Первая глава.
Июнь-август, 1999г.
Соне был двадцать один год. Это была девушка с русыми волосами до плеч худенькая и симпатичная и… довольно несчастная. Вся грядущая жизнь представлялась ей борьбой и беспросветной тоской. Целых четыре года она училась на «медсестру повышенного уровня». Год после школы никуда не поступала, ждала, когда откроется этот привлекательный факультет в Медицинском колледже, который все по старинке, без изысков, называли – училище. Устроили ее туда по большому блату, за деньги, и каково было ее разочарование, когда она поняла, что профессия выбрана неправильно. Четыре года мучения, и вот все позади. Она получила не только синий диплом, но и такого же цвета тоску, которая прочно засела в её душе. Мама каждый день спрашивала, когда она пойдет устраиваться на работу, а Соня только отмахивалась. Будущая трудовая деятельность представлялась ей каким-то наказанием, альтернативным видом тюремного заключения. Когда она об этом пыталась сказать маме, та только начинала кричать: «Зачем тогда училась, уходила бы. Диплом есть не дури. Многим людям не нравится их работа», и все остальное в таком же духе. Пару раз позвонил отец, робко интересовался ее планами на будущее. Предлагал помощь, в том числе и материальную – денежный подарок к получению диплома. Но Соня гордо отвергла. Он никак не могла простить папе любви к другой женщине и спокойно обходилась без его денег. Чем отца и его новую жену удивляла безмерно. И, вот в начале июля, когда прошло две недели после того как она стала дипломированной медсестрой, к ней в гости заглянула Валя. Они нежно дружили в школе: читали одни и те же книги, обсуждали их потом до хрипоты, перемывали кости всем одноклассникам и учителям. Но после школы встречались довольно-таки редко. Валя поступила в пединститут на филологию и совсем пропала в смысле слов и горах книг, которые нужно было прочитать. А Соня с ужасом постигала азы медицины и каждый день надеялась, что или какой-нибудь террорист взорвет ночью это ненавистное училище, только обязательно ночью, чтобы никто не пострадал. Или все люди на земле вдруг разом выздоровеют, и не нужна никому будет профессия медицинской сестры. И не могла она сказать об этом маме, которая ее с таким трудом туда устроила. Непонятно почему, но конкурс всегда был приличным. Видимо полно было таких лентяек, как Соня, которые считали, что на медсестру учиться легко, а самое главное – какая романтика. Белоснежный короткий халат, кудри водопадом, а них кокетливый накрахмаленный чепчик и влюбленный по уши молодой и очень перспективный врач. Действительность как-то разительно отличалась от красивой картинки. Кудри надо было прятать, если, конечно тебе утром было не лень вставать за пару часов до практики, чтобы их завить. Медсестры были какие-то дерганные, замученные хамоватые тетки. Молодые девушки держали себя в руках, лелеяли свою красоту, но было понятно – они станут такими же. Врачи, по большей степени, медсестер за людей не держали, к санитаркам относясь намного уважительней. И, конечно же, дедовщина, кумовство, деление на группы превращало и без того нелюбимое дело в какую-то пытку. А еще были больные. Да, да, именно больные, собственно говоря, ради которых и затевалась вся медицина в доисторические времена. Соня их не выносила, старалась общаться с ними поменьше. Но не за горами было время, когда она должна была столкнуться со всеми этими реалиями лицом к лицу. Но это еще только предстояло. Большую часть времени студентки проводили на лекциях в своем мрачном училище на отшибе города, куда Соня добиралась больше часа на трамвае. И в ожидании трамвая, в штурме его со всеми желающими уехать безнадежность, думалось: жизнь закончена. А дорога была такой длинной, что казалось, сейчас из динамика объявят: «Следующая станция – Владивосток». Соня допускала мысль, что всё не так печально – просто она не любит профессию, вот и смотрит на все через призму антипатии.
