– Так это вы? – набравшись смелости, сквозь слезы сказала Ниса. – Вы виноваты в смерти Фица! Это вы заставили Брана вести нас в болотную Топь!
Одвал лишь усмехнулся и, с некоторой снисходительностью взглянув на девочку, неспешно ответил:
– Я лишь пытался вам помочь. В их уходе нет моей вины. Это вина кое-кого более могущественного. Того, по чьей прихоти вы оказались здесь, в Салфуре, – сатир приблизился к детям и, загадочно склонив над ними свою рогатую голову, спросил: – Могу я показать вам?
Бран ничего не ответил. Сейчас его мысли занимало другое: мысли о том, чего он больше никогда не сможет предотвратить, к чему никогда более не сможет вернуться, о тех, кого он потерял, о той, кого убил. Это был уже не тот Бран, у которого была надежда влиться в общество людей, стать одним из них. Теперь он был иным, запятнанным, бесчувственным, угнетенным и угнетающим. Не человеком и не животным.
Тем временем Ниса, стерев с лица дорожки мокрых слез, лишь коротко кивнула в ответ на предложение Одвала. Она была готова следовать куда угодно, лишь бы наконец выбраться из Салфура и, если будет возможно, вернуться домой, к своим родителям, которые, верно, уже давно похоронили ее, как и остальных детей, затерявшихся в чаще запретного леса.
– Вот и славно, – заключил Одвал и, развернувшись на месте, направился в неизвестном путникам направлении сквозь густую чащобу, колючие безлистные ветки и шаркающих по земле маленьких зверей.
Сатир был частью этого мира, а потому ему было доподлинно известно, как именно выйти из чащи, как найти затерявшуюся в кронах крохотную деревню. Сейчас Бран отчетливо понял это. Понял и то, что если бы Одвал хотел вывести их отсюда, то обязательно сделал бы это. Однако у сатира были совершенно другие планы, и Бран вынужден был безропотно следовать им.
Одвал вел себя так, словно в этой хижине не произошло ничего по-настоящему ужасного. Так, словно жизнь безвинного, вечно задорного парня, носившего имя Девин Линч, не угасла по вине обезумевшей старухи, бледнеющее тело которой лежало на темном от крови деревянном полу покинутой хижины.
Именно в этот момент в душу Брана закралась странная мысль – он усомнился в намерениях загадочного лесного духа. Затем взгляд юноши упал на острый длинный кинжал, оставленный Тайзети на небольшой перекошенной тумбочке.
Глава 34
Одвал повел детей кривой, совершенно нехоженой тропой. С каждым пройденным шагом пушистых кустарников и высоких вечнозеленых деревьев становилось все меньше, а звуки, издаваемые лесными обитателями, переплетаясь с шелестом осенней листвы и воем холодного осеннего ветра, превращались в далекий, едва различимый шум.
Ниса коротко вздрагивала, бросая взгляды на загадочное рослое существо, словно до сих пор не верила собственным глазам. Иногда девочка вскользь посматривала на Брана, замечая в нем некую перемену, будто рядом шел не знакомый ей робкий юноша, а совершенно другой, холодный и отстраненный человек, который производил на Нису не самое хорошее впечатление. С трудом переставляя уставшие ноги, она просто рыдала и тихонько стонала, оплакивая горе, что принес им этот проклятый всеми богами лес.
– Арин… Скажите, Арин… Она жива? – с надеждой взглянув на сатира, дрожащим от страха голосом спросила девочка.
Глубоко в душе Ниса таила смутную надежду, что ответ Одвала принесет ее душе покой. Возможно, сатир расскажет о том, как именно можно спасти их подругу из плена отвратительных троллей, но тот лишь молча продолжал свой путь, словно вовсе не слышал слов девочки, вернее, делал вид, что не слышит.
Тогда Ниса вновь приоткрыла рот, дабы настоять на своем, выудить ответ из этого таинственного существа, но, попытавшись вновь, так и не смогла этого сделать – слова комом замерли в ее пересушенном горле. Ниса понимала, что сатир молчит не просто так, что за этим молчанием скрывается нечто большее. Ответ наверняка был таким, какой не нуждался в озвучивании вслух.
