С таким настроением я и приземлился в Лондоне. Как всегда, покрытом туманом. Да уж, это вам не солнечная Америка. Но всё равно – я чувствовал, что вернулся домой. Туда, где жило моё сердце.

Отправив вещи домой с водителем, я сел в такси и назвал адрес, по которому собирался отправиться впервые. Разумеется, я знал, где жил брат – выяснил это у мамы почти сразу, как Итан съехал. Как бы я не злился на него, он оставался моей кровью, и я всё равно волновался. Район был приличный, квартира, насколько я знал, тоже более чем сносной, так что моя совесть была спокойна – на улице родственник не остался.

И вот теперь я стоял перед дверью, думая, нажать на звонок, как приличный человек, или вышибить её с ноги, как это делается в дешёвых американских фильмах. Всё же английское воспитание взяло верх, так что я вдавил кнопку в стену, слыша переливчатую трель. Как дёшево.

Через полминуты дверь открылась и на пороге замер Итан. В домашних штанах и простой футболке. Давненько я не видел модельку в таком виде.

Узнав меня, братец нахмурился:

– Айзек? Что ты тут…

Договорить он не успел – мой кулак впечатался в его лицо, заставляя его отступить в глубь квартиры. Схватившись за нос, он завопил:

– Совсем рехнулся?! За что?!

– За то самое, – обманчиво спокойным тоном сказал я, проходя в квартиру и захлопывая входную дверь.

– Ты псих? Признайся честно, я всё пойму, – пробубнил братец, всё ещё не убирая руку.

Он словно боялся, что я снова замахнусь. Что же, именно это я и планировал сделать. Выбить из него всё дерьмо, раз простых слов он не понимал.

– Возможно, – не стал я опровергать его слова, подходя ближе, – У меня просто братец – идиот. С таким сойти с ума – плёвое дело.

– Да что я сделал то опять?

– Догадайся, – мрачно посоветовал я, – Или что, новости не читаешь? Что, не проверяешь, насколько хорошо подосланные тобой журналисты справляются со своей работой?

Итан нахмурился. Он смотрел на меня так, словно действительно не понимал, о чём я говорил. Кажется, я даже слышал, как шевелились шестерёнки у него в мозгу. И не пропустил тот момент, когда понимание зажглось в его глазах, будто лампочка в тёмной комнате.

– Погоди, ты из-за того снимка примчался сюда? Который утром опубликовали?

– Какой догадливый, – мрачно улыбнулся я, делая ещё один шаг, приближаясь к брату.

Тот же, наоборот, отступил назад, выставив перед собой руки. Он убрал ладонь от лица, и я с лёгким сожалением понял, что даже не сломал ему нос. Слабак. Ну ничего, второй раз я не промахнусь.

– Погоди, Айзек, я этого не делал. Клянусь тебе, я не посылал туда журналистов.

– Почему я должен тебе верить?

– Да потому что мне незачем врать! Слушай, я не самый порядочный человек, но уж точно не лжец. Не с тобой, брат. Клянусь, я не при чём.

Сверив его недоверчивым взглядом, я пытался понять, не пытался ли он обдурить меня. Но Итан смотрел прямо, не пытаясь отвести взгляд, ни единый мускул на его лице не дрогнул, пока я изучал его глазами. Когда молчание затянулось, он добавил:

– Кайл сама позвонила и предложила встретиться. Я не знал, чем закончится разговор. Зачем мне было звать журналистов? Чтобы, в случае чего, они сняли, как моя бывшая избивает меня своей сумочкой?

Да уж, аргумент. Хмыкнув, я прошёл в гостиную и сел на диван. Итан семенил следом, не сводя с меня чуть настороженного взгляда.

– Она сама предложила встретиться? Зачем?

Брат пожал плечами:

– Чтобы поговорить. Разобраться во всём. Зарыть топор войны.

– И как? Успешно? Хотя, можешь не отвечать. Судя по снимку, топор зарыт.

