– Что ж, тогда я продолжу, – шмыгнул носом Девин, стараясь сдержать свои чувства и, подобно Нисе, не потонуть в соленых слезах. – Мы должны быть сильными. Ради Фица, его жертвы и ради нас самих, – он многозначительно взглянул на Брана, как бы передавая ему эстафету.
– Я не могу сказать, что Фиц был мне дорог. Такие чувства для меня… в общем, для меня это – редкость, – неуверенно начал юноша. – Но я хочу сказать, что, несмотря на его непростой характер, он был частью нашей команды. Одним из звеньев, без которого нам будет поначалу сложно, но потом… если мы не умрем…
– Бран хочет сказать, что сейчас нам всем непросто, – резко выпалил Девин, стараясь не вызвать в их кругу паники, которую могут породить слова черноволосого юноши. – Особенно Нисе. Для нее он был близким человеком, братом, с которым она провела часть своей жизни, – опустив голову, продолжил Девин. – Но если мы сейчас не возьмем себя в руки и не выберемся из этого проклятого места, то в чьей памяти он останется жить? Никто так и не узнает о том, что с ним случилось. Более того, вся деревня окажется в опасности, если жителей не предупредить.
Арин, подобно подруге, тихо плакала, уткнувшись в ее плечо. Ей было невыносимо больно оттого, что она увидела, ощутив всю реальность хищной жизни, попробовав ее на вкус. Девочка всегда полагала, что нет в мире большего зла, чем жестокие сверстники, которые могут подшучивать над тобой, хватать за волосы и называть «дочерью сумасшедшей старухи», в ее мире не существовало смерти и особенно не существовало гибели невинных детей.
– Да какая уже разница, что случится с нами, что случится с Ардстро? – с отчаянием в голосе проговорила Ниса. – Он не заслуживал такого. Это я во всем виновата.
– Нет, Ниса, в этом нет твоей вины, – бросил Бран, стараясь говорить как можно мягче. – Я во всем виноват, это я повел вас в Топь.
Ниса вдруг перестала рыдать и, подняв голову, с нескрываемым ошеломлением в голосе сказала:
– Бран, скажи мне, что именно в последние секунды своей, – она всхлипнула от нехватки воздуха, – своей жизни сказал тебе Фиц?
Бран сначала опешил, а потом с грустью в голосе ответил:
– Он попросил простить его, если на то у меня хватит сил.
Девин и Арин с удивлением взглянули на Брана и только Ниса смотрела на него, будто совершенно не удивилась, будто нарочно задала этот вопрос.
– За что? – также холодно бросила белокурая девочка.
Тут-то Бран и понял, что попал в тупик. До сих пор никто из детей, кроме Фица, сына того самого Кэра Кэмпбела, который был возлюбленным его матери, не знал о том, кто такой Бран.
– Я не знаю, – неожиданно резко соврал он, страшась того, что правда сделает его отбросом даже здесь, в лесу, где нет ничего и никого человеческого, кроме них самих.
– Неужели? А почему Фиц назвал тебя сиротой, ты знаешь? – продолжала злиться девочка, бередя самые больные, рваные раны Брана.
– Ниса, что на тебя нашло? – тронув за рукав подругу, шепнула Арин.
– На меня? Да этот… этот негодяй все время врал нам, таился, недоговаривал, будто в этом мире не существует никого и ничего, кроме него самого! – стала выкрикивать девочка так, что ее лицо исказила неестественная гримаса. – И сейчас он продолжает это делать! Даже смерть Фица его ничему не научила!
На несколько секунд в воздухе повисло гнетущее молчание, а затем Бран поднялся с земли, отряхнул свои заляпанные грязью и болотной тиной штаны и безучастно произнес:
– Да, Ниса, Фиц не соврал, когда назвал меня сиротой. Это именно то, о чем я так не хотел вам рассказывать, потому что боялся… боялся того, что вы отвернетесь от меня, узнав, что я побираюсь и краду. О том, что я живу в сыром подвале возле жирных крыс и зловонных отбросов, – глядя на Нису сверху вниз, отчеканил он. – И да, если хочешь знать, я не выбирал такую жалкую жизнь. Судьба так распорядилась, – он отвернулся и, не дождавшись распределения ночного дежурства, ушел дальше от всех на край поляны, чтобы скорее закрыть глаза и покрепче уснуть, стараясь забыть эту ужасную ночь.
