Ты сама пришла ко мне в руки

– В таком случае… – ясновидящий улыбнулся и послал в сторону Кармина загадочную волну света, после которой у варлорда защипало кожу на шее возле ключицы. Предположительный ясновидящий тут же растворился в воздухе, словно исчез в тумане.

Это исчезновение будто послужило сигналом для партии принцев-магов. Они срывались с места или исчезали как ясновидящий, а братья Сармы и Хэллис и его сопровождающие окружили Кармина. Он дотронулся до чего-то щекочущего на шее и обнаружил кровь. Оказывается, Крон поцарапал ему шею, а Кармин этого даже не заметил.

А ясновидящий исцелил. Значит, Кармин стал для него "своим" сейчас, ещё до присяги Бесцейну.

– Пусть Сапфир и обещал, что тебя не будут допрашивать, – протянул Хэллис. – Но я должен знать, кому отдал Дайиси. Что такого ты натворил, Кармин Тахри, отчего тебя презирают родные братья?

– Как будто не достаточно делать то, что должен, чтобы родные братья тебя не возненавидели. Не так ли, Дайдрус?

– Совершенно верно, – спокойно, почти безэмоционально отозвался Дайдрус, и прибавил: – Ненавижу тебя, будь ты проклят.

– И всё же? – с придыханием интересовался Хэллис, почти идеально скрывая надежду услышать нечто ужасное.

– Отец приказывал мне подавлять восстания на едва завоёванных территориях, – быстро сказал Кармин. – Подавление восстаний, быстрое и эффективное, всегда несёт отпечаток жестокости. Я выполнял приказы своего отца и повелителя снова и снова. Ничего больше. И если вдруг ты, Хэллис, ищешь выгоду в моих словах, то Дайиси я уже рассказал об этом.

– А то, что ты подбросил свои датчики ко мне?

– Это только для того, чтобы ты понял, на что она способна ради меня.

– О, она на многое способна, – издевательски затянул Хэллис. – Я сказал ей, что доставлю тебя ей живого и почти невредимого, если она заключит контракт со мной. И она почти согласилась.

– Ты её совсем не знаешь. Предложи ты такое любой другой серене, она, чувствуя бессилие против твоей воли, возможно и согласилась бы. Но Дайиси – боец. Она чувствует, сознаёт и готова воплощать свою силу, свою гордость и волю. Она всегда была и будет готова бороться за то, что выбрала. А она выбрала меня.

– Потому что понятия не имела, что ты представлял в прошлом.

– Она не отступится, – покачал головой Кармин, отвечая на пристальный, немигающий взгляд Хэллиса. – И правильно сделает. Если, как сказал Дайдрус, ясновидящему всё равно, каким было моё прошлое, то будущее я никак и ничем не запятнаю. Если это будет будущее с ней, то поверь мне, я не дам тебе ни одного шанса указать ей на мои недостатки.

Хэллис поджал губы и с неудовольствием отвернулся было, но тут вдруг сверкнул весельем в глубине глаз и сказал:

– Я буду присматривать за тобой, Кармин. Всё время. Нет, я не буду её расстраивать зазря. Но если ты думаешь, что тебе достаточно просто хорошо себя вести, то ты ошибаешься. Я буду следить за тобой очень внимательно. И если ты совершишь хоть один промах… всего один, любой!.. Я сделаю так, что этот промах станет катастрофой для тебя.

Кармин кивнул и повернулся в ту сторону, куда улетели его братья. У него не было ни малейшей уверенности в том, что принцы действительно проследят за дальнейшими маршрутами алмазных варлордов. С другой стороны, они действительно опасны и было бы гигантской глупостью просто отпускать их.

– Я бы на месте принцев просто отравил их, – сказал Дайдрус, уловив направление мыслей Кармина.

– При помощи эскортесс, к примеру, – пожал плечами Кармин и облизнул губы.

– Большая часть принцев – крылатые, – возразил Нинио. – У них такое считается чем-то сродни трусости. А она оскорбительна. Потому точно нет. Но даже если бы такого не было, принцы не стали бы нарушать закон Бесцейна даже в отношении опасных для империи личностей.

– Вы уверены?