У Вали, напротив, сбылась мечта. Она увлеченно ходила на лекции, могла часами сидеть в читальном зале, совершенно без принуждения, а по велению души. И Соня, глядя на нее, испытывала зависть, которая потом переходила в злость. Как же так, её лучшая подруга до такой степени была равнодушна, что не отговорила от опрометчивого шага. И они стали отдаляться. Самое обидное, что Соне не приходила в голову простая мысль: бросить все и начать заново. Она привыкла всё доводить до конца.
Валя прошла в комнату, все такая же серая, безликая, в очках и с короткой стрижкой «под горшок».
– Как я рада тебя видеть, Сонька! Ты почему не звонишь, ведь диплом получила. А мы и не обмыли, – радостно затрещала она, с ногами усаживаясь на диван,– ты на работу выходишь?
– Нет, – поморщилась Соня, – не хочу. И слезы покатились по ее щекам – частые и очень крупные.
– Отлично,– обрадовалась Валя, не обращая внимания на состояние подруги – значит, мы едем с тобой в Крым.
– В Крым? – Соня престала плакать от неожиданности.
– Ну, да, у меня там тетя Вера живет, а дочка ее в Питере. Так дочка родила двойню, тетка к ней едет помогать. А мне на радостях пожить у нее предложила. Юлька, дочка её, лет семь не беременела, а сейчас такое счастье. Ну, и нам с тобой от этого одно удовольствие.
Соня не знала чему больше удивляться: Валькиному предложению или Валькиной оживленности. Ее подруга в выходные из дома не выходила, закрывалась в своей комнате, и вытащить ее куда-то было подчас очень не просто. А тут – Крым.
– Валь, я не смогу, у меня денег, я должна работать,– говорила Соня и сердце ее сжималось от желания поехать и забыться.
– Да, брось ерунду молоть, съездим на пару месяцев, успеешь еще наработаться. Тем более, – Валя хитро сощурила глаза , – я уже купила билеты. Нет, не купила, достала с превеликим трудом, у меня тетя Люба, ты ее знаешь, в кассе работает, так и ей было очень непросто.
Соня ущипнула себя за руку. Это сон? Может быть, ее подругу Валю похитили инопланетяне и пред ней Валькин клон? Все происходящее очень мало походило на реальность. Она встряхнула головой и сказала:
– Валя, конечно, я поеду!
Подруга с визгом бросилась к ней на шею, они начали обниматься, кружиться. А потом, плюхнувшись на диван, стали строить планы: куда там пойти, что посмотреть, как загореть покрасивее.
– А Верку ты свою берешь? – спросила Соня сощурив глаза.
– Я же тебе говорю, тетя Вера в Ленинграде…тьфу, ты про Верку, – с досадой сказала Валя.
Вера, соседка Вали, всегда была камнем преткновения. Соня к ней жутко ревновала, а Вера Соню на дух не переносила.
– Сто раз говорила, она замужем. Кажется, помирилась со своим сокровищем, – сказала Валя, – да я толком не знаю, не дружит она со мной больше.
***
– У тебя совести нет, – сказала мать на Сонину просьбу профинансировать ее поездку, – тебе на работу устраиваться надо. У нашего Петра Ильича, моего начальника, жена Облздраве не последний человек, он обещал помочь. Ты же взрослая, понимаешь, что летом намного проще найти место, чем осенью.
– Мама, ну я прошу на пару месяцев отсрочить мою казнь. Дай я отдохну от этих экзаменов, преддипломной практики. Настрою себя на эту пожизненную каторгу. И, попроси Петра Ильича, чтобы его жена устроила меня в психушку,– там график удобный и отпуск большой. – Сказала Соня, пытаясь проглотить слезы, которые душили ее, но не смогла, а разревелась.
Мама подошла к ней, обняла.
– Бедная ты моя, бедная, – гладила она дочь по светлой голове, – какую же мы совершили ошибку. Но, не страдай, моя родная. Не лежит душа – не работай. Съезди в Ялту, отдохни, приведи в порядок мысли, подумай, чем ты хочешь заниматься. Может быть, выберешь себе другую специальность.
– Нет, – тряхнула головой Соня, – я должна отработать диплом.
–А мы ведь, с твоим отцом в Крым после свадьбы поехали. Какая там красота! А море! Я считала, что цвет морской волны так называется ради красного словца, но когда увидела эту бирюзовую воду, просто остолбенела. А рядом любимый мужчина, – сказала мама, смущенно улыбнувшись.
