– Славное было начало, Полиночка!– без претензий в голосе заметил старик.
– Да, начало всегда бывает славным,– согласилась я.
– Не всегда. Вы были украшением нашей компании. Хочется думать, что вы знаете, что делаете,– загадочно сказал Петр Алексеевич и пошел к машине, которую успел подогнать его личный шофер.
Из крутого мэрса вышел охранник и уважительно открыл заднюю дверцу для шефа.
– Ну, Полиночка, приятно было снова вас видеть. Всего доброго!
Снова видеть? Где же мы встречались-то?
– И вам всего,– сухо кивнула я, но не оттого, что потеряла чувство уважения к старику, а просто кончились силы на церемонии.
Петр Алексеевич медленно пошел к машине, но перед тем, как сесть в нее, оглянулся, доброжелательно улыбнулся и шагнул назад ко мне.
– Полиночка, надо уметь прощать людей, не имеющих стержня,– глубоко заметил он и вернулся к машине.
– Хотите сказать: на полоумных не обращают внимания?– усмехнулась я.
– Я вам этого не говорил,– подмигнул он и сел в машину.
Его охранник захлопнул дверь, и машина медленно отъехала от ресторана.
Я подняла голову, взглянула на сине-голубые разводы в небе и громко выдохнула.
Остаться ли мне, чтобы еще получить наряд от Македонского, или податься куда глаза глядят? А глядят они прямиком домой.
Но я осталась. Видимо, не хватало традиционного завершения вечера в компании Ярослава.
Ну, вот оно и настало…
– Полина, ну почему ты так себя ведешь? Ты превращаешь меня в клоуна!– сдерживая себя, спросил Ярослав, когда вышел из ресторана, чтобы вернуть меня.
– Ты сам себя выставил. Я не нуждалась в твоей защите. У меня у самой язык неплохо подвешен,– ответила без особого расстройства и присела на бордюр у дороги.
– Тогда почему каждый раз я чувствую себя на арене цирка?– от бессилия присел рядом он.
– Может, обратиться к психиатру?– искренне спросила я и тут же засмеялась.
У него не было слов. Он громко выдохнул, собрав губы в трубочку и зажмурившись, потер пальцами виски.
Я все понимала, но не могла сдержаться. При всем его благородстве и великодушии ко мне принципиально не признавала Ярослава близким человеком настолько, чтобы прощать ему и его окружению малейшие грешки. А ведь все начиналось с них. Если бы приняла или просто адаптировалась к правилам его круга, то сегодняшних проблем просто не существовало бы. Но я же гордая дикая кошка – не могла позволить себе глажку против шерсти!
Конечно, все мы люди. Но кто-то больше похож на первых представителей рода человеческого, а кто-то так и остался эмбрионом. Короче, без академических понятий – не перевариваю туполобых слюнопускателей и, хоть и башковитых, но извращенцев как женского, так и мужского рода.
– Прости…
– Прости?! И это все, что ты можешь сказать?– возмутился Ярослав и сердито уставился на меня.
Как жаль, что не могла воспользоваться одним из своих условий для отмены договора – непринуждение. Но в тот момент эта мысль как-то не грела, а только тупо вертелась в голове.
Да, я могла отказать ему во всем, но отказать в близости, когда именно это и было поводом заключения договора, значило – пойти против себя. Столько пройдено, и вернуться к своей обычной жизни, потеряв достойное вознаграждение за долгое терпение и старание, – было бы непростительно. Жертва должна быть чем-то вознаграждена!
Что, все было за просто так? Да нет, дело же не в деньгах, но вляпаться в такую авантюру и не получить ничего, кроме насмешек, было бы унизительно. Я еще поборюсь и с ним, и с совестью!
– Что опять не так?– спросила спокойно и даже равнодушно.
– Прости меня, но ты, по-моему, действительно много пьешь, и от этого твое поведение непредсказуемо. Я устал не замечать твои выходки. Тебе самой-то непротивно просыпаться с головной болью и телом, провернутым на мясорубке?– не на шутку разошелся Ярослав.
Да, он точно описал мое частое состояние наутро после наших встреч. Черт, и почему на мужчинах нет индикаторов, показывающих уровень гормонов в крови? Хоть бы знать, когда напиваться, а когда и притормозить.
