– Что ты тут делаешь, Одвал? Зачем явился?
Брану стало невыносимо страшно. Ему казалось, что Одвал является лишь тогда, когда юношу ждет очередная потеря или ужасная беда. Но в Зерваре все было иначе. Лейла обещала помочь путникам, спасти их из заключения и выпустить на волю. Отчего сатир явился именно сейчас, в самое спокойное время за все их нелегкое приключение?
– Хороший вопрос, – с усмешкой ответил Сатир. —Ты, должно быть, считаешь мое появление плохим предзнаменованием?
Бран замешкался, но ничего не ответил.
– Знаешь, а в этом есть доля правды, – вновь едко усмехнувшись, сказал Одвал и поманил Брана огромной шершавой рукой. – Присядь-ка рядом.
Юноша послушно уселся на землю и внимательно глядел на сатира. Тот лишь беззаботно рассматривал собственную флейту.
– Сегодня на рассвете свершится кое-что ужасное. Не то, чтобы это касалось тебя лично, но то, что принесет это событие, будет по-настоящему неприятным, – начал вещать Одвал.
– Прекрати говорить загадками! – неожиданно воскликнул юноша, а затем, прикрыв себе рот, чуть тише добавил: – Разве ты не можешь сказать все напрямую?
– Могу, но разве загадки решать не более приятно, чем пользоваться готовыми ответами?
– Моя жизнь и жизни моих друзей висят на чертовом волоске! И ты действительно думаешь, что у меня есть желание разгадывать твои глупые ребусы?
– Ну нет так нет, – глухо ответил сатир, а затем добавил: – Тогда буду говорить кристально чисто. Сегодня на рассвете Лейла умрет в родах. Драйк, как и весь Зервар, останется без матки, а потому ты должен будешь уговорить Арин стать их следующей женой.
– Что?! – воскликнул Бран, ошарашенно глядя на Одвала.
Юноше сложно было понять, насмехается сатир или говорит серьезно.
– Если ты не сделаешь этого, то Девин умрет. Я проведал его перед приходом сюда и могу сказать наверняка: эликсиры, что Тайзети украла у Мары, совершенно бесполезны. Болезнь прорастает в его теле, как сорняк, и по моим подсчетам у вас остались сутки для того, чтобы сохранить ему жизнь.
Бран молча смотрел в маленькие хитрые глаза собеседника. Казалось, что все это нелепость, какая-то глупейшая ошибка. Почему именно он, Бран, должен решать, кому жить, а кому умирать? Почему именно на его плечи легла ответственность за общение с сатиром и почему он не может спасти разом всех?
– Но она же умрет, если…
– Если вы вовремя ее не спасете, определенно да. Сначала ты жертвуешь одним ради иного, а потом наоборот. И все по кругу. Раз за разом. Смерть за смертью. Важно в этом круговороте понять лишь одну простую истину, – задумчиво вещал Сатир, – сможешь ли ты в этой суматохе успеть спасти хоть чью-то безвинную жизнь?
С этими словами Одвал буквально растворился в воздухе, оставив Брана одного среди ночной темноты Зервара, среди приближающейся бури, способной унести жизни двух его верных друзей.
Когда занялся рассвет, Бран слегка приоткрыл глаза. Он не помнил, как оказался в покоях, как лег в постель и заснул, но четко осознавал, что что-то должно случиться или уже случилось.
Юноша поднялся с лавки и, стараясь не разбудить своих подруг, отправился в сторону покоев жены вождя Лейлы. Зервар изменился. Тролли, что были все это время на охоте вместе с предводителем Драйком, вернулись домой и вовсю хвастались добычей перед теми, кто остался охранять русалку.
– Посмотри, какой жирный! Я собственными руками оторвал ему голову, – покачивая на весу огромную тушу дикого кабана, произнес один из уродливых жилистых троллей. – Кажется, он был обжорой при жизни!
– О, да чем ты хвастаешься, Туд! Всего лишь жалкий вепрь! Посмотрите, какого волка я прибил копьем! Вот она, настоящая добыча! – кричал другой, стараясь впечатлить братьев собственным уловом.
Но тролли не обращали внимания на принесенные дары, словно сейчас это не имело абсолютно никакого значения.
