Сунув карту местности в карман, поднялся. Пора продолжать. Раненную собаку, конечно, руки чешутся найти, но нужно делать, что задумано. В который раз вытерев слезы из опухших глаз, вытащил из рюкзака кособокий бластер. Настал и твой черед. Сил ещё раз бороться с выдрами у меня нет, так что прибегнем к другой тактике. Я спрятал трофейный нож в карман, фомку, подумав, взял в руку, бластер прикрыл бушлатом и двинул на улицу. Аккуратно выглянув из подъезда, проковылял к трупу у лавочки. Оглядываясь по сторонам, ещё раз проверил китель мертвого псевдо-полицейского. Под воротником пусто, но я-то уже научен. Не верю, что бы у этой собаки да не обнаружилась заначка. Вот, как я и думал! Сложенный наполовину клочок бумаги оказался зашит в подкладку рукава. Хитро. Вспоров нитки, достал листик, бегло просмотрел. Ещё один кусок города. Судя по линиям дорог – окраины центра. Рисунков и записей раз-два и обчелся, а те, что есть – сплошь ремни да перчатки. Ясно всё. Эту собаку кроме отрядов ППС мало что интересовало.
Я двинул в соседний двор, на ходу поднял отрезанное волосатое ухо сбежавшей выдры – трофей на память. Проплутав меж панелек десяток минут, встретил долгожданный патруль в очередном дворе. Псевдо-полицейские курили возле ещё одной детской площадки. Не сбавляя темп, уверенно подошел к зубатым гадам, приветливо улыбнулся в насторожившиеся морды.
– Дарт Вейдер, – вытащил я из нагрудного кармана заляпанное в крови чужое удостоверение. План по рассекречиванию зубатых никто не отменял, так что продолжаем экспромт на всевозможные темы. – Дарт Вейдер, служба безопасности Украины.
Худосочная собака слева неуверенно вытянулась по струнке, а вот мордатая справа неожиданно напряглась:
– Дарт Вейдер живет в… цветных картинках, – медленно протянул «полицай», видимо, не сумев подобрать нужное слово. – И в этом городе нет… Украины.
Хм-м. А эта особь знает про кинематограф и немного географии.
– Ещё как есть, – заверил я патрульных.
– Вот личные вещи моего напарника, – я протянул выдрам отрезанное ухо и трофейный нож, предлагая взять, разглядеть. – Не видали куда побежал?
– Это ухо изгоя, – принюхался мордатый, фыркнул, медленно двинулся мне навстречу. – Что-то ты напутал, человечина.
– А тесак? – продолжил я допытываться, оставаясь на месте.
– А тесак давай сюда, тупица, – и сухощавый теперь пошел на меня, требовательно вытянув руку.
– Мордой в землю, руки за голову, – я распахнул бушлат, вскинул бластер. – Живо.
Инопланетный плазмоган подействовал безукоризненно. Оба полицейских тут же рухнули на колени, поглядывая на тревожно мигающий красным, индикатор заряда.
– Не переживайте, на вас обоймы точно хватит, – заверил я притихших собак, замахнулся мордатому прикладом в макушку.
– А ну стой! Вот… мля! – уже в следующую секунду матернулся, поглядывая вслед убегающему доходяге.
Напарник щекастого, не будь дурак, дал по тапкам я и оглянуться не успел. Ладно, учтем. В следующий раз будем действовать по-другому.
– Отвечаешь быстро и по делу, – навел я кривой ствол моему теперь уже единственному пленнику в лоб. – Куда мог убежать раненный «изгой», где вы все тут околачиваетесь, что это за тесак?
На последнем слове я в очередной раз продемонстрировал трофейный нож и светящуюся рукоятку. Вместо ответов получил губы трубочкой и попытку плюнуть мне между глаз. Не в этот раз. Уклонившись от жидкого снаряда, со всей дури саданул прикладом плазмогана в ухмыляющуюся рожу, перевернул отключившегося пленника на живот, уселся сверху. Вытащив телефон, запустил на мобильнике незеррилм и всадил трофейный тесак выдре под ребра. Безрезультатно, даже телефон молчит. Я вытащил из тела нож, всадили ещё раз, повыше, и ещё, и ещё. С четвертого удара собака пустила дух, экран телефона моргнул знакомыми строчками текста, а картинка перед глазами закономерно сменилась.