Но даже в собственных мыслях и сновидениях Бран не смог найти утешения. Не привыкший видеть красочные сны, среди знакомого туманного забытья он разглядел одинокую черную гору, на которой не было никакой растительности, лишь сожженная дотла трава да обугленные пни когда-то высоких дубов. Юноша неспеша приблизился к ней, чтобы как следует рассмотреть увиденное, и был действительно ошеломлен размерами этой странной горы, в которой была глубокая темная пещера, манившая его приблизиться и узнать, что именно она таит в своей огромной черной пасти.
Осознавая, что все это было не более чем обыкновенным сном, пусть реалистичный, Бран устремился в сырую пещеру, предчувствуя, что там его давно ждут. Игривые тени пробегали по каменным холодным стенам, намекая, что там, в глубине, есть некий загадочный источник яркого света. Юноша отчего-то совсем не боялся этих теней. Его удивляла их причудливая завораживающая прыть, и в какой-то момент он даже решил, что не прочь бы и сам стать одной из них, одним из пустынных бездушных пятен на теле мироздания.
Чем ближе он подходил к источнику света, тем сильнее билось его утомленное сердце, тем сильнее его рассудок оказывался во власти интереса. Когда он достиг его, то несколько мгновений находился в глубоком ошеломлении. В сердце пещеры находилась огромная тронная зала. Она не походила на безвкусно яркий, пышущий различными атрибутами богатой жизни шатер Морлея с наворованными украшениями, расставленными кое-как и невпопад. Нет, это было совершенно иное место. Все здесь буквально кричало о величестве и силе хозяина: стены из серого мрамора, деревянные скамьи, подобные тем, что устраивались в молельных залах, высокие факелы, но не со светлым привычным огнем в них, а с темно-алым, по-настоящему зловещим пламенем. Каменная тропа вела прямо к престолу, который представлял из себя множество переплетенных между собой деревянных острых сучьев с насаженными на них человеческими черепами и реберными костями, лежащими прямо у подножия трона. На нем, видимо, должен был восседать никто иной, как король этого места, к которому должны обращаться с мольбами его послушники.
Но кое-что показалось Брану еще более странным и пугающим, чем сам престол – все это великолепное убранство было окутано прочной паучьей нитью: тропинка, скамьи, стены и одиноко разбросанные по просторной зале черепа и кости. Казалось, будто хозяин этой обители давно покинул насиженное место, а вместе с ним покорно ушли и его верные послушники, давая паукам возможность полностью захватить богатое помещение.
Когда юноша подошел к величественному престолу, его одолело непреодолимое желание сесть на него. Брану хотелось почувствовать власть, господство и силу, которых никогда не приходилось испытывать в реальной жизни.
«Все-таки это просто сон. Так что я вполне могу позволить себе небольшую шалость», – подумал юноша и стал смахивать с кресла паутину и маленьких прытких паучков. Затем, представив себя королем, уселся на мягкое сиденье и полностью растворился в престоле, осознавая то, каким блаженством его наделил этот странный сон.
– Надеюсь, тебе удобно, – по зале эхом прошелся нежный женский голос.
От этого юноша буквально подпрыгнул на месте, увидев силуэт.
– Не бойся, я всего лишь плод твоего воображения, – усмехнулась незнакомка.
Бран попытался понять, кто скрывается в тени величественной залы, но так и не смог распознать ни Нису, ни Арин в этом удивительном образе. На незнакомке была плотная черная мантия с грузным капюшоном, открывавшим лишь ее белозубую улыбку и небольшие острые клыки.
– Бран, тебе нравится у нас в лесу? – неожиданно спросила девушка, усаживаясь на переднюю из расположенных в ряд скамеек.
Юноша решил, что незнакомка права, и все это лишь дрема, не имеющая ничего общего с реальным миром. Откинув сомнения, он безропотно ответил:
– Нет, я хочу домой, в Ардстро.
