Девочка в реакторе

– Ваша маленькая Даша глупая и безмозглая стервозина, – довольно беззлобно произнесла Лена. – Ее родителям стоило бы вдолбить ей правила приличия…

– Бегунова! – гневно крикнула преподавательница.

– Ваша Даша не та, за кого себя выдает. Она – монстр, из-за которого произошла авария!

Гогочущая толпа вмиг замолчала.

Лицо все еще молодой учительницы стало багрово-красным, а в глазах от ярости сверкали молнии.

– К директору! – под конец гаркнула женщина.

…– Ты чего учудила, а? – стоило Лене переступить порог теткиного дома, как та накинулась на нее, метая гром и молнии. – Мне только что звонила директор! Зачем ты полезла в драку с новенькой?

– Ой, еще одна!.. – недовольно выдохнула девушка. – Я твоему директору все прекрасно объяснила – меня оскорбили, я отстояла свою честь. Или мне следовало, как самой послушной девочке, стоять и смотреть, как меня обливают грязью?

– Ну конечно нет! – с отчаянием в голосе ответила тетушка. – Леночка, золотце мое! – она обняла племянницу. – Ты очень сильно изменилась, когда твоего отца не стало…

– Сама жизнь изменилась. Я вот точно знаю, что жизнь отца того не стоила. – Елена села на пуфик и принялась снимать туфли.

Тетушка недоуменно посмотрела на нее.

– О чем ты?..

– Не нужно было их спасать. Они свиньи неблагодарные.

– Это уже не тебе решать! Люди всякие бывают, не все такие плохие! Знаешь, я тут подумала и решила: мы летом поедем в Белорусскую Зону Отчуждения…

– Говори яснее: ты возвращаешь меня в Чернобыль.

– Хотелось бы!.. – тётушка развела руками.

Сергей Мирный и опус об возвращении из Чернобыля

– О боже, сына, я так за тебя волновалась!.. – стоило ему появиться в дверях дома, как матушка, распахнув свои объятия, чуть собственноручно не задушила его. – Мало ли что в этом Чернобыле происходит…

– Да нормально все, ма, – недовольно проворчал Сергей. – Ты лучше скажи, как там Соня? С ней все нормально?

– Лучше всех! Сонечка сейчас в детском саду…

– А мама ее так и не появлялась?

Матушка тяжело вздохнула и, от отчаяния всплеснув руками, села на пуфик в прихожей.

– Приходила. Как узнала, что тебя командировали в Чернобыль, просто на говно изошла. Орала так, что соседи едва полицию не вызвали! Я ее кое-как успокоила и отправила восвояси.

– А чего хотела-то? – Сергей снял куртку и повесил ее на вешалку.

– Забрать твою дочь, вот что она хотела!..

– Так-так. За эти пять лет дочь ей не нужна была, а тут резко понадобилась. Неужели так работает знаменитый материнский инстинкт? – мужчина присел рядом с матерью на краешек пуфика и закинул ногу на ногу. – Или это просто великая женская месть за свою невостребованность?

– Терпеть не могу, когда ты шутишь!

Сергей встал, прихватил сумку с вещами и направился в свою комнату. Спорить с мамой он не любил, особенно тогда, когда у нее не было для этого настроения. Она лишь поджимала губы, качала головой и ничего не говорила.

– Видный ты у меня парень, вот и вешаются на тебя всякие, – после продолжительной паузы заявила матушка, появляясь на пороге его комнаты.

– Зачем на меня вешаться? Я же не вешалка какая-то.

– Я же в переносном смысле!..

– В каком-каком?

– Сережа!.. – тут уже сама женщина не выдержала и рассмеялась.

Зимние дни обычно похожи на ночи – короткие, холодные, иногда с пробивающимися через дымную завесу солнечными лучами, но больше всего полумрачные, серые и безнадежные. То чувство, когда время ускоряется, солнце прячется за размытую линию горизонта, на часах всего лишь середина дня, а небо уже накрыто темным покрывалом с рассыпанными, напоминающими блестящие драгоценные камни, звездами.

Сергей дернул за шнур, включая стоявший возле дивана торшер, и пододвинулся ближе к матери, предоставляя привезенные из командировки фотографии.

