Казус Недоселова

Валерий Иванович, будучи трижды разведенным мужчиной, выслушал ее вопли кротко, помог сойти с эскалатора и после недолгой борьбы под ручку довел до скамейки, где Наталья Эдуардовна, которой становилось хуже с каждой минутой, путано и сбивчиво поведала ему обстоятельства печального эпизода своей жизни.

Как и всякую жизнь, о жизни Таты можно рассказывать кратко и подробно. Я расскажу кратко, тем более, кое-что я о ней уже успела поведать раньше. В юности вела она жизнь богемную, и со многими известными у нас в Питере актерами и художниками успела если не переспать, то выпить водки в их дворницкой или кочегарке – точно. Но в отличие от них, Тата никакой особой известности не приобрела, хотя подавала большие надежды, она вдохновенно танцевала стриптиз и читала Шопенгауэра в подлиннике.

Вследствие этого в двадцать пять лет Тата сошла с ума и с тех пор ежегодно госпитализировалась в городские больницы с путаными диагнозами вроде реккурентной шизофрении или маниакальных состояний. Таким образом, на пороге тридцатилетия стояла наша Тата, продуваемая всеми ветрами, сумасшедшая, безработная и незамужняя.

По утрам она ездила в дурдом на курс инъекций слабо седативных, успокаивающих препаратов. Кроме того, пила горстями таблетки. И все это происходило под наблюдением престарелой медсестры, чье отвисшее декольте выглядывало из плохо запахнутого халата с оторванным хлястиком.

В силу плохого душевного состояния Тата только один раз обратила внимание на такую мелочь, а будучи действительно не в себе, не смогла провести аналогию, дескать, а не путает ли что-нибудь эта неряшливая медсестра, вкатывая мне укол за уколом?

Ибо, как выяснилось позже, медсестра путала. Сделав три или четыре инъекции, Тата стала замечать, что ей становится не лучше, а хуже, мысли путаются, есть не хочется, а в теле исчезла гибкость. Сначала Тата списала это на общую усталость и последствия недавней госпитализации, но когда в один из дней она не смогла сделать маникюр, Тата поехала к врачу разбираться.