Девушка залилась звонким смехом, отчего из-под капюшона выпала тонкая блестящая прядь серебристых волос.
– Почему ты лжешь? Лгать самому себе – это, по меньшей мере, глупо.
– Почему ты решила, что я лгу? – неуверенно переспросил Бран и отчего-то почувствовал себя неуютно.
– Ложь есть ложь, а причины ее не так уж и важны, – отмахнулась девушка, закидывая ногу на ногу. – Но если ты хочешь знать, то скажу тебе просто: Ардстро – не твой дом, ты там чужак, отброс, мусор, – уже совершенно холодно добавила незнакомка.
– Но я там родился, – парировал Бран, подавшись чуть вперед, дабы уловить взглядом черты лица странницы.
– О нет, Бран, ты родился не в Ардстро, – натянув зловещую улыбку, ответила девушка. – Ты родился здесь, в запретном для людей лесу, в Салфуре. И если будешь до конца честным с собой, ты и сам поймешь, что именно лес является для тебя отцом и матерью, обителью твоей загнанной в угол души, твоим родным домом.
Сказав это, незнакомка внезапно распростерла руки в стороны, и тысяча маленьких паучков сбежались к ее рукам и ногам, вгрызаясь в плоть и поглощая девушку без остатка. Спустя мгновение она растворилась, будто ее вовсе никогда и не было. Остались лишь тысяча плотоядных насекомых и опустошенная черная мантия.
Бран попытался бежать, потому как увиденное не на шутку напугало его. Он совершенно не хотел быть безжалостно съеденным стаей плотоядных насекомых, но руки и ноги его совершенно не слушались. Юноша взглянул на свое тело и оторопел от ужаса. Крепкие стебли лиан сковали его, оплели, подобно канатам, и, раскрыв свои хищные бутоны, начали поедать его заживо, вырывать кожу и вгрызаться в алую плоть. Ему было не больно, но от ужаса он стал вопить так, что горло, казалось, тотчас разорвется на части.
Вскочив с сырой земли, Бран вытер стекающий по вискам холодный пот и стал ощупывать себя с ног до головы. Убедившись в том, что дикие растениями – всего лишь сон, фантазия его разыгравшегося воображения. Юноша стал вглядываться в окружающее пространство. Он находился все на той же поляне, на которой заснул вчера ночью. Розово-золотые лучи осеннего солнца проникали под тонкую рубашку и грели его своим приятным теплом. Светало. Лес возрождался вновь из темной паутины жестокой ночи, вместе с ее мраком отступали и дурные сновидения.
Все подростки окончательно проснулись. Нужно было решать, куда именно им держать свой путь. Вопрос этот был довольно непростым, потому, усевшись на холодную землю, все стали вырывать пожухлую траву и разгребать золотистые осенние листья, дабы добраться до голой почвы. Затем Арин принесла тонкую сухую ветвь, одиноко валявшуюся чуть поодаль от ребят, и передала Девину.
– Что ж, приступим, – тяжело выдохнул юноша. – Вот примерно отсюда нас забрала эта странная женщина, – он нарисовал небольшое дерево, напоминающее гриб.
– Ее звали Ава, – невольно бросил Бран, отчего товарищи с удивлением взглянули на него. – Но это неважно, – хмыкнул он, дабы избежать непрошенных вопросов.
– Так вот, затем она отвела нас в свою хижину. Это примерно вот тут, – Девин нарисовал кривую линию от дерева-гриба, доходящую до странно изображенного домика. – После мы заблудились в лесу где-то между хижиной этой Авы и… – он стал изображать болото и остановился, чтобы убедиться, что Ниса в состоянии держать себя в руках.
– И Топью, – тихо добавила белокурая девочка.
– Да, – тяжело выдохнул Девин, а затем продолжил: – Но неизвестно, в какой именно стороне нас нашли. Возможно, для того чтобы вернуться, нам следует обойти кругом ведьмину избушку?
