей – нет. Но ты хотя бы можешь попробовать. Злишься – капает дождь. Радуешься – сияет солнце. Боишься – дует ветер. Да я все на свете бы отдала за такие умения, а ты тут стоишь и нос воротишь!
А вот это задело: – Так… возьми его. Устрани. Посмотрим, какой лут выпадешь.
Кажется, я смог ее вразумить.
– Прости… я… я наговорила…
– Да не надо извиняться. Сама знаешь, что это слова на ветер. – Я всеми силами старался не сердиться на обиженную жизнью девочку. Вся нижняя губа была искусана до крови. – Ты уже рискнула нарушить правила Вселенной. Ты не понаслышке знаешь, что все желания не стоят ни гроша. Мне… досадно слышать от тебя такое.
Та, ожидаемо, снова завелась. Так и думал, что ее легко перебросить из крайности в крайность: – Пристыдить меня вздумал?
– Да. Ты ведь этого от меня хочешь?
Она побледнела: – Парень, ты серьезно считаешь, что мне действительно от тебя что-то нужно?
– Всем ведь что-то нужно, да? А от меня тем более. Вы все меня боитесь, потому выглядите не лучше, чем я. Еще бы, я же вон какой уникум! Много чего могу и еще много чему научусь. Каково, а?
Похоже, я смог раскачать ее, даже таким гнусным методом.
– Какой же ты бедный ребенок… Да я богаче тебя во сто раз, даже будучи с пустым кошельком и минимум умений, понимаешь?
– Да кто кого пристыдить тут пытается? А? Богатая? Так возьми и докажи это. Утри мне нос, да так, чтобы теперь я перед тобой извинялся.
Опустив голову, она тихо защебетала: – Ты думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Зачем тебе это? Вот зачем?…
– Потому что… потому что… у меня, кроме тебя, больше никого нет. – Спокойно сказал я, проговаривая каждый слог. Да, пусть так. Выразил свои чувства, как смог. За этот месяц, что мы провели вместе, она стала для меня не чужим человеком и больше, чем напарником. В ней было мало физической силы, но в ее груди билось золотое сердце. Я так чувствовал. Вся эта показная вредность, озлобленность, агрессия – не более чем маска. Защитная реакция, не позволяющая ранить себя.
– Никого кроме меня? Да ты… беден, парень.
Я хмыкнул, улыбнувшись уголком рта: – После магазина, у меня и правда больше ни гроша за душой.
Та сделала серию глубоких вдохов и молча развернулась. Оказывается, брать людей «на слабо» не так-то сложно. Я этот прием взял из одного старого фильма. Стоило попробовать.
Далее мне бы пришлось оборвать повествование, потому что я только и делал, что выполнял квесты, да дубасил чучело до изнеможения. Впрочем, уточню, что «неживой соперник» перестал быть для меня полезным. С этого дня я сражался только с товарищами.
О дальнейшем развитии отношений Саши и Игоря мне мало что известно, лишь мельком застал их за бурным обсуждением какой-то темы. Возможно, мне показалось, или я просто не хочу в это углубляться, но… оба плакали. Смею предположить, что они наконец-то открылись друг другу, как два ранимых существа, видевшие всякое. Я хочу так думать. Когда-то же им должно повезти в этой жизни?
К вечеру они уже шли рука об руку.
***
Сославшись на плохое самочувствие, я отпросился с занятий у Полины. Таким образом, у меня получилось двухчасовое окно. Нужно было спешить. Да и она сама не расстроилась от такого исхода. Принялась изучать в библиотеке какие-то книги.
Быстрым шагом мне удалось преодолеть почти два километра. Я шел, надеясь интуитивно разыскать ту безлюдную дорогу, где на нас напали.
Правда, спокойно на душе не было. Это был отчаянный шаг.
Я… устал.
Устал врать самому себе, что все в порядке.
«Честен сам с собой» – ох, кому я вру?
Не могу сказать, что последние дни я хорошо спал. Учебники не читались. Фильмы не смотрелись. Я все больше и больше уделял времени бесплодным раздумьям. Это пожирало меня изнутри. Моя безымянность никак не сказывалась. Я так привык к ней, что даже перестал задумываться: существует ли для меня вообще какое-либо имя?