Передо мной кровать, дырявый, но сухой матрас, сухие стены, сухой потолок. Отличная у Беззубого нора: ни плесени на стенах, ни блох, ни гнилого мха по углам. Себе такую хочу. Беззубый уже стар и туп, достал всех своим нытьем и угрозами. Как вернусь, переговорю с кем надо. Пора прирезать старика и его подпевал. Но сперва… Я расстегнул куртку, спустил штаны, сел. Сперва, навалим ему тут огромную вонючую кучу. Прямо сюда, на матрас. Пусть теперь гадает, кто это сделал.
Изображение перед глазами сменилось, стремительно рассеивая чужие воспоминания. Даже записывать увиденное не буду. Мне такой «секрет» ни к чему. Я глянул в экран телефона, отметил сообщение о краже памяти и моргнувшую строчку «хоппинг» над хит-баром выносливости. Ничего не изменилось, за исключением света в рукоятке клинка. Он становится все ярче. Но как закрепить у себя в профиле загадочную шкалу? Так, чтобы больше не исчезала. Пока не знаю, надо работать дальше. Сердце, живот, легкие – куда не бей, результат один и тот же. В печень, что ли попробовать? Да, надо попробовать в печень и в селезенку.
Я подхватил убитого, потянул к детским качелям. Усадив мертвого относительно ровно, проверил содержимое карманов и подкладку бушлата. Пусто, за исключением обоймы с патронами, ключа от наручников и жеваных шнурков. Обойма, кстати, пистолетная. Спрятав находки по карманам, проверил подкладку штанов. Вот, ещё один листок. Так скоро всю карту города соберу. Я двинул дальше, в поисках очередной жертвы. Для осуществления задуманного нужно ещё минимум трое полицейских, а лучше четверо. А вот и они, отлично.
– «Почта России»,– сунул я в морду патрульным окровавленное удостоверение, – вызывали?
– Нет, – уверенный, слаженный ответ двух постовых. – Человеки почту не вызывают.
– Логично, – не стал я припираться, вытащил в темноту улицы светящийся тесак из кармана. – Это вам, из главпочтамта.
– Подержи его, – выдра, что покрупнее, кивнула напарнику в мою сторону, схватила трофейный нож из моих рук, покрутила перед глазами. – Что это за светящийся хлам?
– Нож, – ответил я, влепив приближающейся собаке фомкой по морде, – чужую память крадет.
Вытащив из-под бушлата бластер, направил второму патрульному в грудь:
– Так что, не видел таких раньше?
– Нет, – отрицательно мотнул головой псевдо-полицейский.
– Стой смирно и отвечай на вопросы, – предупредил постового. – Где вы тратите бабосы, как выглядит «летающая падла», что ещё за «клановые выдры»?
– Клановые? – собака округлила глаза. – Человечина, ты видел клановых? Они здесь? Куда пошли, сколько их? Отвечай!
Не раздумывая, выдра бросилась на меня и получила прикладом в морду, потом фомкой по макушке и ножом в печень. Картинка перед глазами вновь сменилась. Передо мной ржавая громадина заброшенного больничного комплекса. Пусто вокруг и слишком тихо. За приоткрытыми дверями комплекса, там, в глубине больницы, в темноте её пугающих коридоров кто-то ходит. Я глянул на прозрачный кубик в своих руках, жук внутри стекляшки встревожено бегает по стенкам. Не к добру это, нужно уносить ноги обратно в туман. Но сперва… Я вытащил из кармана плоский железный блин, замкнул провода, запустил сердечник. Мина жутко дорогая, но она того стоит. Рванет так, что Безухий со своей стаей руки-ноги по всей округе собирать будут. Плёвое дело, легкие бабосы. Главное, успеть всё собрать, прежде чем нежить растащит трупы по темным углам больнички.