– Нет. И всё же… И кстати, куда Шесна Коли дела Сарму?

– Я не знаю, – отозвался Кармин. – Но пока те пятнадцать Тахри не уберутся как можно дальше… до тех пор я не хочу, чтобы она рассекретила своё убежище. Я предлагаю… спуститься всем на улицу, господа. Не стоит и дальше бесить доспешников своим видом.

Вскоре все они стояли в каком-то переулке возле витрин магазинов, за которыми плотно набилась тьма. Стёкла теперь играли роль зеркал, и братьев Сармы с сопровождающими Хэллиса казалось много больше, чем их было на самом деле. Все они, даже их отражения, пытались задавать Кармину какие-то вопросы, но за него отвечал Дайдрус. Кармин же впал в такое же состояние, какое заметил однажды у Сармы, когда она не слышала плача Эю, даже сидя с ней рядом. Это состояние оказалось густо замешано на подавленности и попытках впустить в свою голову что-то, с большим трудом прорывающееся извне сквозь слои упрямства. Помолчав так какое-то время, Кармин промучился сам с собой и своими мыслями и всё же пришёл к болезненно-неприятным выводам.

Во-первых, оказалось, что попытки использовать Сарму кем-либо – это дикость и по форме и по содержанию, но себе он охотно прощал всё подобное. Во-вторых, едва прочувствовав эту дикость, он уже не сможет совершать то же самое в отношении Сармы. Не сможет настолько верно, насколько теперь начал испытывать отвращение к себе за то, что послал любимую к сопернику, зная, что она его впечатлит. В-третьих, он простил бы Сарму, если бы она использовала его таким образом, но кажется, потребуется что-то невероятное, чтобы он смог простить самого себя. Тем более, после того, как обещал ей больше не обманывать её.

Кармина долго не пытались отвлечь от мыслей. И он смог внутри себя добраться до простейшей идеи просить прощения у Сармы.

И когда ночью её доставили в предел, он поднёс ей Эю и принялся извиняться, Сарма оборвала его и сказала:

– Оставим это на потом. Мы все устали… Ты снова наговоришь милых глупостей, я тебе поверю и прощу, чтобы забыть. Но я не хочу. Я хочу примерно наказать тебя чуть позже. А для этого замолчи и ложись спать. Ты не спал пару суток. Тебе точно нужен сон, а не моё прощение.

– Наказать… Сарма, я приму любое наказание. Хотя звучит это, конечно, не слишком серьёзно.

– Быстро спать, я сказала!

Следующим утром более или менее выспавшийся Кармин Тахри стал Кармином Коварным. Новое имя выбрал ему император Эрик Бесцейн, прервав торжественный процесс принесения присяги алмазным варлордом. Его новое имя должно было постоянно напоминать Кармину о его обещании служить Бесцейну со всем милосердием и всей честностью, на какие только способен перевёртыш. Со своей стороны Бесцейн впервые принёс клятву своему подданному. Он поклялся Кармину Коварному, что никогда не отправит его на подавление восстания в какой бы то ни было форме. Кармин Коварный, даже находясь в составе войск или доспешников, будет отозван в случае нужды в усмирении бунтующих подданных императора так, чтобы устраниться от всего, что связано с бунтом или восстанием.

Одна из принцесс крови поднесла ему венок из цветов, сплетённый собственными руками и познакомила, наконец, с Накханским принцем. Оказалось, что этот парень, которого все называли Колином Хантом, прибыл с другими принцами в качестве подкрепления, чтобы остановить алмазных варлордов – Кармин узнал его лицо. И Кармин не забыл выразить ему свои чувства по поводу его смелого выступления против Деказруа Шестого. Накханский принц первым скрестил меч с отцом Кармина, очень долго держался с ним на равных и едва-едва не погиб.

А теперь, стоя на площади возле дворца под говорящим названием "Точка Соглашения" Кармин в который раз нервно облизнул губы. Они горели. Горела и щека, по которой только что врезала ему Сарма. Она ударила алмазного варлорда не жалея сил, и теперь её рука чудовищно болела. Сарма громко проклинала своего эрцеллет-герцога и собиралась врезать снова, как только её рука придёт в норму. Другая щека Кармина запылала тоже. Отчасти потому, что на Кармина сейчас смотрели Дайдрус и его новая семья, сам принц Рашингава и целое полчище титулованных и принцев.

