Запах судьбы

30. Пятый класс

Дружный пятый класс был в сборе – сентябрь встретил ребят новыми предметами и учителями. Ольга Матвеевна стала вести у пятиклашек математику. Свой предмет она знала хорошо, но Насте не нравилось, что учить её будет мама. Ольга Матвеевна, стараясь не выделять дочку среди других учеников, напротив, относилась к ней подчёркнуто строго и суховато. Одноклассники даже сочувствовали девочке, когда учительница перегибала палку. Из мамы Ольга Матвеевна превратилась в требовательную учительницу.

Дочка любила маму, зато математику – нет. Девочка не любила точные науки, так что «пятёрка» давалась ей не так-то просто, нужно было проявить усердие и характер. Даже спустя годы Настя с содроганием вспоминала свои муки, и если дело касалось расчётов, говорила: «Отстаньте от меня, я гуманитарий».

В ноябре Настя поехала в санаторий. Не абы куда, а в Санкт-Петербург. Мама и Настя снова смотрели в окна поезда. Сумка с вещами огромная, хоть сам в неё полезай, – учебники все до одного взяты.

На перроне уже встречал мамин старший брат – дядя Витя. Не очень высокий, но крепкий, чернявый, с усами – дядя Витя смотрелся солидно. И выправка у него военная – прям каменная стена этот мужчина – сильный и надёжный.

Дома ждала многочисленная дядина семья – жена и трое детей. Олежка, тот самый, с которым Настя пасла коров, бросился обнимать сестру. Тётя Тамара, дядина жена, была гостеприимной, заботливой, радушной хозяйкой – и накормит, и обогреет. Она тоже была родом из Топольков.

Вечер прошёл за разговорами и расспросами – что да как. Дядина семья жила высоко – голова кругом идёт от такой верхотуры! За окнами красовался Петров град – завлекал огнями и архитектурой. Маленькая Настя влюбилась в этот город.

На следующий день мама и дядина жена тётя Тамара проводили Настю в санаторий. Они подошли к крохотному деревянному зданию. Но тогда двухэтажная постройка казалась Насте высокой – после деревни-то.

Расставаться горько – нужно продержаться целый месяц. Настя заплакала и уткнулась в мамино пальто. Мама не стала задерживаться и травить душу – пора уходить.

Новеньким давался час на заселение. В комнате уже орудовали девчонки – заправляли постели и раскладывали вещи. Настя разместилась у окна. Слёзы подступали – никакой санаторий ей не нужен. Дома лучше.

На первом этаже один за другим собирали отряды. Дошла очередь и до четвёртого, Настиного. Ребят больше, чем во всей Настиной школе – девятилетке.

Оказалось, что уроков почти не будет – Настя очень из-за этого переживала, боялась отстать от учебной программы, особенно её пугала математика и строгий взгляд Ольги Матвеевны.

Много времени отводилось на укрепляющие процедуры и на экскурсии.

Дети жили в хорошем месте. Через дорогу от санатория – буддийский храм. Ярко, празднично в храме. Бритый мужчина молился на коленях. Золотистая краска на скульптуре Будды отражала свет огней.

В Елагином дворце больше всего запомнились три залы. Первая, голубая, предназначалась для девушек, а вторая, с розовыми обоями, – для мужчин. В третьей зале потолок куполообразный, чтобы глуховатая хозяйка лучше слышала, что ей говорят.

Петропавловская крепость поразила своим величием и богатым убранством. Но больше всего Насте запомнились мрачные тюремные камеры, а ещё мраморные надгробия, под которыми покоилась царская семья.

Дни у детей насыщены всевозможными событиями. Каждый отряд рисовал свою стенгазету и готовил выступление. Настя должна играть Джульетту, стоя на стуле-балконе, а её новый друг Лёша Ивашечкин – Ромео. Шестиклассник Ромео был родом из Липецка. Спокойно репетировать не получалось – ребята дурачились, Настя смешила Лёшу. Он не мог сделать серьёзное лицо и войти в роль. Лёша заматывал Настю в длиннющее полотенце, чтобы она не отвлекала его. От этого становилось ещё смешнее.

В течение месяца тётя Тамара навещала племянницу и привозила гостинца – доверху наполненными пакетами. Забирала грязное бельё и привозила чистое, выглаженное. Забота!..

Пришла пора расставаться – за ребятами приехали родители. Лёша и Настя забыли обменяться адресами, чтобы писать письма, но память друг о друге сберегли.

31. Перемены

Вот и дом. Деревня Мелёхино показалась совсем крохотной после Санкт-Петербурга. Такая родная и уютная. Настя пришла в школу, её радостно встретила толпа одноклассников.