Я даже не пытался скрыть яд в своём голосе. И усталость. За этот месяц я очень сильно устал. Хотя, нет, кажется, это чувство преследовало меня последние несколько лет. Я так надеялся, что смогу, наконец, выдохнуть, но, видимо, не судьба.

– Дурак ты, Айзек, – вдруг выдал Итан.

Я поднял на него глаза:

– Что, прости?

– Я сказал, что ты – дурак, – членораздельно повторил брат, – Она ведь это сделала для тебя. Встретилась со мной.

– Прости, но я не улавливаю логику. Цепочка не складывается.

Закатив глаза, Итан снисходительным тоном пояснил:

– Не хотела, чтобы из-за наших недомолвок страдал ты. Конечно, она сказала, что это потому, что наши семьи дружат и нам всё равно придётся видеться. Но я ведь не идиот. Если бы мы не разобрались – ты бы оказался меж двух огней. Пришлось бы выбирать – брат или девушка. Зная тебя – хрен угадаешь, что бы ты решил.

Я вздохнул. Потому что – ответа на этот вопрос не было и у меня. Кого бы я выбрал? Девушку, которую любил так долго, или младшего брата, желание оберегать которого, казалось, впитал с молоком матери? Я был уверен, что сделал выбор, когда выставил Итана из своей квартиры, но теперь, сидя у него дома, понимал, что скучал по нему. И это чувство преследовало бы меня всю жизнь. Разрушая всё хорошее, что было. Потому что все твои успехи неважны, если семья, с которой ты хочешь их разделить, не рядом.

– Я всегда говорил, что Кайл слишком добрая, – выдохнул я в итоге, – И что ты её не заслуживаешь.

Хмыкнув и откинувшись на спинку кресла, брат кивнул:

– Это точно. Хорошо, что в итоге она это поняла. И обратила внимание на тебя.

– Звучит так себе. И я бы не сказал, что обратила. Всё…непросто.

– А когда в жизни бывало что-то просто? – приподнял бровь Итан и тут же сморщился, – Чёрт, братец, ты, наконец-то, научился бить.

– Видимо, нет, – парировал я с усмешкой, – Я хотел сломать тебе нос.

– Спасибо, что не сделал этого. У меня завтра съёмка. Итак, как Америка?

Я удивлённо посмотрел на него. Серьёзно? Он хотел поговорить о моей командировке?

– Ты правда хочешь об этом говорить?

Итан пожал плечами:

– Почему нет? Мы с тобой давно не разговаривали. Я…мне не хватало тебя, брат. Жаль, конечно, что тебе пришлось приехать лишь за тем, чтобы попытаться сломать мне нос, но, так и быть, я готов пожертвовать своим лицом, если это поможет нам помириться.

Кажется, братец повзрослел. И он первым признал то, что витало в воздухе. Мы скучали друг по другу. Мне тоже его не хватало. Наша ссора расстраивала меня не только потому, что он обидел Кайл. Она принесла с собой чувство разочарования. А я не хотел разочаровываться в нём. Только не в своём младшем брате.

– Америка…сносно, – наконец, ответил я, – Очень много солнца.

– И ты, судя по твоей бледной роже, старательно от него прятался?

– Пошёл ты, – беззлобно огрызнулся я, – Я, вообще-то работал.

– Ага. И прятался от Кайл. Она мне всё рассказала, – добавил он, заметив мой вопросительный взгляд, – Ну, не всё, но того, что я услышал, было более чем достаточно. Вы, двое, конечно, удивительная парочка. Столько лет страдать ерундой вместо того, чтобы признать, что друг без друга вы уже не можете.

– Если бы всё было просто – жизнь не была бы такой интересной, – хмыкнул я невесело.

– И как? Интересно тебе? Ты три года наблюдал за тем, как любимая девушка встречалась с другим. И как, понравилось? К чему была эта жертва?

– Она встречалась не просто с другим – это был ты. Итан, ты же знаешь, что я бы не пошёл против тебя.