Сарма была уверена в том, что Кармин не стремится проявлять нежность к ней на виду у других разумных и потому решила дать волю гневу здесь и наказать его прямо перед дворцом Точки Соглашения, в котором Кармин Коварный только что обрёл своё имя. Она решила, что здесь он не посмеет обнять её так, чтобы она забыла свой гнев. И потому ругалась и планировала колотить своего мужа и дальше.

Какую наивную слабость перед ним она снова проявила, выдумав такое!..

Но Кармин шагнул к ней и поднял в воздух, чтобы прижать к своей груди как можно крепче. Сарма тут же смолкла. Отлично. Объятия как прежде работают.

Соскользнувший с гладких волос венок принцессы крови Кармин подхватил и аккуратно надел на голову Сармы. Ей необыкновенно сильно шли пунцовые и пурпурные цвета.

Вот и всё. Хэллис будет завидовать молча, угрозы сохранности Сармы больше нет. О том, что Дайдрус будет интриговать, можно больше не беспокоиться – его дед за ним присмотрит. Пусть Дайдрус и не уверен в силе родственных связей, но общая вера, воспоминания о матери одного и дочери другого свяжут этих двоих, таких похожих внешне.

Братья Сармы неплохие ребята, принц Рашингава не изъявил недовольства ни по одному из дел Кармина, а Эю совершенно здорова и радуется каждому дню и своему папе. Дела алмазных варлордов как подвида возьмёт на себя младший брат Тэй. И Крис Рэйли, кажется, совсем не против того, чтобы Кармин исполнял обязанности доспешника и даже больше того…

– Это всё? Ты меня наказала?

Сарма что-то согласно промычала, полуприкрыв глаза.

– Мне бы сегодня ночью в засаду… есть дело о похищении ребёнка… – нерешительно начал Кармин, почти всем телом ощущая, как медленно тело Сармы покидает дрожь.

– Не-ет… – простонала она. – Только не это. Я скучала по тебе все эти дни. Что я буду делать без тебя ещё и этой ночью?

– Хорошо, этой ночью я не пойду. Может… завтра?

– Завтра мне будет слишком тяжело тебя отпускать. Послезавтра, хорошо?

– Хм…

Сарма упёрлась ладонью в его грудь:

– Ты можешь отпустить меня, я куда лучше себя чувствую и контролирую.

– Точно? – Кармин осторожно отстранился и посмотрел в глаза своей возлюбленной: – Сарма, я хочу, чтобы ты была уверена в том, что я искупил вину и усвоил урок. Я же прекрасно понимаю, что тебе в тягость считать себя слабой хоть в чём-то, даже если эта слабость исходит от силы твоей любви ко мне. Я думаю, что тебе просто необходимо назначить мне серьёзную кару за твоё вынужденное путешествие к Хэллису.

– Хорошо, я… придумаю что-нибудь. Ах да… отлично. Никаких засад целый период!..

– Что?.. Не может быть. Это слишком жестоко!..

– Кармин Коварный, и это ты говоришь мне о жестокости?

– Да и ещё раз да. Потому что не дать преступнику искупить другую вину – это то же самое, что не дать воды изнемогающему от жажды. Разве не жестоко?

– Ты можешь заниматься этим днём, когда я на тренировке или с Эю. А ночью точно, абсолютно точно должен быть со мной.

Кармин ощутил приятную волну, поднявшуюся внутри. Он не смог сдержать улыбки. Ему, алмазному варлорду, не смотря ни на что, всё ещё льстило приглашение в спальню от обычной, пусть и очень-очень сильной варледи – Сармы Э Дайиси.

– Это слишком приятно, чтобы быть правдой, – пробормотал он, касаясь своей горящей кожей её, сейчас такой прохладной.

Внутри него словно заиграла мелодия, и он принялся тихонько напевать её. Сарма улыбалась ему. Солнечные лучи золотили её волосы и заставляли светиться кожу. Разумные вокруг почти перестали обращать на Кармина внимание, расходились и разъезжались, и он ощутил некоторую свободу. Наверное, можно даже поцеловать Сарму.