Глава вторая.
В поезде подобралась очень замечательная компания: симпатичный следователь из Волгограда, веселая молодая женщина с сыном будущим первоклассником, только что закончивший школу романтик, который поехал на море разобраться в себе. Играли в карты, разгадывали кроссворды, хохотали над остроумными шутками следователя. Кстати, его звали Виктор. И к Соне проявлял повышенное внимание. Но она этого не замечала или просто не хотела замечать.
– Вы куда едете, девушки? – спросил он их после того, как они представились друг другу.
– В Ялту, – ответила Валя, – тетка пустила пожить. У нее внучата в Ленинграде родились.
– Нет уже такого города – Ленинград, – весело вступила в разговор молодая женщина.
– Я знаю, – легко согласилась Валя, – но мне так больше нравится.
Виктор засмеялся. Он был черноволосый, с быстрыми, как ртуть темными глазами, практически без зрачков. Среднего роста, худой, даже сухой и очень смуглый. Вале никогда не нравился такой типаж, но Виктор почему то заинтересовал.
– Я, кстати тоже в Ялту еду, – сказал следователь, – на 17 дней. Потом передислоцируюсь в Ильичевск, там у меня тетка живет. Лет сто с ней и ее семьей не виделись, очень в гости ждут, так я под конец отпуска туда заеду.
– А в Ялте Вы где остановитесь? – спросила Соня.
– Слушай, давай без «Вы», – попросил Виктор, – я буду жить у знакомых знакомых.
Жара в плацкарте стояла невыносимая. Но веселый попутчик из Волгограда нашел прекрасный выход – заворачиваться в мокрые простыни. Помогло. На всех станциях выходили покурить, купить мороженого и семечек, просто подышать жарким свежим воздухом, а по сравнению с воздухом в вагоне, он был действительно свежим и приносящим некоторое облечение.
***
Соня смотрела в окно, и после чреды бесконечных остановок ей стало казаться, что сейчас по расписанию будет ее недавно оконченное училище.
И когда, наконец-то они вышли на вокзал, их счастью не было предела. А впереди был самый необычный троллейбусный маршрут Симферополь-Ялта.
Соня смотрела в окно и не могла налюбоваться, и думалось, что все ее печали остались там, за этими зелеными нарядными горами.
– Когда в первый раз едешь, всегда такое впечатление,– сказал внимательно наблюдавший за ней Виктор.
Соня улыбнулась счастливой улыбкой. А Валя, которая в Крыму была уже сто раз, уткнулась в книжку, изредка поглядывая в окно, невидящим взором. Ее интересовало только то, что она читала.
Приехав в Ялту, девушки заспешили к другому троллейбусу – городскому. Виктор проводил их и обещал заглянуть в гости.
–Какой хороший парень, – сказала Валя ворчливо и с оттенком зависти, запихивая сумку под сидение, – вы были отличной парой. Брюнет и блондинка. Следователь и медсестра.
– Да ну тебя, – счастливо засмеялась Соня. Ее всё радовало, и даже усталость после двухдневной дороги куда-то испарилась. Хотелось побыстрее бросить дома вещи, и побежать знакомиться с морем.
***
Квартира у тети Веры была в небольшом двухэтажном домике. Вся такая аккуратная, рассчитанная на то, что в сезон здесь будут жить отдыхающие.
– Ты знаешь – это просто чудо, что такая жадная тетя Вера разрешила нам здесь пожить. Могла бы и жильцов пустить, – сказала Валя, раскладывая в пустой шкаф (для постояльцев) свои нехитрые вещицы.
–Валь, ну пойдем к морю, – канючила Соня, помогая ей.
–Ой, Сонька, находишься еще, а у меня книга интересная.
–Начитаешься еще, – в тон ей ответила подруга, – с собой возьмешь, на пляже почитаешь. И они обе рассмеялись. Все было легко и празднично.
– А ты совсем читать бросила? – спросила Валя, когда они вышли из дома.
