После истории с платьем мое отношение к себе изменилось. Не сразу, но довольно заметно. Я стала дерзкой, научилась краситься и накупила много пар туфель на высоких каблуках. Я стала выглядеть по-другому, и школа превратилась в мой подиум, как и для моих одноклассниц. Как это ни странно, но они тоже изменили ко мне свое отношение. Я ловила на себе их заинтересованные взгляды, а кое-кто даже говорил со мной. Но что-то во мне сломалось, я стала гордой, и мне они были не нужны. Я слишком высоко задирала свой нос и вскоре бросила школу, так как посчитала, что это пустая трата времени для меня. В моей жизни появилось кое-что другое. Просто однажды на улице, когда я шла от такси к ресторану, за мной проследовал молодой человек. Он остановил меня у дверей и представился владельцем модельного агентства. Сказал, что очарован мною и очень хотел бы работать со мной, если у меня, конечно, не подписан контракт с кем-то другим. Я пообещала ему подумать и оставила свой номер. Он позвонил вечером и спросил, готова ли я дать ему ответ, но я была не готова, потому что Андрей еще ни принял своего решения. Он долго думал, но в итоге согласился на это, так как посчитал это хорошей профессией для меня. Из ученицы по химии я превратилась в ученицу модельной школы. Это было мое. Там сбывались те мои давние мечты, о которых я горько плакала. У меня появились подруги и друзья. Я чувствовала себя человеком, который что-то значит в этом мире, и, несмотря на изнуряющие тренировки, утомительные многочасовые съемки, тяжелые часы на мейк-апе и прическах, я возвращалась домой счастливой и возбужденной. По субботам мы также ходили тусоваться и теперь все считали меня достойной девушкой для Андрея, ведь я стала моделью. Подруги его друзей теперь мило болтали со мной, ведь мы с ними варились в одном котле. Андрею было приятно мое увлечение, он не был пуританином, и то, что я была на фотографиях немного раздетой, его не смущало. Но в большинстве своем это были съемки для салонных журналов, в которых снимали различные укладки и стрижки или варианты макияжей для вечера. В то время я поменяла огромное количество разных причесок и навсегда испортила свои волосы аммиаком. Так как я была еще далеко не профессиональной моделью, крупные съемки мне не светили, но я вполне наслаждалась и тем, что у меня было.
***
– Хватит, прошу, замолчи. Мне просто невыносимо слушать твои нравоучения. Меня достало то, что ты считаешься себя умнее всех на этом свете. Ты так заблуждаешься. Ты не умнее меня и не глупее других. Ты такой же, как и все мы. Пойми.
Но он не хотел меня слушать. Он хотел верить в свою уникальность и исключительность. Он лучший на всем этом свете. Несомненно.
– Андрей, остановись. Посмотри на меня. Куда ты идешь? Я хочу быть с тобой, понимаешь? Хочу идти туда вместе с тобой, хоть я и не знаю точно, куда же ты все-таки идешь. Мои слова были обидны, я понимаю. Прости меня. Я просто хочу, чтобы все было нормально. Чтобы была любовь и доверие. Как раньше. Ты помнишь наши прогулки? Помнишь те разговоры в твоей комнате, когда мы не могли остановиться и обсуждали даже грязь на твоих ботинках. Это было очень забавно. Я думала, так будет всегда. Ты говорил, что я всегда буду твоей. А я считала, что это романтично. Но я не знала, что это трудно. А ты не предупредил. Ты и не спрашивал. Ты просто, как всегда, все решил за меня. Но я правда тебя очень. Очень люблю. Ты лучшее, что случалось со мной когда-либо. Я очень благодарна тебе за это. Без тебя моя жизнь была бы просто дорогой в темном тоннеле.