– Где вожак Драйк? – серьезным тоном спросил Морн, глядя на братьев.
– Он отправился в свои покои. Хочет подготовиться к встрече с наследником, – безропотно отвечал Туд. – Почему ты спрашиваешь?
– Лейла мучается в родах. Мы не знаем, сможет ли она… – не успел закончить Морн, но Агроб, медленно топающий в сторону собравшейся толпы, хмуро покачал головой и сразу же разрыдался.
– Агроб, что стряслось? Она родила? – со страхом спросил Морн.
– Лейла… кровь… смерть, – всхлипывал Агроб. – Наследник смерть. Все смерть.
Бран, стоящий чуть поодаль троллей, припомнил слова сатира и, громко охнув, побежал в комнату, где только что проснулись Ниса и Арин. Затворив за собой дверь и как следует отдышавшись, Бран стал рассказывать подругам о том, что услышал в центре Зервара.
– Господи! – выдохнула Ниса и в ее глазах появились слезы.
Арин ошеломленно глядела на юношу. Ей было страшно. Лейлы больше нет, а значит, нет и спасения для заблудших путников.
– Мы должны бежать, иначе… – с пылом в голосе начала Ниса.
Но дверь в их уединенные покои тут же с треском отворилась и к подросткам бесцеремонно вошел Морн.
– Собирайтесь. Драйк прибыл в Зервар и ждет вас у себя, – он немного повременил и со скорбью в голосе добавил: – К слову, наша дорогая Лейла ушла. Умерла в родах.
Добравшись до здания, где расположился вожак стаи троллей, подростки со страхом вошли внутрь. Комната была довольно схожа с той, в которой они видели Лейлу, за одним лишь исключением: на каменном троне восседала не дивная русалка, а толстый уродливый тролль с торчащими кверху клыками и кучей золотых сережек и колец, небрежно свисающих с его огромного носа и ушей.
Один глаз Драйка был алым, а другой – белым с огромным шрамом, пронизывающим его от лба и до щеки. Венозный лоб с парой длинных седых волос и толстые коричневатые губы придавали троллю весьма устрашающий вид. На его плечах красовался мех белого волка, а длинные заостренные кверху уши походили на эльфийские.
– Вождь, эти дети появились в Зерваре за день до вашего прибытия, – поклонившись, обратился к нему Морн. – Они не представляют угрозы. Госпожа велела, чтобы мы относились к ним с должным уважением.
Почесав свой бородавчатый подбородок, Драйк невольно заерзал на месте:
– Она мертва, так что ее слова не имеют никакого значения.
Арин со страхом взглянула в глаза вождю. Тот, расплываясь в довольной улыбке, произнес:
– И вы все это время скрывали от меня такую превосходную деву?
– О нет, вождь! Я как раз подумал, что первым делом вам стоит представить рудую красавицу. Вы потеряли сына, а потому имеете право найти новое увлечение, забыв о Лейле.
– Ты прав, – едко усмехнувшись, ответил Драйк. – Подведи ее ко мне, – приказным тоном повелел он.
Морн тут же поспешил исполнить его просьбу. Арин со страхом смотрела на тролля. Чем ближе девочка подходила к нему, тем больше ей хотелось сбежать, укрыться и больше никогда не показываться Драйку на глаза.
– Волосы, – облизав свои толстые губы, сказал вождь Зервара, – словно огонь. Яркие, рыжие. Никогда не встречал такой дивной копны.
Драйк внимательно вглядывался в лицо Арин, словно стараясь найти в ней хоть какой-то изъян.
– Пышнотелая. Словно создана для рождения на свет сильных потомков гордой расы троллей.
Морн хищно заулыбался, а Ниса тут же кинулась на помощь подруге:
– Не трогай ее!
Драйк молча повернул голову к белокурой девочке и оценивающе поглядел на нее:
– Мальчишка, как ты смеешь перечить воле вождя?!
– Лейла говорила, что тролли – вольный народ и что девочка должна быть отдана вам только в том случае, если она сама или ее родня соглашается на это. А мы… Мы и есть ее родня!
– Вот как! – задумался Драйк. – А ты довольно умный юноша. Прозорливый… Возможно, дева сама согласится стать моей супругой. Ну же, милая, скажи, как тебя зовут? – обратившись к Арин, тролль нежно погладил ее рыжие завитки непослушных волос.