Рассудок вернулся, вынуждая меня быстро печатать в блокнот телефона. Не знаю что за больничка такая, но сутулая собака до одури боялась идти внутрь. Надо будет как-нибудь навести справки, знать бы только у кого их наводить. Я вытащил нож из трупа, глянул в собственный профиль незеррилм. Никаких изменений. Объем украденной памяти не увеличивается, шкала прогресса всё никак не закрепляется. Ну, ничего-ничего, разберемся. Я ухватил мертвую выдру под руки, потащил на детскую площадку, усадил в соседние качели. Вернувшись к бесчувственному напарнику убитого, вновь принялся за дело. В этот раз бить будем в селезенку.
***
В общем, с выдрами я более-менее разобрался, трупы рассадил по всяким качелям-горкам-паровозикам, загадка ножа тоже сдвинулась с мертвой точки. Стоило мне это час времени, ведро пота и фингал под глазом. Выяснилось, что сутулые собаки в массе своей умом и знаниями особо не блещут. Последних хватает ровно для того, чтобы не выделяться из толпы. Впрочем, собственный уровень интеллекта выдры напрямую влияет на объем информации в её голове. Чем гадина умнее – тем больше знаний о «человечинах» помещается в её башке. Однако, стоит задать какой-то неординарный вопрос и ширма тут же дает сбой. Исключением в этом правиле является туманный сыч. Укол жалом этой загадочной твари вызывает абсолютную мешанину в мозгах у кого бы то ни было. Что мне на личном примере и продемонстрировала одна самодовольная и теперь уже одноухая собака.
Что касается ножа, то методом проб и ошибок удалось выяснить кое-что интересное. Бить надо все-таки в пузо, потом вспарывать желудок, будто делаешь жертве харакири, а потом… Потом у меня кончились подопытные и эксперимент застопорился. Но уже сейчас, действуя подобным способом, удается задержать загадочный «хоппинг» в своем профиле незеррилм аж на целых четыре секунды. Определенно, я на правильном пути.
Ну и напоследок. Все трупы я сфотографировал, причем, некоторые переодел в собственный бушлат, после чего отправил фото на форум в ту самую тему. Разумеется, с чужого телефона. Короче, сделал эдакий вброс, якобы от имени одного из охотников за головами. В сообщении указал реальные адреса, убедительно всех заверил, что на фотографиях «тот самый беглый зек» и уселся дожидаться. Сейчас в радиусе четырех кварталов куча мертвых полицейских (очень живых на вид) и только в одной из них настоящий я, сижу рядом с холодеющим мертвяком, пью чай, жду первых посетителей. Задумка у меня простая. Надеюсь, сработает.
Глава 9
– Просыпайся, – похлопал я по щекам уже малость посиневшего телом полуголого брюнета.
Смазливый красавец, с тату на лице и модной прической, дернулся, приходя в сознание, встрепенулся, пугливо озираясь.
– Одевайся, – сунул я в руки очнувшемуся его вещи. – И побыстрее.
Брюнет, дрожа всем телом, попытался было пошевелиться, встать, но внезапно сообразил, что практически полусидит-полулежит в детском паровозике. Растерянно похлопав глазами, парень вновь дернулся, что-то удивленно прохрипел, затрепыхался, неловко ворочая собственными одеревеневшими на холоде конечностями. Уверен, он сейчас пытается осознать как тут очутился, почему голый и вообще. На самом деле все просто – я постарался. Врезал ему и его спутнице фомкой по котелку и усадил обоих в этот паровозик на детской игровой площадке. Эта парочка охотников за головами первая, кто пришел по мою душу.
– Живее давай, – поторопил я дико ворочающего глазами смазливого мажора. – Время не резиновое.
Наблюдая, как бедолага всё норовит выбраться из паровозика, я вытащил из кармана отобранный у него газовый пистолет на восемь патронов, наставил в лоб:
– Одевайся так, сидя.
– Г-г-где Т-т-таня? – задали мне вопрос.
– Перед тобой сидит, – указал я дулом пистолета на неподвижное тело впереди сидящего. – Без сознания.
– Т-ты, п-п-попал, д-д-даун, – объявил мне угрозу этот пижон, отыскав взглядом свою неподвижную спутницу и шустро напяливая свои баснословно дорогие вещи. – Наш от-тец п-полковник.
– Я сам полковник, – повел я плечами, демонстрируя погоны бушлата.
– Г-где мой телефон? – задали мне очередной вопрос.
– У меня.
– Г-гони обратно. И травмат т-тоже.
