Лондон, офис Davenport Privacy Protection, 13 февраля, 19:14
Первым эту новость узнал главный юрист DPP, так как именно ему предстояло составить соглашение о неразглашении для прислуги, охраны, медперсонала, да вообще любого, кому придется об этом знать.
Ну а вторым, конечно же, Патрик, которого пригласил в кабинет Питер. Друг не подвел и долго хлопал будущего отца по плечу, говоря что-то типа: «Счастливый, чертяка!» После чего все деловые встречи на сегодня были отменены, была заказана еда и выпивка, и мужчины пили за здоровье матери и малыша, а сама мать, уютно устроившись на диване с ногами, счастливо за этим наблюдала. Питер не выпускал Кристину из виду. Пил, шутил, смеялся, но периодически трогал ее, будто проверяя, реальна ли она. Она в ответ пожимала его руку, и он успокаивался до следующего раза.
Ближе к вечеру, когда новость была проговорена и оговорена со всех сторон, Патрик вдруг загрустил:
– А я только собрался с Кристи поговорить, попросить ее отпускать тебя на покер, а тут такое. Теперь тебя точно из дома вечером не вытащишь.
Питер улыбнулся и сжал руку сидящей рядом жены. Она заинтересовалась:
– Какой покер? О чем ты?
Вмешался Питер:
– Неважно, милая. Забудь.
– Нет, подожди. Я хочу знать. Говори, Патрик.
Тот удивленно воззрился на друга:
– Серьезно? Она не знает, что ее муж бог покера?!
Питер отмахнулся от слов Патрика и полез одной рукой открывать пакет с орешками, так как очень не хотел забирать другую руку у жены. Заметив это, она наклонилась и, помогая мужу свободной рукой, потянула пакет на себя. Он разорвался, и орешки высыпались на стол. Будущих родителей это развеселило.
Пат, шел бы ты уже! Я хочу поцеловать жену, и, судя по ее взгляду, она меня – тоже.
Но Патрик мыслей Питера не читал и решил развить тему:
– Мы в покер играли всегда. Лет в тринадцать научились и играли постоянно. Ну раз в неделю так точно. А потом нас собралась отличная компания: я, Питер, Рой и Колин из бухгалтерии, ты его не знаешь, он теперь в Америке.
Она утвердительно кивнула.
– Кристи, мы играли пять лет! Представь, каждую пятницу, не пропустив ни одной! Представляешь?!
Кристина удивленно смотрела на мужа:
– Серьезно? Ты так любишь эту игру?
Он задумался:
– Любил. Теперь у меня другие приоритеты.
Ты. Теперь у меня есть ты.
Будто прочитав его мысли, жена быстро отвела глаза. Питер хмыкнул. Ничего не заметивший Патрик, гнул свою линию:
– Потом он уехал в Америку и увез Колина…
– Колин сам захотел.
– Ага, с тобой все захотели! И ты никого не звал!
Патрик сказал это с такой неожиданной злостью, что Кристина сначала удивленно посмотрела на него, а потом на Питера, смотрящего другу прямо в глаза.
Ты хочешь поговорить об этом? При Кристи? Не вопрос. Это не мой секрет. Решай.
Патрик отвел взгляд первым, выдохнул и вернул на лицо улыбку:
– И вот теперь, когда он здесь, я не могу его уговорить на игру. Аткинс согласился стать четвертым, все хотят, один он артачится.
Питер открыл рот, чтобы резко ответить Патрику и раз и навсегда закрыть эту тему, когда Кристина, дернув его за рукав, спросила:
– Почему?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Почему ты не хочешь?
– Потому что не хочу вечер пятницы проводить с ними, а не с тобой.
– Ну пусть это будет не вечер пятницы.
Она живо повернулась к Патрику:
– Вам же не принципиально, верно?
Патрик, почувствовавший близость желанной цели, радостно закивал:
– Хоть утро вторника!
– Так встречайтесь хоть завтра и играйте. Я совсем не против.
Наверно, и на смертном одре, когда я буду умирать в окружении детей и внуков, она умудрится сказать что-то, что меня удивит.
Но вслух он сказал совсем другое:
– Завтра? Ты уверена?
