Так, платья, топы, шорты, обувь, сумочки, зубная щетка, что я забыла? Книги!
Иду к стеллажу, где Эмма великодушно выделила мне полку, и беру одну единственную книгу – "Таинственный сад". Из книги торчит лист бумаги. Достаю его и вижу свой список желаний. Всего три строчки.
Сходить на концерт
Сделать тату
Прочитать Таинственный сад
– Что это у тебя? – возникает подруга за спиной. – Список желаний?
– Ага.
– Как-то скудно. Нужно добавить еще пару пунктов. – она вырывает листок из моих рук и возвращается к дивану. – Пусть это будет твоим заданием на эту неделю, может, тогда ты сможешь развлечься.
Она берет ручку и начинает писать. Я сажусь рядом, наблюдая.
– Спеть в караоке? Ну уж нет!
– Да! – она зачеркивает "список желаний" и пишет сверху "лучшая неделя в жизни". – Пока не выполнишь все пункты, можешь не возвращаться.
– Но ты и сама половину из этого не делала.
– Вообще-то делала.
– А тату?
Она бросает в меня взгляд "ты это серьезно?"
– А, – вспоминаю я. –точно, на щиколотке, да?
– Да.
Эмма не думая, накидывает еще четыре пункта и вручает мне листок.
Список желаний ЛУЧШАЯ НЕДЕЛЯ В ЖИЗНИ
Сходить на концерт
Сделать тату
Прочитать Таинственный сад
Спеть в караоке
Танцевать под дождем
Поцеловать незнакомца(незнакомку)
Встретить рассвет на побережье
Ну, с этим можно жить. Хотя пункт про караоке я бы все равно убрала. Кладу лист обратно в книгу. Бреду к своему чемодану. Закрываю его, убираю книгу в сумку. Водитель, по имени Чейз с радостью забирает у меня чемодан и скрывается за дверью.
Эмма подходит ко мне.
– Не думай ни о чем, воспринимай это, как отпуск.
Вряд ли у меня получится, тем не менее, я отвечаю:
– Попробую.
Она обнимает меня.
– Увидимся через неделю.
Киваю и выхожу, пытаясь переключится на все хорошее, что меня ждет. Море, пляж…скучные мероприятия, ссоры с родителями…Черт! Это будет та еще неделька.
***
Всего несколько часов на машине и вот я уже вижу море. Солнышко пригревает лицо, когда я высовываюсь в окно. У родителей здесь вилла, разумеется, прямо на побережье. Спустя несколько минут мы подъезжаем к белому особняку с небольшим садом, за которым специально обученные люди ухаживают круглый год. Водитель выходит из машины, но не успевает подойти, как я буквально выпрыгивают из салона. Поднимаю очки на голову и прохожу мимо него к широкой лестнице. Этот дом всегда напоминал мне странный музей. Он не был похож на квартиру родителей в Нью-Йорке. Здесь все дышало старинной и богатством. Мамин утонченный стиль вылетел в трубу, когда моя бабуля, мама отца, устроила целый скандал, только мама решила все здесь обновить. Бабуля умерла, а вот ее призрак до сих пор блуждает по этим коридорам. Мама так и не осмелилась на ремонт, по большей части из-за отца, который также любил это место, как и бабуля.
Когда я вхожу, то резко ощущаю контраст с улицей. Здесь прохладней, прям, как в склепе. По коже бегут мурашки. Холл огромен, под потолком старая дорогущая люстра, дальше винтовая лестница наверх, слева большая гостиная для гостей с камином и бильярдом. Зачем вообще кому-то камин на побережье? Надо было спросить бабулю, пока у меня еще был шанс.
– Аууу! – протягиваю я, и мой голос эхом разносится по всему дому. Только бы не услышать голос бабули. В последний раз я как раз жила здесь с ней. Отец решил, что перед поступлением в вуз, мне требуется особое воспитание. Только вот бабуля меня никогда не пугала. Она так забавно морщилась, когда злилась. Классная была старушка, правда, мать из неё никудышная, все дети разбежались от неё, только мой отец, как самый старший сын смог оправдать ее непомерно завышенные ожидания.