– Ой, сынок, а это не опасно?

Он рассмеялся.

– Фотографа мы уже выбросили.

– Ой, опять твои шуточки!..

– Да нет, конечно. Доза излучения небольшая, как на флюорографии, так что жить будешь.

– Ой, ну слава богу!

Сергей принялся перебирать снимки.

– Вот она, станция, – на черно-белой пленке было изображено покореженное взрывом белоснежное, на вид безупречно чистое, здание с возвышающейся над ним трубой, – мы когда приехали туда, огня уже не было, нам поручили измерять радиацию вокруг нее и на близлежащих территориях. Там уже не так опасно, как в конце апреля, жить можно. Только вот желающие навряд ли появятся.

– Да вроде передавали, что люди туда потихоньку возвращаются.

– Ага, передавали, как же! Население эвакуировали в соседние села, большинство, конечно, оставалось, но я сам лично видел, как их за шкварник из домов вытаскивали и милиции потом отдавали! И жить там можно будет максимум через сто лет, не меньше! Я понимаю, что столько не живут, хотя… как посмотреть…

– Ты там, надеюсь, не ел крыжовника, меда и смородины, как я тебя просила?

– Ма, люди в Чернобыле питаются только водкой. Все то, что ты сейчас перечислила, едят только самые смелые, бессмертные и, походу, самые отбитые… Уж я-то к последним не имею никакого отношения. Или ты думаешь иначе?

– Да кто тебя знает…

– Если бы я на протяжении тридцати пяти дней ел все вышеперечисленное, то благополучно склеил бы ласты. А я, дорогая моя мамуля, еще хочу пожить, света белого повидать… хотя бы по телевизору.

– Ой, ладно, показывай, что там у тебя еще!..

– Снимки. – Сергей вытащил очередную черно-белую фотографию, на которой были изображены молодые мужчины, одетые в тулупы и респираторы. – Это мы с ребятами в Припяти. Я имел честь с ними познакомиться, когда мы проезжали мимо, ну-у, как проезжали, удирали мимо от дозиметристов, которых я на дух терпеть не мог. Не буду рассказывать, что, как и почему, ты не поймешь и только расстроишься, так что, можешь просто гордиться, какой у тебя самый смелый и отважный сын.

– И самый бестолковый.

– Не без этого. Хотя я слышал совсем другое в свой адрес. – Тут Сергей отложил снимки и, закинув ногу на ногу, облокотился о колено. – Ты не представляешь, мама, какую девушку я там встретил… единственный ее минус… она замужем!.. – он театрально закатил глаза и охнул, схватившись за сердце. – Она поразила меня своей красотой в самое сердце, и я до сих пор ночами не сплю, представляю ее в своей фантазии, аж сердце трепещется…

– Не сердце у тебя трепещется, а нечто совсем другое.

– Мозг?

– Что за девушка-то?

– Она из наших. Служившая.

Матушка удивленно приподняла бровь:

– Серьезно? Девушка-солдат?

– У нее еще двое детей.

Женщина в возрасте покачала головой:

– Вот же женщины до чего дошли…

– Мама, я уже предчувствую, куда ты клонишь, поэтому заранее говорю – не начинай!

– Даже и не думала. Слушай, я тут слышала одну вещь, – матушка, как заправский шпион, осмотрелась по сторонам, – хоть я и сама в это и не верю…

– Мама, ты меня пугаешь!

– Да ты дослушай сначала! Я как-то прочитала в газете небольшую заметку о найденной в Чернобыле девочке. Неужели там есть дети?

– Были дети, мама.

– А девочка…?

Сергей вздохнул.

– Да, девочка была. Она постоянно с нами была, куда мы, туда и она, за все это время, что я был там, ее никто не хватился. Что-то странное было в этой девочке, но мы подумали, несчастный ребенок, родители, видимо, уехали и не успели ее хватиться, тем более с нами была девушка, она постоянно за ней приглядывала. Хотя насчет самой этой девушки… – тут он позволил себе тепло улыбнуться, – сама как ребенок, вечно вела себя как дрессированная обезьянка, попадала в странные истории, и, знаешь, мамуля, Чернобыль не был безопасным местом не только из-за радиации, какие-то вещи ненормальные там творились. Все те, кто там находился, в обнимку с оружием спали. Вот так вот, мама.