Арин молчала, словно стараясь решить, как следует поступить, чтобы не спровоцировать Драйка на какие-либо агрессивные действия.
– Ее зовут Арин Куинн, – бесчувственно сказал Бран, глядя в устрашающие своей странностью глаза Драйка.
– Чудесное имя, – оскалив ряд острых клыков, ответил вождь.
– Что ты творишь? – шикнула на юношу Ниса.
Тот, словно не слыша ее слов, продолжал говорить.
– Я могу дать свое согласие на этот брак, как ее близкий друг, – безропотно обращаясь к Драйку, вещал Бран. – Только взамен нам нужны эти ваши заячьи камни.
– Заячьи камни? – с удивлением в голосе переспросил Драйк. – На кой черт вам эти пустышки? Из них даже дом не построить.
– Нужны, – потупив взгляд, ответил Бран. – Они нужны нашему другу.
– Камни… другу… – снова с интересом сказал Драйк, перевел взгляд на Морна и приказал ему отыскать заячьи камни в Зерваре, чтобы отдать их Брану.
– Еще нам нужна свобода, – также смело выпалил черноволосый юноша, словно не страшился того, что Драйк может сотворить с ним, если тот не проявит достаточного почтения. – И мы должны знать, что всегда сможем вернуться в Зервар и проведать Арин.
– Идет! – с улыбкой ответил тролль и, встав со своего трона, предложил Арин присесть на него.
Девочка немедля повиновалась и, с опаской глядя на Драйка, умостилась на каменном сиденье.
– Как хороша! – с чувством воскликнул тролль и стал крутиться вокруг собственного трона. – Идеальна! Превосходна! Чудесна! – приговаривал он на каждом повороте. – Я отпущу вас только после того, как Арин сама согласится стать моей женой.
– Нет! Она никогда… – воскликнула Ниса, но Бран тут же перебил ее.
– Она согласится, но только после того, как ты выполнишь еще пару условий.
– Я бы отрубил тебе голову за такую наглость! – оскалившись, выкрикнул Драйк. – Но эта дева действительно стоит всех твоих чертовых условий.
– Тогда, во-первых, ты должен приказать троллям отнести тело Лейлы в Лагуну, а во-вторых, – Бран тяжело вздохнул и с печалью посмотрел на рыжекудрую подругу, которая вздрагивала при каждом прикосновении уродливого тролля, – ты должен быть единственным мужем Арин.
– Что?! – громко возопил Драйк, быстрыми шагами направился к Брану и схватил юношу за ворот рубахи. – Тролли всегда делили между собой земли, еду и женщин! Как смеешь ты просить меня нарушить это священное правило?! – громко прорычал он.
Бран секунду колебался, а затем ответил:
– Ты сам сказал, что Арин стоит того, чтобы исполнить все мои условия.
Тролль выпустил из ноздрей клубы пара, затем внимательно поглядел на Брана и, опустив его на землю, сказал:
– Так тому и быть. Клянусь Зерваром, что стану единственным, кто тронет эту деву, – Драйк отправился обратно к Арин и, прижав девочку к себе, громко воскликнул: – А теперь вели ей соглашаться!
– Нет! Нет, Бран, не смей! – накинулась на него Ниса.
Но юноша был непреклонен.
– Арин, прошу! Это ради нас! Ради нас всех! – начал умолять он.
– Не соглашайся! Даже не думай соглашаться, Арин! Он обезумел! – со слезами на глазах выкрикивала Ниса.
– Ради тебя самой, – продолжал Бран.
– Нет! Они убьют ее! Ты предатель! – Ниса била Брана по груди маленькими кулачками, плакала и кричала.
– Ради Девина. Если ты не согласишься, он умрет. Больше его никогда не будет. Ни во снах, ни наяву, – внимательно вглядываясь в карие в слезах глаза подруги, умолял Бран.
– Заткнись! Заткнись! – продолжала восклицать Ниса, стараясь уберечь подругу от ужаса, что крылся за ее согласием.
«Мы вернемся за тобой. Обещаю, Арин», – думал юноша про себя и всеми силами старался склонить девочку к согласию.