И он остановился. Он обернулся и посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. Он плакал, и я не могла поверить в это. Мы стояли и смотрели друг на друга, а сильный ветер дул, и волосы закрывали мое лицо. А если бы нет, то он тоже увидел бы их. Мои слезы, (тонкой струйкой)* бегущие по подбородку. Они текли потому, что есть чувства, которые мы просто не можем объяснить словами, как бы мы ни пытались, их всегда мало и они всегда не те. Все намного-намного сильнее, и когда я обнимаю его, мне это тоже кажется малым. Мне хочется проникнуть в его душу, хочется быть частью его тела и слиться в одно большое целое.
Он подошел ко мне, убрал волосы и вытер слезы.
– Ты такая маленькая еще. Ты даже не догадалась, что я специально очень медленно шел, чтобы ты смогла идти вместе со мной и не отставать. Ты даже не понимаешь того, что я просто не могу на тебя сердиться. И не могу уйти от тебя. И все, что ты говорила мне сейчас, – это был страх. Но мне ведь тоже страшно. Я тоже боюсь, что однажды ты просто уйдешь от меня, и я не смогу тебя остановить. Понимаешь? И мне бы тоже, конечно, хотелось, чтобы мы никогда с тобой не ругались, но жизнь ведь не такая простая, как ты себе ее представляешь. И в некоторые моменты мы поступаем так, как не хотим поступать. Очень не хотим. Но поступаем. Прости, и пойдем домой. Я думаю, этот путь мы проделаем за руку.
Он взял меня за руку, и моя холодная ладонь утонула в его теплых пальцах. Мы шли немного молча, немного смеялись, но это было слишком хорошо. Это было самое настоящее счастье. И в этот момент даже не важно, как выглядишь ты со стороны. Ведь людям все равно не понять твоих настоящих эмоций.
***
Тем выдающимся летом мы много путешествовали с Андреем, и у меня совершенно не оставалось времени на грустные мысли. В перерывах между моей и его работой мы улетали на пару дней туда, где белый песок и прозрачная, как слезы, вода.
Можно было посчитать, что наши отношения с Милой наладились, и спустя определённое количество времени она все же привыкла ко мне, и даже если нежных чувств между нами так и не возникло, мы научились тщательно сковывать свою неприязнь друг к другу во имя Андрея. В ее глазах продолжала сквозить неприкрытая злоба, но я ее больше не замечала. Я поняла, что мне стоит смириться с ее существованием так же, как ей придётся смириться с моим. Чем крепче становились наши отношения с Андреем, тем более равнодушной я становилась по отношению к Миле. Меня больше не трогали ее пьяные выходки, ее глупый флирт с собственным сыном, ее испепеляющие взгляды в мою сторону. Находясь наедине с Андреем, она вела себя более сдержанно и адекватно, но с меньшим восхищением им самим. Когда я смотрела на неё в эти моменты, мне казалось, что я читала в этом взгляде определённую ненависть и к нему. Возможно, это были просто глупые домыслы, и это всего лишь то, что я подсознательно так хотела увидеть. Это было так низко с моей стороны, но я хотела одной любить его столь сильно, насколько он этого заслуживал. Мне казалось, что она недостойна, быть его матерью, недостойна, любить его и получать от него взаимные симпатии. Хотя этого от Андрея ей точно не стоило ждать.