– Ты знаешь, что ты очень красива? – спросил он, медленно и плавно проговаривая слова.

– Нет, Кармин, ни днём раньше.

– Что?

– Я отпущу тебя в твои ужасные засады только через лунный период, и ни днём раньше.

– Я не об этом. Ты подумала, что я льщу тебе? В этом нет никакой необходимости. Дайиси, почему никто в этой империи до сих пор не сказал тебе, как ты красива?

– Вопрошай так ежедневно, но я всё равно никогда не поверю в то, что ты действительно так думаешь.

– Представь себе, пройдут сотни, а потом и тысячи лет, и я не разлюблю тебя. Тогда ты поверишь, что ты до невероятного хороша собой?

– Нет. Но мне ещё сложнее поверить в то, другое, что я сейчас услышала. В то, что ты вот так естественно признаёшься мне в своей любви как в самом сильном чувстве, словно бы я и так это знала. Или я неверно поняла тебя, и ты вкладываешь в слово "любовь" смысл равный влюблённости?

– Я думал, из-за того, что я намного моложе, ты видишь меня насквозь хотя бы в моём отношении к тебе и решил, что ты давно всё поняла, раньше меня самого. Но, похоже, это не так?..

– Не так. Объяснись.

– В какой-то момент, когда Дайдрус убеждал меня спрятаться от братьев… я подумал, что впервые слишком злюсь, чтобы внимать голосу разума. Что хочу убить Девайина и Крона за их намерения на твой счёт. Впервые я так безрассудно желал кому-то смерти. Впервые я не пытался ничего придумать, чтобы вывернуться, и хотел лишь драки. И тем вечером головой, кажется, думали абсолютно все, кроме меня. Я лишь выбирал наилучший момент для удара. Это очень на меня не похоже. Но потом моё стремление разрешить всё без крови возобладало и постепенно я понял, что для мужчины, который просто очень любит свою серену, кровожадность… почти нормальна в той ситуации. Знаешь, я думаю, что ты начинаешь влиять на меня настолько положительно и серьёзно, что скоро я не смогу измыслить абсолютно ничего коварного и жестокого, даже если от этого будет многое зависеть.

– Я не уверена в том, что такое возможно, но мне нравится такая мысль. Я полюбила тебя чистосердечного и открытого, способного прощать, видеть и держать на прицеле самое главное, такого молодого, но при этом удивительно мудрого. Я хочу, чтобы ты был таким и впредь. Пусть твоё прежнее коварство помогает тебе в будущем видеть побуждения врагов и предупреждать их действия… и только. И больше не используй меня в своих махинациях, ты понял?

– О, конечно. И не собирался. Нужно было только впечатлить Хэллиса. Кстати, если этот негодяй даже одним глазом посмотрит на Эю, я сделаю его жертвой всех возможных неприятностей.

– Об этом не беспокойся. Я тоже не слишком хочу, чтобы Эю стала объектом его интереса. И чьего-либо вообще до тех пор, пока она не станет старше, чем ты сейчас.

– А лучше… старше, чем ты сейчас.

Сарма рассмеялась:

– Шесть тысяч лет в одиночестве? Нет, это слишком. Я была измучена.

– Достаточно измучена, чтобы принять решение прийти ко мне в руки. Это было восхитительно с твоей стороны, – улыбаясь, говорил Кармин.

– Восхитительно с твоей стороны будет никогда не задерживаться в штабе доспешников, ясно?

– Ясно, эрцеллет… то есть… любимая.

Довольно долгое время Кармин Коварный служил империи рядовым доспешником, но без него редко обходились сложные операции по аресту групп преступников. Он летел на них с азартом, каким заражал всех своих товарищей. Своим примером он привлёк в службу доспешников множество сильных и смелых разумных, и именно к тому моменту, когда это стало необходимо, Крис Рэйли обладал отборными отрядами, не страшащимися и алмазных варлордов. К тому моменту Кармин Коварный стал офицером, и принц Рашингава предложил ему работать в столице первой колонии. Сарма была этому только рада. Ей больше не нужно было тренироваться со своим отцом, чтобы поднимать навык и уже давно не было нужды тренироваться с другими наследниками, потому как Кармин сам тренировал её, прекрасно понимая, что заботы о детях не позволят ей удержаться в рейтинге предела на первом месте. Но Сарма могла чаще видеть своего отца, и с тех пор стала ещё счастливее прежнего.