– Ты закончил? – проигнорировал я требование, окинул взглядом закутавшегося в одежки паренька.
– Ты встрял, дружище, – вновь завел пластинку брюнет, уже уверенно, по-хозяйски. – Беглый зек, убитые полицейские, нас с Танюхой чуть не угробил. Чуешь, чем пахнет?
Я ничего такого не «чул», но на всякий случай кивнул.
– Считай, ты уже в розыске.
– Как и ты, – огорошил я собеседника, наблюдая за его резко изменившимся выражением лица.
– В смысле?
– Ты убил двух полицейских, – заявил я «генеральскому» сынку. – Одного застрелил, второго зарезал.
– Что?! Что за бред?! – нервно затрепыхался в детском паровозике говорящий, побледнел, хотя казалось бы, куда уже больше.
– Смотри сюда, – я вытащил из кармана свой телефон, включил, принялся листать фотографии. – Вот ты стреляешь полицейскому в лицо из своего травмата. А вот ты ему нож в пузо воткнул.
Я продемонстрировал трофейный тесак. Двумя пальцами удерживая клинок за кончик лезвия, демонстративно поднял тот перед глазами мажора, весь в крови:
– На нем уже твои отпечатки. На пистолете, как ты понимаешь, тоже.
– Но это же ты их убил, – бледный как мел, промямлил паренек. – И на фото… тоже ты.
– Разумеется, – кивнул я, соглашаясь. – Но в твоих вещах, с твоим ИЖом и твоими отпечатками на ноже. Резиновая пуля в глазу вон того трупа так же твоя. Так что, формально, их убил ты. И сто̍ит мне нажать пару кнопок в своем телефоне, как эти фотографии окажутся на всеобщем обозрении в незеррилм. А завтра на ступеньках РОВД найдут оба вещдока с твоими отпечатками. Понимаешь, что тебе светит?
Я замолчал, давая собеседнику время осознать масштаб трагедии. Понятное дело, с ножом, как и с пистолетом, я расставаться не намерен, но парень то об этом не знает. И на фото в самом деле я, замучался их делать. Однако, все вместе, доказательства легко повернут ситуацию против нерадивого охотника за беглым зеком.
– Ну что, подумал? – махнул я пистолетом перед остекленевшими глазами паренька.
– Д-да… – выдавил из себя мажор, практически готовый расплакаться.
– Предлагаю шанс на спасение, – убрал я в карман нож, встал, разминая ноги. – Интересует?
– Д-да, – жалобно всхлипнул запуганный вусмерть паренек. – Ч-что надо?
– Бежишь сейчас к кинотеатру и ждешь меня там. По пути трубу какую раздобудь или арматуры кусок, палку можно покрепче. Понял?
Получив в ответ поспешный кивок, я продолжил:
– Никакой помощи не просишь, ни с кем не разговариваешь, стоишь, ждешь остальных.
– Ос-стальных? – удивленно проблеял мажор.
– Да, остальных «охотников за беглым зеком», – уточнил я, давая понять о ком идет речь. – Ждете меня все напротив «Фотолюкса» и без фокусов. Когда приду, скажу, что дальше делать. Если тебя на месте не окажется, ну, ты понял. Всё, двигай отсюда.
Проследив как мажор скрылся за ближайшим поворотом, я подошел к его полуобморочной спутнице. Таня, вроде бы.
– Просыпайся, – похлопал девушку по щекам.
Неподвижное тело дернулось, приходя в сознание, встрепенулось, ворочая по сторонам округлившимися глазами.
– Ну что, поймали беглого зека? – задал я риторический вопрос, присаживаясь рядом.
Эта Таня, как и её сбежавший брат, в данный момент ютилась в детском паровозике. Только в отличие от прошлого товарища, была одета и вела себя не в пример наглее:
– Да ты в курсе кто наш оте… – сходу врубила борзометр девушка, не успев толком оклематься.
– Смотри сюда, – перебил я говорящую, продемонстрировал приличных размеров штопор, весь в крови и немного погнутый. – Узнаешь?
Этот винный штопор я нашел у девицы в кармане. Думаю, использовать она его собиралась в качестве эдакой заточки.
– Узнаю, и че? – задали мне вопрос.