Прохожу к лестнице, поднимая голову к потолку, начиная немного кружится. Когда я впервые сюда попала, то представляла себя принцессой. Жаль только что принцессы не летают высоко. Хотя после такой жизни, можно и дойти до мысли спрыгнуть со скалы и наконец ощутить это падение. Наверное, хорошо, что я все-таки не принцесса.
– Мисс Эдвардс. – раздается тоненький голос за моей спиной, и я вздрагиваю, прижимая руку к сердцу.
– Черт! Ты меня напугала.
– Простите. – виновато отвечает девушка. Молодая и красивая. Бедняжка, мать наверняка даже не помнит её имени.
– Да ничего страшного. Как тебя зовут?
– Лиза.
– Приятно познакомится, я Дана.
– Знаю, миссис Эдвардс упоминала про вас. – робко улыбается она.
– А где она сама?
– Уехала в спа час назад. А мистер Эдвардс на ланче.
– Понятно. Давно здесь работаешь?
– Первый день. Я приехала с вашими родителями из Нью-Йорка сегодня утром.
Чудненько, они еще и девушку притащили сюда. Наверное, ради удобства.
Чейз заходит с моим чемоданом, и Лиза заметно краснеет, отводя взгляд.
– Лиза, это Чейз. – представляю я так, на всякий случай.
–Знаю. – тихо говорит она. – Мы уже…знакомы.
Ага, мне становится неловко. Чейз нежно смотрит на неё, и это так мило, что мне хочется поскорее сбежать.
– Тогда я пойду к себе, если никто не против.
Никто из них не отвечает. Супер.
– Я отнесу ваш чемодан в вашу спальню. – вдруг вспоминает обо мне парень.
– Было бы неплохо. – отвечаю я и поднимаюсь по лестнице, которая со стороны кажется бесконечной. Если дорога в Рай похожа на эту, то мне, пожалуйста, один билет вниз.
Хорошо, что моя комната самая первая справа. Распахиваю дверь, наслаждаясь полнейшим отсутствием ваз с мертвыми цветами и картин на стенах. Просто белоснежная кровать, темно-синие стены, шкаф, письменный стол и невероятных размеров окно. Вид – вот, за что я люблю эту комнату. Подбегаю к окну и делаю пару фотографий голубого моря. Здорово, что особняк находится на возвышенности. Выкладываю фото в инстаграм, пока Чейз заходит и так же быстро выходит, но уже без чемодана. Откладываю телефон и достаю книгу. Беру свой список и оставляю его на столе, затем плюхаюсь на мягкие простыни с книгой и начинаю читать. Может, у этого отпуска все же есть шанс стать не таким отстойным.
Не знаю, сколько проходит времени, но свет из окна уже окрашивается в теплый оттенок оранжевого, а я почти закончила читать историю про девочку, которая в итоге оказалась даже не главной героиней. Она была очень избалованным ребенком, её мама умерла, и ей пришлось уехать к своему дяде. Там она познакомилась с мальчиком, который сильно болел, но на самом деле, просто боялся всего на свете. Был и другой мальчик, полная его противоположность. Он дружил со всеми животными в степи, любил все вокруг – деревья, цветы, насекомых. И вот все трое открыли для себя волшебное место – сад, куда много лет никто не заходил, потому что его владелица, мама того больного мальчика, умерла от несчастного случая. Мне очень интересно, чем закончится эта история. Встанет ли наконец мальчик на ноги? Потому что девочка и так уже изменилась, обретя друзей и найдя нечто особенное в этом саду – жизнь.
Таинственный сад. Так называется ресторан. Тристан говорил, что это была любимая книга его мамы, и теперь я понимаю почему. Откладываю книгу и беру в руки телефон, пишу сообщение.
Я: ты был прав, эта история стоит того, чтобы её прочитать.
Незнакомец отвечает почти сразу.
Он: есть еще много историй, которые стоит прочитать
Я: Знаю, но почему ты дал мне именно её?
Он: понятия не имею. Наверное, ты просто мне понравилась
Я: И что, ты делишься такими находками только с избранными?
Он: именно так
Я: спасибо, теперь я чувствую себя особенной
Он: может, ты всегда была такой, просто не знала
Пальцы зависают над буквами. Но вопрос уже застрял в моей голове. Откуда взялось это желание? Может, мне все-таки хочется узнать, кто прячется за этими сообщениями?
Я: как тебя зовут?