– Слава богу, что ты не устроила сцену при китайцах!– практически перекрестился Ярослав.
– Что?!– теперь действительно возмутилась я.
– Мне неприятно слышать от своих знакомых, что моя женщина – алкоголичка и скандалистка.
– Интересно, и кто это тебе напел?!
– Неважно, Полина! Просто прими это к сведению!
– А то, что твоя женщина тебе не подходит или она просто идиотка, тебя не волнует?!
– Да,– согласился Ярослав,– они позволили себе лишнее, но ты же взрослая женщина! Зачем ты поддаешься на провокации?
– Знаешь, меня тошнит от таких провокаторов. Единственный, кто сегодня проявил себя истинным джентльменом, был твой Загвоздский. А все остальные – просто сборище ублюдков!
– Если бы ты не вела себя с ними так вызывающе при каждой встрече и не подчеркивала их недостатки, тебя бы никто и не заметил,– возмутился Ярослав.
– А-а, то есть надо было прикинуться тумбочкой, стенкой, удобной подстилкой? Но ты знаешь, мне это как-то не в кайф! Всегда считала себя предметом одушевленным…
Не успела договорить, как Ярослав раздраженно вскочил на ноги и перебил:
– Черт возьми, мне надоело выслушивать претензии! Почему ты не можешь быть обычной нормальной девушкой?!
– Вот и отлично!– лихо ухватилась я за отличную возможность быстро вывести себя из надоевшей игры.– Давай спрячем меня от их глаз? Я просто перестану появляться с тобой на людях. Все будут довольны, и ты будешь по-прежнему сиять в окружении Кракенус. А я отлично буду проводить время дома с мамой, с Сенькой, с девчонками. Вон какое лето пошло!
– Прекрати!– крикнул он.
– А чё ты орешь на меня?!– возмутилась я и тоже вскочила на ноги.
Мы были похожи на двух взъерошенных петухов.
– Ты, значит, можешь орать, а я нет?– отразил Ярослав.
– Ну и чё, мы, как в яслях, начнем делить горшок?
– Слушай, Полина, ты достала!– вскипел он.
– А как ты меня достал!– буркнула я тише, чем хотела, потому что внезапно сильно застучало в висках.
Я зажмурилась и от боли громко протянула воздух сквозь зубы.
– Что?– смягчился он и шагнул навстречу.
Я зажала висок одной ладонью, а другой остановила Ярослава.
– Пошел ты, а? Оставь меня в покое! Я так устала от твоей разгульной жизни. И когда ты успеваешь заниматься делами, бизнесмен чертов?
Он онемел и замер на месте.
Я выпрямилась, тряхнула головой, выдохнула и устало заявила:
– Все. Я ухожу. Пожалуйста, исчезни…
«…меня тошнит от тебя»,– хотела добавить, но не рискнула. Впервые сработал спасительный тормоз.
Зачем нужно было его унижать? Он хоть и был сейчас мне противен, а может, и не противен, да к черту сантименты, но все же относился по-человечески!
В общем, к чему все это было рассказано: вечер, как всегда, – полный раздрай, но за ужином Ярослав познакомил меня с Петром Алексеевичем, с которым мы потом в некотором роде подружились. Такими встречами всегда дорожила. Ну и было чему поучиться: я решила выйти на тропу войны.
Коль уж нужно было отработать срок по контракту, то сделаю это с оркестром, по полной программе!
Через две недели после «мирового» ужина, когда в море потеплело, Ярослав, как и обещал, вывез мою славную семейку на яхте.
Я долго сопротивлялась его уговорам поехать на прогулку с Анной и Лизкой, но его обаяние было сильно для моих родственниц. Они уговорили меня. А мама наотрез отказалась.
Ну, собралась с настроением, хотя долго не могла прийти в себя после последней встречи в «Инь-Янь», и снова оказалась в компании Ярослава и Петра Алексеевича (по ходу Ярослав решал деловые вопросы).
Отвезти нас к причалу заехал Стас. Серега, как обычно, оставался за Ярослава на берегу.
Девчонки были несказанно рады впервые прокатиться на яхте. На крутой яхте! Не могла же я позволить своим амбициям помешать сбыться человеческим мечтам. Это всего лишь яхта!