Кристина порылась в памяти:
– А что у нас завтра?
Питер расхохотался:
– Малышка, ты понимаешь, что только что призналась, что совсем не готовилась к празднику… в отличие от меня.
Кристину осенило:
– День всех влюбленных! Конечно!
Питер кивал, прищурившись глядя на стремительно краснеющую жену:
– Ясно. Я, значит, без подарка. А для тебя подарок есть, милая. Уже доставили. Дома ждет.
Обожаю ее дразнить!
Кристина судорожно соображала, что бы ответить, когда Патрик наклонился к ней и прошептал что-то на ухо. Она радостно встрепенулась:
– Кстати, да!
Питер заинтересовался:
– «Да» что?
– У меня тоже подарок. Просто ты получил его сегодня.
И она положила руку на живот.
И тогда, наплевав на Патрика, Питер поцеловал жену.
– Да, родная, твой подарок лучше.
Кристина посмотрела в глаза мужа и потянулась к его губам. Когда позже они пришли в себя, Патрика в кабинете уже не было.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 14 февраля, 21:35
Таким образом, вечером четырнадцатого февраля во время романтического ужина Кристина получила в подарок серьги, изумительно подходящие к ее браслету, а Питер – диск с первым записанным УЗИ их малыша. Несколько раз просмотрев его, он взял с жены слово, что без него она больше не сделает ни одного исследования или чего-либо подобного. И вообще, с этого дня любой поход к врачу – только вместе. После этого муж повел несопротивляющуюся жену в спальню «проверять, насколько серьги подходят к браслету».
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 2 апреля, 23:53
После памятного разговора в кабинете Питера традиция «покер по пятницам» возобновилась, только теперь это был «покер по вторникам». В эти дни Кристина одна возвращалась домой после работы, а муж присоединялся к ней позже, в районе полуночи.
Беременность ее протекала легко и беспроблемно, что очень радовало ее врача и семью. Особо радовался муж, начитавшийся в интернете о женщинах, которым запрещали заниматься сексом вплоть до родов.
В первый апрельский вторник Питер остался на работе, так как на семь вечера в кабинете Патрика был назначен покер. Рой лично вызвался отвезти миссис Девенпорт после работы домой, чтобы, как позже выяснилось, по пути поблагодарить ее в очередной раз за то, что уговорила мужа присоединиться к ожидавшей его годами компании.
Вернувшийся домой почти в полночь Питер хоть на ногах и стоял самостоятельно, был порядком пьян, доволен и умопомрачительно пах чем-то непривычным. Пока Беннет в гардеробной снимал с Питера пиджак, Кристина пыталась понять природу этого потрясающе вкусного аромата. Питер же пытался поймать практически обнюхивающую его жену и поцеловать, чем очень мешал камердинеру.
– Беннет, вы чувствуете этот запах? Что это? Не могу понять…
Слуга недовольно поджал губы:
– Это сигары, миледи. Этого я и боялся.
Кристина круглыми глазами посмотрела на мужа:
– Ты куришь?!
Блеснув глазами, Питер залез во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда сигару и засунул в рот. Придерживая ее зубами, он лихо подмигнул жене и сказал:
– Крошка, ты еще многого обо мне не знаешь.
Беннет, наконец снявший пиджак с хозяина и теперь воевавший с ним из-за подтяжек, указал на живот Кристины:
– Вам сегодня лучше лечь у себя, миледи.
Она не успела отреагировать, как вмешался Питер:
– Ничего не лучше! Это моя жена, и она будет спать со мной!
Он потянулся к Кристине, стоящей перед ним на коленях, и погладил ее по скуле:
– Мышка-малышка, ты не смотри, что я пьяный, я еще много чего могу, и сегодня мы с тобой зажжем. Сначала я тебе…
Кристина быстро закрыла ему рот рукой:
– Питер, родной мой. Давай потом, ладно?
Он легонько укусил ее за ладонь и тут же прижал ее руку к сердцу:
– Сладкая, а давай и сейчас, и потом? Ты же в курсе, что я хочу тебя всегда. Ты меня тоже, я знаю…
Покрасневшая Кристина резко встала и пошла к дверям, стараясь не смотреть на смущенного камердинера:
– Вы правы, Беннет. Сегодня я лягу у себя. Доброй ночи.