Тяжело вздохнув и опустив взгляд, Ниса безмолвно шагала вслед за сатиром, подобно наивной овечке, что слепо шествует за своим пастухом. Шла во мрак ночного леса за этим странным существом и за собственной совершенно неясной судьбой.
Когда Одвал, забравшись на пригорок, указал путникам на назначенное место, сердце в груди Брана коротко екнуло, давая понять, что он уже бывал возле этой устрашающей, находящейся поодаль запретного леса, каменной пещеры.
– Индра, – шепнул юноша, будто бы проверяя имя Королевы Салфура на звук.
– У нее много имен, дитя, но одно явно отличается от остальных, – загадочно усмехнувшись, ответил сатир. – Сиенна – ее первое имя. Поговаривают, что это имя дал ей сам лес.
Бран с удивлением взглянул на Одвала. Впервые ему приходилось слышать о том, что у Королевы леса есть иное имя, что сам Салфур может давать имена своим же обитателям, подобно живому разумному существу. В эту секунду ему внезапно захотелось почувствовать то же, что уже много раз он успел ощутить, скитаясь по темной дубраве, по кривым нехоженым тропам этого чудовищно опасного леса – желание изучить это место вдоль и поперек, пробраться во все его уголки, разгадать все его тайны и узнать, почему они оказались здесь и кто именно стал этому виной. Но, обратившись внутрь себя, Бран осознал, что сейчас вся его страсть и интерес не имеют никакого значения. Он был равнодушен к лесу и ко всем его трижды проклятым обитателям. Больше он ничего не чувствовал ни к двуликой колдунье Аве, ни к скользким болотным тварям, ни к длинноволосым, чарующим своим внешним видом русалкам, ни к чудовищным клыкастым феям, ни к обезумевшей старухе Тайзети, убившей его друга, ни даже к загадочному сатиру. Единственное, чего он действительно желал в эту минуту, единственное, чем горела его измученная скитаниями душа – это расправиться с источником всего этого безумия, всего этого хаоса, приведшего к напрасным жертвам близких ему людей – с самой Королевой леса.
– Вижу, что тебя не особенно впечатлило то, что у леса есть собственный лик, – хмуро взглянув на Брана, сказал сатир. – Что ж, тогда не буду тянуть и скажу все, как есть: ты должен убить ее, дитя.
Ниса замерла на месте, услышав слова Одвала. Она упрямо уставилась на сатира, словно пыталась понять, говорит он всерьез или попросту издевается над ними. Если это была не шутка, то отчего это большое, пугающее своим видом существо не может самостоятельно расправиться с причиной всех несчастий Салфура, их несчастий, никак не касающихся обыкновенных людей, из которых был и сам Бран? Каким именно образом юноша сможет противостоять самому сильному монстру в запретном лесу? Разве у него есть оружие или магические силы? Ответ был очевиден.
– Уже много лет она живет в туманной реальности и просыпается довольно редко. По крайней мере, все говорит именно об этом, – почесав свою редкую бородку, задумчиво сказал сатир. – Сиенна слаба, а потому не может тратить жизненные ресурсы на бодрствование. Она правит своими владениями сквозь сон, блуждая сознанием по всему лесу.
– То есть мне нужно убить ее, пока она спит? – с некоторым сомнением в голосе переспросил Бран.
– Именно, – кивнул Одвал, не обращая внимания на раздраженный взгляд белокурой девочки, стоявшей рядом с ним.
– Да что вы, черт возьми, такое несете?! Почему вы предлагаете Брану брать на душу грех и подвергать собственную жизнь опасности, когда… Когда можете сами лишить эту женщину, вернее сказать, этого монстра жизни?! Она же ваша Королева! Вы и должны… – раскрасневшись от непонимания, бессилия и гнева, стала с жаром выкрикивать Ниса.
– Ниса, позволь мне самому решать, что делать, – с негодованием взглянув на подругу, бросил Бран, затем звучно втянув в легкие холодный воздух, перевел взгляд на Одвала и с вызовом добавил: – Я согласен.