Тепло было – сказочно! Море – волшебное! Немного подпортила настроение случайная встреча Кактусихи у лотка с сувенирами на причале. А так – все просто окейно!
Что было? Ну, опять я явилась свидетелем откровений. Ну, как в том кино!
В общем, случайно так случайно. Ярослав пошел за спичками для Загвоздского (тот пользовался исключительно спичками для разжигания сигар), а я побежала за колой в киоск, потому что Лизка пила только ее, а у нас в холодильнике было все, кроме этого напитка. Ну и почти наткнулась на беседующих Македонского и Крэнус.
– Ты что, теперь с семейкой ее водишься?– с сожалением спросила Виктория.
Ярослав, умничка, был несколько раздражен ее замечанием.
Кстати говоря, я с утра, еще до встречи с ним, выпила пива. Целых три бутылки! Но я была в порядке. В абсолютном порядке. Видимо, поэтому не слишком-то бурно отреагировала на их разговор.
– Вика, мы уже говорили на эту тему,– строго ответил он.
– Прости, прости, знаю, знаю. Тебе она нравится и все такое, но… Славочка, пожалуйста, не губи ты свою душу… Она же никто, пустышка! Девчонка, которая задирает нос, гордость выставляет напоказ, амбиций – не пересказать, а манеры – ну, просто в дрожь бросают…
– Вика! Ты чего добиваешься?
Хм, смело, Ярослав!
– Я…– запнулась она и замотала головой,– хочу тебя вернуть… Ту ночь, которую мы провели вместе, до сих пор вспоминаю… Господи, Слав, неужели она лучше меня в постели?!
О, боги, она чуть не плакала! Мне даже стало ее жалко! И что я на нее злилась? Она же просто несчастная женщина! Ищет любви человека, который занят мной! Ну, занят – громко сказано, но мой же!
Он опустил голову, потом посмотрел на нее исподлобья и терпеливо ответил:
– Ты – это ты. А Полина – это Полина. Не надо смешивать водку с пивом.
Хм, интересно, а кем была я? Водкой или пивом? И что было лестнее?
Короче, этого юмора не поняла. Слушать дальше не захотела. Не знаю, чем мог бы закончиться их разговор: страстным поцелуем и обещанием любви до гроба или грязной перепалкой… Только немного позже, когда пиво выветрилось из головы, я стала придирчивой и даже агрессивной. Но об этом потом…
Мы забрались на мостик шикарной белой яхты и как поплыли!
Ух! Столько было задора у Лизки и Анны: писка, визга и прочих эмоций – не выразить в двух словах!
Анна, моя уравновешенная, скромная сестрица, была просто Анькой, такие фунзеля откидывала вместе с дочурой, что я поневоле заразилась их настроением.
Конечно, Ярослав был немного отстраненным, ведь мы все еще напрягали друг друга. Не знаю, чем все это могло закончиться. Пора бы уже было закрыть этот чемодан и бросить его в кладовку. Но…
Мы под громкую инструменталку Дидюли приплыли на одну из самых чистых отмелей далеко от берега, и Лизка тут же бросилась нырять, ну прямо, как дельфин. Анна немного помялась, а потом тоже взобралась на матрас и погребла навстречу солнцу. Я же осталась на мостике и, закидывая в рот один орешек за другим, все маялась от собственной дури.
– Полиночка, как ваши дела?– подсел ко мне Загвоздский и украл несколько орешков с ладони.
– Раз я все еще тут, значит, сносно,– как-то колюче ответила я.
– Где ваше потрясающее настроение и улыбка?– соскучившимся тоном проговорил Петр Алексеевич.
Я оглянулась на старика и попробовала разглядеть в его взгляде намек на заигрывание. Но нет, он не клеил меня, просто общался с симпатичной девчонкой.
– Петр Алексеевич, вот вы человек разумный, деликатный, даже сказала бы, чуткий. Скажите, зачем я нужна ему? По-моему, для нас обоих мука общество друг друга?– откровенно спросила я.
– На этот вопрос вам может ответить только сам Ярослав,– отмазался старик.
Ну ладно, я и не ожидала от него ничего другого. Загвоздский был другом и партнером Македонского. С чего ему копать под него?