Мила навещала нас с Андреем, но очень и очень редко. Она любила приезжать с утра, когда мы ещё спали, и встречать нас внизу в холле, когда мы, немного помятые и не до конца проснувшиеся, спускались вниз, чтобы выпить свою порцию свежесваренного кофе. Она приветствовала нас практически весело и приветливо, но обязательно подмечала все мои недостатки фигуры, благо я никогда не удосуживалась набросить халат поверх лёгкой комбинации. Андрей моментально приходил в ярость и кричал ей, чтобы она убиралась из нашего дома, тогда Мила сменяла свой высокомерный тон и извиняющимся голос заявляла, что совершенно не хотела меня обидеть, скорее наоборот подсказывала мне, как стать лучше. Андрея это совсем не успокаивало, поэтому в разговор вступала я и напускным весёлым голосом заявляла, что я ничуточку не обиделась на высказывания Милы, а скорее даже наоборот говорила, что обязательно учту все ее советы, и дальше продолжала с ней мило беседовать о сущих пустяках, лишь бы он видел, что мы с ней не так уж и плохо ладим. Тогда Андрей успокаивался и даже приглашал ее выпить с нами кофе, но после этого все же просил немедленно покинуть наш дом. Она соглашалась, и мы все втроём следовали в кухню. За завтраком обязательно вскрывалась ее истинная причина появления в нашем доме: ей было что-то крайне необходимо получить от Андрея, и тут его гнев просыпался с новой силой, но я была уже наготове и ласковыми словами старалась потушить этот разгоравшийся пожар и донести до него, что ее просьба не так уж не выполнима для него и что он вполне может помочь Миле, не считая, что его гордость и интересы были ущемлены. Я имела определённую власть над его чувствами и, хоть и нехотя, но он прислушивался ко мне и тогда обещал ей подумать, если она немедленно удалиться. Она тут же вставала и, кинув нам свой последний испепеляющий взгляд, уходила. Андрей приходил в себя и уже совершенно спокойным голосом продолжал разговаривать со мной и обсуждать текущие дела. К разговору о Миле мы больше не возвращались, только ближе к ночи я напоминала ему об их уговоре и очень просила его помочь своей матери. Он без особого на то желания соглашался. Зачем же мне это надо было, спросите вы? Да, в душе я ее недолюбливала, желала со всей страстью, чтобы он не любил ее тоже, но видеть такие отношения с матерью для меня было невыносимо и мне до боли сильно хотелось, чтобы они были хотя бы равнодушны друг к другу, а не испытывали жуткую ненависть. Я желала, чтобы ее визиты в наш дом прекратились и чтобы она, наконец, забыла о нашем существовании и не терзала душу ни мне, ни ему. Но Мила твёрдо знала свои права на него и продолжала ими пользоваться, дергая Андрея за различные ниточки и напоминая ему о его долге перед ней. С другой же стороны, она со страстью ревновала его ко мне и мечтала о нашей разлуке. Она любила его и ненавидела одновременно, и все эти чувства отражались в ее глазах, когда она смотрела на него.
Мы с Милой оставались слишком разными, чтобы понравиться друг другу и найти общие интересы. Она желала своему сыну невесту крайне похожую на неё как внешне, так и с привычками и слабостями в отношении собственного лица, тела и внешних данных. Я же при всей своей любви к красивым баночкам и косметике не удовлетворяла ее запросы в отношении ухода за собственным телом. Ей абсолютно не нравился мой нос, и она практически настаивала на коррекции, которую мы с Андреем яростно отвергали. Мне абсолютно не хотелось получить кукольное лицо с точеным носом, большими губами и широко распахнутыми глазами. Нет, я не собираюсь обманывать вас и заявлять, что я была в полном восторге от своей внешности, но уподобляться живому манекену мне совершенно не прельщало. Андрей же в свою очередь заверял, что любит абсолютно все мои черты лица и ни о какой перемене даже не хочет слышать ни от меня, ни от тем более кого-то другого. Конечно же, мой нос был не единственной точкой преткновениям в нашем с ней общении. Было множество других вещей, которые ей не нравились во мне, и она с жаром хотела бы их изменить. Все приводить здесь, я считаю, совсем не имеет смысла, так как это может занять очень и очень много места в книге, и в итоге вам станет невыносимо скучно продолжать читать ее. В общем и целом ,наши отношения с Милой не стали лучше, и мы не старались поближе узнать друг друга, но она поняла, что пока я остаюсь жить в этом доме и пока Андрей так пылко и глубоко любит меня, ей придётся считаться с моим мнением, как бы оно ей противно не было. Возможно, она утешала себя тем, что о нашей свадьбе говорить ещё рано в силу моего возраста, а к тому времени есть надежда, что отношение его сына ко мне изменится, и она найдёт ему более подходящую невесту, чем я. Я же в свою очередь старалась относиться к ней как можно более любезно и доброжелательно, как я уже говорила, ради Андрея и ради спокойствия его души. Мы установили негласный союз и придерживались его до того времени, пока ситуация не изменилась.