– Доброй ночи, миледи.
– Кристи, ты куда?!
Голоса мужчин прозвучали одновременно. Это было последнее, что услышала Кристина, так как она плотно закрыла дверь сначала своей гардеробной, а после и спальни.
Оказавшись у себя, она тоскливо огляделась. За четыре месяца замужней жизни ей впервые предстояло ночевать в этой спальне.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 3 апреля, 03:15
Она почти заснула, когда дверь в ее спальню открылась. Нетрезвый голос, тщательно выговаривающий слова, поинтересовался:
– Кристи, ты здесь?
Питер.
– Да, дорогой.
Он прошел в комнату:
– Я не могу спать без тебя.
Я тоже.
– Можно я лягу с тобой?
Она откинула одеяло с той стороны, где он стоял. Он, кряхтя, принялся забираться на кровать.
– Тебе помочь?
– Вот еще!
Он забрался к ней под одеяло, лег рядом и вздохнул:
– Кристи, я напился. Скажи, что ты не сердишься.
– Я не сержусь.
– Тогда поцелуй меня. Если противно в губы, то хотя бы в щеку.
Кристина наклонилась к мужу и поцеловала его в губы:
– Спи, пожалуйста.
Он повернулся к ней лицом, уткнулся лбом в ее плечо и тут же заснул.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 3 апреля, 09:25
Проснувшись поутру, Питер долго не мог понять, где он. Эта спальня в бежево-золотистых тонах была ему незнакома. Голова болела нещадно.
Да, вчера… Надрался с парнями… А потом?
А потом была пропасть. Он медленно повернул голову вправо и увидел женский халатик, брошенный на стоявшее в углу кресло. Он похолодел.
Боги, только не это…
Он аккуратно повернул гудящую голову влево, боясь представить, кого он там может увидеть.
Кристи…
От облегчения он выдохнул так громко, что она заворочалась.
Где мы?
Он еще раз оглядел комнату и вернулся к жене. На сей раз на него внимательно смотрела пара зеленых слегка раскосых глаз. Он хотел заговорить и не смог.
Пить!
Он все так же аккуратно повернул голову в сторону тумбочки и не нашел на ней стоящий в таких случаях стакан с лекарством.
В открытую дверь раздался робкий стук.
– Простите, миледи, милорд не у вас?
Беннет!
– У меня. Заходите, Беннет.
Стараясь не смотреть на лежащую в постели хозяйку (!), камердинер зашел в спальню, подошел к хозяину и молча протянул ему стакан, в котором плескалась жидкость с пузырьками.
Питер схватил ее и жадно выпил, после чего откинулся на подушку.
Дебил! Она не должна этого видеть! Зачем ты надрался?!
Слуга застыл, ожидая распоряжений. После нескольких минут ожидания руководство ситуацией взяла на себя Кристина:
– Беннет, и что в таких случаях происходит дальше?
Она решила, что я алкоголик…
Все так же, не смотря на госпожу, лежащую в постели (!), Беннет ответил:
– Завтрак, миледи. Теперь ему нужно поесть.
Питер напрягся и сумел произнести одно слово:
– Кофе…
Беннет кинул на Питера уничижительный взгляд и жестко повторил:
– Поесть. Теперь ему нужно плотно поесть.
Увидев тяжелый взгляд хозяина, слуга тут же поправился:
– И кофе… тоже будет.
Открывающаяся перспектива явно заинтересовала Кристину:
– А «плотно поесть» – это что?
– Яичница, жареный бекон и картошка, миледи. А также сок и кофе.
Озвученное меню ее явно порадовало:
– О, это и я съем. Попросите накрыть на двоих.
– Где, миледи?
Кристина так посмотрела на Питера, что он закрыл глаза, не в силах видеть ее сочувствующий взгляд.
– Здесь, Беннет. Поставьте стол у окна, но сначала прикройте, пожалуйста, шторы.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 3 апреля, 10:52
Выполнив просьбу миледи, Беннет ушел и тут же вернулся с водой, которая пришлась Питеру очень кстати. Сделав пару жадных глотков, он приложил холодную бутылку к голове.