– Ладно, все ясно,– усмехнулась своей глупой надежде выяснить ответ, по сути, на ненужный вопрос.
Петр Алексеевич, задумчиво вгляделся в линию горизонта и, потирая бородку, серьезным голосом проговорил:
– Что вам может быть ясно, Полиночка? Ясно бывает только тогда, когда нет барьеров, когда нет вопросов, когда на одном дыхании только вперед…
Я оглянулась. Он, как и всегда, был глубок в своем понимании жизни. Но мне нужен был простой ответ. Или не нужен?!
– Вы о чем, Петр Алексеевич? Наверное, забыли, что я легкомысленная, меркантильная, бессердечная сортировщица?
– Знаете, Полиночка, а это заметно, что вы человек незаурядного круга. Хоть вы и прославились задором, огнем и лихачеством в кругу Ярослава, но вы не…
– Не портовая девка, хотите сказать?– перебила я.
– О, я бы сказал иначе, не так жестко.
– Да чего уж мелочиться-то?
– Я думаю, вы очень сильный человек, Полина. В вас есть стержень, который вы пытаетесь разглядеть в других, и вы следуете своим путем. Только не понимаю, зачем такую плотную завесу из дерзости, ярости и недоверия выставили? Вы гораздо больше нравитесь мне такой, какой были на ужине в «Инь-Янь». Мне кажется, это – вы настоящая: хрупкая, нежная, светлая, душевная. Такой вы нравитесь Ярославу. И мне.
– А я не стремлюсь кому-то нравиться,– напряженно сглотнув, ответила я.– Легко быть добычей, но в пасть кровожадного хищника не хочется.
– Тогда позвольте дать вам совет, Полиночка: не переусердствуйте. Темная сторона поглощает все, ничего не жалеет и не дает взамен. Сначала весело, горд собой, силы и власти хоть отбавляй, а потом резкий обрыв и пустота. Если не вокруг, то внутри.
Никогда не думала, что буду так откровенна с малознакомым человеком. Но что-то в его словах и во взгляде тронуло забытую струну, даже на слезу прошибло.
Петр Алексеевич степенно выпил стакан минералки и закурил свои сигары.
Я откинулась на бортик и затихла. Петр Алексеевич как будто почувствовал, что мне нужна пауза и любезно протянул журнал.
– Полиночка, почитайте. Здесь есть несколько интересных тем для вас.
И сам увлекся чтением другого журнала.
Какой он был странный мудрый старичок. Не зря Ярослав очень часто советовался с ним по телефону, когда шли какие-нибудь переговоры.
С капитанского мостика вернулся Ярослав. По-моему, он сразу заметил мое изменившееся настроение. Нет, оно было не отвратительным, не равнодушным, просто другим, не таким, как с утра.
Видимо, я еще больше удивила его, когда всю прогулку провела с опущенными глазами, молчаливым согласием со всеми вопросами, обращенными ко мне. Наверное, только Петр Алексеевич понимал, что зацепил меня своей философией.
А мне было как-то странно вдруг открыть в себе две такие противоположные стороны, одна из которых, несомненно, доминировала. И доминировала все чаще, и становилась мощнее. Но я действительно не чувствовала, что что-то теряла. Я просто была в броне. Да и за броней не очень-то была слаба.
В тот день слова Петра Алексеевича впечатлили, но вскоре я пришла в себя, в себя обычную, и отбросила все сомнения. Не по мне было уходить в потемки души и заниматься самокопанием. Я была и была. И пока меня радовала собственная реальность, не хотелось перемен. А все это мозголомство оставила на возраст маразматиков, когда нечем будет потешить себя.
Но с этой прогулки вынесла одно впечатление: никогда бы не подумала, что крупный авторитет, вероятно, криминальный, может оказаться таким великодушным, отзывчивым, простым человеком. И именно с таким человеком нужно было дружить, чтобы твой бизнес процветал, и ты сам был защищен со всех сторон. Видимо, поэтому Ярослав не был таким нервным, заполошным, крепко спал по ночам и чаще, чем другие, позволял себе отдых.