За месяц кое-что поменялось. В деревню приехала новая учительница. Ей передали пятиклашек.

Ребята гурьбой понеслись к своей учительнице, чтобы познакомить её с вернувшейся подругой.

– Инна Сергеевна! Смотрите, наша Настя приехала!

– Ну и что, мне-то какая разница? Настя так Настя. Что мне теперь, плясать что ли?

Такого ребята не ожидали. Первая встреча – и, здрасьте. Настя не понимала, отчего новая учительница невзлюбила её. А вот почему: ещё до Настиного приезда дети все уши прожужжали Инне Сергеевне о Насте – ждали подругу. Дамочка заранее возненавидела девочку – не нравилась ей эта звёздочка. Ещё и по санаториям разъезжает. Вот и встала Настя поперёк горла у новой физкультурницы.

Звёздочками, по мнению учительницы, могут быть только её сын и дочь. Остальные – зубрилки, бездари и тупицы. К тому же Инну Сергеевну задевало, что её родных детей все сторонятся – уж очень они высокомерные и заносчивые – дружить не умеют.

Так что у физкультурницы к Насте зародилась неприязнь.

Было и хорошее. В субботу в гости пришла бабушка Вера. Расцеловала внучку и уселась за стол чай пить. Сидит, сидит и вдруг как засмеётся.

– Ты чего, бабушка? – с улыбкой спросила Ольга Матвеевна, она всегда называла свекровь бабушкой.

– Да я сегодня баенку истопила, хотела завтра в церковку чистая сходить. Помылась я да и забыла сполоснуть голову, – бабушка Вера провела рукой по платку, который почти никогда не снимала.

– Так сходи ополоснись, у нас тоже баня истоплена.

– Да ну, что ты! Мне ещё к Люське Речной идти стричься! – отмахнулась бабушка.

– Так тем более смой шампунь, – рассмеялась Ольга Матвеевна. – У тебя же волосы на голове раком стоят.

– Не, не буду. И так сойдёт! – и бабуля шумно отхлебнула горячего чаю.

Настя слушала разговор с улыбкой, ей всегда нравилась бабушкина простота и непосредственность.

32. Концерт

В Топольках часто случались пожары – то от грозы, то дети спичками балуются. Частым гостем была шаровая молния.

У одного шкафа не было угла: Настя с детства знала эту историю.

Бабушка Лида рассказывала, что когда Лёля, Настина мама, была ещё грудным ребёнком, в комнату через окно влетела шаровая молния. Она метнулась к комоду, прошлась по низу и, отхватив угол, измельчила его. Затем ринулась к люльке, покружила над ней, бросила опилки на спящую Лёлю и, вылетев в окно, убралась восвояси. Всё это видела прабабка Ириша, сидевшая с младенцем в няньках.

Бросая взгляд на угол, Настя каждый раз думала: «Хорошо, что с маленькой мамой ничего не произошло».

Летом городские ребята приезжали к бабушкам в Топольки. Их любимым местом была старая разрушенная школа. Там они играли в «бабкины панталоны», в казаков-разбойников и в прятки. Рассказывали истории, произошедшие с ними за год, пока они не виделись. Иногда придумывали забавные песенки – настоящие нескладиши-неладиши (как любила говорить Настина мама). В самую жару гурьбой ходили на озеро.

Каждое лето ребята устраивали концерты. Репетировали где-нибудь на кузнице, чтобы никто не видел. За день до концерта дети ходили по всем домам и раздавали самодельные приглашения. Не было ни одного человека, кто бы отказался. И деревенские, и дачники с удовольствием собирались посмотреть на ребят, а иногда даже и сами пели старинные песни или частушки.

Лидия, Настина бабушка, славилась на всю округу своим голосом. Та ещё певунья! Природа её наградила, не поскупилась. Жаль только, что после школы пришлось идти работать на ферму – мать нарожала ребятишек и не справлялась одна с большим выводком, где Настина бабушка была старшей, довоенной, а все остальные – послевоенные. Мал мала меньше. Потом Лидия рано, в восемнадцать лет, выскочила замуж и родила первенца. Не получила Лидонька образования – всю жизнь спинушку гнула. А так бы – все говорили – заткнула бы за пояс знаменитых певцов. Вот и показывала бабушка свой талант с удовольствием – все её просили спеть.