– Если мы не спасем Девина, если не успеем, то…
– Я согласна, – коротко ответила Арин, и с ее веснушчатых щек скатились тонкие струйки соленых слез.
Глава 33
Каменные улицы Зервара кишели прибывшими с охоты троллями. Они смеялись, пили из толстостенных кружек что-то пенное и наслаждались прохладой осенних дней, даже не замечая того, как их товарищи загружают на одну из массивных деревянных тележек тело умершей в родах Лейлы.
– Выпьем за Драйка! За нашу новую матку Арин! И за светлое будущее Зервара! – крикнул один из высоких троллей, наливая пенную жидкость в длинную дубовую кружку. – Жаль нашу прекрасную госпожу Лейлу, но думаю, что это было послание самих богов, – чуть тише добавил он, ожидая одобрения своих братьев.
– Верно! То послание свыше! – вторили ему остальные, обнажая в улыбках свои длинные желтые клыки. – Если бы Лейла не почила, то кто знает, возможно, лес не подарил бы нам юную рудую деву!
Тролли одобрительно закивали и, стукнув кружками, стали с жадностью пить пенный напиток.
Бран и Ниса, опустив головы, шагали сквозь толпу диких созданий, не роняя ни единого слова. Девочка лишь изредка оборачивалась в ту сторону, откуда вскоре под надзором Морна должна была прийти Арин.
– Не переживай, Ниса, мы обязательно… – начал было Бран, но девочка тут же шикнула на него, призывая к молчанию.
Ей совсем не хотелось говорить, тем более с Браном, по вине которого Арин должна была стать новой женщиной для Драйка и для всех жителей Зервара. Она затаила в себе гнев и злобу, которую собиралась пронести с собой сквозь ворота и выплеснуть лишь где-то далеко в лесу.
– Вези ее прямо до Лагуны, Агроб, – нахмурившись, сказал один из троллей, указывая своему соплеменнику на телегу. – Никуда не сворачивай. А Элле скажи, что ее сестра достойно выполнила свой долг перед Зерваром и отныне наши отношения с племенем русалок будут лишь крепчать.
– Агроб понимать. Агроб делать, – кивнул здоровяк и, взяв телегу, покатил ее за ворота.
– Как вам не стыдно! – не сдержав своего раздражения, воскликнула Ниса, глядя на тролля. – Вы даже как следует ее не проводили в иной мир, а она подарила вам детей и угождала вашим мерзким… – хотела было закончить девочка.
Бран тут же схватил ее за руку и, широко улыбнувшись троллю, произнес:
– Она хотела сказать, что очень сожалеет о вашей утрате.
Лесное чудовище лишь недовольно хмыкнуло и удалилось в сторону радостной компании своих сородичей.
– Что ты делаешь? – недовольно посмотрев на юношу, спросила Ниса.
– Я спасаю нас, а ты лишь все усугубляешь, – озлобленно проговорил Бран. Казалось, он испытывал некое пренебрежение, но не к подруге, а к самому себе.
Ниса хотела крикнуть еще что-то, но неожиданно услышала грубый голос Морна. Обернувшись, девочка увидела, как к ним с Браном медленно подходит тролль, ведя под руку ее подругу.
– Госпожа, даю вам время проститься с вашими товарищами, – подойдя к ребятам вплотную и слегка склонив массивную голову, сказал Морн.
Арин неуверенно подошла к друзьям и, подняв на них взгляд своих карих заплаканных глаз, с чувством произнесла:
– Прощайте.
Ниса тут же вырвала свою ладонь из хватки Брана и направилась к подруге. Она крепко обняла Арин за шею и, зарывшись носом в ее густые рыжие волосы, громко расплакалась.
– Прости меня, прости, – хлюпая носом, тараторила девочка. – Ты не заслуживаешь того… того, чтобы ты…
– Все в порядке, – похлопав подругу по плечу, ответила Арин. – Ты ни в чем не виновата. Я справлюсь.
Отстранившись от подруги, Ниса мельком взглянула на Брана, будто бы приглашая его как следует проститься перед уходом. Бран неуверенно зашагал к новой жене вождя Драйка и, приобняв ее за талию, прислонился губами к ее уху.