Брат закатил глаза:

– Вот. Опять это. Строишь из себя великую жертву. Не надо. Мы уже поняли все, что ничего хорошего из этого не выходит. Я тебя об одном прошу – включи уже своего внутреннего эгоиста. И получи уже, наконец-таки, девушку. Она заслуживает такого, как ты.

Поднявшись на ноги, он сделал шаг в сторону прихожей:

– Давай, езжай к ней. Экскурсию по квартире проведу позже. Когда приедете вдвоём.

– Выгоняешь меня? – удивлённо приподнял я брови.

– Именно, – кивнул Итан, – Я более чем уверен, что ты примчался ко мне, стоило самолёту приземлиться в Хитроу. Это приятно, конечно, но давай я оценю этот порыв в следующий раз? Езжай к ней.

Хмыкнув, я встал с дивана и проследовал за братом. Возле входной двери он коротко обнял меня, похлопав по спине и шепнув:

– Удачи. Хотя, судя по тому, как прошла наша с ней встреча – она тебе не понадобится.

С этими словами он буквально вытолкал меня за порог, не дав задать ни одного вопроса. И вот что, чёрт возьми, он имел в виду?!

****

Кайл

Я не находила себе места с самого утра. Потому что этот день настал. Айзек возвращался домой. Ко мне.

Волновалась ли я? Мягко сказано! Если бы не чувство самосохранения – я бы не ногти сгрызла, а собственные руки до самого локтя. Медитации, успокаивающая музыка, мысленные крики в сторону своего разума – бесполезно.

За утро я переоделась минимум четыре раза. Каждый раз мне казалось, что мой новый наряд был ещё хуже предыдущего. Никогда я ещё не казалась себе настолько нескладной и некрасивой, как тогда.

Господи, это же всего лишь Айзек! Почему я так нервничала? Хотя, ответ прост – он уже давно не был просто Айзеком. Весь этот месяц я пыталась понять, какого это – смотреть на него не ка на друга, а как на…мужчину? Смотреть – и понимать, что он любит меня. А я? А что я? Я скучала, тосковала, постоянно думала о нём и ненавидела себя за то, что не решалась написать или позвонить. Давала нам то необходимое расстояние, которое должно было расставить всё по местам.

И вот, он настал. День моего экзамена. Когда я взгляну на него – и пойму, кого хочу видеть рядом с собой. Просто менеджера, лучшего друга или же…кого-то совершенно иного.

В итоге я плюнула на всё и переоделась в простые джинсы и клетчатую рубашку. Самый простой наряд, но я знала, что эту рубашку очень любил Дэвис – у него у самого была такая же. Собственно, мы и брали их вместе на какой-то ярмарке года полтора назад.

Никакого макияжа, укладку тоже нафиг. Пусть не думает, что я так сильно готовилась к его приезду. Нужно сохранять уверенность в себе и помнить, что я тут – хозяйка положения. Мамочки, страшно то как!

Ожидание затянулось. Время уже подходило к обеду, а его всё не было. Я точно знала, что самолёт успешно приземлился – позвонила Крису и словно невзначай поинтересовалась. Тот ответил, что уже давно дома и вообще – я ему мешаю, а о делах можно будет поговорить завтра. Да уж, английскую вежливость он явно оставил в Штатах.

Но важно другое. Если Айзек уже давно прилетел, то почему он не приехал? Неужели, передумал? Или решил сперва заскочить домой, а уже потом ехать ко мне?

Или…может, он вообще решил, что ему это не нужно? А что. Месяц – большой срок, чтобы передумать. Может, он переосмыслил всё и пришёл к выводу, что не так уж сильно я ему и нужна? И сейчас уже спокойно отдыхает у себя дома, даже не думая обо мне.

Если так – то знаете что? Он мне тоже не нужен! Вот так! Это не он меня – я сама его бросила! Ибо нельзя так! Нельзя бросать меня на месяц наедине со своими мыслями, а потом просто вычёркивать из своей жизни. И когда мы встретимся в студии – о, я всё ему скажу! А потом буду делать вид, что Айзека Дэвиса вообще не существует!