В день концерта соседские ребята остались дома одни. Что уж там произошло, никто не знал. Вдруг как жахнет: стёкла в доме лопнули, и на волю вырвался клуб дыма. Дул сумасшедший ветер, подхватывая дым и раздувая огонь. Пожары в Топольках не были редкостью – то дети балуются спичками, то молния ударит, однако каждый раз это было страшно, как впервые.

– Робята в доме! – крикнула бабушка.

Кто-то из мужиков схватил колун и жварнул им по замку. Дети, Таня и Тимка, с криком и рёвом вырвались из горящего дома – их закрыли, пока взрослые работали на сенокосе. Они прижались к своей бабушке, прибежавшей с поля. Это был второй дом, который малышня запалила.

Люди уже таскали воду, кто в чём мог, но бесполезно – дом уже ходил ходуном, ветер всё больше раздувал пламя. Дом было не спасти. Красные языки слизывали всё, что попадалось. Искры летели в разные стороны.

Дед и остальные люди облились у колодца водой, а потом от горящего дома побежали к своим домам: поливали все постройки и заборы, чтобы отлетавшие искры не спалили засохшее от зноя дерево.

Бах! Взорвался баллон с газом. Кто-то от неожиданности вскрикнул, кто-то припал к земле, прикрывая руками голову.

Дом догорал. Пожарные не подоспели.

Настя стояла у колодца. К ней подошёл Никитка, деревенский парнишка, который давно нравился Насте. Чернявый, высокий, с гладкой смуглой кожей, Никита всегда выделялся из толпы ребят. Он родился в пьющей семье, у людей недалёких. Зато Боженька поцеловал его в голову – парень был одарённым. Как он рисовал! Никто его не учил – самородок.

– Теперь ваш концерт надолго запомнят, – хохотнул Никита.

– Какой концерт? – изумилась Настя.

– Так вы ж вечером собирались его устроить, – белозубо улыбнулся парень.

– Ты что? Рехнулся? Горе-то какое у людей! – Настя и сама не могла поверить в то, что сегодня увидела.

– А что? Такой памятный день…

– Ты рехнулся? Топай отсюда.

После этого Никита больше не нравился Насте.

… Нынче бабушка Дида и Настя пасли за деревней овец. Дед работал на плану – собирал жуков с картошки. День был в самом разгаре, солнце пекло – глаз не открыть. Настя с утра забыла косынку, вот и побежала домой. Все двери были заперты, а где ключ – девочка не знала. Она вспомнила, что на кухне открыто окно – с утра все рамы выкрашены, а теперь, должно быть, подсохли.

Настя дотянулась до белого подоконника – уже сухой. На глаза попалась деревянная лестница. Настя притащила её от двора и аккуратно поставила на подоконник. Побросав на пол всё, что было с собой – куклу и её одёжки – Настя была готова перелезть в дом, но тут хлопнула дверь и в дом вошёл дед. Он увидел Настю и крикнул:

– Куда лезешь? Вот я тебя лозиной-то выдеру!

Внучка от неожиданности пошатнулась, затем быстро спустилась по лестнице.

– А вот и не выдерешь! – внучка показала деду язык, спрыгнула с лестницы и была такова.

Так и не взяв косынки, побежала обратно к бабушке. Та её немного пожурила, но сказала:

– Ничего, не выдерет. Это он так сказал – для проформы.

– Ну и ладно, – Настя развалилась на траве и накрыла голову широким листом лопуха.

Грело солнце, в лесу беспокойно куковала кукушка, перебякивались овцы, тёплый дружочек-ветер щекотал лицо. Впереди несколько недель лета – благодать!

33. Кольнуло

27 декабря. Седьмой класс.

Школьная ёлка проводилась в здании детского сада. Стены украшены праздничными плакатами, с потолка свисают нити серебристого «дождика», прилепленного послюнявленными кусочками ваты. Самое главное зимнее дерево богато убрано игрушками и сверкающей мишурой. А гирлянда – просто прелесть! Её меленькие, похожие на разноцветный бисер огонёчки, то загорались, то потухали. На окнах – искусно вырезанные снежинки. Просто, но нарядно. Еловый запах – это запах праздника, детства и волшебства!

После новогоднего представления начались танцы. Свет выключили: мерцание капельных разноцветных лампочек на ёлке создаёт ощущение чуда.

Дружные девчонки, ученицы седьмого класса, позвали в свой танцевальный круг девочек и мальчиков из других классов. Каждый по очереди выходит в центр, танцует, а остальные повторяют за ним движения.

Весь день, особенно под вечер, Насте отчего-то тревожно, она места себе не находит. Слева покалывает. Наверное, слишком много танцевала. Настя садится на стул, но странное предчувствие не отпускает.