***
– Я не хочу больше быть с тобой, отпусти меня! – я пыталась вырвать свою руку из его руки. У меня это не получилось. Он сжимал ее, словно в свинцовых тисках. Мне было больно, и маленькие капельки слез толпились у края глаз. – Пусти меня, прошу! – я умоляла его, и мой голос все более походил на плачущий. – Зачем, зачем я тебе? Ты же видишь, у нас ничего не выходит, мы слишком молоды, мы вполне сможем жить друг без друга. Ну, поверь, ты ведь знаешь это. К чему наши мучения, нам ведь никто не приказывает любить друг друга и быть вместе всегда. Прошу, от…
– Заткнись! Заткнись! – он с силой дернул мою руку, и я едва не потеряла равновесие. Он потащил меня по улице, как маленькую прогулочную собачку, которой очень хочется смотреть по сторонам, но хозяин слишком быстро идёт для этого. Я тихо плакала. Это было уже не первый раз. Я чувствовала себя в западне. Чувствовала себя словно в официальных заложниках, вроде как все знают об этом и нормально к этому относятся, поэтому ты никому не можешь пожаловаться. Рука больно ныла, и мне хотелось потереть то место, где он сжимал ее, но я знала, что он не отпустит, поэтому всеми силами старалась отвлечься от этой ноющей боли. Я пыталась смириться с моим положением. Пыталась найти в нем положительные стороны, но у меня ничего не получалось. Он опротивел мне, я не могла его больше видеть. Он был слишком жесток в эту минуту. Мне хотелось закричать, хотелось обратить на себя внимание прохожих людей, чтобы они вырвали меня из рук этого страшного человека, чтобы вернули меня к родителям. Но я прекрасно знала, что как только я начну кричать, он тут же заткнет мне рот рукой. Да и вряд ли кто-то из прохожих осмелится влезть в ссору двух любящих друг друга людей. Мы сели в машину и вернулись домой. Я быстро поднялась наверх и заперлась в комнате. Там легла лицом на подушку и просто лежала. Не было никаких слез, никаких причитаний, только тишина. Через какое-то время он постучал в дверь. Я открыла ее. Он схватил меня за талию и начал целовать все лицо. В моей душе проснулся прилив нежности к нему, все жуткие мысли были забыты, и мне казалось, что я на вершине горы, в самом райском месте, и эта секунда моей жизни самая прекрасная, потому что он любит меня. Потому что мы вместе.
***
Меня выбрали для участия в съемке рекламы для одного крупного бренда, специализирующегося на джинсах. В съемке должны были участвовать две девушки и два парня. У нас был месяц, чтобы подготовиться к ней. Я много нервничала и много худела. Меня не интересовал мой начинающийся гастрит, меня интересовало лишь то, как смотрятся мои ноги в тех джинсах. Я грезила тем, что эта съемка подарит мне большие перспективы для успешного будущего. Что меня заметят и пригласят сниматься для обложки журнала «Vogue». У меня не было бесконечно длинных ног, но была вера в себя и деньги. Да и к тому же, Андрей всегда так искренне считал, что я самая прекрасная девушка в этом мире, что у меня категорически не возникало на этот счет никаких сомнений. Мы созванивались каждый вечер с той девушкой, которая тоже должна была принимать участие в этой съемке, и отчитывались друг другу о результатах. Кто сколько раз качал пресс, сколько граммов скинул и сколько километров пробежал на дорожке. Я любила заниматься на велотренажере, пересматривая заодно все старые фильмы. За неделю до съемки мне позвонил Ян, директор