– Слишком опасно, – сказал Бран, взяв ветку из руки друга. – Думаю, нам стоит… – в этот момент он вспомнил, к чему привело его решение отправиться в Топь, и вернул ветку Девину. – Наверное, мне пока лучше не браться за это. Не хочу снова чувствовать… удушье.
– Это удушье называется виной, – шепнула Ниса, а затем добавила чуть громче: – Но ты ни в чем не виноват, Бран, это его вина.
– Чья? – с удивлением в голосе переспросила Арин, прижав пухлую ладонь к губам.
– Леса… он его забрал, – абсолютно серьезно ответила девочка. Казалось, она о чем-то догадывалась, но не произносила этого вслух. Будто ее внутреннее чувство подсказывало ей что-то, что сложно понять холодным рассудком.
– Давайте не отвлекаться, – шикнул Девин.
Дети тотчас замолкли.
– Тогда, если не в обход, то нам придется делать большой круг, потому что пройти между хижиной и Топью было бы безумной идеей. Там нас могут поджидать стражи или сама ведьма, или мы снова станем скитаться и заблудимся в этом проклятом лесу. Предлагаю идти на восток отсюда. Возможно, там отыщем какую-нибудь помощь или в конце концов доберемся до Ардстро сами.
– А если там снова окажется что-то страшное? – спросила Арин, округлив свои большие карие глаза.
– Все же это лучше, чем умереть от голода и жажды, сидя здесь, – парировала Ниса, пребывающая в расстроенных чувствах – подобно ежу, она пряталась в своих иголках, чтобы больше никто не смог разбить ее чуткого сердца.
– Ниса высказалась довольно грубо, но в целом она совершенно права, – сказал Девин, тепло взглянув на испуганную рыжеволосую девочку.
Арин, соглашаясь со словами друга, легонько кивнула.
– Тогда в путь, – немного погодя, торжественно заключил Девин, вставая с земли.
– Нет, еще нет, – мотнула головой Ниса. – У нас есть еще одно незавершенное дело.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Девин, удивленно приподняв темно-каштановые брови.
– Мы должны почтить его память, – сухо ответила она, – соорудить что-то наподобие памятника.
Девин и Арин склонили головы. Слова Нисы пробрали их до самых мурашек и ребята не могли выговорить и слова. Бран молча направился на окраины залитой теплым солнечным светом поляны и, сломав несколько пышных еловых ветвей, сказал:
– Думаю, нам понадобится большой камень и кое-какие растения.
Дети провозились около часа, а затем, удовлетворенные проделанной работой, сели рядом с мемориальным камнем, разложили ветви, цветы и осенние листья вокруг него. Ниса, взяв в руки маленькую остроугольную гальку, начертила на валуне имя «Фицджеральд». Не сдержав своих чувств, девочка вновь заплакала навзрыд, но теперь ее боль стала чуточку тише, ведь она оставила след дорогого брата в вечности.
Затем, поднявшись с места и попрощавшись с Фицем, дети тронулись в путь. Никто из них не догадывался, к чему приведет это путешествие и сколько еще горестей им придется пережить.
Добравшись к ночи до еще одной прогалины, ребята решили, что здесь им и придется заночевать. Они стали укладываться спать, но уснуть совсем не получалось, потому все четверо сели в круг и стали вспоминать беззаботные дни в Ардстро, чтобы поднять дух и улететь мыслями подальше от места, где они находились, подальше от неприветливой действительности.
– Я так скучаю по маме, – вздохнула Арин, садясь близ ребят и скрестив ноги. – Знаете, она ведь не была сумасшедшей. Я всегда верила в то, что она говорила, сейчас это оказалось реальностью.
– Мне очень стыдно, что вся моя семья считала ее больной. Прости, Арин, – склонив голову, сказала Ниса. – Знаешь, они ведь даже на совете обсуждали… то, что ее необходимо изолировать от нормальных людей. Это ужасно.
– И мои тоже, – поддержал девочку Девин. – Но кто знал, что все так обернется?
Бран молча посмотрел на рыжеволосую девочку, а после, собрав всю волю в кулак, решил, что ему просто необходимо высказаться. В действительности, он скрывал слишком многое от своих друзей и, как оказалось, это привело к ужасным последствиям.