С Петром Алексеевичем они общались почти как отец с сыном. Загвоздский оказался еще и джентльменом: не зарился на чужих женщин, не распускал руки и был предельно деликатен. Этакий умудренный опытом добродушный юморной старикан, совершенно не соответствующий образу вора в законе.
Я вспомнила его: это был тот самый воспитанный дедок за столом номер семнадцать.
Он был великолепен для своего возраста. Кстати, отлично танцевал, что сразу покорило, был снисходителен к выбросам моих эмоций. И хоть Петр Алексеевич был не женат, к нему единственному Ярослав меня не ревновал.
Вот это было странно!
Что было дальше? А вот что…
Петр Алексеевич вместе с моими девчонками управлял яхтой (мы возвращались к берегу), а Ярослав подсел ко мне, и что бы вы думали? Правильно! Пристал с вопросом: а не поеду ли я с ним на презентацию ресторана его близкого друга в Киев?
Моя первая эмоция сразу натянула нервную струну. Мы и не разговаривали-то толком после последней встречи.
– Но я ведь не заставляю тебя идти со мной туда? Просто поедем в Киев? Чтобы ты была рядом, и все…
– Да, а если я откажусь, ты живо напомнишь мне о том, кто я и кто ты, и что мы до сих пор делам вместе?– съязвила я.
– Какого ты мнения обо мне?– разочарованно отметил он.
– Факты – упрямая вещь!
– Ты так и будешь напоминать мне об этом? Или все, что между нами до сих пор существует, лишь сделка?
– Да нет, что ты? Я просто прикалываюсь. Немножко поддерживаю уровень адреналина в крови,– иронично сгладила остроту ситуации.
– Рядом с тобой у меня он и так зашкаливает,– сердито высказал он.
Но слова лились, как ручей, не поддаваясь контролю и осмыслению.
– А ты не парься по этому поводу. Ты получаешь все, что тебе причитается.
Ярослав раздраженно выдохнул, но промолчал. Он оглянулся на капитанский мостик: девчонки не обращали на нас никакого внимания – их занимал Петр Алексеевич, и легко предложил:
– Хорошо, теперь мы будем ходить туда, куда выберешь ты.
– И куда я с тобой пойду?– озадачилась я, не имея представления, какую могу играть роль вне его привычного круга.
Да и куда мы могли пойти вообще? Не было в Алуште места, где нас бы оставили в покое. А быть с ним где-то наедине, прямо скажем, не приносило огромного удовольствия.
– У тебя какое-то странное отношение к нашим отношениям,– задумчиво проговорил он.
– Потому что они и есть странные.
– А мы не можем быть просто мужчиной и женщиной, которые встречаются, потому что им хорошо вместе?
Ой, умоляю вас, какие страсти!
Зная, сколько у него было женщин до меня: Валенька, Виктория чего стоит, и какие громкие бывали романы – в эти слова верилось с трудом. А вернее, я просто не воспринимала их всерьез. Однако свое слово сказала:
– А мужчине, который имеет женщину, всегда хорошо!
Ярослав чуть не подавился глотком минералки и вопросительно уставился на меня.
Вот так!
Конечно, надо было ему объяснить, с чего я на него взъелась, но, черт возьми, почему должна оправдываться, если он был таким чурбаном?!
В общем, покатались мы ничего! Лизка и Анна были в восторге. Чего-то там Ярослав еще пытался предпринять, чтобы поговорить со мной. Не понимаю, сколько было у него терпения! Но я с радостью приняла предложение Загвоздского довезти нас до дому, только бы не выяснять в очередной раз: «Почему я такая стерва?»
Лето пошло в разгар. После работы я встречалась с девчонками на пляже, и мы снова бесились, как и раньше.
Удивительно, но Лизка так выросла за год: формы округлились, лицо стало еще выразительнее, от кавалеров не было отбоя.
Мы же с Анькой загорали до африканского окраса. Мозги кипели от жары, воды и удовольствия в таком количестве, но мы не уступали слабости тела и отдыхали до изнеможения.
Ноги приволакивали нас домой к двум-трем часам ночи. Поэтому я была недоступна для Ярослава. Несколько раз за две недели он не находил меня дома, а мой мобильник стоял на ограничителе. Я исключила приемы всех номеров, кроме домашнего, Верки, Лариски и двух Танюш. А пляжи мы меняли, как перчатки, поэтому и там было не найти. Но Ярославу и не до того, чтобы искать меня по пляжам. Летний сезон, все-таки. Хотя догадывалась, как его бесило мое молчание.