Через десять лет ни одна из дочерей принца Рашингавы, кроме Сармы, не вышла замуж – дела принца в колонии теперь шли так хорошо и богатства его с такой скоростью преумножались, что он потерял нужду продавать дочерей в пятилетние браки. Многие из серен теперь искали себе работу по интересам и склонностям, а некоторые продолжили совершенствовать искусство меча. Однако, при отмене правила Рашингавы "восемь сильнейших не будут проданы замуж" титул для сильнейшей из его дочерей отменён не был. Сарма Э так и осталась герцогиней Дайиси. Несколько раз сёстры заставили Сарму понервничать. Впрочем, она готова была с радостью передать свой титул одной из сестёр – Кармин и дети стали настоящим её богатством.

Хэллис стал преданным другом Сармы, не больше и не меньше. Да, он ещё мучительно долго любил её, каждый четвёртый день ругая себя, её и весь свет за то, что она не с ним, однако настало время, в которое новая любовь принялась исцелять Хэллиса от прежней страсти, но не от дружеских чувств.

От двух отрядов инуэдо и кредита Кармин нашёл способ отказаться. И пусть Нинио сказал ему, что и не собирался оставлять ему такие богатства надолго, все остальные восприняли отказ Кармина как проявление высокого уровня кинъе, находя в его поступке одни достоинства.

Подрастая, Эю оказалась далеко не самой желанной невестой для варлордов империи. Несколько сестёр и племянниц Кармина, чистокровных алмазных варледи, приняли предложение Бесцейна поселиться в империи и совсем не торопились с замужеством, сводя с ума перевёртышей-мужчин. К тому же Эю слишком скоро показала свободолюбивый характер, какой мало кто из варлордов мог бы пожелать для своей жены. Иначе говоря, Эю слишком часто делала, что хотела, уповая на то, что из-за унаследованных от родителей способностей она практически неуязвима. На деле же её защищала скорее дурная слава отца и авторитет деда, принца Рашингавы. Подробности рассказов о том, как именно Кармин Коварный подавлял восстания, всё же постепенно распространились в виде слухов, и, как положено слухам, они обрастали немыслимыми кровавыми подробностями. Многие открыто говорили, что убивать нужно было не Деказруа Шестого, а Кармина Коварного. Но кровожадные успокоились, когда Сапфир сказал: «Иным тёмным душам необходимо наслаждаться властью над миллионами разумных, тогда как этот мужчина удовлетворился властью над одной лишь Сармой Дайиси. Каждому мужчине, которому не пришлось ещё делать выбор между одной женщиной и миллионами, стоит поклониться Кармину Коварному».

И всё же дурная слава Кармина заставляла преступников трястись перед ним, но вовсе не помогала ему удерживать глупостей подчинённых, считавших его слишком изнеженным герцогиней Дайиси. Так Кармин стал чем-то вроде копии милого и почти безобидного внешне Кристиана Рэйли в первой колонии. Положение подправили некоторые из подросших детей Кармина, когда вошли в состав его подразделения и взялись за службу со всей прямотой и преданностью делу, какие уже много лет показывал Кармин.

Время шло, а самый сильный состав группы захвата, в которую входил Кармин во времена своей службы в столице, стали называть легендарным.

P.S. Я – больше не коварный. Если только чуть.

– И кто тебя пригласил, Кармин? – нервничая, Сарма шагала вместе с супругом по каменистому берегу, первым встретившему небольшую группу герцогов Рашингавы у Накханского предела на Пенрине.

– Вообще-то ясновидящий, – принялся объяснять Кармин. – Я шёл в патруле и вдруг вижу его. И он прямо на ходу, на улице мне заявил, что принц Ли снова приведёт к Ханту наследников на тренировку, и хочет встретиться со мной там. То есть потренироваться со мной хочет Сапфир. Но хочет, чтобы это случилось у Накханского принца.