– Послушай, Арин, у меня есть для тебя кое-какая новость. Только обещай, что не станешь плакать, – аккуратно начал он, продолжая с сочувствием взирать на удивленную подругу.
– Новость? – переспросил Девин так, будто слова Брана были адресованы ему.
– Ну что-то вроде того, – кивнул Бран, стараясь не выложить все раньше времени. Возможно, Арин вовсе и не хотела бы знать того, что он планировал ей рассказать.
– Хорошо, не буду, – ответила рыжеволосая девочка и внимательно наблюдала за тем, как Бран старался подбирать верные слова, дабы не ранить ее нежные чувства.
– Морлей рассказал мне кое-что важное, – начал юноша издалека. – Пять лет назад, когда твой отец пропал в запретном лесу, он… он был сказителем для Конунга и некоторое время провел в Топи. Не могу сказать, сколько именно, но он очень хотел вернуться домой, поэтому… – Бран вздохнул и сделал паузу, – поэтому он попытался бежать и, как и Фиц… В общем, он утонул в болоте.
Арин округлила большие карие глаза. Казалось, девочка вот-вот заплачет, но исполнив данное Брану обещание, она лишь сглотнула накопившуюся в горле слюну и тихонько сказала:
– Спасибо, что сказал мне об этом. Если мы вернемся домой, то обязательно расскажу об этом маме. Моего отца перестанут считать ужасным человеком. Надеюсь, для всех он станет таким же героем, как и для меня.
– Он не хотел отпускать его? – спросила Ниса, взглянув на темноволосого юношу.
– Да. Морлей сказал, что Куин был его любимым сказителем, отдушиной. И когда он погиб, Конунг не мог спать, есть и пить. Отец Арин стал для него кем-то вроде родного сына.
– Давайте почтим его подвиг, – предложил Девин, склонив уставшую голову, – и сохраним его в своей памяти. Пока мы живы, воспоминания о нем и о Фице не умрут.
Дети согласно кивнули и, помолчав минуту, стали вспоминать усопших, представлять их расплывшиеся фигуры. Они пообещали себе, что обязательно расскажут об их жертвах, принесенных во имя жителей Ардстро.
– Бран, а теперь поведай нам, кто ты такой на самом деле, – спустя минуту скорби, сказал Девин, испытующе глядя на скрытного друга.
Бран, понимая, что отступать некуда и скрывать свое происхождение он более не может, начал свой короткий рассказ.
– Я Бран Каллаган, тот самый, о котором в Ардстро говорят: «дитя порока». Моя мать, Майя Каллаган, росла в приюте, как и я сам. Но когда ее удочерили и она достигла возраста, в котором порядочным девушкам следует выходить замуж, произошло кое-что ужасное, – на этом моменте он прервался и, вдохнув легкими свежий лесной дух, продолжил: – Ее сводный брат надругался над ней и, спустя некоторое время, на свет появился я, став несчастьем не только для своей матери, но и для всей деревни. Она не смогла пережить этого и утопилась в реке Родос, что неподалеку от нашей деревушки. Меня забрали в сиротский дом, а Каллаганы, собрав вещи, уехали куда-то далеко, скрываясь от позора. Эту историю мне рассказала моя нянечка, когда мне исполнилось девять.
Арин громко охнула, а Девин лишь медленно покачал головой.
– Какой ужас! – воскликнула Ниса, прижимая ладонь к губам. – Прости меня, Бран, я наверняка причинила тебе боль своими ужасными словами.
– Все в порядке, Ниса, ты была права, – взглянув на белокурую девочку, ответил Бран. – Вы должны знать правду.
Еще некоторое время дети провели в полном молчании, а затем Ниса неожиданно произнесла:
– Знаете, что странно?
– Думаю, все, что с нами сейчас происходит, – хохотнул Девин, а затем чуть тише спросил: – О чем ты?
– О совете, – серьезным тоном сказала Ниса. – Обычно мои родители всегда делились со мной тем, что происходило на собраниях, но за неделю до случившегося они вернулись совершенно не в духе и игнорировали мои вопросы, – задумавшись, продолжала девочка. – Вам не кажется это таинственным?