Соня пожала плечами и какое-то время не отвечала.
– Я всю жизнь читала, считала себя такой грамотной и умной. Просвещенной что ли…– она опять помолчала, оглядывая окрестности, мимо которых они проходили,– а как разобраться со своей жизнью я не знаю. В книгах все просто: то князь Андрей в небо посмотрит или дуб увидит – прозрение ему. То Татьяна похорошеет. И Сашеньке Адуеву достанется такой замечательный дяденька: умный богатый и с жильем в Петербурге. И все становится на свои места, идет как надо. А я и в небо смотрю, и снов вещих жду. И нет, ничего нет.
– Так может тебе профессию поменять, – сказала Валя тихо.
– А на какую? Я не знаю, чего я хочу, к чему у меня склонность. Опять учиться пойду, а потом выясниться, что мне это не нравится. Может, посмотрю сейчас на море, и найдет на меня озарение, – сказала Соня уже бодрее.
А море уже шумело, воздух нес свежесть. Набережная была полна народа и различные кафешки гостеприимно раскинулись всюду. Девушки спустились к воде. Соня смотрела на бирюзовые волны, на раскинувшуюся ширь моря, на Ласточкино гнездо, которое виднелось вдалеке, и не верила в реальность происходящего. Вместо белого халата – белые шортики и синяя маечка на тонких бретельках. Вместо больных – нарядные отдыхающие, вместо начальника – любимая Валька. И Соне хотелось продлить это мгновение или, хотя бы запомнить состояние абсолютного счастья. Они сели на гальку, вытянув ноги, с расчетом, чтобы волны их касались. Шлепки закинули подальше – чтобы не промокли. Соня любовалась морем, следила за чайками, а Валя уткнулась в книгу.
– Валя, а у тебя парень какой-нибудь есть? – спросила Соня.
– Ччч-то, – спросила подруга, подняв на нее удивленные глаза.
– Ну, парень. Может, ты встречаешься с кем-то, или тебе кто-то нравится. Мы давно не виделись.
– Это грустная история, – вздохнула Валя и снова уткнулась в книгу.
– Так расскажи, – попросила Соня.
– Это долго.
– Мы не торопимся, – Соня пристально посмотрела на подругу, и та захлопнула книжку.
***
Валя терпеть не могла выходить из дома. Когда мама посылала ее за хлебом, Валя могла сама предложить испечь любой каравай, лишь бы не покидать квартиру. Маму и папу это очень сильно пугало. Тем более, Валя взрослела, а на работе все рассказывали про своих детей, скачущих по дискотекам, влюбляющихся и мама даже начала сомневаться в нормальности своей дочери. Отец сильно не задумывался, Валю он любил нежно, и считал, что она прекрасна в любых своих проявлениях.
Однажды вечером, когда родители ушли к родственникам на чьи-то именины, Валя, как обычно после изнурительных уговоров осталась дома. Был конец октября, вечер наступал быстро, она заварила себе кофе и понесла чашку в свою комнату. В этот момент раздался требовательный телефонный звонок. В тишине квартиры этот звук показался раскатом грома. Валя расплескала кофе, чертыхнулась и потрусила к аппарату, поставив кружку на пол около кухни.
– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Нику, – раздался в трубке хорошо поставленный мужской голос.
– Вы не туда попали, – сказала Валя, оглядываясь на чашку. Она начала переживать, что на линолеуме останется круг, а мама заметит и опять будет полно разговоров.
– Подождите, как так – ошибся, – сказал мужчина строго, – наверное, Ника не хочет разговаривать, так Вы ей скажите сейчас, что сделать это всё равно придется.
– Нет, никакой Ники, правда. Я – Валя, мама моя – тоже Валя. Папа…
– Тоже Валя, – сказал мужчина и засмеялся очень заразительно.
Валя начала смеяться вслед за ним.
– Нет, он Анатолий, – сказала она просмеявшись сквозь радостную улыбку, которая почему-то появилась на ее лице.
– А я – Дмитрий, – ответил молодой человек.