А, может, я слишком драматизирую? Ну, он ведь мог попасть в пробку. Или в аварию. Господи, а вдруг он в больнице? Без сознания, не может ни с кем связаться! Так, Кайл, тебя уже куда-то не туда понесло. Соберись!

В общем, я успела придумать с десяток самых разных теорий, десять раз мысленно поссориться с Айзеком и столько же раз помириться. Послать своё подсознание куда подальше, а спустя минуту – снова начать с ним советоваться. Я увлеклась настолько, что не сразу услышала его. Звонок. Кто-то настойчиво звонил в мою дверь. И, судя по продолжительности трели – человек под дверью стоял никак не пару секунд.

Мне на голову будто ушат ледяной воды вылили. Я вскочила с дивана, который последний час продавливала своей задницей, нервным движением поправила рубашку – и на ватных ногах посеменила к двери.

Я прекрасно понимала, кто стоял за ней, но всё равно, сняв цепочку и повернув ручку, в первую секунду опешила. Замерла, впитывая его взгляд. Напряжённый, изучающий, нерешительный.

Айзек выглядел…уставшим. Он никогда не любил долгие перелёты, потому что не могу спать в самолёте, и в конце путешествия был уставшим и раздражённым. Не помогали ни алкоголь, ни книги, ни музыка. Потому что он просто не умел спать сидя. Я знала это. Как и многие другие его привычки. Я знала его. Знала Айзека.

Поэтому, чуть улыбнувшись, я выдохнула:

– Ты вернулся.

Мой негромкий голос прорезал тишину, что окружала нас. Айзек вздрогнул, словно прогоняя наваждение. Я же жадно разглядывала его, пытаясь понять, что чувствовала. И, кажется, до меня начинало доходить. Всё то, что говорили другие о нас. Тот свет, который упоминал Итан. Или сравнение, которое использовала мама. Я была не просто рада его видеть – я была счастлива. Как если бы часть меня, которой я лишилась, словно оказалась на своей месте. Я была целой. Рядом с ним.

Айзек протянул свою руку, обхватывая меня за запястье. Я вздрогнула. Но его прикосновение запустило по моим венам электричество. То самое, которое не сможет объяснить ни один закон природы. Потому что это была магия. Так странно. Я никогда раньше не замечала, чтобы так реагировала на него. Теперь же каждое касание, взгляд, даже вздох – всё ощущалось в сто крат острее. Как будто я только теперь начала не просто смотреть, а действительно видеть. Прекрасное чувство.

Он потянул меня на себя, впечатывая в грудь. Слишком близко. Позволительно близко. Я подняла свои руки, касаясь его запястий, и провела ими вверх по его предплечьям к плечам. Его руки легли на мои бёдра, лёгкими движениями поднимаясь выше. К талии. Скользнули на поясницу, прижимая ещё крепче, еще ближе. Я провела руками по его плечам, шее, коснулась позвонков, обтянутых кожей. Привстала на носочки. Положила голову на плечо, утыкаясь носом в сгиб между плечом и шеей, прижимая его к себе. Его руки сжались крепче вокруг талии, словно он старался впитать меня в себя. Уткнулся носом в мою макушку.

– Да. Вернулся, – шепнул он мне в волосы.

И с этим негромким звуком я поняла – всё, трансформация закончилась. Вот она я. Та, которой я должна была быть уже давно. Просто Кайл. В объятиях Айзека. Моего Айзека.

– Мой, – едва слышно выдохнула я, прижимая его к себе – так, словно хотела раствориться в нём.

Глава восемнадцатая

Кайл

Сколько мы так стояли – история умалчивает. Как по мне – недостаточно. Мне казалось, что я могла провести в таком положении вечность. И всё равно было бы мало. Мало объятий, мало запаха, мало Айзека.

Однако, провести вечность на пороге моей квартиры мы не могли. Так что в какой-то момент Айзек разорвал наши объятия, чтобы мягко втолкнуть меня внутрь. И захлопнуть за собой дверь.

– Как долетел? – спросила я первое, что пришло мне в голову.