– Брось, Ниса, мои родители вообще никогда не посвящали меня и моих братьев в то, что происходило на собраниях. Так что, можно сказать, что это просто нелепое стечение обстоятельств, – отмахнулся Девин и стал громко зевать, прикрывая рот ладонью.
– А мою маму не допускали на эти собрания после того, что приключилось с отцом, – грустно сказала Арин, уткнувшись взглядом в собственные пухлые ножки. – Хотя раньше моя семья всегда их посещала.
– Ну, полно вам о грустном. Вот Бран наверняка и понятия не имеет, о чем мы с вами говорим, – выпалил Девин, а затем, осознав, какую глупость сморозил, добавил: – Прости, Бран, на ночь глядя у меня совсем разум мутнеет.
– Ничего страшного. Ты ведь говоришь правду, – грустно бросил юноша и предложил ребятам не тратить времени попусту и укладываться спать.
– Но кто станет дежурить? – спросила Ниса, оглядываясь по сторонам и стараясь не пугаться жутких звуков, что доносились из темной чащи.
– Скоро светает, думаю, нам всем следует выспаться, в дежурстве совсем нет смысла, – отмахнулся Девин, предположив, что если уж опасность настигнет их, то никакое дежурство не помешает дикому зверью расправиться с ними.
Согласившись с ним, дети улеглись поудобнее на холодную землю. Тая в душе надежду, что следующий день приблизит их хоть на шаг к долгожданному спасению, каждый крепко уснул.
Глава 15
Сквозь туманный сон Бран услышал тихий щебет девичьих голосов. Нет, это не были голоса Арин или Нисы. Совершенно иные по тону и звучанию, они сливались в очаровательную песнь, пробиравшую до глубины души. Словно тысяча маленьких ангелов пронзали сердце юноши своими острыми стрелами, от которых невозможно было укрыться.
– Они еще спят? – вопрошала одна из незнакомок, слегка понизив голос. – Чур, тот темненький достанется мне.
– Нет уж, Софи! С чего ты взяла, что можешь что-то решать за нас всех? – воскликнула другая немного раздраженно.
– Сестры, не ссорьтесь. Все же нам редко выпадает такая удача. Сразу два молодых юноши, – сладко вещала третья, судя по голосу, самая младшая из загадочных девиц.
– И я о том же. Принцесса Элла должна выбирать, кто и кому достанется.
– Это несправедливо! – воскликнула первая девица. – Все же это именно я их нашла!
– Да не кричи ты, дурнушка! Перебудишь всех наших гостей, – продолжала препирания другая незнакомка.
Бран решил открыть наконец глаза, так как помнил слова товарищей, что он совершенно не умел правдоподобно изображать спящего. Увиденное привело его в шок, отчего юноша приоткрыл рот. Он лежал на подвешенном за толстые стволы деревьев гамаке, как и остальные ребята, а прямо перед ними выстроились в ряд полностью нагие обворожительные девы. Груди их были полны, а лица выражали такое неподдельное счастье, что у Брана тотчас перехватило дыхание. Черные, белые и русые локоны длинными ручьями спадали по неприкрытым узким плечам, а накинутые на бедра легкие прозрачные платки открывали самые потаенные участки юных женских тел. Казалось, все это было не более чем сном, но, ущипнув себя пару раз за руку, Бран осознал, что перед ним не туманное видение, а настоящие живые нимфы.
– О, вы проснулись, – подбежала к Брану одна из чудесных дев и, прикоснувшись к его покрасневшему от стеснения лицу, поцеловала его в лоб. – Я Лотта, прислужница самой принцессы Эллаиды, с которой вы скоро, должно быть, увидитесь, – темно-русые пряди ее длинных волос, достававших практически до самых белых коленок, упали Брану на лицо, и он почувствовал их шелковистость, легкость и нежную гладкость. Они были подобны мягким морским волнам, едва заметно окутывающим странника, а после несущим глубоко в пучину морской утробы.