– Но ты не можешь!
– Нет, я могу. Я должен! – сказав это, Бран стал спускаться с пригорка и отправился в сторону одинокой каменной обители, расположившейся у самого подножья Черной горы – в то самое место, в котором должно свершиться возмездие.
– Вот и чудесно, – со странной усмешкой в голосе ответил сатир и немедля последовал за юношей.
Тяжело выдохнув и смирившись с собственным бессилием, Нисе ничего не оставалось как следовать за ними. Холодная неприступная пещера пугала ее, заставляя тело покрываться колкими мурашками, но выбора не оставалось. Вернее, он был, но Бран уже принял решение, избрал дорогу, по которой Ниса безропотно шла за ним.
Спустя некоторое время все трое стояли у широкого входа в залитую черным мраком пещеру и с тревогой смотрели друг на друга, словно запутавшись в собственных мыслях, искали ответа в ближнем.
– Не стоит опасаться, мальчик мой. Сиенна, должно быть, даже не успеет вернуться в сознание, покаместь ты будешь ее…
– Убивать? Это вы хотели сказать?! – с негодованием воскликнула Ниса, глубоко в душе сожалея о том, что вообще позволила Брану и себе следовать за сатиром. – Ответьте же мне! Почему вы сами не можете совершить над ней правосудие?!
– Духи не могут влиять на такие вещи, девочка. Только подвести одну жизнь к другой, сплетая судьбы, – с раздражением взглянув на Нису, отвечал Одвал. – Потому я и пытаюсь…
– Сделать всю грязь руками Брана?! – топнув ножкой о землю, воскликнула Ниса, и в ее зеленых глазах тут же вспыхнула нескрываемая ярость. – Что ж, у вас это довольно хорошо получается!
– Довольно, Ниса, я уже просил тебя не вмешиваться! – прикрикнул Бран и, переведя взгляд на сатира, коротко добавил: – Есть еще что-то, что я должен знать?
Одвал почесал свой длинный подбородок, словно вспоминая вещи, о которых полезно будет упомянуть, осмотрелся по сторонам и, наклонившись над Браном, прошептал:
– Ее страх намного больше, чем ее сила. За таким великим ужасом легко потерять истинность вещей.
Решив, что сатир в очередной раз играет с ним в странную игру, говоря загадками и шарадами, юноша даже не стал переспрашивать, что именно тот имеет в виду под этой весьма неоднозначной и в некотором роде загадочной фразой. Легонько кивнув, он с беспокойством глянул вглубь сырой, холодной пещеры, внутренне надеясь на то, что сможет выйти оттуда живым.
Бран ощущал, как высокие каменные стены с каждым его шагом становятся все ближе друг к другу, как медленно сужается и без того узкий сырой коридор и как мало места остается для того, чтобы свободно пройти втроем по этому темному, покрытому прочной паутиной лабиринту.
– Вы уверены, что она не может причинить Брану вреда? – с тревогой в голосе обратившись к Одвалу, спросила Ниса.
– Уверен, – натянуто улыбнувшись, ответил сатир.
Несколько минут они шли молча, озираясь по сторонам и ожидая, что вот-вот из-за угла на них выпрыгнет нечто чудовищно страшное, нечто, чему они не смогут противостоять, даже приложив для этого все свои силы. Но ничего не происходило ни спустя минуту, ни спустя две, ни спустя десять. Подождав еще некоторое время, Бран и Ниса пошли рядом, а сзади, прикрывая их, следовал сатир.
Мокрые влажные капли срывались с каменных стен и с гулом падали на холодную землю, отмеряя секунды. Приятный влажный шум, доносящийся со всех сторон, окутывал путников. Иногда им казалось, что они бродят не внутри сырой пещеры, а в ухе огромного великана, который вот-вот должен проснуться, почуяв их присутствие.
Очередное распутье, поворот. Вот-вот глазам странников должна была открыться высокая мраморная зала, которую Бран видел в снах, но этого не происходило. Они словно блуждали в замкнутом пространстве, у которого не было ни начала, ни конца, ни входа, ни выхода.