нашего модельного агентства и тот самый парень, который поймал меня перед дверями ресторана. Он предложил мне заехать к нему на следующий день в офис, чтобы обсудить изменения в финансовом вопросе предстоящей съемки. Я согласилась, не раздумывая, хотя меня и совершенно не волновал этот вопрос, просто мне нравилось обсуждать мою работу. Мы с Яном стали хорошими друзьями, мне было легко с ним, и он всегда мог меня рассмешить. Я считала его чуть ли не за своего старшего брата, поэтому на следующее утро я вошла в его офис без каких-либо предчувствий плохого. Ян встретил меня со смущенным видом, усадил на диван и предложил выпить шампанского. Я не отказалась, и мы выпили с ним по бокалу. Потом он стал рассказывать мне о своей тяжелой жизни, как сильно его утомили все эти модели со своими вечными жалобами и то, что у него нет настоящих друзей, что его никто не понимает, и никто не любит. Все это время он старался смотреть мне в глаза и подсаживаться на диване поближе. Я чувствовала себя крайне неуютно и пыталась перевести разговор на ту тему, которую он хотел со мной обсудить. Мои попытки были тщетны. В итоге он признался, что влюбился в меня с первого взгляда, что я самая искренняя и прекрасная девушка. Затем он пытался меня обнять, но я увернулась. Сказала ему, что это совсем не смешно и что он ставит меня в неловкое положение. Я повернулась к двери и уже собиралась уйти, но он схватил меня сзади, прижав мои руки к телу, и сказал, что если я не стану его, то могу забыть о контракте и о съемке. Затем он отпустил меня и предложил хорошо обо всем подумать.
Я вернулась домой в слезах и рассказала обо всем Андрею. Он жутко разозлился и отправился к нему в офис, там вышиб дверь в кабинете и, кажется, ударил его по лицу. Вернувшись, домой, он заявил, что я больше не работаю в модельном агентстве, и никаких съемок не будет. Я прорыдала весь вечер. Я была зла на себя за то, что не смогла сама уладить своих проблем и объяснить Яну, что ему не стоит ничего ждать от меня, т.к. у меня уже есть молодой человек, которого я очень люблю. Я была зла на Андрея за то, что он так поступил с моей работой, совершенно не считаясь с моими чувствами и желаниями. Я была зла на Яна, на его нелепую любовь ко мне и зла на весь мир, из-за того что он такой неправильный и несправедливый. Мне было жутко обидно, что эта съемка все-таки случится, но меня там не будет, и какая-то другая девушка вместо меня будет блистать на страницах журнала «Vogue», а я так и останусь никем, просто любимой девушкой Андрея и все.
Я была в депрессии все последующие дни, но не знала, что с того момента не только это изменилось в моей жизни. У Андрея словно открылись глаза на меня. Неожиданно он осознал, что я могу нравиться другим, кому-то кроме него. Эта простая истина сделала его подозрительным и ревнивым. Он больше не хотел видеть меня на фото в журналах, он должен был лишь один смотреть и любоваться мной. С того момента мне вдруг все запрещалось: выходить из дома одной, видеть подруг, ездить к маме и просто по магазинам. Все мои звонки заканчивались подробным отчетом о разговоре, который велся. Матильде было приказано следить за мной, пока Андрея не было дома, и вечером отчитываться ему обо всем, чем я занималась. Нет, он был все тем влюбленным, милым и прекрасным, но только, когда это не касалось моих отношений с окружающим миром.