Он: не уверен, что ты правда хочешь это знать
Я: но я ведь спросила
Он: ты не хочешь этого знать
Я: и с чего ты это взял?
Он: иначе ты бы уже давно знала мое имя
Он: иногда волшебство остается таковым только потому что никто не знает его секрета
Я: мне кажется ты сильно преувеличиваешь свою значимость в моей жизни. Мы ведь просто общаемся
Он: значит, ты всем рассказываешь о том, что любишь фисташковое мороженное?
Я: это ведь не секрет
Он: хорошо, тогда поделись со мной секретом
Я: и зачем мне это делать?
Он: чтобы сохранить волшебство
Черт, что это за парень такой, и как ему это удается? Секрет. Если расскажу ему что-то личное о себе, то вряд ли захочу узнать его имя. Даже больше, он навсегда останется призраком для меня.
Я: однажды я изменила своему парню. Это случилось на одной вечеринке. На тот момент мы встречались уже пять лет. Я была пьяна, мы поссорились из-за того, что я не хотела возвращаться в университет. Лиам, так звали того парня, был очень милым, а я сильно обижена. Мы поцеловались. Думаю, я была готова зайти дальше, но нас прервали.
Вот он, самый постыдный секрет в моем грязном белье. Никто не знает об этом, потому что даже я не смогла до конца принять этого. Не могла поверить, что способна на измену. И вот теперь какой-то рандомный парень в курсе того, что я далеко не особенная.
Он не отвечает. Прочел, но не отвечает. Странное неприятное чувство подкрадывается к горлу. Конечно, он мог просто отвлечься или попасть под поезд, но я знала, что это не так. Он осуждает. Я слышала это в его молчании. Оно было громче всяких слов.
– Дана? – раздается знакомый голос за дверью, и я судорожно прячу телефон под подушку, словно дневник.
Дверь открывается, и мама заходит в белом легком платье.
– Вот ты где.
– Да, я здесь.
– Ты еще не собрана? – поражается она.
– Не собрана куда? – напрягаюсь я.
– У нас вообще-то ужин у мадам Дюран.
– Мадам Дюран? – я подрываюсь на ноги.
– У тебя проблемы со слухом? Давай быстрей, собирайся. Мы с отцом уже целую вечность ждём тебя.
Она выходит из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Быстро переодеваюсь в зеленый шелковый топ с открытой спиной и льняные белые брюки. Вылетаю из комнаты, в предвкушении. Мадам Дюран. Я обожаю эту женщину.
30
Родители ждали меня на улице. Отец с бутылкой наверняка дорогого вина, а мама в стороне. Она выглядит расстроенной, смотрит на отца, но тот не замечает, уткнувшись в свой смартфон.
– Я готова. – оповещаю я, и мама натягивает фальшивую улыбку, словно я ребенок, который не должен знать ни о чем плохом.
– Отлично. Прекрасно выглядишь, дорогая. – бросает она мне, и берет под руку.
Прекрасно выглядишь? С ней явно что-то происходит.
– Ты в порядке, мам? – тихо спрашиваю я, чтобы отец не услышал.
– Разумеется, я в порядке. – снова эта жуткая улыбка. Губы растягиваются, но улыбка не доходит до глаз.
Мы двигаемся по саду к соседнему участку, потому что моя бабуля и мадам Дюран дружили всю свою жизнь и между их домами не было заборов, их до сих пор нет.
– Если хочешь, чтобы я тебе поверила, – шепчу маме. – тебе следует быть поубедительней.
Она сглатывает и с удивлением, хотя нет, скорее со страхом смотрит на меня. Точно сложно сказать, о чем она сейчас думает. Но тот факт, что ей всегда казалось, будто я ничего не замечаю просто тупость какая-то. Дети всегда чувствуют смену настроения в семье. И то, как она сейчас цепляется за меня, еще одно доказательство этому. Она неосознанно ищет поддержку. И причина тому мужчина, идущий за нами, ее муж, мой отец. Свободной рукой я сжимаю мамину руку, и показываю ей то, чем меня научила она сама – улыбаюсь так, будто сегодня самый лучший день в моей жизни. Она повторяет за мной, и это самая странная вещь, которую мы когда-то делали вместе.