На одной из развилок юноша заметил нечто загадочное. Словно теплое сияние, излучаемое высокими чугунными факелами и доходившее до глубины пещерного коридора, осветило чернеющую тропинку, по которой они держали свой путь.
– Кажется, нам сюда, – уверенно сказал юноша.
От осознания неизбежности встречи с Сиенной его сердце будто бы перестало биться, превратившись в ледяную толстостенную глыбу. Ему хотелось скорее покончить с этим, настолько невыносим был холод в груди, настолько велик был страх. Бран сделал следующий шаг к тронной зале, из которой исходило темно-алое мерцание, но в этот момент сатир, до этого смиренно шагавший позади юноши, резко схватил его за рукав, сжав его руку своей крупной ладонью, и с тревогой в голосе сказал:
– Ты не можешь идти впереди.
– Что? – недоуменно переспросил Бран. – Почему это?
– Потому что я чувствую нечто необъяснимое. Возможно, перед тем как войти в туманный сон, Сиенна оставила здесь ловушки. В любом случае это небезопасно, – оглядев своими ярко-желтыми глазами узкий каменный коридор, заключил Одвал.
– И что ты предлагаешь? – пренебрежительно бросил Бран.
– Мы с девочкой пойдем впереди, чтобы ты не угодил в капкан.
– Но… – стал возражать юноша.
Ниса тут же перебила его, коротко кивнув Одвалу, и буквально по слогам отчеканила:
– Я согласна.
– Ниса, но ты не можешь…
– Бран, – отстраненно глядя на юношу, произнесла девочка, – позволь мне самой решать, что делать.
Она стала впереди юноши, преградив ему путь, смиренно зашагала в сторону просторной королевской залы, не обращая внимания на слегка опешившего друга. Бран с сатиром безмолвно следовали за ней.
Когда они все же вошли в пустынное помещение и его величественность и яркий свет пятном бросились в их лица, ослепив привыкшие к темноте глаза, Бран заметил, как Ниса побледнела, но не от страха, что терзал и его душу, а от восторга, от нескрываемого изумления.
– Чудеса! Я в жизни такого не видела! – привыкнув к освещению, изумилась Ниса, оглядывая высокие потолки и мрачные стены. – Такая огромная, такая величественная и неприступная зал… а-а-а, – девочка громко возопила и тотчас исчезла из поля зрения Брана.
– Ниса?! – нервно оглядываясь по сторонам, крикнул юноша, стараясь уловить глазами хоть что-то, хоть какой-то признак чужого присутствия, но обнаружил лишь, что ни Нисы, ни сатира рядом не было, словно они оба в секунду растворились в воздухе, не оставив после себя и песчинки. – Что происходит?! – громко выкрикнул юноша, будто бы обращаясь к кому-то, кого не мог видеть.
– Доставай кинжал Тайзети. Сиенна близко, – неожиданно врезался в голову грубый голос.
Бран, ни секунды не раздумывая, достал из кармана острый кинжал и резко оглянулся вокруг себя. Увиденное заставило его побелеть от страха. Посреди огромной залы возле величественного трона, сооруженного из острых ветвей иссушенных деревьев с нанизанными на их концы белесыми человеческими черепами, собралась бесчисленная стая – множество маленьких, средних и больших пауков разной формы, окраски и вида. Они быстро перебирали своими длинными мохнатыми лапками и издавали такой пронизывающий писк, что юноше захотелось заткнуть собственные уши, лишь бы не слышать этого омерзительного звука.
– А вот и ты, мой славный маленький Бран, – слегка хрипловатый женский голос плотно накрыл, укутал собою весь величественный тронный зал. – Я так ждала тебя, – с некоторой издевкой добавила незнакомка.
Как только она закончила говорить, пауки, словно по чьему-то незримому велению, выстроились в ряд – сначала большие, затем поменьше и затем самые крошечные арахниды собрались в одно пугающее и одновременно чарующее своим таинственным видом существо. Слившись воедино, пауки стали одной очаровательной женщиной, представшей перед Браном. Волосы ее были подобны тонкой серебристой паутине, большие алые глаза с издевкой взирали на юношу из-под длинных, напоминающих черные паучьи лапки, ресниц. До пояса она была человеком. Спустившись взглядом ниже, юноша увидел огромное, паукообразное туловище с хищными, широко раскрытыми глазами и длинными темно-фиолетовыми лапами. Это было то самое существо, которое он видел в туманной реальности. То самое существо, которым и была Королева леса.