Я же, если и вспоминала о Македонском, то исключительно потому, что меня прожигала радость оттого, что наш год с ним подходил к концу.
Нелегкий год, надо сказать, но было в нем и много забавного. Еще продержаться около трех месяцев, и все: свободна от всех обязанностей и договоров. Можно сказать, что я с большим достоинством отработала свой контракт. Не все были довольны так, как хотелось, но это уже не мои проблемы. Скоро все должно было закончиться.
Но только никак не заканчивалось!
И запомнил же как-то Ярослав день моего рождения. Наверное, еще тогда подсмотрел, когда мы счет в банке оформляли.
Я родилась в начале июля. Мой двадцать седьмой день рождения был особенным. Мама каждый раз вспоминала, как родила меня на заре, из окна операционной на лицо падали лучи солнца. А потом, уже в палате, из окна дул такой теплый ветер, что хотелось выбежать на улицу и танцевать. И самое удивительное, что, где бы я ни праздновала, любой из моих дней рождения был таким же солнечным, теплым и хотелось танцевать. Ни одного дождя, ни одного облачка, короче – каждый раз природа радовалась, что на свете есть такое «чудо», как я.
Ну и, разумеется, праздновала я свой день всегда ярко и весело. Помню, что четыре из них праздновала с особым шиком. Это было вместе с Кириллом.
О-о! Он устраивал такой праздник, с такими сюрпризами, что мне завидовали все жены его партнеров и клиентов. В конце концов, и сглазили, наверное?! Но это я так, для красного словца…
Итак, когда мы накрыли стол, пришли подружки, тетка Глаша, играла музыка, начали дарить подарки, Сенька вдруг начал разрываться так, что заглушил музыку.
– Наверное, еще кто-то пришел поздравить?– сказала мама и поспешила к калитке.
А до меня только потом дошло, кто это мог быть, когда мама вежливо пригласила гостя войти в дом.
Все оглянулись. Антоновна и я переглянулись и замерли.
– Добрый день честной компании!– весело проговорил Ярослав и повернулся к моей маме.– Этот букет для матери, которая родила такую замечательную девушку!
Мама смущенно приняла букет и проводила мужчину к столу. Скорее всего, она уже догадалась, кто это.
– Что ж, присаживайтесь за стол. Мы рады, что вы с нами в этот день.
Кто это, интересно, был рад?!
– Ну, меня кто-нибудь представит?– подойдя ближе к столу, спросил Ярослав и внимательно посмотрел на меня.
Конечно, я не собиралась портить свой праздник и устраивать сцен. Меня не смущали люди – не хотелось разочаровывать маму.
– Мама, это тот самый Ярослав, о котором все говорят, но ты еще не видела,– сухо проговорила я, глядя на маму, а потом обратилась к Ярославу:– А это тетя Глаша, наша соседка. Моих подруг ты уже знаешь, Анну и Лизу – тоже, ну а с Татьяной Антоновной вы тоже знакомы.
Антоновну так и перекосило от расстройства, что она будет сидеть за одним столом с человеком, который обидел ее дочь. Ярослава же это не смутило. Он приветливо поздоровался со всеми и снова обратился ко мне:
– А теперь, подарок для именинницы…
И из-за дверей веранды кто-то впустил в комнату огромный букет разноцветных шаров. Они взлетели к потолку, заполонив собою половину комнаты, а вместо груза на конце ленточек висела яркая коробка с бантом.
Дежавю!
Такое уже было. Сочи. Отель. Кирилл…
Неужели у мужчин фантазия одна на всех?
Но было любопытно, что лежало в коробке. Ярослав делал изысканные, неожиданные подарки.
– Полин, ну, может, ты посмотришь?– нетерпеливо спросила Лиза.
– Да, посмотри,– пригласил Ярослав.
Я с неохотой поднялась с дивана и молча прошагала к шарам. Молча достала до коробки и отвязала ее. Молча развернула бумагу, открыла крышку и заглянула внутрь.