– Кристи, мне жутко стыдно. Я не знаю, зачем я вчера так накидался.
– Ты один или все?
– Не знаю. Я уехал первым. Они еще оставались…
Он сделал еще пару глотков и осторожно посмотрел на жену:
– Я почти ничего не помню… Что вчера было?
Кристина вылезла из-под одеяла и села так, чтобы оказаться напротив него:
– О, было очень весело. Сначала ты мешал Беннету раздевать тебя, потому что порывался целовать меня, а потом при нем же ты принялся обсуждать нашу сексуальную жизнь, а еще точней, свою сексуальную доблесть и мои аппетиты.
Господи, его сейчас удар хватит!
Питер в ужасе смотрел на жену.
– Кристи, ради всего святого, скажи, что ты шутишь…
– Нет, дорогой. Можешь спросить у Беннета. А потом, когда я ушла спать к себе, ты среди ночи пришел ко мне и заявил, что не можешь без меня спать.
Он застонал.
Будет тебе урок.
– Малышка, прости меня! Я не знаю, как так получилось… Мы играли до одиннадцати, а потом выпивали минут сорок всего лишь… Правда, много…
Кристина сочувствующе смотрела на мужа и кивала в такт его словам.
– Я умею пить, поверь!
– Я верю.
Она легко соскочила с кровати и направилась к двери, ведущей в ванную комнату.
Питер оглядел жену с ног до головы, отметив серую хлопковую маечку и шортики, надетые на ней.
Да, с тобой я сплю в других нарядах.
Но, как оказалось, мужа интересовало другое:
– Ты куда?
– Зубы чистить, умываться и прочее.
– А меня не поцелуешь?
Кристина улыбнулась:
– Зубы почищу и поцелую.
И тебе бы не помешало.
Питер, кряхтя, осторожно поднялся в кровати.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 3 апреля, 20:14
После плотного завтрака они вернулись в постель. Питер периодически проваливался в сон, но каждый раз, выныривая на поверхность, находил жену рядом: она читала книгу, искала новости в интернете, переписывалась с кем-то. Он удовлетворенно закрывал глаза и засыпал.
Окончательно пробудившись ближе к вечеру, Питер понял, что практически пришел в себя. Выпив две чашки кофе, он присоединился к жене, сидящей на широком подоконнике, благо старый дом давал такую возможность. Начинало темнеть, город готовился ко сну. Оторвавшись от книги, Кристина сообщила очевидное:
– Мы прогуляли работу.
– Я весь день провел на встречах вне офиса, а ты была со мной – мое право дернуть стажера в любое место по моему желанию.
– Белыми нитками шито, босс, и вы это знаете.
Питер улыбнулся:
– Согласен. Но думать неохота. Давай завтра?
Кристина пожала плечами.
Черт! Она не сердится, она обижена.
Они сидели на одном подоконнике лицом друг к другу. Ее ноги были вытянуты, забирая его в кольцо, что ему очень нравилось. Он погладил ее ногу:
– Прости меня. Я сто лет так не напивался.
Она скептически посмотрела на него.
– Правда. В последний раз я так нажрался в Солсберри, когда застукал тебя с этим сопляком за гобеленами. И наутро я умирал от похмелья, когда твоя мама пришла просить меня о молчании. Говоря тогда о том, что я знаю, как коварен алкоголь, я говорил о себе, а не о тебе, малышка.
По мере его монолога у Кристины сначала открывались глаза, но ближе к финалу она уже улыбалась в открытую:
– О, и почему же ты… напился?
Он отвернулся в сторону окна:
– Потому что ты пошла с ним целоваться. Не отрицай, я все слышал!
Кристина развела руками:
– Я и не собиралась отрицать. Пошла.
Питер продолжал упорно смотреть в окно, и она уточнила:
– Тебе назло.
Он подпрыгнул:
– Мне назло?! Да я даже не знал об этом!
– Верно. Но я-то знала.
Он нахмурился:
– Не понял.
Увидев ее улыбку, он пощекотал ее под коленкой. Она взвизгнула.
– Объясни мне.