– Не бойся. Мы с Нисой спасем Девина, а затем обязательно вернемся и за тобой.
Арин невольно дрогнула при упоминании имени любимого ею юноши, а затем тихонько прошептала:
– Я буду ждать вас.
Вскоре Морн сопроводил Нису и Брана за массивные высокие ворота и, вручив им связку, доверху наполненную заячьими камнями, сказал:
– Зервар всегда рад вас принять. Тролли никогда не нарушают данное обещание.
Ворота со скрипом затворились, что заставило Нису тут же припасть к земле и пронзительно закричать на весь запретный лес.
Как только подростки более-менее пришли в себя, направились обратно к хижине Тайзети. Бран с осторожностью произносил несвязные предложения:
– Ниса, что бы ты ни думала обо мне, все это для нашего блага. Понимаешь?
Девочка молчала, лишь иногда глядя то на нехоженую кривую тропу, уходящую вдаль, то себе под ноги.
– Мы вернемся за ней, обещаю. Как только спасем Девина, – продолжал настаивать юноша.
– Спасем от чего? – неожиданно резко переспросила Ниса.
В этот момент Бран понял, что другого выхода нет, придется рассказывать подруге все, как на духу – от начала и до конца, поэтому, собравшись с силами, юноша стал перебирать в памяти все, что так или иначе было связано с сатиром.
– Сложно объяснить, но еще с самого начала нашего путешествия я познакомился кое с кем довольно необычным, – неуверенно сказал юноша. – Впервые мы встретились в ту самую ночь, когда я стерег тебя и остальных. Нам очень хотелось пить, но мы никак не могли найти хоть что-то похожее на источник, помнишь?
Ниса молча кивнула. Она с интересом посмотрела на юношу, с трудом подбирающего слова, стараясь понять то, к чему он ведет.
– Его зовут Одвал, и он представляет собой нечто вроде помеси человека и животного. Другими словами – сатир, – Бран перевел взгляд на Нису и задумчиво произнес: – Кажется, ты совсем не удивлена тому, о чем я говорю?
– Напротив, – хмыкнула Ниса, – я хочу услышать твой рассказ полностью, поэтому не тороплюсь с выводами. Так что продолжай, – девочка была абсолютно серьезна.
Ни одна мышца не дрогнула на ее лице при упоминании сатира. Это показалось Брану странным, но он все-таки продолжил свое повествование.
– Именно он, Одвал, посоветовал мне направиться в Топь, утверждая, что только там мы сможем найти источник и не умереть от жажды. И понимаешь, у меня не было другого выбора. У всех нас не было выбора. И то, что произошло…
– Продолжай, – так же бесчувственно бросила Ниса, остекленевшим взглядом глядя себе под ноги.
– А потом… он спас нас из туманного забытья. Пришел ко мне во сне и рассказал, что мир, в котором я очнулся, всего лишь жалкая выдумка, декорации которой были подготовлены самой Королевой леса. Сказал, что если не выберусь, то мы все умрем.
Юноша вновь взглянул на Нису в надежде, что та вот-вот проявит хоть какой-то интерес, покажет хоть толику удивления. Но Ниса продолжала смотреть на землю и внимательно вслушиваться в то, о чем говорил собеседник.
– После он вновь пришел ко мне. Прошлой ночью, когда вы с Арин мирно спали на лавках. Пришел, чтобы поведать о том, что Лейла умрет при родах. Он сказал, что Девину нужна помощь и, если мы не оставим Арин с троллями, не сделаем ее женой Драйка, то наш друг может умереть.
– И ты решил в очередной раз последовать его совету?
– Именно! – просияв, воскликнул Бран. – Значит, ты понимаешь меня и больше не станешь осуждать за то, что я поддержал инициативу Драйка оставить Арин в Зерваре?!