– Ты его полицейскому в лоб с какой целью закрутила? – поинтересовался я у папиной дочки. – Я запарился его обратно выкручивать.
– Ч-что… в какой ещё лоб? – задрожали губы у пигалицы. – Я ничего такого не делала.
– Смотри сюда, – вытащил я из кармана телефон, демонстрируя очередные фото. – Вот ты, вот полицейский, а вот штопор у него в лобешнике.
Я эти фотки заколебался делать, честно говоря. Пришлось снять труп выдры с качелей, потом усадить на него девицу, найти на очередной помойке ветку, чтобы подпереть её бессознательное тело. А закручивать штопор мертвяку в лоб так вообще. Хруст до сих пор в ушах стоит.
– Н-н-н…но я этого не делала… – промямлила враз побелевшая пигалица.
– А судя по фото, делала, – пожал я плечами, вытащил из нагрудного кармана то самое удостоверение патрульного, продемонстрировал девушке. – А это ксива убитого, теперь на ней твои отпечатки.
На ней реально её отпечатки. Я на всякий случай подстраховался.
– Мой папа полковник… – проблеяла в ответ мажорка, больше не в силах вести беседу.
– Я сам полковник, не волнуйся, – продемонстрировал я погоны бушлата.
Предоставив девушке ещё минуту на самобичевание, поднялся, спрятал окровавленный штопор и ксиву обратно по карманам, заговорил:
– В общем, слушай. Бежишь сейчас к кинотеатру и ждешь меня там. По пути ищешь какую трубу потяжелее или палку потолще, поняла? Ни с кем не разговариваешь, на вопросы не отвечаешь, ждешь остальных своих подельников, ясно? Твой телефон и улики временно у меня. Приду, отдам. Но если возле кинотеатра тебя не окажется – фотографии тут же отправляются на всеобщее обозрение, а вещдоки в РОВД. Всё ясно? Теперь беги отсюда.
Папина дочка рванула в указанном направлении, а я вытащил телефон из кармана. Мобильник уже несколько раз вибрировал, настойчиво требуя к себе внимания, так что я поднялся, закутался в теплый воротник бушлата и двинул к следующей точке своего маршрута, на ходу поглядывая в экран телефона. В статусах вновь прибавилось и теперь мой профиль незеррилм пополнился короткой строчкой «манипулятор». Очевидно, низкополигональная морда оценила мои способности к управлению чужой волей, соответствующе наградив. Я, в общем-то, не возражал, профиль закрыл и щелкнул кнопку виртуальной карты нашего города – рассчитывал глянуть не прибавилось ли с новым тегом какого задания. Однако первое, что бросилось в глаза, призывно моргающая иконка с пометкой «снежный человек». Магазин «Полярник» вновь зашевелился.
Заинтригованный, я внимательно прочитал скупое описание задания. Как и в случае с отставным воякой, незеррилм особо не вдавался в подробности, предлагал устранить «сильного человеческого лидера» и вновь обещал сдвоенную награду – один процент скидок, да бонусные «вариативно». На выполнение задания отводилось чуть более часа, метка располагалась на другом конце города, а за покупку дополнительной информации низкополигональная морда требовала с меня очередные тысячу очков. Но так как оба телефона несостоявшихся охотников за головами были в кармане, проблем с виртуальной валютой я не испытывал. Расплатившись чужими средствами, удалил с обоих мобильников незеррилм, получил вожделенные два процента скидок в «Полярнике» и пару дополнительных строчек текста к интересующему меня заданию. Сразу же стало понятно, что в этот раз моей целью, внезапно, является «глава культистов», звать его «отец Виктор» и рядом с ним «присутствует охрана». В любое другое время я бы знатно распереживался, учитывая последнее, но сейчас – по барабану. Я в любом случае не успеваю и бросать ради «Полярника» задуманное с «Фотолюксом» не собираюсь.
Уже настроившись выключать телефон, решил на всякий случай проверить форум. Мало ли, вдруг отец Виктор не лыком шит и сейчас где-нибудь на просторах незеррилм проповедует за небесную власть, да вербует набожные умы под святое знамя. Под маркой надвигающегося апокалипсиса так сказать. За углом очередной панельки я свернул в ближайший подъезд, закурил и бегло пролистал форум. Как в воду глядел. Нужная тема отыскалась на четвертой странице, называлась она «СУДНЫЙ ДЕНЬ НАСТАЛ!!1!11», модерировалась неким _Виктор_FallenAngel_99 и имела хештеги #holybrothers, #angelvictor99, #bigdaddycoming. Я аж сигаретным дымом подавился, читая. Во культист дает.