Теперь уже Кристина смотрела в окно:
– Ты приехал, и я решила соблазнить тебя. А потом выяснилось, что ты привез ее… Дженни. Я здорово разозлилась тогда, и когда Луи повел меня за гобелены, догадывалась, конечно, зачем, но пошла. Подумала: «Фигу тебе, Питер Девенпорт, а не первый поцелуй Кристины Линли».
Он весь подался вперед, чтобы не пропустить ни слова:
– И что дальше?
Кристина повернулась к мужу:
– Серьезно?! Ты не знаешь, что было дальше?! А дальше пришел ты и всех разогнал!
Довольный Питер откинулся назад.
– Я жутко ревновала тебя ко всем этим Дженни, Сьюзи, Тиффани…
Он был шокирован:
– Мышка, даже я не помню их имен. Зачем они тебе? Забудь…
Он погладил ее по ноге. Она упрямо продолжила:
– Не могу. Я все пытаюсь разгадать эту загадку: всю жизнь мужчина любил высоких, с роскошными формами, ярких брюнеток, а женился на маленькой, худенькой, ничем не примечательной шатенке. Вопрос: почему?
Нет.
Питер отрицательно покачал головой. Кристина забарабанила ноготками по стеклу:
– Но ведь есть же ответ! Должен быть! Просто скажи, и я успокоюсь. Почему ты сначала любил их, а потом…
– Да не любил я их! Все совсем наоборот!
– Наоборот?
Молчи.
Кристина задумчиво покусала губы:
– Наоборот… В смысле… ты не любил их… Или наоборот…
Нет! Не лезь в это!
– Ты любил не их…
Твою мать!
Кристина потрясенно смотрела на мужа:
– Они действительно все были не похожи, только не на меня. Ты забывал с ними о ней…
Он смотрел в окно, поглаживая ногу жены.
– Кто она?.. Питер?
Он, будто очнувшись от каких-то далеких мыслей, повернулся к Кристине:
– Кто, малышка?
– Та… Твоя первая любовь? Она маленькая зеленоглазая шатенка, да?
А никто не обещал, что будет легко…
– Она маленькая голубоглазая блондинка. Ты уверена, что тебе нужно это знать?
Он говорил жестко, глядя ей прямо в глаза. Но это была Кристина, девочка, всегда ухватывавшая суть и не терявшая линии разговора.
– Ты мне расскажешь?
Питер продолжал молча смотреть на нее.
– Если для тебя это так принципиально – не рассказывай, конечно. Если бы у меня такое было – я бы тебе рассказала.
Он взорвался:
– У тебя такого не будет! Что ты хочешь знать?!
Она поджала губы:
– Не кричи на меня. Хорошо, ничего не надо, только успокойся.
Питер резко выдохнул.
Ты знал, что рано или поздно этот разговор состоится. Еще тогда, целуя ее на балконе, вспоминал эту историю и понимал, что она узнает… Там в тот день было много народа. Ей может кто угодно рассказать какой угодно вариант, так что лучше ты. Спокойно, без эмоций. Коротко. Просто факты.
Через несколько минут молчания он заговорил уже другим, более спокойным тоном:
– Мы учились вместе. Я за ней ухаживал. Не срослось. Обычная история.
– Сколько тебе было лет?
– Двадцать или двадцать один – где-то так.
– Как ее звали?
Питер помолчал.
– Если это так тяжело…
– Эльза. Ее звали Эльза. У нее были французские и немецкие корни.
– Вы встречались?
– Я думал, что да.
– А она?
– Позже выяснилось, что не совсем.
Кристина потянулась к мужу:
– Что произошло, Питер? Ты расскажешь мне? Если это очень болезненно…
Болезненно?.. Еще полгода назад это было бы невозможно, а сейчас…
Он удивленно поднял брови:
– Да нет… Это случилось на стадионе. Мы приехали туда всем курсом зачем-то: то ли нормативы сдавать, то ли зачеты… Не помню уже. Я, как ты понимаешь, в этом не участвовал, она почему-то тоже. Мы остались в общем холле при раздевалках и болтали.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 3 апреля, 20:48
Она слушала его рассказ и понимала, что, наверно, он прав и знать ей это совсем не обязательно. В конце концов, у всех есть прошлое. Но это было его прошлое, судя по всему, очень важная его часть, и она хотела ее знать. Ей казалось, что она тоже станет частью этого, если узнает, и тогда ему не будет так больно думать об этом, а то, что ему больно, она знала наверняка.