Ниса тяжело выдохнула. Затем остановилась, внимательно посмотрела на Брана и сказала:
– Знаешь, я всегда была уверена в том, что ты другой. Что, возможно, именно на твои плечи легла роль спасителя, который всегда и все знает. Всегда и во всем уверен, – сжимая кулаки, говорила девочка. – И в чем-то даже не ошибалась. Ты действительно другой. Но не спаситель, который должен был вытащить нас из передряги. Не герой, которым я тебя считала. Не тот, к кому я чувствовала нечто большее, чем просто дружеское отношение. Ты сумасшедший, обезумевший идиот, который, благодаря собственным, совершенно больным фантазиям, привел к смерти всех, кто был рядом. Всех, кто поддерживал тебя. Возможно, я до сих пор жива лишь потому, что ты чувствовал ко мне то же самое, что и я к тебе. Привязанность, тепло и…
– Любовь, – закончил за нее Бран дрожащими губами.
– Да, любовь. Но это ложь, Бран. Твой разум обманывал тебя, потому как такое чудовище, такое ужасное, бессердечное создание может любить лишь самого себя. Ты всегда был изгоем и вместо того, чтобы вырасти, стать лучшей версией самого себя, ты выбрал путь сумасшествия. Путь животного, которым сделал тебя этот проклятый лес! Я ненавижу тебя, Бран Каллаган! Ненавижу себя за то, что доверилась тебе и позволила тебе распоряжаться чужими жизнями! – выкрикнув последнюю фразу, Ниса ускорила шаг, оставляя Брана чуть позади себя.
Юноша даже не пытался догнать подругу. Его сердце замерло в груди, а к глазам подкатили горькие слезы. Неужели сатир действительно был всего лишь плодом его больной фантазии? Неужели именно его поспешные решения привели подростков к самому печальному финалу?
Оставшийся путь до хижины Тайзети Бран и Ниса прошли порознь, не заговаривая и не глядя в сторону друг друга. Стена между ним и подругой, та самая стена, которую Бран пытался разрушить все это время, выросла и стала практически непробиваемой. Чувства, вот так просто вырвавшиеся наружу, не давали ему покоя, а след, оставленный словами Нисы, до сих пор не мог раствориться в его сознании.
«Ненавидит. Она меня ненавидит, – думал юноша, в очередной раз коря себя за все, что натворил по указке Одвала. – Что ж, я и сам себя ненавижу».
Ниса, которая до этого ускоряя шаг шла впереди Брана, внезапно остановилась перед хижиной Тайзети, словно вкопанная. Девочка глотала ртом осенний воздух, не в силах что-либо сказать. И Бран, сорвавшись с места, быстрым шагом направился к подруге.
– Что стряслось? – посмотрев на Нису, спросил юноша.
Но та лишь безмолвно указала пальцем на небольшую площадь, что окружала ветхий домик странной женщины. Все было в крови. От земли и до кустарников, от маленьких звериных черепков, лежащих около входа в тесное помещение, до кровавых отпечатков ладоней на деревянных стенах.
– Черт, черт! Черт! – верещала Ниса, глядя на ужасающую, по-настоящему животную картину. – Там ногти! Слышишь меня, Бран! Там валяются чьи-то ободранные ногти!
Действительно, кроме крови, на поляне также валялись ногти, клочья темно-русых волос и небольшие фрагменты человеческого мяса. Когда Бран увидел это, на него нахлынул такой мощный поток энергии, что тело его тотчас задрожало, а губы стали нервно дергаться. Юноша опустил на землю связку с заячьими камнями и, взяв самый большой, самый крепкий валун, направился в лачугу Тайзети.
– Нет! Нет! Не смей! – кричала Ниса, стараясь схватить юношу за рукав.
Но тот шагал слишком быстро, слишком напористо. Зайдя в дом Тайзети, юноша задержал дыхание. Хижина источала такой мерзкий, удушающий смрад, что ни один человек не смог бы дышать в нем. Тут, как и снаружи, все было в крови, костях и прочих частях человеческого тела. Посреди всего этого хаоса, прямо на большой куче иссушенной травы, служившей старухе ложем, мирно спала старуха Тайзети, сжимая в своих длинных худощавых руках отрубленную голову Девина.
Стоя посреди залитой мраком хижины, Бран жадно хватал ртом воздух, дабы не сойти с ума и не рухнуть ничком прямо к ногам сумасшедшей старухи. Все его тело тряслось, но не от страха, а от дикой, неуемной жажды, от желания пролить жертвенную кровь Тайзети. Почувствовав, как мысли обуревает коктейль из самых ярких чувств, юноша громко крикнул, подобно подбитому животному, и, сорвавшись с места, быстрыми шагами направился в сторону, где, сомкнув свои раскосые глаза, мирно спала старая ведьма, так беспощадно лишившая жизни его дорогого друга.
