Я не грустный осадок на стенках кофейного зернышка, я суть ночная куколка, размазанная чьим-то пальцем по дереву жизни. Есть что-то более смешное, чем бдение умалишенной тоски? Моя нежность потеряла свою любовь, долго ходила в обносках, посыпаясь былым, утопая в желобках слюнявой грусти. Я убил ее локомотивом всепоглощающего чувства нереальности, сонливая бестия обесточила разумные доводы и тело сошло с привычной орбиты. Так мои бардовые ботинки принесли меня к ржавому «Макету Грусти», чтобы я принял окончательное решение. Три, два, один.
– Ну и сопляк же ты со своей нежной недогармоникой! Давай залезай в блюдечко с супом, клецки тебя уже заждались. Нам нужен конец этой истории, нам надоело быть Макетом, мы хотим избавиться от разложения, стать чем-то большим чем просто забытая свора бродячих собак!
Шелестело железо ангара, мое тело медленно оседало под утихающий ритм кровеносных сосудов – сердечная частица глухо булькнула где-то в районе поджелудочной железы. Я превращался в аромат соленого моря, в брызги ранней весенней капели, в сырое промозглое утро. Мои внутренности преобразовались в голубовато-серое тело низкого неба, туманом плывущего над сонными крышами пригородных районов. Она смотрела на меня с нескрываемой тоской, а через мгновение уже показывала пальцем и принялась слезливо шептать, роняя собой клочки цветочных записок, густо пахнущих приближающемся летним дождем.
Железо растерло суп по своему рыжему остову, с глубоким наслаждением переступая с ноги на ногу, выжидая ровный час, когда Макет перестанет быть обыкновенной падалью и торжественно придет в состояние блестяще завершенной красоты.
Так и я пришел к сути, став составной частью всеобщей круглой игры под названием Грусть.