Матушка покачала головой.

– Получается, я не зря за тебя переживала?

– Получается. – Сергей кивнул и громко зевнул, потянувшись. – Ладно, дорогая моя мама, пойду на боковую. Что-то чувствую я себя опустошенно, как холодильник перед сном.

– Иди, иди, отдохни, ты заслужил.

Прошло полгода с его возвращения из командировки. Сергей умудрился набрать лишний вес, отлежаться в постели, выспаться как следует прежде чем вернуться к прежней жизни, суровой и беспощадной, а иногда – бессмысленной. На его руках была маленькая дочка, Соня, которая уже все понимала.

Но иногда ему начинало казаться, что чего-то не хватает…

Ее.

Марины.

Златовласки, как он ее называл.

– Но ты же говорил, что она замужем! – воскликнула матушка.

– Муж не стенка, подвинется, – как всегда в шутливой форме ответил Сергей. – И от моей любви еще никто не умирал!

– Да уж…

– Мы с ней с одного города, так что, времени много не потребуется. Ты посиди с Сонечкой, пока я буду в поисках своей прекрасной любви…

– Не знала, что мой сын такой любвеобильный.

– Ты еще многого о нем не знаешь! – тут Сергей покрутил в воздухе указательным пальцем. – Ладно, не скучай, моя дорогая мамуля, и не поминай почем зря… – и он вышел из кухни, хлопнув дверью.

– Дурак, – проворчала матушка.

Сергей застегнул “молнию” на ветровке, прокашлялся и, вытащив из кармана сигарету, прикурил. Поправил дрожавшую от легкого порыва ветра шляпу и направился к ближайшей автобусной остановке.

– Импортные, лучшие, – в голове всплыли воспоминания: мойщик, совсем еще молоденький паренек, протягивает ему ту самую, импортную, с фильтром, и Сергей неуверенно принимает необычный презент. – Здесь все курят, нервы ни к черту. Вот когда мы с тобой покинем это злосчастное местечко, можно будет и о здоровье подумать, которого у нас уже не будет.

И тут же – следующая картинка: их броник, побывавший целых три раза на отмывке, отправляют на “могильник”, где уже давненько красуются всякие автобусы, машины городских, тракторы и сломанные роботы, не прослужившие и дня. В его дрожащей от нервозности руке догорает очередная сигарета с фильтром, “партизан”, высокий военный командир, отказывается направлять их на “мойку”, так как на машине уже давно светятся одна целая девять десятых миллирентген…

– Как?

– Ну, не будь ты таким маленьким… Объедим как-нибудь…

– Как?!

– Ну, через лес… Слушай, это уже наши проблемы…

– Ага, а если вас за жопу схватят? – у командира резко меняется интонация. – Слу-у-у-ушай, ты погоди, погоди, сейчас наша мойка горячей водой будет работать, мы тогда вас в два счета отмоем!

– Так давай! А когда?

– Завтра, часов в одиннадцать.

– “Завтра, в одиннадцать…” – передразнил “партизана” Сергей и гневно сплюнул. – Спасибо вам в шляпу, тоже мне, видите ли, помощник…

Он вернулся к бронику с раздраконенными чувствами. Бросил на парней, у которых начали хищно блестеть глаза, разгневанный взгляд, а затем перевел его на ухмылявшуюся девушку. Ее золотистые локоны свисали из прически, мирно покоясь на тоненьких плечах. Марина вечно находилась где-то поблизости, но обычно не вмешивалась, предпочитая нейтральную сторону. Хотя характер у нее оставлял желать лучшего, но Сергею становилось легче, когда она сидела рядом с ним.

– Что, проблемы, товарищ начальник?

– Не то слово! Отправляют на “могильник”.

Марина снова усмехнулась и, подтянувшись, залезла внутрь броника.

– Что ты делаешь?

– Вечно вас, мужиков, нужно чему-то учить!..

Парни переглянулись и начали хихикать.

– Чего встали?! – прикрикнул на них Сергей. – ПА-А-А МАШИНА-А-А-АМ!