Тем временем, не догадываясь о мыслях жены, Питер продолжал:
– Ну мы встречались на тот момент, правда, только в общественных местах, кафешки там всякие, студенческие посиделки, но мне и в голову не приходило придавать этому факту какое-то значение. А потом мы оказались наедине почти на два часа…
Он посмотрел на жену. Она ободряюще ему кивнула.
– Ну мы сначала поболтали, потом поцеловались, а потом… начали раздеваться…
Питер замолчал, вопросительно глядя на жену.
Ты просишь остановить тебя? Прости.
– Ты был девственником?
Питер рассмеялся.
– Нет, мышка, я не был девственником.
Поняв, что жена не намерена отступать, он заговорил быстро и отрывисто:
– Была зима. На мне была майка, рубашка и сверху джемпер, а на ней только свитер. Мы успели снять с меня джемпер и расстегнуть рубашку… а она уже была в лифчике, когда в эту комнату вошли люди.
Кристина перестала дышать.
Он говорил отстраненно, будто не о себе:
– Их было шестеро. Высокие, спортивные парни в баскетбольной форме. Один из них, Уильям, был с мячом в руке. Почему-то именно при виде его она резко отстранилась от меня, обозвала выродком и, схватив свитер, сбежала, а он тогда подошел ко мне и с улыбкой спросил: «Ты правда думал, что Элли тебе даст?»
Дыши. Человека выдает неровное дыхание. Дыши, как обычно.
Сделав пару вдохов и выдохов, Кристина спросила будничным тоном:
– И все? Больше вы не общались?
Неожиданно Питер озорно улыбнулся:
– Самое забавное, что общались. Лет пять спустя, когда уже была DPP, «Форбс»[20] напечатал список, что-то типа «Двадцать лучших стартапов[21] года». Мы оказались там на двенадцатом, кажется, месте. И где-то через неделю появилась она.
Кристина демонстративно выкатила глаза и подняла брови. Питер рассмеялся:
– Ага. А мы сидели тогда в другом здании, маленьком таком, старом, на окраине Лондона офис снимали. У нас с Патом был один кабинет на двоих, и секретарши еще не было. И мы сидим, помню, август, жара жуткая, кондиционеров нет, один вентилятор пашет по максимуму, но толку – ноль, и тут входит она, осматривает кабинет и выдает: «Привет, мальчики».
– И что ты?
Питер развел руками:
– Честно? Ничего. Мне было так жарко, что я мечтал только о душе и ледяном пиве. Да я и не успел ничего сказать, Пат ее выгнал.
Кристина посмотрела на него как на помешанного:
– Как… выгнал?
– Кристи, Патрик – хороший парень. Добрый, честный, воспитанный. Но иногда, когда его перемыкает, все это наносное – воспитание и прочее – уходит, и остается внук ирландского рыбака, понимаешь?
– Нет.
Питер улыбнулся.
– Ну, думаю, еще поймешь. Мы с ним ближе, чем братья, и, зная ту историю, он просто не счел нужным с ней миндальничать.
Кристина потерла переносицу.
– Я все равно не понимаю. «Выгнал» – это как?
Питер развеселился:
– Да не помню я. Вскочил он тогда и заорал что-то типа: «А ну, пошла отсюда!» – и руками замахал.
Вспоминая ту сцену, Питер засмеялся.
– И она ушла?
– Ну да. А что ей было делать? Драться с ним?
– И ты перестал выбирать девушек, похожих на нее.
Питер надул щеки и медленно выдохнул.
– Нет, я просто перестал выбирать девушек. С тех пор они выбирали меня. И, кстати, среди них были и блондинки, и рыжие. Просто ты не всегда интересовалась моей личной жизнью.
– Они выбирали тебя… Это значит, что, если бы я тогда тебя не поцеловала, ничего бы не было?
Питер задумался:
– Думаю, было бы. Я бы дал тебе подрасти и все равно подкатил бы.
Кристина рассмеялась.
– Подкатил? Этот как?
– Ну приблизительно так.
И, притянув жену к себе, он принялся целовать ее.