– Сиенна… – сквозь зубы процедил мальчик, стараясь не выдать собственного страха. – Отвечай, что ты сделала с Нисой и Одвалом?!
Та склонила голову набок и легонько усмехнулась:
– О! Так тебе известно мое первое имя. Интересно, – хитро сощурившись, сказала она. – Если ты о своей подружке, то она висит там, на одной из колонн.
Королева леса указала тонким бледным пальцем в сторону мраморных темных стен пещеры. Там, запутавшись в крепкой паучьей сети, безмолвно трепыхаясь в воздухе, стонала Ниса. Ее короткие волосы волнами спадали на лицо, а ярко-зеленые глаза, наполненные слезами, молили о пощаде.
– Но я не вижу Одвала, – растерянно глядя по сторонам, сказал Бран.
– Одвал? О ком ты говоришь? – вновь хохотнула Сиенна. – Пытаешься меня напугать, дитя? Только вот знай, что я вижу абсолютно все и всех в этом лесу и могу с уверенностью заявить, что никакого Одвала рядом с тобой никогда не было.
– Что? – одними губами переспросил Бран. – Но он же…
– Довольно болтовни! Пора положить всему этому конец! – взмахнув своими длинными тонкими руками, Королева вновь рассыпалась на тысячи маленьких паучков, которые тотчас всей бесчисленной стаей побежали прямо на Брана. – Стань же моей пищей! Наполни мое тело своей душой! Душой избранного Салфуром ребенка!
«Вот черт!» – вскользь подумал Бран и оглянулся, дабы бежать обратно в лабиринт, но было поздно. Насекомые уже сплели такие прочные сети на месте бывшего прохода, что даже своим острым кинжалом он не смог бы разрезать их и сбежать отсюда. Оставалось бороться либо принять собственную смерть.
Пока юноша размышлял, маленькие паучки стали взбираться прямо по его ногам и вгрызаться в участки тела, не прикрытые оборванной одеждой. Бран вскрикнул и с силой стал отряхивать их с себя.
– Не сопротивляйся, Бран Каллаган, – эхом пронесся по зале голос Королевы леса. – Ты ведь сможешь встретиться со своими друзьями там, в посмертии, – девушка щебетала, подобно певчей птице, пока пауки десятками заползали на юношу и причиняли ему острую боль, вгрызаясь в шею, руки и лицо.
«Думай, Бран, думай, – стряхивая с себя хищных членистоногих, проговаривал в мыслях юноша. – Должен быть какой-то выход».
– Сможешь вновь увидеть Фица, Девина, Арин и даже эту хрупкую белокурую девочку, которую вот-вот поглотят мои дорогие детишки.
«Детишки? Детишки… Точно!» – внезапно просиял Бран.
Взглянув на самого жирного и опасного из всей этой массы насекомых паука, который размером мог сравниться с собакой, Бран, не дожидаясь, пока тот кинется на него, сжал покрепче оружие и направился прямо к нему, чтобы напасть первым.
«Ее страх намного больше, чем ее сила… Неужели сатир дал мне подсказку?» – приблизившись к огромному арахниду, Бран попытался запрыгнуть на него сверху, но это было тщетно. Ловкими отскоками паук удалялся от него, а в моменты, когда юноша терял контроль над своим телом, пытаясь скинуть с себя насекомых, старался попасть в уязвимое место.
«Страх настолько большой, что я могу увидеть его, различить среди всего остального, а значит, и убить, – юноша в очередной раз замахнулся кинжалом, тщетно стараясь порезать им паука, но лезвие орудия скользило мимо, пронзая лишь холодный воздух. – Именно в этом теле находится страх Сиенны, а значит, и ее душа!»