Колонна БДРМ-ов тронулась и, дисциплинированно отвернув от шлагбаума, на бодрой скорости плотным строем двинулась к “могильнику” – площадке отстоя техники, огороженной колючей проволокой, с прохаживающимся внутри часовым: карабин на ремне, над плечом торчит вверх примкнутый штык. И проехала мимо гостеприимно распахнутых колючих ворот и забора из колючей проволоки, в зазор между забором и лесопосадкой.

– МИМО! – издал громкий вопль Сергей, следя за бронеколонной через бинокль.

Часовой вытаращенными от изумления глазами уставился на них и ускользавшими из ПУСО⁶⁷ БРДМ-ами.

Столбы линии электропередач, одиноко стоящие посреди опустевших проселочных дорог, поприветствовали бронеколонну своим одиноким молчанием. Под каждым из них были большие колдобины, и Сергей даже засомневался, что их машина пройдет безо всяких проблем. Земля под колесами – болотистая, кочковатая, броник пружинило. Как бы этой процессии не застрять посреди внезапно начавшегося спектакля. Чтобы заглушить резко пробудившийся в нем страх, мужчина начал засматриваться на сидевшую за рулем девушку, с превеликим удовольствием примечать ее грациозность и невольно ловить себя на мысли, что с каждой минутой все больше и больше влюбляется.

Марина на головной машине выехала на трассу, проехала чуть вперед и остановилась.

– Дай прикурить.

Коля с озадаченным видом протянул ей сигарету и поднес спичку.

Она затянулась и с каким-то философским видом выпустила в небо табачный дым.

– Что это было?.. – экипажи повылезали на броню, оживленно делясь впечатлениями от пережитого ими приключения.

– Да так, показательное выступление “Как надо бороться с теми, кто ставит нам палки в колеса”, – заявила девушка.

– А если машина действительно радиоактивна? – обратился к ней Сергей.

Марина хмыкнула и преподнесла сигарету к губам.

– Значит, можешь отдать свою технику и ходить пешком.

Сергей выплыл из воспоминаний и оказался на другом конце города. Сев на поезд до нужного места, он погрузился в события, происходившие буквально год назад – все изменилось: даже жизнь стала другой и одновременно чужой, не такой, как раньше. Люди стали относиться ко всему настороженно, даже с толикой равнодушия, а уж к ним, к тем, кто отбывал условное наказание под названием “спасение всей планеты”, тем более!

Начало июня выдалось холодным. Ветер трепал полы шляпы, пытаясь сорвать ее и унести прочь. Деревья уже стояли в цвету, принося своим зеленым видом истинное наслаждение, трава становилась мягче, приятно щекоча открытые лодыжки, а по яркому синему небу плыли легкие на вид облака. Сергей снова прикурил сигарету и направился в чащобу, где за листвой укрывались фасады деревянных домов.

– Марина здесь давно не живет, уехала. – Когда он обошел домик, огороженный деревянным забором и не обнаружил каких-либо следов пребывания девушки, то обратился к ближайшим соседям. – Как Павел бабушку схоронил, забрал детей и уехал в неизвестное направление. Про Марину сказал, что она умерла, но я вот несколько месяцев назад видела ее собственными глазами!.. С тех пор Маринка их и ищет, да все найти не может, больно далеко Пашка-то спрятался…

– Спасибо. – Сергей развернулся и побрел в сторону остановки.

И где теперь, извольте спросить, ее искать? В Харькове? В многомиллионном городе? Ну ладно, не такой уж Харьков и многомиллионный, но далеко не маленький, чтобы отыскать в нем одного-единственного человека. Называется, ищем иголку в стоге сена…

Когда он увидел ее в палате радиологического отделения, то чуть не упал прямо в проходе. Красивая молодая девушка была похожа на высохшую мумию – бледные, обескровленные, губы, темные синяки под глазами, худой вид, светившиеся на солнце золотистые пряди поблекли и висели патлами по плечам.

Сергей прошел в палату и поставил авоську с апельсинами на тумбочку. Поставил рядом с кроватью стульчик, развернул его и сложил руки на спинку, пронзая пристальным взглядом осунувшееся личико молодой и цветущей женщины. В голове снова всплыли картинки из недалекого будущего: они сидели у костра, оставшись наедине, подбрасывали в огонь сухие мелкие веточки и молчали, думая каждый о своем.