Услышав оглушающий вопль юноши, Тайзети сразу же проснулась и, приподнявшись с места, выпустила голову Девина из рук. Женщина стала резво вертеться из стороны в сторону, стараясь отыскать источник странного шума, что заставил ее вскочить с належанного места, со сваленных в кучу трав и осенних листьев. Долго искать ей не пришлось: обезумевший от животной ярости юноша стоял прямо над ней, прожигая женщину взглядом насквозь. Его руки подрагивали, а глаза словно пылали в кромешной темноте. Осознав, что Тайзети наконец заметила его, Бран внезапно замахнулся заячьим камнем и со всей силы ударил по морщинистому лицу старухи, та протяжно взвизгнула и обессиленно упала на бок.
– Откуда, черт возьми, вы здесь появились?! Братья… Они должны были… должны были, – верещала Тайзети, катаясь из стороны в сторону и прижимая длинные костлявые ладони к ушибленному месту.
– Последнее слово! – по слогам произнес Бран, с ненавистью глядя на женщину, от нескрываемого страха забивающуюся в угол тесной хижины. – Твое последнее слово! – также отчетливо повторил он.
Та лишь жалобно взглянула на него, но так ничего и не ответила, словно не смогла найти подходящих слов в оправдание за свой бесчеловечный поступок.
– Как знаешь, – ненавистно бросил юноша.
Сжав в ладони тяжелый камень и вновь замахнувшись им на Тайзети, он уже был готов нанести очередной удар, но тут в хижину, едва дыша, вбежала раскрасневшаяся от страха Ниса. Увидев ужасающую взор картину, что предстала перед ней во всей полноте своей дикости, девочка поспешила остановить друга.
– Бран! Что ты делаешь?! Прошу, остановись! У этого должно быть какое-то объяснение! – громко воскликнула Ниса, дрожа всем телом.
Ее трясло и мутило от едкого зловония, которым так пропиталась конура безумной старухи, от вязких кровавых следов, что кривой дорожкой вели в эту хижину, от темноты, что заставляла щуриться, дабы различить что-либо. Ниса глубоко вдохнула, стараясь на некоторое время задержать дыхание и как следует осмотреться. К ее удивлению, все было, как и прежде: грязное тряпье валялось по углам крохотной, наполненной смрадом, хижины; старые сломанные вещицы, найденные неизвестно где и используемые не пойми для чего, лежали сложенные друг на друга в некоем подобии пирамиды; куклы из соломы, кривая тумбочка, сама безумная старуха, полностью гармонирующая с окружением и даже безусловно дополнявшая его. Все было, как и тогда, когда они попали сюда впервые. Но что-то явно выбивалось из единой структуры, из общей зловонной картины. Именно этого девочка всеми силами пыталась не замечать, дабы не потерять рассудка. Именно этого она боялась до дрожи в ослабевших коленках, до тошноты и головокружения: алые лужи вязкой жидкости, части человеческого тела и белые гладкие кости были раскиданы по всей лачуге, словно в дом старухи ворвался волк или медведь и, пока той не было рядом, растерзал кого-то в клочья. Понемногу к ней стало приходить осознание того, что именно здесь произошло несколькими часами ранее. Осознание того, что никакого хищника в хижине не было, а все это безумие – дело рук самой старой ведьмы. И мятая рубаха, и штаны, и волосы – все это принадлежало ни кому-то, а Девину. Ниса сощурила глаза и, прижав маленькие ладони к лицу, протяжно застонала.
– О нет… нет… нет! Не может быть! – глядя по сторонам, кричала девочка. – Я не верю!