На дне коробки лежала бирюзовая подушка, а на ней раковина: серо-зеленая, с шершавыми наростами, сквозь которые проглядывал перламутр.
Ну и что это за старье?! Я не собираю антиквариат.
– Открой ее,– тихо сказал Ярослав, наклонившись к уху.
Я легко открыла раковину размером с ладонь, и тут меня пробрало до глубины души от восторга догадкой.
Раковина была наполнена белыми жемчужинами: неровными, неотшлифованными, разного размера.
– Это из Китая,– улыбаясь моему удивлению, сказал Ярослав.– Из них можно сделать все, что ты захочешь: колье, серьги, кольцо, браслет.
Я взглянула в глаза Ярослава, близко-близко, – в них отражалась я. Он улыбался и не отводил глаз.
– Поздравляю!– прошептал он и скромно поцеловал в висок.
Ну, разве я могла сейчас на него злиться?
– Ну, что там уже?– возмущенно соскочила Лизка со стула и подбежала ко мне.– Ух ты! Мам, там целая жменя жемчуга! Ба, смотри!
Мы с Ярославом одновременно засмеялись и повернулись к столу. Лизка выхватила у меня из рук коробку и побежала показывать бабушке, матери и гостям.
– Ладно, раз пришел, садись,– смилостивилась я.
– Спасибо огромное за приглашение, но я не могу. У меня еще несколько дел. Серега ждет. Но, если позволишь, заеду за тобой к шести? Есть еще один сюрприз.
– Как же? Вы только пришли и уже уходите?– спросила мама.
– Дела,– улыбнулся Ярослав.– Рад знакомству. А для более близкого знакомства хочу пригласить вас в ресторан. Как вы на это смотрите?
Я хмуро глянула на Македонского, и мама заметила мой неодобрительный взгляд.
– Мы с удовольствием!– выкрикнула Лизка.
– Лизавета, тебя никто не спрашивает,– строго сказала Анна.
Ярослав взглянул на часы и торопливо проговорил:
– Давайте я освобожу пятницу, вечер, и мы договоримся о времени?
– В пятницу будет хорошо,– вежливо согласилась мама.– Очень жаль, что вы не присоединились к нам. И Сережу пригласили бы?
– Еще раз, спасибо. Полин, я заеду к шести, да?– настойчиво посмотрел на меня Ярослав.
Мой истинный ответ показался бы всем неадекватным, поэтому только слегка кивнула и опустила глаза.
– Спасибо за подарок.
Ярослав довольно кивнул и пошел к выходу.
– Не провожайте, празднуйте, пожалуйста.
– Вот какой кавалер, а?!– приятно заметила Анна.
– А он очень симпатичный, воспитанный молодой человек,– заметила мама.
– Ага,– сунув в рот кусок котлеты, с внутренним раздражением ответила я.
– Так это Яра? Так он на бандюгана не похож?– заметила тетка Глаша.
– И такие бандюганы бывают,– как будто невзначай бросила Антоновна.
Ларка и Танька переглянулись и засмеялись.
– Ну, вы устарели со своими взглядами, тетеньки,– рассудила Ларка.
– Это уж точно!– подтвердила Лизка.
Я взглянула на Антоновну и раздражительно сказала:
– Так, тему закрыли. Извините, сегодня в центре внимания буду я. Никто не возражает? Нет? Тогда слушаю ваши тосты, дорогие мои!
Праздник продолжался. Изредка снова возникала тема донжуанов, бандюганов, кавалеров, но я старалась уйти от пустых разговоров и переводила беседу на хлеб насущный.
Потом были танцы, песни под новый караоке (кстати, который купила за деньги с известного счета), десерт и пьяные душевные разговоры о жизни. Самое удивительное: веселилась так, как будто напилась до опупения, но на самом деле с обеда до шести вечера даже не пригубила шампанского. А как только стукнуло шесть, вдруг вспомнила, что должен заехать Македонский, и меня как подменили. В пять минут напилась так, что все, что съела, попросилось наружу.
Когда сидела на бревне в саду, настойчиво убеждая Сеньку в том, что абсолютно трезва и чувствую себя превосходно, у ворот появился Ярослав.