– Твой муж так и не объявился?

Марина тяжело вздохнула.

– Он сидит дома, с детьми.

– Ты в этом уверена?

Она посмотрела на него в упор.

– А тебе не все ли равно?

– Слушай, если бы мне было б все равно, я б не сидел рядом с тобой.

Девушка хмыкнула и отвернулась.

– Ты просто по мне сохнешь.

Сергей приподнял бровь:

– Да ну?

– Я это давно заметила.

– Ну-у… – тут он усмехнулся и вдруг неожиданно тепло заулыбался, – скрывать не буду, есть такое. А что, я не человек, по-твоему, что ли? И знаешь, мне кажется, ты немного витаешь в облаках. “Мой Паша такой хороший!” И где теперь твой Паша?

– Дома, – улыбнулась и Марина.

– Я отобью тебя у твоего мужа. Клянусь! Иначе я с ума сойду, представляя, как чужие руки тебя ласкают…

– Да иди ты, дурачок!

Сергей тепло улыбнулся и положил подбородок на сложенные на спинке стула руки.

– Ей предстоит операция. Рак щитовидки.

– То есть, жить будет?

– Посмотрим! – врач развела руками.

Марина очнулась спустя пару суток. Приподнялась с постели, опершись руками об проваливающийся матрас, и, оглядевшись, заметила сидящего напротив мужчину, на устах которого играла задорная улыбка.

– Значит, твой горячо любимый муж улизнул, сверкая пятками? – уже на следующий день Сергей разливал гранатовый сок по стаканам, один из которых после протянул проснувшейся девушке.

Она скривилась.

– И?

– Да я вот сижу и думаю, – после недолгого молчания заявил Сергей, – как моя Сонька отреагирует на то, что ее папа привел ей новую маму? Обрадуется или забастует?

– Ты сейчас к чему ведешь?

– Я? Ни к чему. Боже упаси!..

Марина фыркнула:

– Да говори уже, как есть!

– Ладно, сама напросилась. Я приглашаю тебя в свой дом. Раз уж ты у нас теперь свободная дама, то нам ничего не помешает построить более… кхм… жизненные отношения. Ну как тебе мое предложение?

– Ужасно. Такой ответ тебя устроит?

– Вы бы не могли огласить весь списочек ваших претензий?

– Могу. – Марина легла на живот и в упор взглянула на Сергея. – Я себе никогда не прощу, если брошу своих детей и возьмусь делать других. Понятно?

– А почему сразу делать? Можно же просто… ради здоровья…

– Ради здоровья вряд ли получится, тем более, что здоровья у меня больше нет.

– Так мы его поправим! В чем проблема-то?

Марина со вздохом закатила глаза и перевернулась на спину.

– А если серьезно, я не вижу проблемы жить вместе и одновременно искать твоих детей, – через минуту добавил Сергей, – одно другому не мешает, как говорится.

Марина тяжело вздохнула, отвернувшись к стене.

– Я поняла, тебя сложно переубедить.

Они едва переступили порог квартиры, как набросились друг на друга, одновременно целуясь и стаскивая друг с друга одежду. Им даже не пришло в голову, что матушка может быть дома! А значит – и застукать их за непотребством. Хотя вырвавшиеся наружу чувства сложно назвать пошлостью – Сергей первый заявил о своих намерениях, а Марина лишь позволила ему это сделать.

Сергей толкнул ногой дверь, освобождая проход в свою комнату. Его кровать стояла у самого окна, обычная кушетка, обтянутая холщовой тканью. После возвращения из Чернобыля он проводил на ней большую часть времени, слушая радио и опустошая холодильник, из-за чего получал от мамы. Теперь здесь творился жуткий бардак: вещи, отброшенные в сторону в порыве страсти, обувь, сумки, книги и еще какая-то ненужная мелочь.

Сергей машинально сбросил с рабочего стола на пол тетрадки и ручки и усадил полуголую подругу на столешницу. Уткнулся носом в ее грудь и вдохнул приятный, сладковатый, томный запах женского парфюма, окутавшего маленькую комнатку. Это был самый захватывающий момент в его жизни – почувствовать на своих сильных плечах стройные ножки, голые и такие гладкие! Их хотелось целовать и нежно гладить…

Марина все еще оставалась в бюстгальтере, когда Сергей овладел ею. Это произошло внезапно и одновременно ожидаемо: чувства продолжали рваться наружу, тела горели, кожа нестерпимо чесалась, а из сдавленного непреодолимым желанием горла вырывались стоны наслаждения и удовольствия.