Уголок губ брюнета дрогнул, когда он пожал плечами:

– Как обычно – слишком долго.

– А ты что, куда-то торопился? – прищурилась я.

– Очень, – кивнул он с самым серьёзным видом, – Мне показалось, что меня здесь ждали.

– Хм…возможно, – улыбнулась я.

Откуда-то взялось лёгкое чувство неловкости. Первый мираж от встречи прошёл, и пришло осознание. Вот, сейчас нам предстоит серьёзный разговор. Ненавижу серьёзные разговоры. Но этот был необходим нам обоим. А лучше всего беседовать за…

– Чай? – предложила я, делая шаг в сторону кухни.

Но меня не пустили – Айзек схватил меня за запястье и снова притянул к себе. Сжимая не больно, но крепко, всем своим видом давай понять – не сбегу. Не отпустит.

– Я скучал, – негромко признался он.

Его тон искушал, словно умолял перестать думать и расслабиться. Но я не была бы собой, если бы промолчала:

– Да? И поэтому ты не приехал сразу, как приземлился? Крис вот уже дома.

– Я был у Итана.

Его ответ выбил из меня весь воздух. Взгляд против воли метнулся к ноутбуку, с которого я несколько часов назад читала новости. И смотрела на своё фото. Наше с Итаном. Ну, конечно. Айзек его увидел. И он решил…а что он решил? Чёрт, его брат вообще жив? Хотя, следов крови на старшем из братьев я не видела. Может, успел переодеться?

Сглотнув, я спросила:

– И, как всё прошло?

Чуть подумав, Айзек мягко улыбнулся и ответил:

– Мы помирились. Вроде бы.

Я выдохнула с облегчением. Это было тем, чего я так хотела – чтобы братья Дэвисы снова были вместе. Вбивать между ними клин – да я бы скорее сама устранилась из жизни обоих, чем допустила бы это. Уверена, нам ещё предстоит сесть всем вместе, втроём, и обсудить всё это – отношения, журналистов, снимки в сети, но не сейчас. В ту минуту мне меньше всего хотелось разбираться с тем, кто слил фото, и кто придумал тот дурацкий заголовок.

– Он сказал, что это ты настояла на вашей встрече.

Айзек не спрашивал, но я всё равно кивнула. Смысла отпираться я не видела. Да и не было в этом никакой тайны.

– Мне нужно было закрыть этот гештальт. Поставить точку. Отпустить прошлое, чтобы у меня была возможность на будущее.

– Как много красивых и умных слов, – улыбнулся Айзек, – И что же это за будущее? Расскажешь?

Я в ответ хмыкнула, прежде чем сказать:

– А сам не догадался? Это ты.

Брюнет выдохнул, глядя на меня так, словно не верил в то, что я говорила. Я и сама до конца не верила, что всё это происходило на самом деле. С нами. Теми, кто прожил всю жизнь бок о бок, веря, что наша дружба продлится вечность. По сути, так и было – мы были друзьями, партнёрами, опорой друг для друга. Но, кажется, всё это время мы были чем-то большим, просто один из нас (не надо тыкать в меня пальцем) упорно не хотел это признавать. Потому что боялся. Очень страшно всю жизнь мечтать о настоящей любви, а потом получить её. Страшно не справиться, не суметь удержать, заставить этот огонь гореть всю жизнь.

Но, знаете – мне больше не было страшно. Я устала бояться. Будь что будет.

– Ты… ты уверена? – спросил Айзек тихо.

Кивнув, я осторожно подтолкнула его к дивану. Когда он послушно сел, я аккуратно устроилась у него на коленях и, обвив руками шею, взглянула в его прекрасные глаза.

– Я рада, что ты дал мне этот месяц. Он был мне нужен. Чтобы совместить Айзека из моего прошлого, Айзека из моей головы с тем Айзеком, на коленях которого я сейчас сижу.

– И как? Успешно? – спросил Дэвис.