Они проговорили полтора часа. Ника оказалась женой Димы, сбежавшей от него неделю назад с любовником. Она забрала с собой маленького сына, и Дмитрий хотел только узнать как дела у ребенка. По друзьям-знакомым он нашел этот номер, который оказался Валиным.
– Я позвоню завтра, Валюша, – сказал новый знакомый перед прощанием.
А Валя как во сне начала кружиться по коридору, пока не попала ногой по кружке, которая все еще томилась на полу с остывшим кофе внутри.
«Надо же, интересная вещь – судьба, думала Валя, вытирая коричневую лужицу, – почему ему дали именно мой номер. Это знак».
Как только Валя возвращалась домой, она устраивала дежурство у телефона. Теперь выпроводить ее на улицу было невозможно в принципе. А он не звонил. Проплелась неделя в томительных ожиданиях, звонка не было. В пятницу Валя даже на лекции не пошла, а так и сидела в коридоре. Когда пришла с работы мама, девушка с удивлением обнаружила, что она даже не ела.
Мысли в голову лезли разные. Самая допустимая была: «Он потерял номер». В субботу Валя поняла, что влюбилась по уши.
– Подожди, – прервала ее Соня, – как влюбилась. Вы же только поговорили по телефону, тем более он женат.
Валя посмотрела на свою подругу, со снисхождением. С таким выражением лица, наверное, Бог смотрит на наивных людей, которым не дано знать высшей мудрости.
– Ты не понимаешь. Это настоящая любовь. Предназначенная. Судьба все расставила по местам, для того чтобы мы встретились.
Соня кивнула со странным выражением на лице, а Валя продолжила.
Звонок раздался вечером в воскресенье. Дмитрий сказал, что ездил в командировку. Валя слушала его голос и ощущала блаженство. Как же: не забыл, позвонил. Их телефонные беседы стали ежевечерними. Они разговаривали обо всем. Обо всем, что касалась самого Дмитрия. Он жаловался на превратности судьбы, друзей, родственников, и что окружают его не те люди, и занимается волею судеб он тем, чем должен. На вопрос чем бы он должен был заниматься, Дмитрий долго молчал, а потом протянул неуверенно:
– Я бы смог написать самый лучший роман в этом веке.
У Вали сердце зашлось. Конечно, он гениальный писатель. Как же могло быть иначе. И она еще раз убедилась, что это судьба.
–Так чего же он не пишет, – опять прервала ее Соня, – делов-то. Взял ручку в руку, открыл тетрадку и ваяй себе на здоровье.
– Да, а ты слышала что-нибудь про вдохновение, – набросилась на нее Валя с неожиданно сильным раздражением.– Что бы ты понимала.
Соня так растерялась, что ей даже нечего было ответить.
Сердце Вали всегда билось в предвкушении этих звонков. Она не могла дождаться вечеров и разговоров о страданиях ее непризнанного гения. Мама радостно наблюдала, как дочка тянет телефон в свою комнату, и длинный провод лежал на полу, символизируя надежду на счастье Валентины.
И наконец-то, в конце ноября, Дмитрий произнес долгожданное:
– Может быть, мы встретимся?
Конечно же, Валя была не против. Она давно ждала их первого волшебного свидания. Девушка представляла, какой огромный букет принесет Дмитрий, как они пойдут в самый лучший ресторан. Какой из ресторанов в городе лучший Валя не знала, но она полностью доверяла своему герою. Он обязательно откроется ей в своих чувствах и они будут говорить только о любви. А не встречались они так долго потому, что Димочка копил деньги. Время такое – ни у кого их много нет. Разве что у бритоголовых невоспитанных парней.
Снег еще не выпал, город был сер и уныл. Они договорились встретиться на остановке в центре. Достаточно далеко от Валиного дома. Но день был воскресный, свидание назначено на час дня, так что, расстояние не пугало. «Нормально, – думала Валя, – разглядывая знакомые улицы через стекла троллейбуса, – я должна настроиться на встречу». Но волнение с каждой оставленной позади остановкой только возрастало. Она пыталась поймать свое отражение в стекле, но у нее не получалось. Надо сказать, Валя никогда не страдала комплексом неполноценности. Она считала, что родилась на редкость красивой и умной. Мальчики в школе относились к ней благосклонно – отличница как-никак, тем более, всегда давала списывать. И вопрос о внешности никогда не всплывал в ее голове. Мама умела шить, и всегда Валя ходила в обновках. А то, что фасоны были какими-то немодными, и всегда неуместными Валя даже не подозревала. С Соней они никогда этого не обсуждали, а другая ее подруга соседка Вера, модница и красавица, часто поджимала губы, глядя на ее одежду. Но молчала – ее тактичность была результатом прекрасного воспитания.