– Пап, а это наша новая мама?

Сергей хлопнул дверцей холодильника и повернулся к маленькой девочке, державшей старого плюшевого мишку.

– Если ты будешь хорошо себя вести. – И он наградил Марину многозначительным взглядом. Она стояла в коридоре между кухней и прихожей, завернувшись в теплый мужской халат, сложив руки на груди, и следила за передвижениями своего нового любовника.

– Ты Соня, да? – Марина все-таки решилась подойти к малышке.

– Софья Сергеевна Мирная! – Девочка вытянула вперед правую руку.

Марина рассмеялась и пожала девочкину руку.

– Вся в папу…

– А то! – откликнулся Сергей и подмигнул Соне. – Иди в комнату, солнышко. Мы сейчас подойдем.

– “Мы”? – обратилась Марина к нему, когда малышка вышла из кухни.

– Мы! – твердо повторил Сергей, и они снова принялись целоваться.

Кошмар повержен

Впервые

За весь сюжет

– Ты только не смейся, ладно?

– С чего это вдруг?

– Ну-у, вдруг мой рассказ покажется тебе смешным.

– Ты сначала расскажи, а там посмотрим.

– Айн момент.

Марина удалилась на кухню, принесла бутылку водки и пару граненых стаканов.

Сергей удивленно посмотрел на нее.

– Девушка, вы пьете?

– Не начинай, а.

– Да я еще и не заканчивал.

– В общем, тут такое дело, – Марина сняла крышку с бутылки и принялась разливать прозрачную жидкость по стаканам, – на, держи! – она вручила один из них Сергею. – Пару лет назад я принялась искать своих детей, написала заявление в милицию, они их не смогли найти, в общем, ты это прекрасно знаешь, поэтому я перейду к сути дела! – оттарабанила девушка. Заметила недоуменный взгляд собеседника и возмутилась: – Что? Я не хочу, чтобы уснул на самом интересном месте!..

– Это вряд ли! – Сергей рассмеялся.

– Я подписала договор с дьяволом, – выпалила Марина.

Мирный сначала уставился на нее вытаращенными от изумления глазами, а потом вновь рассмеялся.

– Что, прямо-таки с дьяволом?

– И прямо, и криво! Да ты дослушай сначала, а потом смейся! – обижено воскликнула Марина. – В общем, я как-то вернулась домой, и ко мне заявилась девица. Такая высокая, полуголая, с длинными темными волосами… И потребовала, чтобы я ее победила! Тогда она вернет мне моих детей. Вот скажи, откуда она может знать, где находятся мои дети, если, как она уверяет, находилась вместе со всеми нами в Чернобыле?!

– Я не совсем понимаю, о ком именно ты говоришь.

– Кошмар! Ее зовут Кошмар!

– И что же эта Кошмар хочет?

– Убить всех нас!

– Так… вопрос первый: за что?

– Откуда я знаю! Она говорила про какое-то настоящее эго, впрочем, оно тут никакой роли не играет!

– Вопрос номер два – каким именно образом?

– Она надеется, что сама катастрофа нас окончательно добьет.

– Это как понимать?

– Чернобыль является травмой для большинства людей. У меня появилась одна девчонка, у которой муж, пожарный, погиб от лучевой болезни. Он тушил горевший реактор и подхватил большую дозу излучения. Девчонка одна осталась, она еще тогда беременная была, но и ребенок тоже умер. Она все никак с этой потерей не может смириться, и когда я увидела ее впервые, она была похожа на высохшую мумию. Я так поняла, что Кошмар подпитывалась ее негативными чувствами. Я отбила девчонку у нее, но мне кажется, бедняжка до самой смерти будет оплакивать своего мужа…

А еще я видела Андрюху. Ну того мальчонку, что с нами в отряде был? Он работал дозиметристом, мы его часто с собой брали. Он вернулся домой, к родителям, пытался построить личную жизнь, но девушки воспринимают его как какого-то мутанта. У него вся жизнь сломана, он винит всех вокруг и к тому же он начал пить, по-страшному. На него смотреть даже страшно!.. Он хочет найти женщину для жизни, но своим прошлым отпугивает большинство нормальных женщин, и совсем недавно я решила свести его с той девочкой, у которой муж погиб.