Щелкнув заголовок, открыл страницу, пробежал глазами содержимое. Суть её сводилась к увещеваниям о надвигающемся конце времен, необходимости сплотиться «роду людскому» и призыву как можно скорее пополнять «святое братство». Собственно, всем заинтересованным предлагалось срочно явиться по энному адресу, побыстрей получить комплект необходимых вещей, пройти обряд, да расписаться в своей верности. Расписываться, к слову, необходимо ручкой и на бумаге. За эту сущую мелочь каждому новоявленному «сыну божьему» обещалось забронированное место в раю, цель в жизни и конкретно в грядущем апокалипсисе, личный псалтырь, крестик, мини-кадило и чудную шапку. Прикольная, кстати. Миссией святого братства было ни много ни мало «защита веры в час смуты» и «борьба с порождениями ада», но в чем конкретно будет заключаться борьба и как выглядят порождения ада не уточнялось. Народ отцу Виктору неистово верил, на конкретику плевал и единственное, что его интересовало – можно ли приводить с собой внука и внучку.
Я закурил ещё одну, соображая, вновь полистал страницу. Убедившись, что глава культистов онлайн, подумал, пожал плечами, да и написал проповеднику на форум. В своем сообщении заявил, что обнаружил во дворе своего дома двух его «сынов божьих», выглядят они странно, спать не дают, шумят и в детском паровозике. На вопросы мои и моих соседей не отвечают, бубнят, бледные на вид и всё поминают добрым словом «почитаемого отца Виктора и владыку нашего Антихриста». Молитва их не берет, на «аминь» рычат и грызут дверцы паровозика, а когда Феофан Гаврилыч, дворник наш, им крест показал, они и вовсе без сознания попадали. В подтверждение сказанного я скинул фото тех самых мажоров, без сознания и с закатившимися глазами, благо пару групповых снимков у меня имелось. Убедившись, что лента сообщений внезапно остановилась, а отец Виктор то печатает, то не печатает, вырубил телефон и двинул дальше во дворы.
В первой из контрольных точек оказалось слишком много народа (отряд поимки «беглого зека» в количестве пяти человек), во второй сумасшедшая журналистка уже снимала репортаж возле трупа выдры-полицейского, а в третьей негромко переговаривалось двое крепких ребят, грозные на вид. Я двинул к незнакомцам, аккуратно ступая. Тихо подошел, замер. Вытащив из кармана ИЖ, постоял пару секунд, слушая диалог:
– Надо Павлу звонить, рассказывать. Этот чел псих какой-то, столько ментов поубивать.
– У меня пистолет, успокойся. Сейчас найдем его и конец истории. Он же где-то тут ошивается, полюбому.
– Руки за голову, – подал я голос из-за спин говорящих. – Стоим не двигаемся, не кричим, ко мне оба повернулись. Медленно, или стреляю.
Парни замерли деревянными болванчиками, замолчали, медленно повернулись, будто оловянные солдатики. Заприметив в моей руке пистолет, изменились в лице, глянули на меня со страхом в глазах.
– Спокойно, мужик, – попытался вести беседу тот, что якобы с пистолетом, – не стреляй. Давай всё обсудим.
– Давай, – согласился я. – Полезайте в паровозик.
Я указал дулом пистолета на детский паровозик, такой же, как и предыдущий. На этих игровых площадках они все одинаковые.
– Живее, – поторопил я растерявшихся мордоворотов. – Время не резиновое.
Отобрав у парней пистолет и телефоны, врезал обоим фомкой по котелку и принялся за дело. Работал максимально быстро и уложился в десять минут. Ко всему прочему, разул одного из парней и снял утепленный жилет-разгрузку со второго. Мои зимние ботинки уже старые, поношенные, а тут новенькие берцы, высокие, утепленные. Не удержался. Ещё и жилетка под бушлатом идеально сидит. Куртка моя постоянно в рукавах собиралась, топорщилась, а теперь абсолютный комфорт.