***
Мы становились с ним чужими друг другу людьми. Это происходило постепенно, но вскоре стало все сильнее и сильнее проявляться. В разговоре мы перестали понимать друг друга с полуслова, да и вообще перестали понимать, о чем говорим. Я все время оглядывалась назад, пытаясь узнать, где та точка, с которой наши отношения пошли на убыль. Где мы сделали неверный шаг и разошлись в разные стороны. Но это всегда, всегда ускользало от меня, и в этой гонке за прошлым я только все больше и больше теряла его в настоящем. Мне казалось, что прошло еще так мало времени, а мы уже устали друг от друга. Это чувствовалось, витало в воздухе между нами, и лишь болезненная привязанность не давала нам разойтись и больше никогда не встречаться. Мы перестали друг друга радовать, а даже казалось, что наоборот приносим только чувства ненависти и отторжения. Куда делась наша столь сильная и нежная любовь, спросите вы? Я тоже все время задавала себе этот вопрос. Думаю, проблема была в том, что мы были слишком одинаковыми, слишком вспыльчивыми и властными, каждый из нас хотел быть лидером в этих отношениях и эта борьба за власть убивала любую романтику. Я чувствовала, что должна уступить ему это место, стать послушной, но это означало бы, что мне нужно убить свое я, свою свободу и независимость. Что же тогда должно было остаться от прежней меня? Смутная тень и внешние данные. К тому же, я прекрасно понимала, что, уступив в первенстве, я быстро стану неинтересной ему и так или иначе наши отношения не станут лучше. Ведь именно эта непокорность жертвы распаляет охотника. Казалось, из нашей ситуации не было благоприятного выхода. Наверное, это больные отношения, приносящие только горечь и страдания. Я так часто спрашивала себя: «Зачем мне все это?», что даже устала от этого вопроса. Ответа все равно никогда не было. Мы медленно и мучительно продолжали убивать друг друга в чувствах любви.
Мы стали часто ссориться, думая, что в этой ссоре мы обретем, наконец, истину. Он кричал на меня, а я орала на него. Я стала думать, что мне стоит уехать обратно к родителям и начать просто встречаться с ним, как и раньше. Возможно, это что-то бы изменило. Но я знала, что он меня не отпустит. Какими бы плохими ни стали наши отношения, мы никогда не смогли бы расстаться. Ведь даже в самой дикой ссоре он говорил, что никогда в жизни меня не отпустит и что я должна это понимать, понимать то, что всю оставшуюся жизнь мне придётся жить с ним, хочу я этого или нет. Думаю, для кого-то это прозвучит довольно романтично, но от романтики здесь очень далеко. Ведь помимо всего прочего и нашей безудержной борьбы за власть в отношениях, Андрей был совершенно несдержанным и эксцентричным человеком. Он бросался на улице на людей, которые, по его мнению, проявили неуважение к нему или ко мне, он кидал в них камнями и подвернувшимся мусором, он мог не разговаривать ни с кем целую неделю, мог запереться у себя в комнате на сутки, порой он заносился и вёл себя совершенно непристойно.
Выход всегда есть, скажете вы. Вы не знали его, отвечу вам я. Да, он был готов убить нас двоих, но мы обязаны были быть вместе и это не шутка. Ни я, ни кто-то другой никогда не видели, чтобы он когда-либо общался с другими девушками. Это было довольно странно, учитывая, что в их огромной тусовке все давно друг друга знали. Он даже не здоровался с ними, хотя, естественно, многих привлекал своим благосостоянием и красивой внешностью. Были случаи, что он мог очень грубо оттолкнуть девушку, подошедшую с ним поздороваться. Из-за этого они все его немного побаивались. Поэтому просто приветливо махали рукой на расстоянии, а он им не отвечал. Но так было только с женщинами. Для своих друзей и вообще для мужчин он всегда оставался веселым, задорным, готовым на авантюры товарищем. Им было с ним легко и комфортно, он был очень умён и остроумен, и любая беседа с ним превращалась в увлекательное путешествие слов. Его все любили, он всегда был готов помочь и отдать последнее, что было у него. Готов был сорваться и лететь к попавшему в передряги другу даже из другой страны. Он много умел и точно все мог, и что самое страшное, – его ничего не страшило. Я думаю, он считал себя королем этого мира, человеком, наделённым суперсилой и супержизнью. Он был совершенно неадекватным, неоднозначным и самым лучшим мужчиной, с которым я была знакома. Он был ужасен и прекрасен одновременно. И, наши с ним отношения были наполнены любовью и нежностью с такой же силой, как ненавистью и безысходностью. Да, мне всегда хотелось быть с ним рядом, согревать его своим теплом, а потом я понимала, что больше не хочу его видеть. Никогда. Но все же он был самым прекрасным человеком, и так по кругу: каждый долбанный день. Если вы не были в аду, я расскажу вам каков он.