– Валюш, привет, – услышала она звонкий голосок полный удивления, за своей спиной. Валя уже готовилась выходить, и стояла напротив дверей. Она оглянулась и увидела Веру.
– Вера, привет, – Валя не знала обрадовалась ли она. По своей соседке она очень скучала, и много вертелось вопросов на языке. Но вести с собой Веру на свидание ей совсем не хотелось, да болтать с ней ни времени, ни душевных сил не было – все мысли были заняты Дмитрием.
Они вместе спустились по ступенькам и сели на лавочку под крышу единственной, наверное, в городе приличной остановки. Сердце города, как-никак.
– Ты зачем сюда приехала? – спросила Вера, прищурив красивые глаза.
Валя покраснела. А Вера истолковала это по-своему.
– Валюша, простишь, когда-нибудь меня.– Она очень сильно погрустнела, – я была неправа, что не пригласила тебя на свадьбу. И в гости не звала. Но, мой муженек такой фрукт оказался. И подружек не води, и в гости не ходи. И сына Данилой назвал. Представляешь, я так ненавижу это имя, хоть переименовывай сейчас. С его мамашей жить – еще то удовольствие. А как он на меня орал, – говорила Вера и мрачнела на глазах.
Валя очень нервничала. Дима должен был уже прийти. И с Верой ей хотелось поговорить до невозможности. Она была на три года старше, они подружились еще в далеком детстве. Вера ничего не читала, но была очень веселой и могла вытащить Валю из дома. А потом она влюбилась в загадочного парня. Перестала забегать к Вале. И через год после школы вышла замуж. Валя тогда была еще школьницей, отдыхала на каникулах в Крыму, и мама потом ей сообщила, скрывая неподдельный ужас, что Вера была беременной. Валя была обижена до глубины души. Она была еще такой юной и не понимала, что это – нормально. И сейчас, сидя с Верой такой родной и любимой, она почти ненавидела ее и пугалась своих чувств.
– А почему ты о нем говоришь в прошедшем времени? – спросила Валя.
–Мы расстались, я к маме переехала вчера. Сначала пару месяцев у бабушки пожила, боялась родителей, но вчера папа приехал, помог нам с Даней, дурацкое имя, правда? – она глубоко вздохнула, – собраться. И вот, мы с тобой снова соседки.
Они немного помолчали.
– Я смотрю, ты на меня сильно обиделась, – грустно сказала Вера. Вон, как раз мой тралик едет, – красавица махнула рукой в сторону бело-синего неторопливого троллейбуса. – Я надеюсь, мы с тобой наладим отношения. – Сказала она, поднимаясь с лавочки.
Вале почему-то стало очень стыдно.
– Нет-нет, я не обиделась, просто…– слова не шли у нее с языка. – Я к тебе забегу и все расскажу.
– Хорошо, – улыбнулась Вера своей бесподобной улыбкой, – помни ты моя самая любимая младшенькая подруга,– и грациозно запрыгнула в распахнутые двери.
– Младшенькая подруга,– передразнила Соня, – всегда не могла терпеть эту кривляку.
– Ты к ней несправедлива, – ответила Валя, не выныривая из воспоминаний.