Часы превратились в многочисленные минуты, а те в свою очередь, в секунды. Неопределенность губила мой рассудок. Так продолжать невозможно. Я сам как питомец здесь. Меня держат в четырех стенах, заботятся обо мне. Просто кому-то нужно чтобы я был и набирался сил. Это тоже, своего рода, быть закатанным в банку.
Даже если меня устранят – это всяко лучше, чем жить в неволе и дышать библиотечной пылью.
Только вот, если чувство самосохранения меня не обманывает, у меня вырисовывается проблема.
– Кто здесь? – Спросил я, услышав шелест в тернистых кустах позади себя.
Ответа не было.
Я стоял и пытался дышать как можно тише.
– Мара, я знаю, что это ты. Выходи!
Хилерша не заставила себя долго ждать. Все-таки она была очень низенькой, даже в сравнении с Сашей, которая достигала моего плеча. Волосы у нее всегда были заплетены в два низких хвоста, но сейчас она ходила в шляпе. Не с таким острым колпаком, как у Полины, а скорее с хлопнутым в гармошку. В руках держала лютню, словно инструментом для самозащиты.
– Давно за мной следишь?
– Как только увидела, как ты вышел за пределы школы.
«Просто отлично» – подумал я.
– Но зачем?
– Это мне тебя следует спросить.
Ах, ты…
– Я… черт, я не могу тебе сказать это. Ты ведь… ты ведь не сможешь не рассказать об этом, я правильно понимаю?
Она оставалась непоколебимой: – Ты пришел сюда, чтобы сдаться нашим врагам, да?
Я прикусил губу. Настало мучительное молчание.
– Значит, я права…
– Это… не совсем… так… я бы выразился по-другому…
– Ты хочешь сказать, что я все поняла неправильно? – Я промолчал. – Вселенная! Ты понимаешь, на что ты идешь? Я вот, например, нет. А если тебя поймают и убьют?
– Не убьют.
– Почему ты так решил?
– Думаю… Яна предостерегла бы меня.
– Да ты шутишь?
– А что не так?
– Да от Яны и клещами слово не вытянешь про гимназистов! Саму как будто «Молчанием» напоили. Она все знает и понимает, но никому не рассказывает! Неужели ты не понимаешь, что просто так из престижных заведений никто не перебирается в самую обычную захолустную школу?
Я помнил и про ее отношение к тому самозваному престижу и про недопонимания, но решил не развивать тему. Не хочу ругаться с Марой. Не то чтобы нет настроения. Она не заслужила к себе такого отношения. Она не была лишена глубины личности и сострадания. Сейчас я хотел верить, что она все делает из альтруистических побуждений, а не по приказу Яны.
– Согласен. Я ничего не знаю об этом. Но… почему бы нам не разведать это?
– Ты шутишь?!
– Да что опять не так?!
– Не опять, а… ай, неважно! Это опасно! Нас слишком мало. Один в поле – не воин, а с бардом разве что умирать под музыку.
– Но, может, нам повезет?
– А, может, и нет. На Вселенную надейся, а сам не плошай!
Лбом я ощутил холод ладони. Обидно. Я не рассчитывал на успех, но не думал, что может произойти что-то подобное.
– Хорошо, но если бы нас было больше, ты бы согласилась на это?
Немного поразмыслив, она приняла решение: – Разведка – это неплохо. Я не боюсь увидеть там что-то, что мне не понравится. Я боюсь их целей, а главное – методов для их достижения.
– Неужели они вырисовываются такими монстрами в твоем воображении?
– Я не считаю их таковыми, но сам посуди: кто в здравом уме будет нападать на кого-то? А это «Вечное молчание», которым поят своих бойцов. Для чего? Что такое они хранят? Нет, я не хочу знать это! Я не хочу осознавать их превосходство и уж тем более уподобляться им. Война начинается с первого неосторожно брошенного взгляда на территорию соперника, на которой, согласно легенде, трава всегда зеленее. Если я стану такой же – просто устрани меня, а все мои вещи забери себе.