– Просыпайся, – хлопнул я по щекам первого из моих загадочных преследователей.
– Ну всё, скотина… ну всё! – тут же взял темп верзила. – Я те говорю, попал ты! Рожу твою я запомнил!
– Молодец, – похвалил я говорящего, вытащил из кармана свой телефон, разблокировал. – Только скажи, ты зачем себе так лицо изрисовал?
Наблюдая за округлившиеся глазами мордоворота, продемонстрировал ему фотографии.
– Узнаешь? Это ты. Вылитый Джокер. Всё лицо себе кровью вымазал, шеврон зубами держишь, с мертвым патрульным обнимаешься.
Я вытащил из кармана тот самый шеврон, что пару минут назад пихал бесчувственному бугаю в зубы и валял в крови убитой выдры.
– Значит, вы группа «Запад»? – задумчиво прочитал с картонки. – Это вам Павел название придумал, или судья? Можешь не отвечать.
Наблюдая как удивленно вытягивается лицо мордоворота, я сунул шеврон обратно в карман:
– Слушай внимательно, не перебивай. На шевроне твои отпечатки и кровь убитого. У меня в телефоне твои фото с окровавленной рожей и полицейским в обнимку. Один клик – и ты звезда интернета. Понял? Отлично. Сейчас бежишь к кинотеатру и ждешь меня там. По пути ищешь палку покрепче или кусок трубы потяжелее. Ни с кем не разговариваешь, на вопросы не отвечаешь, ждешь меня. Если я приду, а тебя там нет – весь город узнает про тебя, про Павла и про странную группу «Запад». Такую про вас историю сочиню – любой сектант обзавидуется. Понял? А теперь беги отсюда.
– А… ботинки? – пугливо переспросил амбал, выбираясь из паровозика.
– Без ботинок беги, – направил я в него дуло пистолета. – Быстрей добежишь.
Голые пятки скрылись за углом здания, а я принялся за ментальную обработку второго бугая. Всё повторилось ровно по тому же сценарию, разве что фотографии отличались. Напарнику босого я сделал селфи с участием трофейного уха сбежавшей выдры – засунул ему в зубы. Прикольно вышло. Закончив с импровизацией, да отправив мордоворота к «Фотолюксу», вновь двинул по маршруту. Задержавшись у очередного подъезда, включил телефон, прикурил и развернул форум. Решил проверить как там отец Виктор и рекрутинг в стан «сынов божьих»
Реакция главного культиста на мою провокацию была ожидаемой: фотографии проповедник не признавал, народ убеждал в происходящее не верить и сохранять спокойствие, а от меня окольными путями допытывался адрес. Я на что-то большее даже не рассчитывал, адрес пока не называл и спокойно вывалил на форум следующую порцию фотографий.
Загрузив веселые селфи мордоворотов, завел старую пластинку. Рассказал, что Феофан Гаврилыч дядька у нас мировой, не лыком шит и уже весь дом на уши поднял, лично каждого обзвонил, да в соседний двор отправил. Проверить, а то мало ли чего. Вот как знал мужик, где «братьев божьих» искать надо. И ведь, что главное-то, нашел! Опять в паровозике. Сидят, бормочут чего-то, антихриста добрым словом поминают. Тамара Паллна наша, со второго подъезда которая, так и вовсе – внуков своих пропащих в этих двоих признала. Бабка то уже думала, того, сгинули. Ушли в «божье воинство» и с тех пор ни слуху ни духу. А тут нате вам, сидят, воют в мороз, рожу себе кровью разукрасили, из паровозика силком не вытащить. Паллна это дело как увидала – чуть кандратий старую не взял, еле откачали. Мы, понятное дело, тут же полицейского позвали. Да толку-то? «Сыны божьи» ему откусили ухо. Лежит теперь, не шевелится, на мертвеца похож. Благо дворник не растерялся и метлой этих двоих по башке приголубил. Она у него тяжелая, добротная, черенок осиновый. В общем, ситуация жутко странная, народ взволнован. Что дальше делать непонятно, но Феофан Гаврилыч решительно настроен и наш и соседний двор в ружье подымать. Он пока за новым черенком ушел, а мы тут всем домом стоим, совещаемся, чудотворными молитвами полицейского оживить пытаемся. А вдруг?