Его рука словно против воли взметнулась вверх и он, намотав на палец прядь моих волос, чуть потянул его. Вспомнилось, что раньше он всегда любил играться с моими волосами – его это словно успокаивало. На меня эта осторожная, почти несмелая ласка, действовала иначе, а лёгкое, тянущее чувство, что рождалось в месте на голове, откуда и росла прядь, заставляла желать чего-то…большего.

– Думаю, да, – чуть помолчав, призналась я, – У меня столько мыслей родилось и умерло за это время, что я удивляюсь, как только не спятила, пока думала. Я так много хотела сказать, сделать, написать, но в итоге сижу тут перед тобой – и думаю только о том, как сильно мне не хватало тебя.

Айзек тонко улыбнулся, но в его глазах зажегся тот самый огонёк, что был красноречивей любых слов. Который говорил, насколько его на самом деле обрадовали мои слова.

– Я слышал все твои новые песни. Они очень хороши, – признался он, – Особенно последняя.

– Потому что она про тебя. Причиной начать всё с нуля действительно для меня стал ты, – шепнула я, придвигаясь к нему ещё ближе.

Айзек, отпустив мои волосы, переместил ладонь на шею и, чуть наклонив моё лицо, заглянул в мои глаза, словно ища в них ответы на какие-то только ему известные вопросы. Словно прочитав что-то в моём взгляде, он коротко выдохнул – и медленно поцеловал меня. Словно пробуя на вкус, изучая. Проверяя, не испугаюсь ли. Меня же в очередной раз словно ударило током. Тряхнуло так, что я удивляюсь, как выжила. Его губы были…идеальными. Словно созданными для того, чтобы целовать меня. Запустив пальцы в его волосы, я притянула Айзека к себе, отвечая. Так, словно от этого зависела моя жизнь.

Когда лёгкие начали гореть от нехватки кислорода, я отстранилась, но Дэвис не дал мне отодвинуться даже на сантиметр, уткнувшись своим лбом в мой и тяжело дыша. Так, словно он пробежал несколько десятков километров.

– Я не знаю, как это будет, – тихо сказала я, продолжая накручивать на пальцы его волосы на затылке, – Я не могу сейчас твёрдо и уверенно сказать, что люблю тебя. Потому что я чувствую к тебе что-то, что не поддаётся описанию и словам. Ты – часть моей жизни. Возможно, я никогда и не знала, что это такое – любить. Потому что рядом всегда невидимой тенью маячил ты. Но я очень хочу, понять, как это. И верю, что мне удастся. Если ты не оставишь меня.

– Никогда, – выдохнул он мне прямо в губы, – Я никогда тебя не оставлю. Никогда…

Сразу скажу – между нами ничего не было. Не то, чтобы не хотелось – очень даже наоборот. Но Айзек прямо заявил, что не собирается приставать ко мне до тех пор, пока не сводит хотя бы на одно настоящее свидание. Джентльмен, чтоб его. Услышав его заявление, я только фыркнула и мысленно дала себе слово ломаться минимум до третьего свидания. Ибо нефиг.

Поэтому, мы ограничились поцелуями. Но какими…каждое прикосновение губ словно переворачивало все мои внутренности. Поцелуи Айзека гоняли по моему позвоночнику стаю мурашек, заставляли пальцы подрагивать, а глаза закрываться. От удовольствия. Словно я только что съела целую ложку мёда или сгущёнки. Сладко настолько, что сводит скулы, но слишком вкусно, чтобы отказаться от повторения.

После долгих разговоров, рассказов всего того, что мы пропустили за месяц, с дивана мы как-то незаметно переместились на кровать и лежали там, изучая губы друг друга, знакомясь заново. Это был наш уже неизвестно какой по счёту поцелуй, но чувствовался, как первый, яркий неповторимый. Проводить языком по его губам было особым видом наслаждения, сталкиваться с ним языками – невероятным ощущением. Как если бы я ходила по мокрому песку, а моих ног касались бушующие волны океана. Как если бы мы находились на краю земли, и весь мир принадлежал лишь нам двоим. Будто бы солёный ветер ласкал кожу. Но это были его руки, касающиеся щёк, шеи и плеч.