Я была маленькой птичкой в его золотой клетке. У меня не было хороших подруг, с кем бы я смогла разделить своё состояние. Мне не кому было высказать свою боль, и я переживала от этого ещё сильнее. Мне было страшно одиноко и очень хотелось поговорить с ним об этом моём состоянии, но я знала, что он меня не поймёт. Скажет, что мне просто нечего делать, и от этой скуки я выдумываю наши проблемы. Для Андрея их просто не существовало. Несмотря ни на что, он считал, что у нас с ним ничего не изменилось, только если чуть-чуть поутихли страсти. Но это так банально и прогнозируемо, ведь мы уже давно вместе, и это просто должно было случиться. Ведь случается так со всеми людьми.
После периода взрыва эмоций наши отношения перешли в отдаленный штиль. Мы перестали по вечерам встречаться в гостиной на нашем любимом диване под классную музыку и пару бокалов виски. Он все больше и больше времени проводил в своей комнате за ноутбуком, считая доходность компании и прогнозируя этапы развития. Я же в погоне за красотой и ухоженностью практически переехала в эту огромную ванную с пушистыми полотенцами и кучей стеклянных красивых банок с кремами. Я считала, что только так, только своей красотой я смогу наладить наши отношения и вернуть былую нежность. Мы встречались только поздно ночью в постели, практически не разговаривая друг с другом, засыпали, смотря в разные стороны. В это время я очень часто в мыслях возвращалась к нашей первой поездке на море. Тогда, среди людей с большим стажем отношений, я считала себя умнее и прагматичнее, думала, что с нашими отношениями точно не произойдёт подобных неразберих и обыденности. Я вспоминала, как мы с ним лежали в номере на кровати и получали огромное удовольствие от того, что можем вот так просто лежать и читать книги, не прикасаясь друг к другу. Теперь же это стало обычным делом для нас. Так легко было ни разу не поцеловаться за весь день. Андрей рано утром уезжал на работу, когда я ещё спала. Проснувшись около полудня, я спускалась на кухню и очень медленно завтракала за просмотром любимых сериалов. Мне нравилось готовить себе на завтрак необычные блюда, вроде банановых блинчиков с шоколадным кремом или фруктового салата, заправленного йогуртом без примесей. Я готовила себе капучино в нашей огромной кофемашине. Мне нравилось делать это самой без помощи Моти, так я могла почувствовать себя самостоятельной. После завтрака я принимала ванну с большой шапкой душистой пены, наносила на лицо различные маски и скрабы, очищая его до скрипа. После ванны мне нравилось долго стоять и выбирать крем для тела, которым я буду пахнуть весь день. У меня был очень, очень большой выбор. Затем я долго-долго втирала его в свою кожу, не пропуская ни малейшего квадратика тела. Крем, тоник, сыворотка и крем под глаза были обычным условием каждого утра. Затем я мыла голову. Мне нравилось это делать самой. Но укладывала волосы всегда моя парикмахер. Ее салон был недалёко от нашего дома, и каждое утро она приходила ко мне по звонку. Ещё из этого салона ко мне домой приходила девушка, чтобы сделать маникюр. После процедур красоты я садилась за широкий дубовый, красивого бордового цвета стол в кабинете, утопала в огромном кресле и делала покупки через интернет. Я заказывала себе сумки и платья. Все, которые мне только нравились. У меня была огромная-огромная гардеробная с целым шкафом обуви на разную погоду. Но мне всегда этого было мало. После пары часов утомительных покупок я спускалась вниз и обедала тем, что готовила мне Матильда. Я очень любила ее обеды, потому что она с лёгкостью придумывала каждый раз новые и очень