Впереди слышится легкая музыка, голоса становятся громче. Мы доходим до конца тропинки и оказываемся на зеленой лужайке перед домом мадам Дюран. Когда нас замечают первые знакомые мамы, я не отпускаю ее руки, давая ей понять, что я, черт возьми рядом. Никогда бы не подумала, что буду делать нечто подобное. Тем не менее вот она я. Мой отец появляется рядом, как обычно перетягивая одеяло на себя. Я окидываю лужайку взглядом, ища мадам Дюран. И вот она. В самом центре за круглым столом. Ее черные волосы, такие, как я помню. Она начала седеть еще в тридцать, и с тех пор красится в один и тот же оттенок. Мне она всегда напоминала Монику Беллуччи, такая же элегантная, женственная, притягательная. Ей уже около 70, но выглядит на все 50, ну, максимум 56.
– Иди. – шепчет мне мама на ухо.
Я перевожу взгляд на такие же, как мои синие глаза, затем смотрю на отца, и снова на неё. Она только кивает, улыбаясь, на этот раз искренне. Наклоняюсь к ней так, чтобы меня никто не слышал.
– Если что, кричи.
Отстраняюсь, и вижу, каких усилий ей стоит не засмеяться. Выпускаю маму, точнее это она отпускает меня, и пересекаю лужайку. Чем ближе подхожу, тем больше людей возникает вокруг. Мне нравится атмосфера этого места. Слева открывает вид на море, справа небольшой особняк из светлого камня, между деревьями натянуты маленькие фонарики, повсюду стоят высокие белые столы, скамейки. Официанты бегают с подносами. В детстве все это вызывало во мне ужас. Но сейчас я больше не ощущаю острого желания сбежать. Уверенно подхожу к мадам Дюран именно в тот момент, когда какой-то мужчина оставляет её одну. Она поднимает на меня карие глаза. Секунду колеблится, не узнавая, но затем сразу же улыбается.
– Ma chere! Какой ты стала! – восклицает она, прижимая меня к себе. От неё пахнет чем-то сладким, цветочным. – Красавица!
– Значит, раньше я была так себе?
– Скажем так, – она берет бокал вина со столика и протягивает мне. – раньше тебе было над чем поработать.
Отпиваю немного вина, и она ведет меня через лужайку к небольшой смотровой площадке, откуда открывается вид на все побережье.
– Рассказывай, как ты, чем занимаешься?
– Ну, – я верчу бокал в руках, когда мы садимся на лавочку. – меня отчислили из медицинского, я уехала с теперь уже бывшим парнем в Париж, работаю, работала официанткой, а теперь занимаюсь продвижением одного ресторана.
– Должно быть, твои родители в ужасе. – весело говорит она и достает одну сигарету из серебряного портсигара, протягивает мне, спрашивая.
Я сразу ищу глазами родителей, но потом вспоминаю, что мне как бы уже 24 и беру сигарету. Ментоловая. Думаю, моя любовь к сигаретам зародилась еще в детстве, когда я наблюдала за тем, как курила мадам Дюран. Есть люди, которым это идет, так вот, она одна из них. Причем, она делает это с таким наслаждением, что тебе невольно и самому хочется попробовать. Она подносит огонь сначала к своей сигарете, затем к моей.
– Мои родители не знают, чем я сейчас занимаюсь. – говорю я выдыхая дым, чувствуя теплый ветерок на своей шее. –На самом деле я сменила работу совсем недавно.
– И молодец, нельзя стоять на месте, не в твоем возрасте.
Я улыбаюсь, отпивая вино из бокала.
– А как вы поживаете?
– Прошу, давай на "ты", предпочитаю, чтобы на "вы" ко мне обращались только те, кому что-то от меня надо. – она подмигивает, и я киваю.
– Хорошо, как ты поживаешь? – из моих уст такая фамильярность звучит странно, но ей, кажется, нравится.
–Я живу. – просто говорит она, ее взгляд устремлен в толпу. – Два года назад не стало моей Адель. Это тяжело.
– Мне очень жаль. – тут же отвечаю я.
Она слабо улыбается.
– Знаю, дорогая, знаю. Но моя дочь подарила мне внуков. Те еще засранцы, но они продлевают мне жизнь. Разумеется, еще и мой любовник Жак хорошо в этом преуспевает. – снова подмигивает, и я улыбаюсь. –Один из них кстати здесь. Правда, у него всегда на таких мероприятиях лицо, будто кто-то вогнал бревно ему в зад. Но мне кажется, ты в его вкусе.