Старенький троллейбус неспеша отъехал от остановки, увозя с собой Веру – такую ненужную сейчас Вале. Она сидела на лавочке очень молодая, с побледневшими веснушками на обыкновенном лице. Русые волосы, подстриженные под Мирей Матье. «Девушкам с таким типом скул эта стрижка, самое то», – всегда говорила мама. Валя не возражала и носила этот образ класса, наверное, с пятого. Очки в старомодной оправе, которые Валя просто забыла снять, так как выбита была из колеи неожиданной встречей со своей подругой. Ни грамма косметики. Девочка-отличница, комсомолка, но не красавица, увы. Именно такой ее увидел Дмитрий, давно поджидавший за киоском. Он с суровым видом, который напустил на себя от нерешительности подошел к этой девушке, гадая она это или не она. Все-таки он надеялся увидеть что-то поярче в этот серый день. Да и его воображение непризнанного писателя, с самого начала нарисовало картинку юной роковой красотки. Ему было двадцать шесть лет. Взрослый, почти уже неженатый. Его взбалмошная, капризная супруга собрала вещи и убежала к своему новому любовнику. Именно такая версия нравилась Диме больше всего. А куда еще она могла уйти с такой внешностью, не к маме же. Все его друзья облизывались на его законную супругу. А теперь конец. Надо искать другую. Не может он без красоты и молодости. Вроде бы проще вернуть жену. Но…не хочется, поднадоела она. И без сына стало дома спокойней. Лучше встречаться с ним раз в неделю, а то и в две.
Высокий, хмурый, как ноябрьское небо и красивый как Челентано в молодости, если бы тот был блондином с голубыми глазами, конечно же. Таким увидела его Валя, когда он неспешно подошел к ней.
– Валя? – спросил он с интонацией, которая все же содержала надежду, что это не она.
–Дмитрий,– пролепетала Валентина чужим голосом, с трудом ворочая во рту тяжелый онемевший язык.
– Он был просто поражен, когда увидел, какая я хорошенькая, – сказала Валя, повернув к Соне голову, – он думал, что такие умненькие всегда некрасивые. Но тут ему повезло. Я – настоящая красавица.
Это не было вопросом, а простой констатацией факта. Поэтому Соня неопределенно помычала. А Валя продолжила.
« Вот интересно, – думала Соня, во время того, как Дима с Валей гуляли неприкаянно по Коммунистической, – она действительно, когда смотрит в зеркало видит там неоспоримою красоту? Какие химические реакции происходят в ее голове, если такая простая внешность кажется ей чем-то достойным короны Мисс мира. Я себе не нравлюсь совершенно. Везет Вальке».
Они шли по пешеходной улице, рассматривая витрины и пытаясь найти контакт. Дима сражался с разочарованием, а Валя с очарованием.
– У меня здесь друг в гостинице работает. Давай зайдем, посидим, а то холодно, – предложил Дима, указав на серое двухэтажное здание.
Валя кивнула. Они подошли. Рядом с входом в гостиницу располагалась дверь в магазин. Дима уверено ее толкнул.
– Ты что любишь пить? – спросил он Валю, оглядывая небогатый ассортимент прилавка.
Валя пожала плечами.
– Не знаю, я еще ничего не пробовала.
Продавец хмыкнула, и Дима посмотрел на нее испепеляющим взглядом.
– Мне, пожалуйста, «Клюкву на коньяке», – сказал он, гневно сверкая глазами на работницу торговли, – и…
– Водку, – не спросила, а скорее сказала за него продавец.
– Да, водку, – Дима практически зашипел.
– Еще что? – спросила девушка выставляя на прилавок две бутылки.
– Больше ничего.
– Опять яблоками закусывать будете? – спросила она и засмеялась.
– Не твое дело, – крикнул Дима, швырнул на прилавок деньги, схватил бутылки и потащил Валю к выходу.
– Вы знакомы? – спросила Валя.
– Да, отдыхала как-то с нами, я частенько захожу к другу.
Они вошли в тесный холл. Гостиница хотя и называлась «Уютная», но не соответствовала своему имени. Мрачные тона, обшарпанные обои, видавшая виды мебель. Вале хотелось уйти, пока она стояла у давно не мытого окна, ожидая Диму. Он перешептывался о чем-то со своим другом, кстати, очень пренеприятным типом.
Дима поманил Валю, и они пошли на второй этаж по узкой, скрипучей лестнице. Комната, в которую они вошли, изрядно помучавшись с замком, была узкая как пенал. В гостинице не топили, в номере было тесно и холодно. Дима сел на кровать, поставил бутылки на стол. А Валя присела на краешек стула.