– Отчего же вы молчите, господин? Разве я вам не по нраву? – посмотрев на Брана небесно-голубыми глазами, спросила незнакомка.
– А кому ты можешь быть по нраву, Лотта? Разве что какому-нибудь дикому троллю, – усмехнулась другая, более высокая и стройная девица с синими, как виноградный гиацинт, волосами. – Не обращайте на нее внимания, господин, – продолжила она, оттолкнув подругу в сторону и приблизившись вплотную к юноше. – Я Петра, хранительница покоев принцессы. А вас как величают?
Только сейчас Бран заметил, что вокруг него собралось около десятка восхитительных дев, на каждой из них красовался чудесный венок, сплетенный из лозы и распустивших свои яркие бутоны осенних цветов.
– Я Бран, то есть мое имя Бран, – запинаясь на каждом слове, сказал юноша. Его тело горело от смущения, и он старался отвести взгляд он нагих незнакомок. – А кто вы такие?
– Бран – какое прелестное имя! – хором воскликнули девицы. Несколько окружили Брана с двух сторон, а еще несколько направились к все еще мирно сопящему Девину.
– Мы – лесные русалки, господин. Только не подумайте плохого о нас, мы не хищные монстры, которые населяют этот лес. Мы дарим путникам лишь нежность, заботу и любовь, – щебетали они в один голос.
Бран же все никак не мог понять, что вообще происходит.
– Черт возьми! – вскрикнул Девин, открыв карие глаза и увидев обнаженных русалок, что окружили его гамак со всех сторон. – Меня убили? Я в раю, и вы, должно быть, ангелы? – воскликнул он.
Девицы залились звонким смехом, а затем стали расспрашивать юношу обо всем, что каким-либо образом связано с ним.
– Меня зовут Девин Линч, но вы можете звать меня просто Девин, – почесав затылок и сильно смутившись, сказал юноша.
Затем под восхищенные восклицания нимф юноша слез с подвесного гамака и направился к Брану, пробираясь через стену стоявших близ товарища русалок.
– Бран, что это за чертовщина?!
Тот лишь пожал плечами и продолжил отвечать на вопросы девушек, пока те трогали его за колени и легонько ощупывали черные, как смола, жесткие волосы, порядком испачканные в грязи.
– Прошу прощения, но нам нужно найти дорогу к дому. Вы нам поможете?
– Дом? Зачем? Разве вы не хотите погостить у нас подольше? – хлопая густыми синими ресницами и жалобно глядя на юношей, спросила Петра. – Девочки, какие же мы с вами глупышки! – обратилась она к остальным русалкам. – Совсем забылись и даже не предложили гостям выпить и как следует насытиться перед встречей с принцессой.
Нимфы заохали и тотчас разбежались в разные стороны в поисках питья и угощений для странников. И только сейчас, когда они растворились, Бран смог как следует рассмотреть все вокруг: величественные хвойные деревья окружали залитую оранжевым солнцем поляну. Здесь не было никаких устрашающих атрибутов, присущих запретному лесу, только покой и первозданная природная красота.
Девицы кричали, хихикали, громко смеялись, пересекая вымощенные гладкими булыжниками тропинки. Дома здесь были просто необыкновенно красивыми, такими, что взгляда невозможно было отвести. Дубовые, слегка поблескивающие в дневном свете, аккуратные постройки, походили на тот самый домик Авы на отшибе леса, но выглядели гораздо чудеснее. Каждую постройку украшали лианы, цветы, осенние листья и длинные пушистые перья.
Посередине всего этого совершенства возвышалась самая высокая из здешних построек – хижина самой принцессы. Это было очевидно, потому как именно ее дом был убран лучше остальных, а дверей вовсе не имел. Вместо них величественную постройку украшала тонкая вуаль, которая то и дело вздымалась от ветра, порхала, как бабочка с розовато-бежевыми крылышками, и вновь опускалась на положенное ей место.
– Чудеса какие-то, – выдохнул Девин, также внимательно, как и его товарищ, осмотрев окружение. – Как мы здесь оказались? Вроде бы засыпали на обычной поляне, а тут вон оно как!