– Не думаю, что готова сейчас к новым знакомствам. – деликатно отказываюсь я, выдыхая дым.
– Всегда нужно быть готовой к новым знакомствам. – она тушит сигарету об урну и выбрасывает. – Никогда не знаешь, что может из этого получится. Как думаешь, для чего устраиваются такие вечера?
– Для того, чтобы богатые люди смогли обсудить дела в неформальной обстановке?
– И это тоже. Но по большей части им всем просто скучно, включая меня.
Я хмурюсь.
– Это мало похоже на развлечение.
– Потому что ты не участвуешь. Стоит сказать что-то не тому парню или оскорбить глубокое декольте новой жены какого-то политика, как начинается настоящее веселье. Они – не боги, Дана, просто считают себя таковыми.
Делаю большой глоток вина, обдумывая её слова.
– О! – вдруг восклицает она. – Рафаэль, иди сюда.
Вино идет не в то горло, и я начинаю громко кашлять, пытаясь восстановить дыхание, из глаз брызгают слезы.
– Ты в порядке, дорогая? – слышу голос мадам Дюран, и киваю.
– Знакомьтесь, – говорит она. – Дана, это мой внук, Рафаэль.
С тревогой поднимаю глаза и сталкиваюсь со знакомым пренебрежением на лице Рафаэля Ревиаля.
– Мы знакомы. – холодно бросает он, и тут же отводит взгляд.
Какого хрена?
– Правда? – удивляется мадам Дюран.
– Да, – киваю я, выбрасывая сигарету. – я работаю в ресторане Тристана.
– До чего тесен мир!
– Ты что-то хотела, бабушка? – спрашивает Рафаэль, полностью игнорируя меня.
Она переводит взгляд сначала на меня, потом на него.
– Хотела, но думаю, в этом уже нет необходимости. Что ж, оставлю вас наедине.
Улыбнувшись мне так, будто дает добро на что-то, она уходит. А я пребываю в шоке от того, что мадам Дюран, та, которая научила меня мухлевать в картах, та что прикрывала меня перед моей бабулей, когда я сбегала из дома – бабушка Рафаэля и Тристана.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он просто разворачивается и уходит. Мать твою, он просто уходит! Какого хрена? Допиваю вино и оставляю на лавочке. Что вообще происходит? Какого хрена он себя так ведет? Хотя с другой стороны, мы не были никогда близки, но он ведь…Неужели он как-то узнал про нас с Тристаном? Нет, это бред какой-то. А даже если и узнал, то что из этого? Мы с ним никто друг другу. Но это все равно не дает ему право смотреть на меня, как на пустое место.
Так, нужно отвлечься, иначе я взорвусь и устрою скандал прямо у всех на глазах. Рафаэль останавливается у одного столика, и к нему тут же подбегает какая-то блондинка. Он кажется совсем не заинтересованным в общении с ней, но даже на неё обращает больше внимания, чем на меня. Что там говорила мадам Дюран? Нужно участвовать. Ну что ж, попробуем. Я встаю, чувствуя, как алкоголь приливает к голове. Отбрасываю волосы назад, и уверенно прохожу мимо столика Рафаэля, даже не смотря в его сторону.
Ко мне сразу подходит высокий блондин в белой рубашке. Он него приятно пахнет.
– Bonjour. – говорит он. – Я – Мишель.
– Приятно познакомиться, Мишель, – говорю я самым милым голосом. – Я Дана.
Протягиваю ему руку, и он берет ее, но не пожимает, а целует. Значит, джентельмен. Ну что ж, посмотрим.
– Я раньше тебя здесь не видел, чем занимаешься?
У меня нет никакого желания быть собой в данную минуту и уж тем более рассказывать незнакомцу о своей жизни. Но кто сказал, что я должна это делать?
– Сначала ты. – соблазнительно говорю я.
– Я врач.
– Врач? – притворно поражаюсь я. – Настоящий врач?
– Да. – довольно улыбается он.
– И что, ты лечишь людей?
Хочется добавить, настоящих людей. Но думаю, так я еще больше выставлю себя дурой. Хотя, почему бы и нет. Это даже как-то весело. Особенно, когда его эго раздувается все больше с каждым моим словом.