Неожиданно паук подпрыгнул так высоко, что Бран запрокинул голову, глядя на то, как огромных размеров арахнид, уцепившись за потолок паутиной, свесился прямо над его головой, а затем, резко оттолкнувшись и сорвавшись с места, упал на него сверху, сбив с ног.
– Вот тебе и конец, дитя порока! Умри же! – эхом пронесся голос Сиенны по пещере.
Огромный членистоногий хищник занес над Браном острую лапу, целясь прямо в шею.
– Ты нарушил покой моих подданных! Учинил хаос! Стал тем, кто отобрал у меня могущество! Тем, кто родился, чтобы забрать власть и силу, подаренную мне Салфуром! Ты заслуживаешь смерти!
– Подданых?! Весь лес ненавидит тебя, Сиенна! Даже те, кто молчит, на самом деле в тайне мечтают избавиться от Королевы! – глядя в один из множества алых, как рубины, глаз огромного паука, воскликнул Бран. – Хоть я и не один из жителей Салфура, но тоже мечтаю об этом!
Выкрикнув эти слова, мальчик с силой воткнул в круглое паучье брюхо острый кинжал. Арахнид всем своим весом свалился на юношу, а звучный крик Сиенны на мгновение эхом замер в воздухе и стих, будто его никогда и не существовало.
«Неужели она мертва? Неужели все кончено? – сбрасывая с себя обездвиженное тело огромного паука и вставая с каменного пола, подумал Бран. Голос Сиенны более не резал слух, пауки замерли на одном месте, подобно статуям, а мрачная мраморная зала вновь погрузилась в некое подобие сна.
Юноша поднял голову, стараясь отыскать на одной из темных пещерных стен Нису, и через пару секунд заметил, как девочка, высвободив руку из крепкой паучьей сети, с силой тянется ею к Брану. Паук, пленивший ее, подобно своим собратьям, перестал шевелиться и подавать признаки жизни, замерев на месте, словно каменное изваяние.
– Ниса… Не двигайся! – отбросив острый клинок в сторону и приложив обе ладони к губам, выкрикнул Бран. – Сейчас я попытаюсь тебя освободить, – юноша спешно направился к одной из массивных шершавых колон, желая поскорее помочь подруге спуститься на пол, высвободив ее из капкана, и выбраться из этой пещеры. Но как только он приблизился к колонне, за спиной послышались раздирающие душу стоны, а затем истерический крик.
– Ты убил моего любимого арахнида! – эхом пролетел над Браном голос Королевы Сиенны, казалось, готовой взорваться на месте от собственного гнева. – Не прощу! Не прощу! Не прощу!
Десятки, сотни, тысячи пауков, до этого замерших на месте, рассыпались на еще более мелких паучков и с бешеной скоростью побежали в сторону Брана. Они собирались воедино и разрывались на части снова буквально на ходу, подобно морским волнам, бушующим во время шторма. Юноша опешил и в страхе стал быстро взбираться по колонне, совершенно забыв про кинжал Тайзети, оставленный им на каменном полу.
– Теперь я точно не дам тебе сбежать! Я не совершу эту ошибку дважды! – припоминая туманный сон, кричала Сиенна.
Крохотные паучки, вновь рассыпавшись на отдельные части, стали забираться по высокому столбу, без трудностей преодолевая шероховатости и мерно надвигаясь на едва переводившего дыхание юношу.
«Неужели сатир соврал? Или Сиенна говорит правду и никакого сатира никогда не существовало?» – думал Бран, глядя на то, как скоро насекомые преодолевают расстояние, залезают под его одежду и словно бы пытаются поглотить его целиком. Он старался отбиваться от них, но все было напрасно. Пауков было слишком много, а он один – беспомощный, безоружный, обеими руками держащийся за мраморный столб, оставивший единственный способ защиты на холодном полу.