Я тяжело вздохнул.
Стоял штиль, но воздух был свеж, лишен неприятной духоты.
– Почему ты так боишься быть избранной?
Она сморщилась: – Это… не так хорошо, как может показаться. Люди, которые видят в тебе потенциал, сразу начинают нуждаться в тебе. Сначала ты можешь им помочь, и у тебя даже получается что-то. Ты уже и сам веришь в собственную исключительность. Но потом их запросы растут, и их становится все больше и больше. Ты не можешь удовлетворить интересы всех и каждого. Они просят от тебя невозможного и, в конце концов, ты разочаровываешь их. Ты знаешь эти взгляды? Как люди смотрят на тебя в порыве ненависти? Это страшно. Очень и очень страшно. И главное, ты никак не можешь объяснить, что все это было плодом их личного ожидания. Теперь ты – их враг, просто потому что ты не с ними.
– Значит, такова цена твоего таланта?
Она кивнула: – Надеюсь, мои предостережения не пройдут для тебя даром.
Мы шли медленным шагом в сторону школы. Молчали. Я перебирал в голове возможные затравки для последующих диалогов. «Думаешь, я для гимназистов – избранный?» или «Как думаешь, что они намерены делать с погодой?», и тому подобное. Не смог набраться решительности. Должно быть, слишком много информации для размышления в столько короткое время. Да и для нее теребить все эти темы, казалось, слишком болезненно.
Я все еще чувствовал чье-то присутствие, но решил все спустить на паранойю.
У ворот школы нас встретила Яна. Недовольная, злая и готовая читать нотации.
Я понимаю, что облажался и подставил ее, но… какие же у нее все-таки странные методы работы. То горячо, то холодно. И ведь совсем не поймешь как себя с ней вести.
***
Весь последующий вечер я провел за игрой «Обличи дурака» в компании Антона и Маши. Мне приказали не высовываться из стен школы. Так что, тренироваться мне запрещено.
Полина к этому времени уже ушла. Мне говорили, что она заперлась в кабинете химии и что-то там делала. Даже пришлось идти за водой и чистящими средствами в соседний кабинет.
Пошел дождик. Моросящий, неприятный. Я выиграл две первые партии, а следом начала выигрывать Маша.
– Это бесполезно, против нее нет приема. Знаешь, по секрету скажу, мне кажется, это ее способность.
– Я думаю, у нее просто хорошая память. – Возразил я. Умение составлять комбинации слишком мелко, чтобы быть отдельным навыком. – Хотя, может, она чувствует несколько больше, чем мы с тобой.
Тот сконфузился: – Я… как-то не задумывался над этим.
Когда немного распогодилось и солнце начало заходить за горизонт, они попрощались со мной, а я остался один на один со своим отражением в кабинете биологии.
Я постепенно разлюбил ночевать в аудиториях. Да, конечно, мне смастерили так называемую «кровать» из двух матрасов, покрывала и подушки с первых дней моего пребывания здесь. Но мысли о другой жизни не покидали меня.
Меня больше не радовали квесты. Все эти собирания палок, предметов и прочих полезных ископаемых. Хотя я не могу похвастаться большим богатством. Как все-таки здесь трудно.
Раньше мне удавалось засыпать без лишних мыслей, особенно после ночного битья чучела. Тело уставало и само просило отдыха. Сегодня я не выходил на ту закрытую часть, хотя мог бы, вопреки запретам. Не знаю почему, наверное, наказать себя решил.
Сейчас я смотрел в потолок и обдумывал разное. Сон не шел.
В конце концов, я решил полистать записи в тетради. Кое-какие страницы, которые мне показались пустыми и неинтересными, я просто вырвал. Не освоил я ветку зельеварения. Не начинал даже.
Меня так злили эти записи. Я понял, насколько мои суждения о людях поверхностны. Нет, я не обижался ни на кого. Старался, по крайней мере. Просто когда ты сидишь один в четырех стенах – это давит на чувства, делает тебя уязвимым и одиноким.
Наконец мои веки потяжелели.
Я был готов провалиться в сон, но услышал шорох.