Спустя пару минут проснулись и девочки, мирно сопящие в своих гамаках. Они были удивлены происходящим не меньше остальных, но отчего-то не испытывали опасений.
– Я никогда не видала такой красоты, – сказала Арин, заметив пролетающую мимо бабочку. – Все это словно волшебный сон.
– О, девы, и вы проснулись, – подходя к ним и соблазнительно покачивая оголенными белоснежными бедрами, заметила Петра. – Держите, – она небрежно протянула каждой из девочек цветочный венок и ожидала, пока те наденут их на свои головы. – Вы чудо как красивы! – сказала девушка, но в ее голосе совсем не слышалось одобрительных нот, скорее, она произнесла эти слова с преувеличенным снисхождением.
Никто, кроме Брана, этого не заметил.
– Сейчас сестры принесут вам свежую воду и еду, а затем юношам предстоит познакомиться с нашей принцессой.
– Но почему только нам? Разве девочки… – начал Девин.
Но Петра подошла к нему вплотную и, нежно улыбнувшись, приложила тонкий палец к его пересохшим от ветра губам. – А девочки пройдут с сестрами в женские покои. У нас так принято, – нежно шепнула девушка, отчего у Девина волосы буквально встали дыбом.
– Женские покои? Что это значит? – возмущенно сказала Ниса, выбираясь из своего удобного ложа.
– Голубка моя, сестры объяснят вам позже, а пока наслаждайтесь нашим приемом. Мы очень старались сделать для вашего комфорта все возможное, – сузив янтарные глаза, сказала Петра.
Ниса явно оказывала на нее воздействие, каждое ее слово приводило русалку в замешательство.
– Но как мы вообще тут оказались? – продолжала настаивать Ниса, ощущая, что Петра принимает ее за малое дитя.
– Ниса, прекрати, не стоит спорить. Ведь они организовали нам радушный прием, – подойдя к подруге, сказал Бран. – Безопаснее не злить их, – добавил он шепотом.
– Мужчины всегда такие… такие благоразумные, – прикусив пухлую, слегка вздернутую губу, нежным голосом произнесла синеволосая русалка, хищно поглядывая на темноволосого юношу. – А теперь пойдемте со мной, дорогие гости.
Петра повела их вглубь деревушки, а затем, расстелив на земле что-то наподобие скатерти, предложила сесть поудобнее и вкушать дары природы. На столе не было алого вина, как в Топи, только чистая питьевая вода и множество фруктов, овощей и кроличьего мяса.
Дети сразу же накинулись на пищу и около получаса набивали свои опустошенные желудки. В это время русалки, хлопая воздушными ресницами и перешептываясь, с обожанием глядели на очаровательных юношей.
После завтрака нимфы увели недовольную Нису и очарованную Арин в один из своих чудных домов, а затем Петра и Лотта, взяв юношей под руки, пригласили их пройти в покои принцессы Эллаиды, которую они коротко звали Эллой. Юноши, смущенные таким приемом, просто озирались по сторонам, стараясь не встречаться взглядами с обнаженными русалками.
Войдя в залу, они увидели великолепие цветов, ароматов и сочной, пышущей жизнью зелени. Кустарники прорастали прямо в доме, отчего буквально захватывало дух, так как обычная хижина, хоть и величественная, превращалась в шикарный сад, завораживающий своей красотой и ароматом. Но более всего притягивало внимание не роскошное убранство дома, а его хозяйка, очаровывающая своей неприкрытой красотой. Желтоволосая, зеленоглазая принцесса русалок походила на гордую львицу или древнюю богиню. Она будто сошла с одной из старых картин, была чьим-то чудесным вымыслом, так как живое существо, состоящее из крови и плоти, не могло быть настолько безупречным.
– Принцесса, этих путников мы нашли возле нашей замечательной Лагуны, – сказала Петра, склонив свою голову, отчего прелестные синие волосы, подобно рекам, растеклись по ее хрупким плечам, а полная оголенная грудь стала нежно вздыматься при каждом вздохе. – Этого юношу зовут Девин, а этого – Бран, – она указала рукой на юношей.