– Снимай куртку, расслабься, – сказал он, заметно веселея.
– Так холодно, – пролепетала Валя.
– Сейчас согреешься, – Дима уверенно плеснул «Клюкву» в пыльный граненный стакан.
-Ты с ним стала пьянствовать? – удивилась Соня и весело засмеялась, – в жизни не поверю.
– Ну, не пьянствовать, зачем ты так? – нахмурилась Валя. Она всегда не любила называть вещи своими именами.
После первой рюмки, или, точнее стакана водки, Дима почувствовал себя уверенней. Начал рассказывать Вале про свои достижения на литературном поприще. Слова пробивались через Валины уши с трудом. Там как будто была вата, а нёбо горело, в горле першило. А Дима настойчиво подливал эту ненавистную клюкву.
«Как йод разбавленный», – мелькнуло у Вали в голове. А потом она каким-то образом оказалась на кровати. Чужие руки трогали все ее тело. «Хоть грудь удалась», – удовлетворенно думал Дмитрий. Валя совсем не сопротивлялась, она же любила. Только когда Дима целовал, ее почему-то мутило, во рту было слишком мокро и как-то пресно. Он слегка отстранился и стал снимать рубашку, а Валя подняла глаза вверх и увидела ползущего жирного таракана. Тогда-то ее и вырвало.
– Так у вас ничего не было? – спросила Соня.
– В тот вечер – нет,– сказала Валя грустно, – представляешь, так неудобно, некрасиво получилось с этим моим, – она долго подбирала слово, – казусом. Туалет в этой гостинице в конце коридора, который мне показался очень длинным. Я все шла и шла до него, голова кружилась, стены обступали меня. Они такого грязно-зеленого цвета. Я зашла в туалет, посмотрела на эти ужасные унитазы, которые сто лет не мыли…и меня снова вырвало. Потом взяла ведро, убиралась в этом чертовом «пенале».
– Да тебя рвало, скорее всего, от этой «Клюквы на коньяке», да от Димочки драгоценного, а не от брезгливости. – Сказала Соня язвительно.
***
Солнце уже закатилось, пора было собираться домой. И жутко хотелось есть.
– Ты не права, – сказала Валя, отряхивая свою юбку, – зачем ты с таким неуважением отзываешься о Дмитрии. Он – прекрасный человек.
– Ага, – согласилась Соня, – споил малолетку в грязной гостинце.
Валя насупилась, хотела что-то возразить, но передумала.
Девушки купили по паре чебуреков в палатке на набережной, выстояв предварительно большую очередь. Они молчали, так как были утомлены беседой. Валя, как обычно, анализировала произошедшее с ней, и чувства такие возвышенные и чистые, после того, как она проговорила это вслух, не казались ей уже безупречными. Они сели на лавочку и прикончили теплые и вкусные пирожки.
– Я пить хочу, – сказала Соня, вытирая пальцы салфеткой. И с досадой понимая, что одной салфетки очень мало для таких жирных пальцев.
– Я тоже, – ответила Валя, прожевав. – Пойдем, чаю выпьем. Сейчас только выберем кафе попроще.
Таковое нашлось быстро. Деревянные лавки и длинные столы, соединенные друг с другом. «Как парты старого образца», – подумала Соня. Девушки продавщицы сидели за столом и беседовали о чем-то с весьма серьезным видом. Валя тактично покашляла. Неопрятная крашенная блондинка недовольно обернулась, но постаралась взять себя в руки:
– Чем могу помочь, – спросила она, навешивая на лицо полуулыбку.
– Нам по чашке чая, – сказала Валя.
Девушка стерла с лица признаки приветливости и отрывисто бросила:
– Садитесь, принесу.
– Только мне без сахара, – крикнула в ее раздраженную спину Соня.– Знаешь, – сказала она Вале, усаживаясь напротив нее, – я обо всем догадалась.
– О чем спросила Валя? – ища взглядом салфетки.
– Да, про Димочку твоего, зря ты скрываешь, я не такая дура.