Когда занялся рассвет, Дана снова заворочалась. Даже в теплых объятьях матери она боялась русалок. А я боялась за нее. Я не могла допустить, чтобы они забрали мою маленькую сестру. Найдя бумагу, которую я купила утром для Альдоны, угольком нацарапала маме записку и вышла, тихонько прикрыв дверь.
Даромир еще спал, когда я зашла в амбар. Видно мать его завела вчера вечером. Он сильно удивился, увидев меня, но быстро поднялся и был готов везти меня куда скажу. Мы выехали до того, как раздались первые песни петухов. Быстро добравшись до окраины леса, стали искать вход – место, где деверья бы не росли так плотно. Мы проехали вдоль леса до самой деревни и уже возвращались назад, когда я увидела тропу.
– Могу поклясться, что ее не было, – я успокаивающе похлопала коня по шее, и мы вошли внутрь.
Густой туман еще окутывал деревья. Мне казалось, что кто-то следит за каждым шагом, но сколько бы я ни вглядывалась в белую пелену, все равно ничего не было видно. Даромир шел медленно, проверяя копытами землю, перед тем как ступить. Он тоже был слеп в этой белой пучине.
– Надо остановиться, пока мы не потерялись, – конь послушался и замер, в нетерпении роя землю копытами. Я слезла с него и взяла поводья, когда откуда-то сзади раздался душераздирающий крик. Мурашки пробежали по телу. От испуга я подпрыгнула и врезалась в коня. Даромир испуганно заржал и встал на дыбы. Я постаралась его успокоить, но он не слушал меня. Несколько раз я чуть не отпустила поводья. Крик сменился песней. Она была уже не такой жуткой, но все равно раздавалась где-то очень близко. Мне хотелось закричать от страха, я чувствовала, как дрожат коленки, но Даромир только начал успокаиваться, и я не могла его спугнуть. Когда конь почти успокоился, я прижалась к нему, стараясь спрятаться от жуткой песни. Мы стояли долго, пока в лесу не настала тишина. Оглянувшись, я поняла, что вижу, наконец, дальше своего носа, туман практически исчез. Тропа перед нами была широкой и ровной, будто так и звала дальше. Мы пошли, медленно, все также аккуратно ступая, боясь провалиться.
В лесу я была впервые. Даже несмотря на то, что мы жили к нему ближе всех, а наш деревянный забор кончался возле первых елок и протянув руку, можно было коснуться мягких зеленых иголок, я никогда здесь не была. Но что-то мне подсказывало, что мы идем в правильном направлении.
Туман исчез окончательно и зеленый лес предстал во всей красе. Я отпустила Даромира, и он тихонько плелся позади, подбирая траву, что попадалась у него на пути. Синие васильки росли вдоль нашей тропы. Кое-где я замечала землянику. Половиной пришлось поделиться с Даромиром, иначе он не давал проходу. Пушистые елки расступались, пропуская нас вперед. Стройные березы, как могли тянулись к солнцу. Те, кто не успел вырасти, сухими стволами были повалены в глубине леса. Послышался хруст. Я обернулась. На дорогу выбежал ежик. Его черный носик-бусинка задрожал, принюхиваясь, но когда я приблизилась к нему, он убежал и скрылся в кустах.
Осматриваясь, я вглядывалась между деревьев, надеясь увидеть Альдону. Я знала, что в темноте леса ее черные волосы, темно-зеленое простое платье будут сливаться с деревьями, но я надеялась ее разглядеть. Меня преследовало ощущение, что я больше никогда ее не увижу, и стараясь отогнать его, я внимательнее вглядывалась меж деревьев. Даромир ушел чуть вперед, я заметила это только после того, как он прошелся черным хвостом по моему лицу.
– Эй!
Послышался женский смех. Мне показалось сначала, что это Альдона, но надежду быстро растоптала русалка, сидящая на ветвях над нами. Она снова захохотала и спрыгнула, приземлившись рядом с Даромиром. Она занесла бледную, практически белую, руку и ударила его. Конь испугался, встал на дыбы и сорвался с места, уносясь далеко вперед. Русалка опять засмеялась.
– Даромир! Стой! – я кинулась за ним. Русалка даже не пыталась меня остановить. Ее смех еще долго раздавался у меня за спиной. Даромир был быстрым и сильным конем. Он мог без труда доставить меня до деревни за пару часов, когда пешком идти туда чуть ли не полдня. Мои шансы догнать его равнялись нулю. Но я не могла его здесь бросить и бежала дальше, пока ноги не отказались слушаться, и я не упала лицом в грязь. Задыхаясь от слез, я поднялась и побрела вперед. Я еще долго слышала его испуганное ржание, пока и оно не исчезло.
Прошло немало времени, перед тем как я вновь увидела русалку. Я никак не могла понять была ли это та самая или другая. Со злости я подняла ближайший камень и кинула в нее что было силы. Камень удалился ей в грудь, оставляя большую вмятину, из которой полилась вода. Русалка переводила взгляд с меня на свою грудь и снова на меня, будто не понимая что произошло. Она разразилась ужасным криком, отчего меня откинуло в ближайшее дерево. От сильного удара я не могла дышать и медленно сползала вниз. Она быстро оказалась рядом со мной, хватая за горло и поднимая над землей. Ее мокрые волосы сосульками упали мне на руки, оставляя мокрые следы. Мой амулет коснулся ее бледной руки, железо обожгло и оставило алый след. Она ослабила хватку. Я пнула ее в живот, она согнулась и отпустила меня. Я смогла сделать первый вдох. Она кинулась на меня истошно крича, но близко не подходила, постоянно бросая взгляд на мою шею. Сняв с себя амулет, я выставила его перед собой. Русалка попятилась, а потом и вовсе скрылась между деревьев.
Прошло много времени, прежде чем я перестала озираться по сторонам. Амулет вернулся на свое место. Сделав несколько неуверенных шагов вперед, я остановилась, собираясь с духом. Никогда не верила, что амулеты работают и на тебе. Алая полоса на бледной коже русалки доказывала, что я ошибалась
Я не могла точно определить время. Здесь оно текло по-другому. Казалось, словно я блуждаю уже целый день, но как только поднимала голову вверх, солнце оказывалось в зените. Дорога, которая казалась мне такой легкой и красивой в начале пути, с каждым шагом становилась проклятием. Иногда, где-то над головой, раздавался смех и песня. Сначала я вздрагивала, а потом вовсе перестала обращать внимание. Они не подходили ко мне, этого было достаточно.