После праздника мама и Настя вернулись домой. На полу ожидала тёплая Нежкина лужица. Настя взяла ведро и половую тряпку. Неожиданно, резко взвизгнул телефон. Папа взял трубку, побледнел, ничего не отвечал, кроме сдержанного «угу». Когда он положил трубку, то сдавленно произнёс изменившимся голосом:

– Бабушка Вера умерла. Её машина сбила.

Папа быстро вышел на улицу. Мама заплакала. Настя, остолбенев, стояла посреди зала. Она не могла плакать. Нет. Как это бабушки больше нет? Глупости! Это просто ошибка… Любимые люди не умирают!

Пока Настя вытирала лужу за щенком, только и слышала в голове:

– Бабушка Вера умерла. Бабушка Вера умерла…

Она не хотела верить в такое близкое горе. Казалось бы, продолжаются будничные дела – тряпки, лужи, и вдруг не стало бабушки. А через несколько дней Новый год.

Жизнь зло, несправедливо поступила с бабушкой Верой. Та поехала в город к друзьям – отвезти гостинцы. Бабушка жила очень бедно, почти всю пенсию отдавала тёте Поле, папиной сестре, а та и не отказывалась. Но нищета не сделала бабушку скрягой.

Бабушка умерла не сразу. Молоденький парнишка, не так давно вернувшийся из армии, копошился у машины. Потом сел в кабину и стал сдавать назад. Вдруг он увидел в боковое зеркало старушку, но не успел притормозить. Мгновение – и машина сбила бабушку, проехала по голове, раздробила все кости. Несчастная громко стонала, уже без сознания. Умирала тяжело, мучительно. Почему бабушка Вера не услышала, как едет машина? Даже со слуховым аппаратом она неважно слышала, а проходя мимо машины, не ожидала, что та тронется с места.

Местного патологоанатома не было, а приезжающий отказался работать в праздники. Бабушкино тело привезли домой только после Рождества. В морге сказали, что на покойнице и места живого не было – вся переломана.

Водителя решили не сажать в тюрьму: бабушку уже не вернёшь, а жизнь дембелю портить не хочется – он и так себя наказал – на его совести смерть.

Дом у бабушки Веры на крутом берегу. Близко, в нескольких километрах. Но сейчас вечер, зима, холодно и темно, а нужно как-то через лес и замёрзшую реку добраться дотуда: кто ещё будет коз кормить и доить? К тому же не так давно родились маленькие ягнятки, а за ними нужен особый уход. Весь день бедная скотина стояла на дворе не кормленная.

Мама попросила соседа, дядю Пашу Зорина – Кристининого и Натусиного папку, отвезти её на буране до Нивок. Как всегда вся тяжёлая и грязная работа досталась ей, а ведь дома и своих дел хватает: школа и полный двор скотины.

Потом каждый день мама с Настей ходили справляться. Топили печи, грели воду для скотины. Жутко без бабушки, постоянно что-то чудится, даже шевельнуться страшно. Дом осиротел без хозяйки. Настя навсегда запомнила запах пустого дома. Он ей больше не нравился. В доме должны жить люди, должно раздаваться шлёпанье тапок, скрип и хлопанье дверей. Один звук всё же был – до самого лета, до продажи дома, папа не хотел отключать радио. Пусть разговаривает, пусть будет ощущение жизни. В деревне вести разносятся, как гулкое эхо на реке: местные воришки сразу прознали, что дом теперь бесхозный. Ещё до похорон втихаря пробрались в осиротевший дом и обчистили его.

Морозы в тот год стояли страшные – ломом не пробить землю, вот и жгли на кладбище костры.

Коз поспешно продали. Тётя Поля от дома избавилась уже летом. Мама хотела сохранить домик, но ей было сказано:

– Не суйся, это наше, семейное дело.

Интересно, а где же она была, когда мама ходила ухаживать за козами? Тётя Поля ни разу не показалась в Нивках, не помогла по хозяйству. Ольга всё сама да сама. Вот и семейное дело…

Настя мысленно разговаривала с бабушкой Верой: «Ну вот, теперь ты с Боженькой, тебе там хорошо. А когда я молюсь о тебе, бабушка, я чувствую, что ты рядом».

… Может, ничего и не было, просто приснилось? Может, бабушка жива? Она как никто другой любила Настеньку: сильно-пресильно. Эту любовь Настя пронесла через всю свою жизнь; она чувствовала, что, глядя с небес, бабушка Вера защищает её и благословляет.

От пряничного домика ничего не осталось. Новые хозяева снесли всё до основания, увезли на свалку, построили красивый дом, летнюю кухню, вырубили деревья, посадили ровный рядок декоративных кустиков.