Я уже не думала: что делаю? хочу ли ехать с ним? и что будет там, куда он меня привезет? Я просто собралась с силами, чтобы донести себя до чердака, переодеться и выйти к нему в приличном виде.
Гости остались праздновать день рождения с моими родственниками. Только Сенька еще пару минут гнался за машиной Македонского, недовольно тявкая.
Сюрпризом был ужин при свечах на пустом пляже. Никого, кроме нас, шума прибоя и легкого теплого ветерка. На столике не было спиртного, но меня это в некотором смысле порадовало. Я и так с трудом ворочала языком, делала долгие паузы, чтобы сосредоточиться и старалась не смотреть в глаза Ярославу.
Свежий воздух немного привел в чувства. А Ярослав был по-прежнему внимателен, терпелив, нежен. Говорили мы о какой-то ерунде, немного танцевали под магнитолу из машины. Босые ноги утопали в песке, и я цеплялась за шею и плечи Ярослава. И он все ближе прижимал к себе.
Я не смогла отказать ему. Он был так настойчив, так страстен и такой шикарный подарок сделал… А еще от него веяло новым ароматом, таким соблазнительным, теплым, родным… Никаких женских сил не хватило устоять, хоть и злилась на него за то, что он не хотел оставить меня в покое, и на себя, что опять выпила лишку и не смогла дать отпор.
Может, тогда я и не хотела его давать, просто поддалась воле Ярослава? Ахез…
Утром я проснулась в его доме, в его постели. Проснулась оттого, что что-то коснулось лица. Резко открыв глаза, я вздрогнула, увидев над собой Ярослава. Он сидел близко-близко и изучал меня. Замерла с немым вопросом в глазах: «Что тебе надо?»
– Доброе утречко!– привычно произнес он, и его губы тронула улыбка умиления.
– Да,– спросонья кивнула и отвела его пальцы от своего виска.
Но Ярослав обхватил пальцы и завел руку мне за голову. Его губы оказались так близко к моим, что кожей почувствовала их жар.
Только не это! Я не хочу!
Но мольбы не были услышаны. Его губы впились в мои и требовали ответа. Я не закрыла глаза и плотно сжала губы, чтобы он понял намек.
И он понял: резко оторвался от меня и строго недоуменно взглянул в глаза.
– В чем дело?– тихо спросил он.
– А что, обязательно в чем-то должно быть дело?
Да не знаю я, в чем дело! Что ты меня мучишь?! Неужели не понимет сам?!
Вроде бы и не было яркого повода злиться на него. Тем более, что после такого дня рождения, подарков и сюрпризов и многократных эмоциональных характеристик Ярослава от Анны (ну просто все уши прожужжала!) и от Лизки (хотя, что там эта сопля еще понимала?!), в моем отношении к нему стала намечаться оттепель. Но я, как будто назло каким-то выдуманным врагам, по-прежнему окружала свою территорию колючей проволокой.
– Что на этот раз?– поинтересовался он и отклонился в сторону.
Я отвела глаза. Тогда Ярослав выпустил мою руку и поднялся с постели.
– Все ясно: ты не в настроении. Что, наверное, голова болит после вчерашнего?
Смеется надо мной? Да, он все понимал… Наверное… И почему я не могла быть с ним искренна? Ведь все же было по-людски, вроде бы? И вчера никаких военных действий не наблюдалось!
Но я забыла, что вчера почти назвала его чужим именем.
Почти? Да, почти. Назвала шепотом.
Но, как на удачу, его отвлек телефонный звонок. Он не расслышал. Я не представляю, что бы он сделал, если бы услышал, что назвала его Кириллом? Какой был бы удар по самолюбию!
Вчера за ужином на пляже я вспоминала Кирилла живее, чем когда бы то ни было. Дрожь пробегала по телу, когда Ярослав что-то произносил. Как будто это был голос Кирилла. А в свете огня лицо Ярослава сливалось с лицом Кирилла.
Шизофрения!
– Да слышишь ли ты меня?– оглянулся Ярослав.
– А?– подняла глаза на него.
– Я задал тебе вопрос…
– Нет, не болит,– ответила я.
Ярослав нахмурился и покачал головой.
– Да, ты действительно не слушала меня.
Я догадалась, что, пока углубилась в воспоминания о вчерашнем дне, он разговаривал со мной.