Открыл глаза. Огляделся. Никого тут быть не могло. Может, на полке что-то сдвинулось? Я не стал отрываться от постели.
Успокоившись, снова закрыл глаза. Я почувствовал ту знакомую боль. Чья-то рука сжимала мою челюсть.
– Тихо! – Услышал я в ответ на мои потуги попытаться что-то крикнуть. – Тихо, говорю, – шептал кто-то невидимый для меня, – я тебе ничего не сделаю.
– Мфм… ф-ф-ф…
– Тс-с-с! Я сейчас медленно отпущу руку, если пообещаешь молчать. Понял?
Мое сердце колотилось быстрее обычного. Со лба сошла капля пота и чуть было не попала в глаз, но вовремя моргнул. Я рискнул кивнуть в знак согласия.
Он выполнил обещание. Я приподнялся и прошептал: – Кто здесь?
Впрочем, я уже и сам догадался.
Тот парень, что напал на нас тогда преобразовался из ниоткуда.
– Я тебе ничего не сделаю.
Сперва мне потребовалось отдышаться, чтобы выиграть немного времени. Я пытался состроить алгоритм возможного диалога, после чего решился на резонный вопрос: – Давно за мной следишь?
– Считай весь день. Действие зелья вот-вот должно кончиться.
А, значит, у «хамелеона» ограничено время.
– И оно того стоило?
Тот в ответ пожал плечами. Что ж, тактики им не занимать.
Помассировав челюсть, я продолжил: – Тогда, может, расскажешь, зачем я тебе нужен?
– Ты не мне нужен. Моей Госпоже. – В его голосе слышалось какое-то блаженное наслаждение. Уж не знаю, кто она, но теперь появился интерес.
– А. Прекрасно. Еще бы знать, кто твоя Госпожа. Или мы это узнаем в следующей серии?
Тот, не взяв во внимание продиктованную отсылку, ответил не без восхищения в тоне: – Вселенная!
– Ты из верующих что ли? Не, я разуверовал. Уже. Так что я – пас.
Я снова лег и отвернулся от него на бок, накрывшись самодельным одеялом. Сам не понял, в какой момент я сделался таким пассивным и ни во что не вовлеченным. Видимо, общение с блюстителями приносит вот такие плоды. Тот даже кулаки сжал: – Ты издеваешься?!
В ответ я изобразил храп.
– Я тебя еще раз спрашиваю: Ты издеваешься?! Т-ты! Да как ты смеешь?! Я на тебя весь день потратил, а ты мне такое отношение высказываешь?
Я случайно вспомнил тот разговор с Марой. Кажется, я и сам был в таком положении, что этот парень сейчас. Что ж, я еще больше убедился в тогдашней правильности ее действий.
– Ты не сделал ничего, чтобы я тебя уважал.
Я даже услышал, хруст в его костяшках. Наверное, он бы побил меня, но ему приказали доставить меня живым и не помятым. Только сорвал с меня покрывало.
– Мне некогда с тобой сюсюкаться! Тебе совсем неинтересно, что от тебя срывают? Совсем правду знать не хочешь?!
Еще совсем недавно я бы клюнул на этот крючок, но теперь он больше раздражал меня, нежели завлекал.
– Для тебя это так важно?
Тот округлил глаза: – Д-да… Ну, то есть, это не… Так, это не для меня важно! Это важно для тебя!
Я привстал, зевнул, неторопливо потянулся. Достал из шкафчика одежду и латы. Принялся одеваться. Тот даже выдохнул и смотрел на всю картинку с гордостью. Жалкое зрелище. Видимо себя нахваливает, мол, какой молодец – поручение выполнил. Сам толком не может мысли озвучить. Ах, да, для себя самого же ничего членораздельно проговаривать не надо.
– Ты бы хоть сказал, как тебя зовут.
– Скажу после того, как узнаю твое имя.
Я усмехнулся, дивясь случившейся иронии: – А, так ты, стало быть, обо мне ничего не знаешь? Разведка совсем не докладывает? – Тот, судя по вопросительному виду, не понял. – Эх, ну, видимо придется нам молчать до конца наших дней. Не знаю я свое имя. Не помню его. Память отшибло. Напрочь.