Сарма нахмурилась. Кармин буквально прочитал в её взгляде мысль "Сапфир измыслил какую-то интригу".

– Даже если он решил, что пора вскрыть мой навык… – тихонько прошептал ей Кармин. – Сарма, не бойся за меня. Моё положение в империи уже вполне надёжно. И я не единственный доступный алмазный варлорд.

Но в тренировочных залах предела Накханского принца Кармин обнаружил, кроме ожидаемых принцев и их наследников, ещё и принцев-перевёртышей Классика и Адмора, а кроме них и близнецов Си – ту пару крылатых, которые сменили Накханца и продолжали изматывать Деказруа Шестого перед тем, как один из них разбил ему доспех и взорвал.

Присутствующие сразу же принялись заинтересованно поглядывать на всех участников того сражения и на Кармина. Пусть он не раз заявлял, что фактически благодарен им, здесь, в империи Бесцейна, считалось естественным то, что сын убитого, кто бы он ни был, должен желать сразиться с убийцами отца.

Однако едва Сапфир предложил провести тренировочный бой с одним из близнецов, Кармин отказался. Один из них после ранения ещё не догнал себя прежнего в искусстве меча. А другой – губернатор столицы и непосредственный начальник Криса Рэйли, то есть один из высокопоставленных шефов Кармина. Тренироваться с этим парнем может быть опасно для внутреннего климата штаба доспешников… и карьеры Кармина. Но Накханским принцем Кармин открыто восхищался и перед тренировочным боем с ним устоять не смог.

Однако вскоре выбил меч из руки противника. И широко распахнул глаза. А потом прикрыл рот, чтобы не ругнуться. Кажется, он не смог себя проконтролировать, не смог рассчитать силу, скорость и навык противника. Но теперь Накханец настороже и будет выкладываться как следует. А раз так, то и Кармину придётся соображать очень хорошо. Справившись со сложными финтами будет глупо пойти навстречу простому выпаду. Но на скорости Кармин не сообразит, когда лучше поддаваться, а вот опытные бойцы вокруг заметят идиотскую попытку нарваться на удар. И если даже сразу не сделают выводов, то запомнят настораживающую серию и верно оценят её позже. А значит играть в поддавки уже нельзя и в этом бою не удастся скрыть свои навыки. Интересно, насколько хорош Накханец?

Кармин поднял раскрытую ладонь и опустился на одно колено. Это значит, что ему нужна пауза.

Кармин попытался предельно замедлить дыхание. Это должно было помочь.

Но вскоре бой начался, и Кармин чуть испугался скорости Накханского принца – она напомнила ему почти неповторимую внезапность принцев-древнейших. Из-за испуга кровь ударила в виски, и Кармин прыжком с быстрым финтом отвлёк внимание и тут же, на новом финте, выхватил меч из руки принца.

Он вернул меч, извинился, долго тёр лицо и принял решение больше не пытаться скрывать навык. Просто потому, что его вынуждают.

Накханский принц впоследствии обезоружил его всего один раз.

– Это ты хотел мне рассказать, Сапфир? – громко спросил Накханский принц у ясновидящего, не сводя глаз с Кармина.

– Не совсем. Ты и близнецы должны были, конечно, узнать правду. Но это послание тебе, Хоакин, – и Сапфир повернулся к принцу Классику. – Ведёт войска не самый сильный воин. Ведёт войска тот, кто большего хочет добиться от войны.

– Считаешь, меня может убить кто попало? – спокойно поинтересовался Классик.

– Считаю, что и тебе пора подумать о манёвре Рашингавы. Рэй Рашингава вовсе не сильнее Дайиси, и уж тем более Нинио, но амбиции Рэй так велики, что она результативна и потому поведёт пенринскую часть предела Рашингавы в следующую Защиту.

– Я подумаю об этом, – с неудовольствием сказал Классик. – А теперь хочу увидеть, как Кармин собьёт спесь с Валери. Хочу, чтобы и твои близнецы усвоили урок.

– Какая спесь, ваше высочество? – укоряюще протянул губернатор столицы и вышел вперёд, призвав меч, удивительно светлый, словно бы с шипением роняющий капли раскалённого добела металла.

– Я не хочу обнажать меч против шефа моего командира, – сразу же сказал Кармин. – Я не хочу проблем в работе.