Постепенно привыкая к боли от укусов, в замешательстве от накрывшего его страха Бран всерьез размышлял над тем, был ли смысл во всем пережитом в Салфуре? Был ли смысл в их приключениях? В их неудачах и незаслуженных смертях? Думал над тем, что станет с Нисой, когда пауки полностью съедят его тело, оставив лишь кости рядом с теми, что уже лежали прямо у подножия устрашающего взор трона. Думал о мифическом существе, именующем себя Одвалом. Была ли хоть одна причина дожить до этого дня? Ответ витал где-то рядом. Подобно паукам, заползал под кожу, доводя Брана до изнеможения, но его не удавалось поймать. Совершенно эгоистично было бы думать, что каждая ситуация, каждый прожитый ими час в запретном лесу был ступенькой к самопознанию, шагом навстречу определению своего я. Но именно так Бран и думал. В его голове прочно укрепилась мысль о том, что даже утрата близких ему людей не были напрасной. Каждая потеря сопровождалась выбором, решением, которое и привело их сюда. Неужели, пережив все это, переборов всю боль и отчаяние, Бран мог так просто сдаться, даже не достигнув цели?
Прервав размышления, Бран сосредоточенно оглядел полчища насекомых, копошащихся над и под его порванной в клочья одеждой. Что-то должно было явственно выбиться из общей картины, за что-то должен был зацепиться глаз. Претерпевая боль, Бран продолжал следить за происходящим вокруг, продолжал направлять оставшиеся силы на поиск чего-то неизвестного, того, что должно было спасти ему жизнь. И нашел. Среди кучкующихся, старательно впивающихся в его кожу пауков Бран смог разглядеть существо, довольно сильно отличающееся от остальных. Настолько сильно, что это даже немного позабавило юношу. Все пауки были совершенно разными – яркими, цветастыми, заставляющими глаза щуриться при их виде, а разум – удивляться их необыкновенности. Все они двигались в одном ритме, совершали одинаковые механичные движения и руководствовались одной целью, что явно влияло и на их общее поведение. Но один из них был абсолютно особенным. Таким же особенным, как и сам Бран – абсолютно непримечательным среди ярких энергичных паучков. В то же время этот паучок был необыкновенным, уникальным и исключительным – маленьким, прозрачным, с тонкими, подобно серебристой паутине, лапками и водянисто-серыми глазками. Несмотря на такой неприметный внешний вид, в его движениях чувствовалась некая осознанность. В отличие от остальных, этот маленький паучок не кусал Брана, а внимательно смотрел своими крохотными глазками в его зрачки, словно наслаждаясь представлением, устроенным его собратьями, словно желая поскорее упиться медленной и мучительной смертью юноши.
– Больше ты не сможешь расстроить наши планы, дитя порока! Наконец-то я смогу собственными глазами увидеть твою смерть и собственным телом поглотить твой порочный дух!
«Ее страх намного больше, чем ее сила. За таким великим ужасом легко потерять истинность вещей», – всплыло в сознании юноши и он смог осознать, что в действительности означали эти пространные слова Одвала, которые он по глупости принял за издевку.
– Вот ты и попалась! – легко улыбнувшись, сказал Бран и поднес к себе руку, облепленную сотнями крохотных паучков, и двумя пальцами другой схватил тельце бесцветного паучка.
– Нет, что ты… Как ты смеешь?! – кричала Сиенна, пока в пальцах мальчика трепыхалось маленькое серое насекомое. – Как ты догадался?! Кто ты, черт возьми, такой?!
Бран глубоко вдохнул, стараясь не потерять равновесия, а затем, с некоторой жалостью взглянув на насекомое, сказал:
– Твой лесной порядок, как и твое черствое сердце, давно уже прогнил. И пусть это совершенно не стоило того, но именно я стану тем, кто остановит распространение вируса и не даст ему поглотить весь этот чертов лес.
– Глупое дитя, ты не понимаешь! Дело не только во мне! Прогнил не только Салфур! Вся ваша деревня… Она…
– Довольно! – громко выкрикнул юноша и, не дождавшись, пока Королева закончит говорить, с силой сжал паучка между пальцами и в следующий момент под громкий вопль Сиенны сорвался с мраморной колонны и упал ничком на холодный темный пол величественной залы.
Глава 35
Бран лежал, склонив голову набок и прикрыв глаза. Ниса, освободившаяся из пут липкой паучьей сети, расхаживала взад и вперед, нервно обкусывая свои грязные ногти.