Кто-то еще кормит Кошмар своим негативом. Понять бы, кто именно…

А еще мне предстоит вернуться в Чернобыль. Там есть то, что нужно этому существу.

Правда, я все еще не понимаю, кто это и что именно от меня ему нужно.

Я пошла на это не просто так, мне нужно вернуть своих детей. Паша, сволочь, их куда-то увез, и все, с концами!..

– А родственники у твоего Паши есть?

Марина помотала головой.

– Он сирота. Мы с бабушкой приняли его в свою семью.

Сергей покачал головой.

– Вот так история… И ты до сих пор идешь на поводу у этой кошмарной девицы?

– А что еще остается?!

В тот же день Марина осталась ночевать у Сергея дома. Верхний свет был приглушен, окна прикрыли толстыми шторами, что даже лучи бледного полумесяца не падали на покрытый линолеумом пол. Соня спала в бабушкиной комнате, а сама бабушка отсутствовала – уехала в гости к родственникам. Сергей спал на диване в зале, и девушка, насладившись мгновениями тишины и спокойствия, уснула.

Касание, затем еще одно. Кончиками пальцев нежно поглаживали кожу, поднимаясь все выше и выше. Марина потянулась и довольно улыбнулась. Она спала в одной тоненькой сорочке, под пушистым одеялом, и под россыпью сна наслаждалась чудесными мгновениями. Чьи-то руки щекотали ступни ног, а затем лодыжки, заставляя хохотать, словно маленький ребенок. Марина поглубже зарылась в подушку, тихонько повизгивая и пытаясь спрятать вытянутые ноги обратно под покрывало.

“Сережик…”

Подобное уменьшительно-ласкательное каждый раз вызывало в ней бурю смеха, заставляя мужчину невольно краснеть и отшучиваться. Хотя ничего плохого в безобидном имени не было. Но сейчас, когда крепкие сухие пальцы нежно касались кожи, вызывая приятные мурашки, она готова вымолвить его имя снова и снова.

Неужели он проснулся и решил без спроса залезть к ней под одеяло?..

Марина резко распахнула веки.

Прикосновения тут же прекратились.

Свет торшера, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью, осветил прятавшуюся в углу девичью фигурку. Маленькую грудь, спрятанную в купальник, выпуклый голый живот, стройные ноги и цвета воронова крыла волосы.

– Ты?!

Кошмар пригрозила пальцем.

– Я пришла напомнить тебе о нашей сделке.

Марина рухнула на постель.

– Господи, единственный день, когда появилась возможность выспаться, являешься ты! Какого черта, спрашивается? Нельзя ли отложить это дела на завтра, а? И откуда ты вообще узнала, где я?!

– Глаза и уши у меня везде. Тебе негде спрятаться.

– А я и не прячусь! Я всего лишь хочу выспаться!

Дверь внезапно распахнулась.

Кошмар отскочила к стене.

– Мариш, ты с кем там болтаешь?

Марина вытаращила глаза.

Девица, потеряв былую уверенность, вжалась в стену.

– О, у тебя гости? И ты меня даже не позвала?

– О… А… Ы… Это та самая девица, о которой я тебе рассказывала! Познакомься, это Кошмар, мы с ней заключили сделку! Я побеждаю ее, а она отдает мне моих детей!..

– О, здоровеньки булы! – Сергей подошел ближе и протянул Кошмару руку.

На оливковом лице проступили голубоватые вены. Щеки резко впали, стали видны кости черепа. Глаза тоже провалились. Кошмар рухнула на пол, невольно раздвинув ноги и представив мужскому взору едва закрывающую лобок ниточку купальных трусиков, и отползла к стене. Напуганная до смерти девица не могла сказать и слова, переводя взгляд с Марины на Сергея. Ее всю трясло, сердце бешено билось, грозя выпрыгнуть из груди, а по рукам потекла черная ниточка неизвестной жидкости. Кошмару стало плохо, и вскоре она растворилась, словно тень в луче солнечного света.