Кажется, я действительно находилась на краю земли. Шаг – и я в пропасти. Без шанса на спасение. И знаете – плевать.

Поцелуи Айзека были восьмым чудом света. Не иначе. Они чувствовались, как вишня во рту. Тот самый момент, когда перекатываешь спелый плод на языке, пытаясь извлечь косточку, а сок от ягоды стекает по языку в самое горло. Немного кисло, немного горько, но всё равно вкусно. По-особенному. Он был особенным.

Когда утром я распахнула глаза, он по-прежнему лежал рядом – полностью одетый, со взъерошенными тёмными волосами. Одной рукой он лениво подпирал голову, а второй оглаживал мою спину, посылая очередную толпу восхитительных мурашек.

– Доброе утро, – пробормотала я хрипло.

– Привет, – шепнул он,

Его глаза, всегда такие настороженные, теперь пристально всматривались в моё лицо, и я могла только робко улыбаться ему. Вот, что мне в нем нравилось – теперь в этом можно было признаться. Когда он смотрел на меня, он не торопился – он меня впитывал. Это был не тот беглый взгляд, которым скользил по мне Итан. Это был взгляд художника, скульптора – он изучал меня, запоминал меня. И, может быть, в его глазах я действительно была произведением искусства.

– Ты так смотришь, что мне даже жутко, – призналась я тихо.

******

Айзек

Я на её замечание только пожал плечами. А что я мог сказать? Что невероятно счастлив от того, что мог просто лежать рядом с ней? Что всю эту ночь не мог сомкнуть глаз, потому что боялся, что проснусь – и всё окажется миражом.

Но на самом деле, всё было просто – я пытался наверстать. Нагнать все те годы, что просыпался без неё. Засыпал не с ней. Ловил между поцелуями не её дыхание.

Только том, кому очень долгое время приходилось прятать свои чувства, мог понять меня. Понять, каково это – просто открыто смотреть на девушку, которая так волновала сердце. Не запрещать себе. Не твердить постоянно мысленно «Ты друг. Только друг. Она – девушка твоего брата». А просто позволить взгляду говорить о том, что чувствовал на самом деле.

– Я просто очень счастлив сейчас, – признался едва слышно, видя, от моих слов её глаза словно загораются изнутри.

Я помнил её слова. О любви. Она хотела понять, как это – любить. Что же, у меня в этом был богатый опыт. Которым я был готов делиться. Всю жизнь. Только с ней.

Потому что:

– Я очень люблю тебя.

И глаза загораются ещё ярче, прежде чем скрыться за опустившимися веками, а губы изгибаются в улыбке, чтобы потом накрыть мои. Так правильно. Так идеально. Только для меня. Теперь – точно.

Эпилог

Кайл

– Айзек, погоди, куда ты меня тащишь? – спрашивала я, кажется, в десятый раз.

– Ты всё увидишь, – упрямо повторял мой парень.

Господи, прошёл уже месяц, а я до сих пор не могла к этому привыкнуть. Мой парень. Айзек Дэвис. Лучший друг и менеджер. Он по-прежнему работал со мной, рьяно отстаивая мои интересы. Конечно, лейбл предлагал нам работать не вместе, чтобы, цитирую «не лоббировать интересы Кайл только потому, что она твоя девушка и не требовать того, что разорит компанию, лишь бы она была довольна», но мы отказались. В конце концов, Айзек был профессионалом, а я так и не научилась капризничать, как положено разбалованной звезде. Наша работа, по сути, не изменилась. Просто при поездках в другой город мы брали не два, а один номер. Экономия. Лейбл, наоборот, должен быть нам благодарен.

– И всё же – куда мы идём?

Понять, что он задумал, мешала повязка, что прятала мои глаза от мира. Или мир от моих глаз – тут всё зависит от точки зрения.

– Терпение – добродетель, – хмыкнул Айзек.

– Ой, ну тебя, – фыркнула я, – Не тебе говорить о терпении, мистер «может, всё же одного свидания хватит, чтобы уже перейти к десерту?»