– Я могу… Я могу все объяснить, – замахав руками перед лицом Брана, взмолилась Тайзети, которая все же нашла оправдание своему греховному деянию. – Я не знала, что вы вернетесь из Зервара. Думала, братья сделают из вас рабов, а мальчик был так болен и так… так сладко, так ароматно пах, что…
Не говоря ни единого слова, юноша вновь занес над головой ведьмы тяжелый заячий камень, изначальным предназначением которого было излечение Девина, что, конечно, являлось ложью, и с силой обрушил его на свою жертву. Бран бил старуху с такой яростью, что, казалось, вот-вот из его водянисто-серых глаз посыплются искры алого пламени. Раз за разом, удар за ударом. Алые брызги разлетались во все стороны, обагряя шею, руки и лицо юноши. Механичность движений спутывала мысли и одновременно давала некоторое успокоение разбушевавшимся эмоциям.
Несмотря на то, что старуха давно была мертва, Бран не останавливался, страшась того, что будет, когда он выпустит из рук этот холодный тяжелый камень и рухнет на деревянный пол, осознавая все произошедшее. Что останется от того наивного юноши, что не по своей воле оказался в этом проклятом месте? Возможно, его уже и не было. Вместо него телом Брана правило что-то чужое, свирепое и остервенелое.
«Я забрал ее жизнь так легко, словно… – подумал он, стараясь не упускать из виду окровавленного лица убитой им женщины, – словно дикое животное». Последнее пришло ему на ум из иных уст, совершенно посторонних ему. Осознав, что его разум играет с ним в некую странную игру, стараясь спутать его мысли, вывести юношу из себя, Бран вовсе перестал о чем-либо думать и продолжил наносить удары.
– Бран, прекрати! Прошу! – подойдя к юноше и легонько дотронувшись до его плеча, сквозь слезы прошептала Ниса. – Она мертва. Они все. Они все мертвы…
Но Бран словно не слышал ее. Напротив, он стал с еще большей силой бить камнем по безжизненному телу старухи, будто пытаясь превратить ее в труху, уничтожить даже останки.
– Пожалуйста… Не оставляй меня… Прекрати! – Ниса схватила юношу за рукав рубахи, стараясь привести его в чувство.
Но все было тщетно. Бран оставался непреклонен, холоден и жесток. Девочка чувствовала это всем своим нутром. Отчаявшись, она легла на деревянный пол возле него и так горько и звучно заплакала, что, казалось, ее крики и стоны, уносимые осенним ветром, разнеслись по всему запретному лесу, оповестив всех его жителей о невосполнимой утрате и жгучей боли, что прямо сейчас испытывала эта совершенно беспомощная ранимая душа.
– Достаточно! – неожиданно послышался громогласный рев за спиной Нисы, и она сразу же поспешила обернуться. Затаив дыхание, девочка с ужасом взглянула на рослого быкоподобного человека, так внезапно возникшего прямо перед ней, словно выросшего из самой земли. Его вытянутое лицо не выражало абсолютно никаких эмоций: ярко-желтые глаза потускнели, складки в уголках рта оставались неподвижными, лишь клубы пара, выходившие из его раздутых ноздрей, давали понять, что сатир в некоторой степени раздражен и распален случившимся. Одвал протянул свою ладонь к запрокинутой над телом мертвой старухи руке Брана, а затем, продолжая бесчувственно смотреть на мальчика, повелительно сказал:
– С тебя хватит, дитя. Тайзети больше не причинит вам никакого вреда, – он легким движением выхватил заячий камень из руки Брана и с некоторым разочарованием в голосе добавил: – Да и дело было вовсе не в ней…
– Одвал… Почему?! Почему ты здесь?! – глядя на растерзанную старуху, слегка подрагивающими губами спросил Бран.
– Потому что кто-то должен тебя спасти, – тяжело выдохнув, ответил сатир, и его глаза тотчас странно заблестели.
– Спасти, говоришь? – усмехнулся Бран и, обернувшись к нему, с горечью в голосе добавил: – А их? Всех их – Фица, Арин, Девина? Почему их никто не спас?
Ниса продолжала оторопело смотреть на неестественное, как ей казалось, совершенно чудовищное существо. Ей пришлось повидать много всего – двуликую Аву, болотных тварей, диких русалок и прочих дивных существ, но Одвал отчего-то вызывал в ее душе такой щемящий, детский страх, причины которого она никак не могла понять. Но главным было не это. Ее сердце замерло от осознания того, что Бран не врал ей. Тогда, на пути к хижине Тайзети он говорил ей чистую правду, а она, к сожалению, не поверила, подсознательно обвинив его во всем случившемся.