Он поник: – Подожди… как не помнишь?
– Ну… вот так…
Кто бы мог подумать, я выбил его из равновесия вот таким случайным откровением. Я услышал лишь тихое: – Черт, это не входило в наши…
– Планы? У вас есть какие-то планы на меня?
Но парень быстро взял себя в руки, а его глаза даже загорелись по-новому, словно в голове лампочка зажглась: – Я знаю, как вернуть тебе память.
Сначала я растерялся, но чем больше я вглядывался в его лицо, тем больше понимал, какая пустота звенит в его голове. Еще и эхом отдает. Все блюстители сплошь усталые и унылые, даже Жабик иногда. Однако знают многое, а научить не могут. Этот же отдохнувший, сияющий, а учиться у него не хочется.
– А, новая манипуляция пошла. Зря ты по больным местам бьешь ради результата. Это тебя не красит, как чело…
– О, воскресное утро! Да нет же! Я не вру! Мы… Мы намного лучше, чем вы. Мы – развиты. У нас даже есть свой язык и культура. Мы преуспели во многом, за нами – будущее. У нас есть технологии. Мы можем…
А вот это меня насторожило. То ли отголосок новый, то ли… Не знаю, я почему-то вспомнил те слова Яны. Про длинную жизнь, про… эксперименты…
Как не по себе стало. Меня даже зашатало.
Я тут же взял себя в руки: – Что вы можете? Слушай, ты меня извини, конечно, может я и зря наезжаю на тебя, но… Как я, по-твоему, должен реагировать? Значит, ты, будучи прозрачным, весь день следишь за мной, наблюдаешь, как меня песочит начальница, как я играю в карты и выхожу в уборную. А теперь ты стоишь над душой и выворачиваешь меня наизнанку. Ты серьезно думаешь, что мне следует растаять и пойти за тобой в твой радужный мир? Ты даже не можешь доказать свое превосходство над моими товарищами!
Тот, немного подумав, выдал: – Волшебник.
– Что «волшебник»?
– Зови меня – Волшебник.
Я аж со злости сплюнул: – Тьфу, черт, ты думаешь, мне это поможет?
А у самого глазки так невинно хлопают, любо-дорого поглазеть: – Ну, да…
Я чуть было не упал. Может, он, и правда, из сказочной страны выполз. Подумать только, если бы это произошло месяц-два назад, быть может, я поверил ему.
– Слушай, на улице уже ночь. Тебе самому-то домой не надо?
– Надо, но…
– Так иди с миром. Передай там этой своей… Вселенной, что если надо, я к ней сам приползу.
– Но… как же так?
Невольно вырвался тяжелый вдох: – В твоей голове не вырисовывался подобный ответ?
– Н-нет.
– Ах, ты ж, бедное дитя. – Я заговорил, как моя наставница. Ох, то ли еще будет. – Зачем вам так резко захотелось поменять погоду? Для какой цели?
– Погоду? Но… это лишь малое то, что ты можешь сделать.
– Так. Следовательно, о моей способности вы знаете? – Тот заметно поджал губы в ответ на веское замечание. – А вот с этого и надо было начинать. Например?
– У нас бытует легенда. Однажды на землю прибудет Герой. Он все это время жил на небе и существовал как созвездие. Уже прошло больше полувека, как оно словно стерлось из ночного неба. Он должен бродить по краям и изучать человечество. Герой – наш спаситель и путеводитель к истинному предназначению. Он может, как благословить нас, так и… – Волшебник замешкался.
– Так и что?
– Обрушить на нас звездопад. Пожалуйста, пойдем со мной. Только мы знаем, как помочь тебе.
Я заплескал руками: – Так, нет уж! Во-первых, я – не Герой. Я – обычный мальчик. Меня там уроки интересуют, драчки, насисьники всякие. Не больше того, ясно? Во-вторых, ты не мне помочь хочешь, а себе. И не надо врать! Я тебе не верю! И вообще, знаешь, зря я оделся. Иди домой, а я – спать.