– Да, в этом и суть. – усмехается он.
– Но ты довольно молод для врача, разве нет? – беру с подноса проходящего мимо официанта бокал вина.
– Мне уже двадцать шесть.
Ага, значит, он максимум интерн. Я знаю, что Рафаэль слышит весь наш разговор, потому что и сама слышу, как его подружка рассказывает о своем путешествии в Монако. А еще замечаю, как вокруг нас становится больше народу. И я почти уверена, что дело не во мне, а в этом парне. Кто он такой?
– Значит, ты проводишь операции там всякие? – боже, что я несу? Мне едва удается не рассмеяться. Затыкаю себе рот вином.
– Да, совсем недавно как раз проводил одну сложную операцию на сердце.
Интересно. Я специализировалась в кардиологии в университете.
– Что за операция?
– Коронарное шунтирование.
Он это серьезно? Коронарное шунтирование? Да максимум, что он мог делать, это смотреть на то, как проходит эта операция. Либо он – гений, либо полный кретин. Я склоняюсь ко второму.
– Коронарное шунтирование? – серьезно спрашиваю я. – Это та самая операция на сердце, при которой одна или несколько заблокированных артерий шунтируются с помощью сосудистого трансплантата?
Его рот приоткрывается и снова закрывается.
– Да, – неуверенно говорит он. – ты разбираешься?
– Я? – снова надеваю глупое выражение лица. – Вовсе нет! – отпиваю еще вина. – Так, а что случилось с донором трансплантата?
– Эммм, – кажется, он сбит с толку. – авария.
Я пожимаю плечами. Ну надо же, какой кретин.
– Вау! Прям на операционном столе?
Похоже его слегка заклинило, поэтому я поясняю.
– Сосудистые трансплантаты берутся у самих пациентов, Мишель. Их собственные артерии и вены. Но ты же врач, – хлопаю его по плечу. – тебе наверняка это известно.
Он озирается по сторонам, и я понимаю, что нас слышало человек десять, включая моих родителей и мадам Дюран.
– Был рад познакомится. – он сбрасывает мою руку и поспешно удаляется в противоположную от меня сторону.
Мадам Дюран широко улыбается и поднимает бокал в воздух. Я отвечаю ей кивком, потом перевожу взгляд на родителей. Мама удивлена, а вот отец злится. Только не пойму, на что именно. Перевожу взгляд на Рафаэля. В его глазах больше нет прежней неприязни, но он все равно разрывает зрительный контакт. А ему я что сделала?
– Неплохо ты его. – раздается мужской голос за спиной, и я оборачиваюсь. Это высокий взрослый мужчина, лет сорока.
– Думаю, мы просто не так друг друга поняли. – в жизни не признаюсь, что намеренно унизила человека. К тому же, он заслужид.
– Если ты Мишель де Шар, с тобой так не разговаривают.
Де Шар. Где-то я уже слышала эту фамилию.
– А вы…
– Стефан Дюваль. – он протягивает мне руку, и я её пожимаю.
– Вы тоже врач? – улыбаюсь, но уже без глупости в глазах.
– Нет, – усмехается он. – у меня всего лишь своя рекламная компания.
– Ну, – отпиваю вина. – тоже ничего.
Он широко улыбается.
– А чем занимаешься ты? Неужели тоже врач?
– Нет, с этим у меня как-то не сложилось. Скажем так, сейчас я пребываю в поиске себя.
– Интересно. – он подходит ближе. – И как, получается?
– Думаю, да. – честно отвечаю я. Мне кажется, я и правда наконец нашла свой собственный путь. Хотя, если подумать, то он всегда у меня был, просто я игнорировала все указатели. – Расскажите о своей работе по-подробней, Стефан.
– По большей части мы сотрудничаем с брендами класса люкс.
– И какими рычагами пользуетесь? СМИ?
– Да, но в последнее время социальные сети составляют неплохую конкуренцию. Приходится адаптироваться.
– Вы против социальных сетей?
– Нет, просто наша целевая аудитория не пользуется инстаграмом. – он отпивает из своего стакана, и я замечаю кольцо на его пальце. Он женат.
– Все пользуются инстаграмом. Или по крайней мере, в скором времени начнут. Глупо это отрицать.
Он внимательно изучает, словно не поймет, я это серьезно?