Дэвис фыркнул:

– Меня можно было понять – я столько лет ждал, чтобы сделать тебя своей. Так, ладно, мы приехали. Подожди, я сейчас помогу тебе.

Хлопнув дверцей, Айзек помог мне выйти из его машины. С тех пор, как мы начали встречаться, от своего авто и водителя я отказалась – Айзек заявил, что не позволит никому другому возить меня даже в магазин за продуктами. В нём проснулся дикий собственник. Видимо, он действительно долго ждал.

Дэвис вёл меня куда-то, держа за обе руки и негромко предупреждая, если нужно было перешагнуть через что-то или на моём пути появлялась ступенька. Шум улицы стих, вообще все звуки смолкли, и я чётко различала наши шаги в этой тишине. Сколько мы так шагали – непонятно. В темноте чувство времени как-то потерялось. Но в какой-то момент Айзек остановился и негромко сказал:

– Можешь снять повязку.

Я, чуть помедлив, всё же стянула её с головы и удивлённо огляделась. Поле, трава, трибуны. Так…

– Мы на стадионе, – отметила я очевидное, – Айзек, почему мы на пустом стадионе?

– Это не просто стадион, – сказал Айзек, – Это «Уэмбли».

Я ещё раз огляделась. Да, точно, это был он. Просто я никогда не видела его под таким углом – на поле, а не с трибуны. Господи, какой он всё же огромный.

– Но что мы здесь делаем? – задала я резонный вопрос.

Айзек, глядя на меня своими тёмно-карими, почти чёрными глазами, сказал:

– Я решил, что должен сказать тебе это именно здесь.

– Сказать что? Айзек, что случилось?

Я начинала нервничать. Что происходило? Господи, он же не собирался делать мне предложение? Это слишком рано! Я не готова! Никаких коленей, колец и прочего! Господи, пожалуйста!

– Через месяц здесь пройдёт музыкальный фестиваль. Будет столько звёзд, что листа формата А4 не хватит, чтобы всех вместить. Сливки сливок. Их настолько много, что фестиваль растянется на три дня, – чуть помолчав, Айзек сказал, – И ты тоже в этом списке.

Что? Нет, простите, ЧТО?! Что он сейчас сказал?

– Я…я спою на этом стадионе? – выдохнула я едва слышно.

Дэвис широко улыбнулся:

– Да, ты споёшь здесь.

Я прижала пальцы к губам, не веря в происходящее. Айзек знал, как сильно я мечтала выступить именно на этом площадке. Это было тем самым желанием, которое я загадывала каждый год.

Айзек…он подарил мне мою мечту.

За секунду преодолев разделявшее нас расстояние, я обняла его за шею, буквально повисая на нём. Охнув, он тут же сомкнул свои руки на моей талии, чуть приподнимая меня в воздух.

– Спасибо. Спасибо тебе за это, – шептала я, даже не замечая, что плачу, – Спасибо, что делаешь это. Спасибо, что любишь меня.

– Не благодари, – также тихо ответил он мне, прижимая меня к себе, – Ты же знаешь – я всё для тебя сделаю.

– Как и я для тебя.

Чуть отстранившись, я встретилась взглядом с его горящими глазами. Кажется, весь месяц этот огонь ни на секунду не покидал их. Было невероятно приятно и даже гордо осознавать, что причиной тому была я. Как и он был причиной того, что я, кажется, совершенно забыла, что значит плакать. А также поняла одну простую вещь.

Я всегда окружала себя шумом, потому что ненавидела тишину. И за всей этой какофонией голосов и звуков не слышала самого главного. Лишь оставшись в этой самой тишине, поняла, что заглушала самое главное. Голос моего собственного сердца. Когда я осталась одна, намеренно разогнав всех, только он один не испугался ничего и остался. И мне стало ясно – моё сердце говорит именно его голосом.

Поэтому, приподнявшись на цыпочках, я коснулась его носа своим и шепнула:

– Я люблю тебя. Всегда буду любить.

И ни секунды не сомневалась в искренности своих слов.

Конец.