Я прекратил печатать. Убедившись, что форум резко притих и уже начинает потихоньку задавать неудобные вопросы отцу Виктору, вырубил телефон, потопал к следующей точке. Приближаясь к нужному двору, услышал надрывный, истеричный плач, звуки странной возни и глухих ударов, тяжелый матерный бубнеж и старушечьи причитания. Вырулив из-за угла очередной многоэтажки, увидел интересную картину: с разбитым носом и порванной курткой, в снегу сидела смазливая дуреха, выла как не в себя. Рядом валялся без чувств какой-то парень, хиповатой наружности и тоже с разбитым носом. Третьего из их компании прямо сейчас мордовал бугай из «западных», методично утрамбовывая в несчастного свои увесистые плюхи. Вокруг всего этого дела носилась крикливая бабка, в трех шубах и с тростью, охала, ахала, кляла бугая на чем свет стоит и отпевала молитвы «ни за что убиенному хлопчику» – мертвой выдре. Сам же полицейский (его труп) почему-то валялся в снегу изрядно потоптанный. Видать, зацепило потасовкой.
Я быстрым шагом приблизился к суматохе, вытащил из кармана пистолет. Пигалица с разбитым носом было радостно всхлипнула, заприметив меня, но уже в следующую секунду испуганно ойкнула – небось разглядела кто навстречу идет.
– Отпусти его, – повел я дулом пистолета, вынуждая мордоворота бросить в снег недобитого охотника за головами. – И без резких движений.
– Ох, слава тебе Господи, вовремя-то как! – заприметила меня бабка, бросилась навстречу, радостно причитая. – Служивый, соколик, золотце моё! На тебя вся надежда! Стращай, стращай этих неугомонных, а я побегу звонить в полицию! Святые угодники, подумать только – убили хлопчика ни за что, и дальше друг друга мордуют! Вот, нелюди! А эта, пигалица! Тоже хороша! Нет бы скорую вызвать – так она в драку полезла! Где же это видано?!
Вообще-то выдру убил я, ну да ладно. Не рассказывать же сейчас об этом. Ну а что касается происходящего, то на лицо конфликт интересов – охотники за головами не сошлись во мнении с мордоворотами Павла. Видать, не договорились кому «беглый зек» достанется.
– Замри, старая, – навел я дуло пистолета теперь уже на бабку. – Без резких движений.
– Ты чего это удумал, соколик?! – охнула пенсионерка, схватилась за сердце. – Попутал что ли? Батюшки, что творится! Я-то, я-то здесь при чем?! Акстись, молодчик!
На мой взгляд нормально я всё «удумал». Не нравится мне эта бабка, сильно резвая какая-то. И вообще, не доверяю я пенсионерам. Особенно, в шесть утра возле трупа. Я требовательно повел пистолетом, намекая дурёхе с разбитым носом подниматься, перевел дуло обратно на бабку:
– В рядок все построились, быстро. И ты, старая. Становись ближе к этой троице.
– Милок, пощади! – тут же рухнула в снег пенсионерка, бросила клюку, вновь схватилась за сердце. – Помилуй старую! Помру же сейчас, ей богу помру! Не бери грех на душу, не мучай бабушку!
Я оттянул затвор, досылая пулю в ствол пистолета, шагнул к конвульсивно-дергающейся в снегу старухе:
– Поднимайся, – предупредил пенсионерку. – Или прострелю колено.
– Ах ты, ирод окаянный! – вскочила старая на ноги, будто и не помирала секунду назад. – Будь ты проклят, иудей несчастный! Чтоб тебя черти в пекло утащили!
– Тихо, – шикнул я на неугомонную бабку, покрутил головой, оглядываясь.
Слишком много света в окружающих нас панельках, видны многочисленные силуэты в окнах. Народ, взбудораженный крикливой старухой, проснулся, соображает чего во дворе происходит. За этим снегопадом, конечно, поди попробуй разглядеть. Но, тем не менее.
– В какой стороне городская больница? – задал я вопрос, вспоминая где ещё видел железный паровозик.
– Туда, – впервые заговорил жертва мордоворота, указал кровоточащим носом направление, облегченно вздохнул.