– Что это было? – Сергей удивленно посмотрел на Марину.

Та пожала плечами.

– Ты ее убил.

Москва. Наши дни

Кремль не впечатлил. На бледном лице появилась горькая усмешка – площадь как площадь, ничего особенного: красные башенки, едва достающие до неба, мавзолей, красивый собор рядом… она была здесь много лет назад, еще в детстве, когда мама привела ее сюда, чтобы показать красоты столицы. На улице уже вовсю царила осень, мокрая и холодная, противная, с пронизывающим ветром. По дорогам ездили современные иномарки, блестели крыши ближайших зданий, и никто из прохожих не заметил девушки маленького роста, с черными, как ночь, волосами, в спортивном костюме, ветровке и кепке, закрывающей пронзительные синие глаза.

Алина бросила взгляд на плотные, построенные из красного кирпича, стены. Вдохнула поглубже, набирая воздуха в легкие, и, сложив в молитве руки, превратилась в легкие всполохи мрака. Растворилась в кладках кирпича и снова материализовалась в стройную фигурку, что обвивали лоскутки внезапно наступившей ночи. Алина смахнула с куртки наэлектризованные искры и пошла в сторону четырехэтажного здания, стараясь не привлекать к себе внимание: пряталась в пожелтевшей листве деревьев, за мелкими постройками, а затем, приблизившись к цели, стала невидимой, перейдя по другую сторону света.

Забор из черного металла стоял нараспашку. Несколько автомобилей стояло неподалеку. Плафоны уличных фонарей резко замерцали и осветили дорогу бледным светом. Алина махнула рукой, и лампочка лопнула на мелкие кусочки, что разлетелись в разные стороны. Она подняла голову и разглядела в черно-белом свете золотые купола собора. Чистое золото! Звон колоколов, подобно музыке, лился из глубоких уголков человеческой души. Только вот это не могло заставить биться сердце девушки, которую несколько лет назад уничтожили люди, посадив в самое неприятное и зловещее место – в реактор. В нем отсутствовало какое-либо звучание, только шум работавших над головой приборов и вечная темнота вперемешку с водой…

Двери, одна за другой, распахнулись сами собой. Выключенный верхний свет зажегся, освещая золотистые коридоры и богато убранные помещения. Алина с довольной ухмылкой опустила руку, материализовавшись из вечной темноты. Она испытала настоящий шок и одновременно восхищение, вступив на красную ковровую дорожку. Закружилась в танце, выпуская в воздух тысячи мелких наэлектризованных искр. Они россыпью падали на пол и исчезали.

Когда ей приходилось так восхищаться простыми на первый взгляд вещами?

Конечно, кремлевские помещения не такие уж и простые, но все же.

– Когда ты станешь настоящей правительницей мира, – много лет назад сказал Долгожитель, ее хозяин, – я приведу тебя в Кремль.

– А что такое Кремль?

– Это то место, с которого начиналась история государства российского. – Долгожитель прикрыл веки, представляя огромные убранные залы, роскошный золотой трон с изображением государственного герба – Георгия Победоносца с поверженным им же змеем, – и расписные золотом двери, и вытягивал вперед руки, прославляя царя и его бывшую империю. – То место, которое пытались уничтожить большевики, черти, посланные самим дьяволом!.. – тут он не выдержал и швырнул зажатую в руке пачку сигарет. – То, что по праву принадлежит только мне, потому что я потомок царского приспешника! А они, эти… эти…

Маленькая Алина охнула и бросилась к Долгожителю, упавшему на колени и горько рыдающему.

– Дядя Долгожитель, не плачь! Мы отомстим, правда!..

– Отомстим, солнышко мое! Обязательно!

Гигантские двери распахнулись, заставляя остановить свой шикарный танец. Из другого просторного зала вышли два молодых человека в форме. Они отмаршировали и отошли в сторону, склонив в знак приветствия головы.

– Рад поприветствовать тебя, дочь академика Легасова.

Алина вздрогнула.

– Х-хозяин?..

Незнакомец рассмеялся.

– Он уже давно в прошлом! Или ты уже забыла?