– Нет, Кармин, этот парень почти святой, – громко сказала Сарма. – С ним проблем не будет.

– Мы все в этом городе… просто делаем свою работу, – с лёгкой усмешкой сказал губернатор, медленно приближаясь. – И делаем то, о чём просят старики. Кармин Коварный, ты уважаешь старость? Ты посмотри… Они же совсем одряхлели – в тощих ручонках меча им уже не удержать, вот и надеются развлечься за наш счёт. Ах да, ещё они любят помериться рейтингами наследников. Мол, а у меня выше, а у меня длиннее.

Кармин, глядя то на губернатора, то на принца Классика, тихонько ужасался продолжающим звучать словам. Они были чуточку оскорбительны, но если это правда, и Классик уже не раз уничтожал потомков Сапфира, то и Валери не пощадит. И да, Классик принялся не торопясь взращивать меч. Глаз Кармина едва успел увидеть момент, когда Классик кинулся к Валери, и что-то ещё бросилось ему наперерез. Со вспышками света и оглушительно громким звоном сталкивались клинки Классика и Сапфира.

Кармин заорал было об общих целях и мире, но Валери тронул его за плечо и сказал:

– В первый раз я тоже пытался их остановить. Но теперь мне уже почти всё равно. Пока есть Бесцейн и хотя бы пара каких-нибудь древнейших на его стороне, империя будет стоять. А вот эти двое на самом деле обожают подраться, но убивать друг друга не собираются. Это для них идеальная тренировка. И нам действительно есть чему поучиться у них. Давайте же наслаждаться зрелищем и учиться.

– Но…

– Здесь все могут в кровь передраться, но это будет несерьёзно. Никто в итоге никого не убьёт.

– А…

– Потому что они чтут закон Бесцейна.

– Но…

– Да, иногда они напиваются и нарушают закон, но до убийств ещё не доходило.

– А…

– Просто сохраняйте невозмутимость, что бы ни происходило – здесь так модно.

– Так Сапфир, выходит, пригласил меня и вас для того, чтобы, кроме урока вам и Ханту, в итоге подраться с Классиком?

– О да, несомненно.

– Всенити ткани, как же вы так живёте?

– В постоянном ожидании таких вот развлечений и тех, что любезно предоставил нам ваш почивший папочка.

– И вы хотите, чтобы и я так жил?

– Нет, дорогой друг, ваша жизнь – жизнь доспешника и супруга Дайиси, куда запутаннее и сложнее. Потому просто не обращайте внимания на что-либо, если территория не ваша или не ваша смена, в конце концов. Однако… могу я попросить… о тренировке?

– Прямо сейчас? – ужаснулся Кармин.

Мимо них, иногда совсем близко от лиц, словно снаряды, то и дело проносились древнейшие, и Кармин чувствовал себя словно под обстрелом.

– Можно немного отойти в сторону, – пожал плечами Валери.

– Вы настолько к этому привыкли?

– Нее-ет. На самом деле я просто выделываюсь перед своим братом.

– Я на такое, пожалуй, не способен, – дрогнув, покачал головой Кармин.

Древнейшие ощутимо пугали его.

– Способны, господин Коварный. Да и… неужели не хочется немного покрасоваться невозмутимостью и победами перед Дайиси? Насколько я знаю, мужчины-перевёртыши точно так же практикуют подобное, как и все остальные представители нашего пола.

Кармин заставил себя не оглядываться на Сарму. Да, уже не один год брака прошёл, но как же хочется ещё больше её любви и восхищения!..

– Я согласен, – быстро выпалил Кармин.

И после всего он получил свою награду – Сарма с восторгом нахваливала и его навык, да и выдержку, которую он проявил в тот момент, когда все присутствующие, разве что кроме принцев, боялись даже почесать носы.

Но его инуэдо окликнул его по данной Бесцейном фамилии, и Кармин тут же вспомнил о том, что все, и прежде всех Сарма, ждут от него чистосердечия. И чуть было не рассказал Сарме о том, что изо всех сил старался преодолеть себя только для того, чтобы вызвать её восторг.

Но так и не смог сказать. Странная штука – любовь.