Возникший из ниоткуда Одвал возился над обездвиженным мальчиком, совершая своими когтистыми руками странные движения и приговаривая что-то не совсем вразумительное.
– Почему он не приходит в себя? Что с ним? – с тревогой в голосе вопрошала Ниса, продолжая наматывать круги по зале.
– У этого вида пауков от страха с адреналином выделяется некоторое количество смертоносного яда, который выходит на поверхность их телец и впитывается в кожу держащего. Правда, умерщвляет он отнюдь не сразу, а спустя пару часов, – задумчиво отвечал Одвал. – Не волнуйся, дитя, яда в его теле больше нет. Я побеспокоился об этом.
– Но как?
– Не спрашивай. Я все равно не отвечу тебе.
Ниса напряженно вздыхала и охала над телом друга, а Одвал с беспокойством осматривал залу, словно ища чего-то определенного. Бран очнулся. Как только он пришел в себя, вмиг над его лицом возникли внимательные зеленые глаза со скопившимися в их уголках слезинками и слипшимися светлыми ресницами. Такой бесконечно дорогой взгляд храброй девочки, что прошла с ним весь этот, без преувеличения, тяжелый путь и выжила. Осталась рядом с ним. Отчего-то эта картина напомнила Брану их первую встречу, когда лежа на полу, посреди сырого подвала зеленоволосой колдуньи Авы, он первым делом увидел именно ее, именно эти очаровательные глаза цвета весенней травы. Юноша вспомнил всех – надоедливого и заносчивого Фица, всегда веселого и задорного Девина и скромную рыжекудрую Арин. Все они предстали перед ним – яркие, живые, чувственные. Предстали такими, какими были при жизни.
«Так хочется верить в то, что все это было лишь нелепым кошмаром», – подумал Бран, пытаясь подняться. На удивление, он не чувствовал боли от укусов и падения, напротив, его тело было довольно легким и совершенно не болело.
– Ты заставил нас переживать, – с тревогой в голосе сказала Ниса, и уголки ее губ невольно дрогнули. – Ты победил, Бран. Убил Королеву леса и теперь мы… можем вернуться в Ардстро, – соленые слезы тонкими струйками скатились по раскрасневшимся щекам девочки, отчего она невольно прикрыла лицо ладошкой.
«Я действительно убил ее? Кажется, это было слишком легко…» —заметил про себя Бран и, оглядевшись вокруг, стал искать тела тысяч мертвых пауков. Но, к его удивлению, зал был пуст, и только возле самого трона лежало бездыханное тело убитой им Сиенны. Ее бледная кожа стала полупрозрачной и покрылась тонкими синими венами, а мохнатые длинные лапы безжизненно свесились над круглым паучьим телом. Королева повержена, но Брану было как-то не по себе, словно дело не было завершено, словно он упустил что-то действительно важное, о чем вскоре ему придется пожалеть.
– Можно я… – полушепотом начал юноша, словно обращался к самому себе.
– Можно, – коротко кивнув, ответил сатир и, встав вместе с Браном, направился в сторону бездыханного тела Королевы леса.
Бран, не сдерживая любопытства, спросил:
– Она действительно мертва?
Одвал хмуро взглянул на юношу, затем перевел взгляд на Сиенну, и хитрая улыбка тронула его лицо.
– Должно быть, мертва, – продолжая лукаво улыбаться, отвечал сатир. – Наконец-то мертва…
Сказав это, Одвал развернулся и молча направился куда-то в сторону.
«Подождите-ка… Я совсем забыл о том, что Одвал исчез перед моей битвой с Сиенной. И, кажется, она говорила, что и вовсе не видела никакого сатира рядом с нами. Что это зна…» – успел подумать Бран, когда что-то очень холодное прикоснулось к его запястью. Юноша буквально оторопел от страха. Тонкая длинная рука Королевы леса крепко сжала его кисть, отчего Бран тихонько взвизгнул. Из последних оставшихся сил Сиенна пыталась удержать внимание юноши на себе, все еще будучи живой. Но, судя по всему, времени у нее оставалось мало.