вкусные блюда, до которых я сама никогда бы в жизни не догадалась. Мы с ней болтали и смеялись, она рассказывала мне новости текущего дня и как там погода в Москве. После обеда я любила гулять в нашем маленьком вишневом садике. Там было уютно и тихо. Шуршали листики над головой, и было так приятно сидеть с книгой под большим пушистым деревом. Единственное, что омрачало мою беззаботную жизнь, – это самодовольная ревность Андрея. Мне совершенно не разрешалось без него покидать территорию нашего дома и сада. Я не имела возможности съездить в центр и погулять по Тверской или выпить кофе в уютной кофейне, не могла съездить к маме или встретиться с кем-то из близких. Ворота были заперты, и рядом сидела охрана. Возможности сбежать у меня тоже не было. Андрей приезжал довольно поздно, когда я уже изнемогала от одиночества и тоски и мой бессвязный поток слов его утомлял. Он смотрел на меня с лёгкой тенью улыбки и едва кивал на мои вопросы о его прошедших делах. Он был голодный и недовольный, а после ужина обязательно отправлялся в свою комнату, чтобы продолжить там работу над прибылью. Я же шла в ванную залечивать свои раны вином и пеной.
Изо дня в день в моей жизни ничего не менялось, и порой мне хотелось не просыпаться с утра. Заранее зная, что мой день ничем не закончится, не было никакого стимула его начинать. В одно такое утро я подумала, что мне пора вернуться на учебу, тогда я смогу получить долгожданную свободу и перестану тратить свою жизнь попусту. Эта мысль так захватила меня, что я скупила все учебники и тетради, которые могли мне понадобиться. В тот вечер с нарастающим нетерпением я ждала возвращения Андрея домой, чтобы рассказать свою прекрасную идею ему и чтобы он ее одобрил и отпустил меня снова учиться. Ждать пришлось довольно долго, в тот день он как назло сильно задерживался на работе, и я потеряла всякое терпение. Когда он, наконец, вернулся домой практически в десять вечера, лицо его выражало крайне недовольство этим днем. Моя уверенность слетела с меня, и я даже подумала, что нам стоит отложить наш разговор на следующий день, но Андрей сразу все понял по моему лицу.
– Ты что-то хочешь мне сказать, да? – спросил он у меня с порога, даже не поздоровавшись.
– Да нет… ну, если честно, то да. Но, может быть, ты сначала поужинаешь? Вид у тебя не очень веселый.
– Настя, говори!
– М-м-м.… Да, собственно, и говорить-то особо нечего… просто я подумала, может быть, мне стоит вернуться в школу? Я и так уже очень многое пропустила. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя девушка была безграмотной с девятью классами образования. Скоро мне нужно будет поступать в институт.
– Зачем?
– Ну, как зачем? Я хочу выучиться, пойти работать.
– Зачем тебе идти работать? Работают те, у кого денег нет. А у тебя есть.
– Да, но не только для этого… мне осточертело сидеть дома и ничего не делать. Мне скучно! Ты совершенно не проводишь со мной времени! Мы отдалились друг от друга, практически не разговариваем. Ты не разрешаешь мне никуда выходить отсюда, я не могу так больше! Пойми меня! – все больше распалялась я.
– Нет, я не понимаю тебя! Зачем тебе куда-то идти, если все, кто тебе нужен, могут прийти сюда. И все, что ты захочешь, тебе принесут. И эти глупости по поводу работы… Кем ты собралась идти работать? Секретаршей? Это полный бред! – Андрей очень быстро разозлился, так же как и я.
– По-твоему, я способна быть только секретаршей? Конечно, с моим уровнем образования мое место либо там, либо в рекламном агентстве. Но я не хочу этого! Я хочу стать кем-то в этой жизни, чего-то добиться самой, а не с помощью тебя, понимаешь?