– Жалко домик, – часто вздыхал папа, но было слишком поздно.

Дома больше нет, а память о нём осталась.

34. Кольцо

Прошёл год. Восьмиклассники оделись потеплее – их ждали лыжи. Настя взяла из кладовки под лестницей лыжи и палки – всё старенькое, плохенькое, у одной палки давно отломано кольцо. Ребята заскользили по лыжне, проехали несколько кругов. На бровях и ресницах красиво белел иней. Пора возвращаться. Инна Сергеевна поджидала ребят у входа. Вдруг она зашипела на Настю:

– Ты сломала палку. Почему на ней кольца нет?

Настя оторопела:

– Так и было.

– Ты врёшь.

– Не вру. И ребята докажут, они видели.

– Ничего она не теряла, – заступилась Оксана. – Я за ней следом ехала.

Настя понимала, что физкультурница не стоит её внимания – плевала она на неё. Марина, одноклассница, побежала в коридор, поискала в тёмном чулане кольцо. Нашла, показала учительнице:

– Вот, видите, она не врёт. Оно уже было отломано.

– Я же говорила, – вспыхнула Настя.

– Ну и что? Может, в другой раз соврёшь, – процедила сквозь зубы физкультурница.

– Да и ладно! Что я тут буду бисер метать! – рассерженно буркнула Настя пошла в раздевалку.

Вот те раз! Ребята сидели в раздевалке и обсуждали этот случай. Все были возмущены несправедливостью учителя.

– Настя, да не обращай на неё внимания, у неё с головой не всё в порядке, – поддержала подругу Оксана.

– Да она белены объелась! Дикарка! – засмеялась Маринка.

– Ха! Дикарка! Ха! Белены объелась! – подхватил Петя.

Ко всем ребятам Инна Сергеевна придиралась, могла наговорить гадостей; Настя же была её любимой мишенью – отличница, творческая, независимая девочка, на всё имеющая своё мнение. Серый кардинал. Поперёк горла была женщине эта звёздочка.

35. Драка

Дружный восьмой класс уважали за сплочённость и умение постоять за себя и друг за друга.

Только это не совсем класс, а цветник, только один парнишечка Петька и был. Его девчонки берегли пуще всего. И на этот раз пришлось вступиться за горемыку: на него полез драться Колька – парень из девятого класса, Настин дальний родственник (Роман с его отцом были двоюродными братьями). К слову, Колькина мама – тот ещё подарочек – ещё до замужества сидела в тюрьме за тунеядство, так что наследственность была так себе – ничего хорошего.

Школьники шли через улицу в столовую. Родственничек увязался за Петей (он всегда обижал слабых) и выбил ему передний зуб. На снегу краснели сгустки крови и в них – выбитый зуб. Настя догнала злодея только в столовой. Обидчик был намного выше и крепче девочки, но когда она налетела на него с кулаками, он испугался. Старшеклассник вообще трусил перед сильными, а Настя – кремень. Струсивший парень, спасаясь от девушки, расшвыривал столы и стулья. Все, кто находился в столовой, словно остолбенели. Петин обидчик был побеждён.

Колька тайно возненавидел Настю: его позор видели все. За эту драку Настю не стали наказывать. Девочки, конечно, не должны драться, но слабых нужно кому-то защищать. Иногда такие, как этот старшеклассник, по-другому не понимают.

С тех пор Петю больше никто не обижал. Жаль только, что зуб уже не вернуть. Эта история долго не забывалась школьниками.

Ещё случай. Один мальчишка из маминого класса ввалился в школьную раздевалку, где было полно ребят, не заметив Настю, стал поливать грязью Ольгу Матвеевну, которая поставила ему заслуженную «двойку». Ох и досталось тогда парню! Настя наваляла этому увальню по полной! Она, хрупкая девчонка! И доходчиво объяснила ему, чтобы он не смел и слова вякнуть в адрес Ольги Матвеевны. Потом парень даже не обижался на Настю: был не прав – получил по заслугам.

Вероятно, кто-то возразит, что нельзя решать дело кулаками, и отчасти будет прав. Импульсивность позволительна не в любом возрасте, но Настя, будучи девчонкой, защищала маму так, как могла, так, как было доступно для понимания обидчику. В каждом возрасте есть свои способы постоять за своих.

Да, было дело – дралась с мальчишками. Ну и что? Эти воспоминания тоже вскоре превратились в пепел, Настя уже думала о другом: ей нужно готовиться к олимпиаде по русскому языку. Тут не до драк.