– И что ты предлагаешь?
– Не мне что-либо вам предлагать. Думаю, не будь вы экспертом в данной области, у вас не было бы собственной компании. Не так ли?
Ему нравится мой ответ.
– Да, но порой, чтобы остаться на вершине, нужно взглянуть на все под другим углом.
– Ну, тогда прошу. – я указываю на место рядом с собой, и он встает рядом. – Что вы видите?
Он смотрит на меня с непониманием.
– Это ваша целевая аудитория? – я указываю на людей вокруг. Успешных, состоятельных, богатых. Многим уже сильно за сорок, они давно знают и разобрались в том, что стоит их времени и денег, а что нет.
Он едва заметно кивает, и я встаю прямо перед ним.
– Или такие, как я?
До него постепенно доходит смысл моих слов.
– Остаться на вершине можно только убедив таких, как я, в том, что им тоже нужно то, что имеют они. А без инстаграма, увы, боюсь у вашей компании есть еще лет тридцать максимум. И то, в лучшем случае.
Уголок его губ слегка поднимается вверх.
– Моя дочь тебя утомила, Стефан? – рядом со мной возникает отец, и мое тело рефлекторно переходит в состояние обороны.
– Вовсе нет. – качает головой. – Где же ты прятал ее все это время?
– В медицинском университете. – отвечаю я, и чувствую, как отец напрягается.
Стефан смеется и лезет свободной рукой во внутренний карман пиджака, достает визитку и протягивает мне.
– Если вдруг решишь поработать в сфере рекламы, дай мне знать.
Я в шоке беру из его рук визитку и благодарю. Отец прочищает горло.
– Как твой сын? – спрашивает он. И я понимаю, что мне нужно уйти. Во-первых, потому что мой мочевой пузырь протестует, а во-вторых, потому что нет ничего хуже, чем отец, которого больше интересует чужой ребенок, чем свой собственный.
Деликатно извиняюсь и поставив бокал на стол, ухожу к дому. Без труда нахожу ванную комнату на первом этаже, потому что была здесь бесчисленное количество раз. Делаю свои дела, и выхожу на кухню, чтобы выпить немного воды и освежиться. Впервые в жизни, я действительно наслаждалась подобным мероприятием. А теперь мне совсем не хочется возвращаться. Наливаю воды в стакан и выпиваю его залпом, наблюдая за всем происходящим в саду из окна. Мама общается с какими-то дамами, выглядит расслабленно. Но её взгляд то и дело устремляется к отцу. Ему кто-то звонит, он отходит подальше от людей и отвечает на звонок. Снова смотрю на маму. Она застыла так, будто вот-вот вцепится ему в горло. Какого черта между ними происходит? Они всегда были на одной стороне. Идеальная пара. Но что-то явно изменилось.
Ставлю стакан на стол и уже собираюсь выйти и потребовать у матери объяснений, но застываю на месте. Тело прошибает дрожь. Шон. Он далеко, но это точно он. Кто-то подходит к нему и здоровается. Он улыбается. А я не могу вздохнуть. Я не могу туда вернуться. Его взгляд вдруг устремляется на дом, и я резко опускаюсь вниз на корточки. Нет. Нет. Нет. Я не могу с ним сейчас столкнуться. Там мои родители. Черт, пусть мама и слова пока не сказала о нашем разрыве, но она точно не станет молчать при Шоне. Уверена, они все втроем решили, что мне просто нужен перерыв или что-то в этом роде. Или еще хуже, сейчас начнут делать вид, что все окей, и мы с Шоном до сих пор вместе. Ведь там же целая толпа. А мы должны быть идеальной семьей. Ни за что туда не вернусь.
В таком же положении, на корточках перемещаюсь из кухни подальше от окна и бегу к черному входу в конце коридора. Дергаю за ручку. Дерьмо! Закрыто. Сердце бешено колотится. Что мне делать? Так, думай, Дана, думай. Окно. Выбегаю в соседнюю комнату и распахиваю окно настеж. Смотрю вниз, довольно высоко. Но есть небольшой каменный выступ прямо под окном. Если смогу опереться на него, будет не так высоко падать, в случае чего…
– Что ты делаешь? – раздается голос за спиной, и я вздрагиваю, оборачиваясь.
Рафаэль.