Танго на троих

Глава 9

2018 год

Мы расположились в уютном итальянском ресторане неподалёку от нашего отеля. Юра взахлёб рассказывает о своём прекрасном городе, не очень удачных попытках строить собственный бизнес, сетует на предстоящие скучные тренинги и с завидным аппетитом уплетает пасту карбонара. Передо мной тоже стоит паста с морепродуктами, но есть совсем не хочется, и я лениво потягиваю из бокала «Совиньон Блан». Вот же кошачья моча, и как вообще эта дрянь попала в карту вин? Производство Франции? Очень сомневаюсь! Заметив, что Юра не пьёт, я поинтересовалась:

– Что, Юр, не нравится вино? Мне, кстати, тоже.

– Да я в винах, честно говоря, не силён, – с застенчивой улыбкой произнёс парень.

– Тогда закажи то, в чём знаешь толк. Что ты предпочитаешь?

– С тобой, Диана, я предпочитаю оставаться трезвым, а вообще уважаю коньяк.

Я предусмотрительно решила не расспрашивать Юру о любимых марках коньяка, предполагая, что не сумею искренне оценить его пристрастия и могу поставить парня в неловкое положение. Странно, когда это раньше меня заботили подобные мелочи? Юра оказался умным, образованным парнем, но при этом простым и очень понятным. Нет в нём лишних понтов, свойственных молодым мужчинам, пытающимся очаровать понравившуюся женщину. Может, именно это меня в нём и зацепило? А ещё, с ним оказалось интересно и весело. Он легко готов поддержать разговор на любую тему и на всё имеет свою собственную точку зрения.

За то время, что мы провели вдвоём, я без сожаления отклонила несколько входящих вызовов, но этот звонок проигнорировать не могу. Звуки испанской гитары заставили меня улыбнуться и, извинившись перед Юрием, я приняла вызов.

– Буэнос тардес, Фели!

– Привет, малышка, ты уже покорила Москву?

– Пока нет, но в моих планах на завтра это пункт номер один.

– Узнаю свою прекрасную воительницу. Ты ещё не передумала выходить замуж?

– Фил, когда я поменяю планы, ты узнаешь об этом первым.

– Очень на это надеюсь, детка, ведь я же по-прежнему твой лучший друг?

– Фели, ты самый лучший и единственный.

– Моя одинокая, потерянная девочка скучает? – жалостливо протянул Феликс.

– Не такая уж я и одинокая и уж точно не потерянная. Например, прямо сейчас я ужинаю в ресторане с очень милым молодым человеком, – с удовольствием поддразнила я друга.

– Да ладно, Ди, правда, что ли, с милым? Я надеюсь, это деловой ужин?

– Как раз нет, Фил, это свидание.

– Эх, детка, я как знал, что тебя нельзя отпускать в эту опасную страну свирепых мужиков и гризли.

– Эй, вы что, сговорились с Реми? Он мне тут тоже про медведей заливал.

– Вот мы с ним поговорили и пришли к выводу, что тебя пора спасать. Пожалуй, я возьму творческий отпуск и прилечу к тебе. Надеюсь, ты будешь рада?

– Творческий отпуск, серьёзно? Знаешь, чтобы ты не творил, я рада тебе всегда. А сейчас прости, дорогой, но мой спутник очень скучает без моего внимания, а это не очень удобно. Созвонимся позднее, пока.

– Какое пока? Я должен знать, с кем ты ужинаешь, Ди! А вдруг он маньяк? Ты вообще знаешь, сколько в России маньяков?

– А ты знаешь, Фил? Расскажешь об этом через пару часов, хорошо? Целую!

– Ди, ты…

Но я уже нажала отбой и тут же отправила Феликсу сообщение с извинением и обещанием перезвонить.

Пока говорила по телефону, на лице Юрия было столько эмоций: удивление, восхищение, ревность. А теперь он молча буравит меня тяжёлым взглядом и мне это очень не нравится. Терпеть не могу, когда мужчина пытается влиять на моё настроение.

– Прости, я не могла не ответить, – покаялась я перед Рыжиком, впрочем, совершенно не раскаиваясь.

– Да всё нормально, мне понравилось слушать твой голос, – и парень расплылся в обезоруживающей улыбке.

Молодец, умный мальчик, и чутко улавливает правила.

– Диан, это был испанский, я правильно понял?

– Да, испанский.

– Ты полна сюрпризов, а какие ещё языки ты знаешь? Ну, кроме французского, испанского и русского, конечно.

– Ещё английский, немецкий и китайский. И совсем немного итальянский.

Юрины глаза от удивления расширились.

– Но как? Это же… ты полиглот, значит?

– Ну, как-то так. На самом деле это не очень сложно, учитывая мою способность к языкам и то, что я подолгу жила в тех странах, чей язык осваивала. Я знаю немало людей, владеющих несколькими языками.

– Ничего себе! – восхитился Рыжик. – А в Китае ты тоже жила?

– Три года, – пробормотала я, мыслями уносясь в прошлое.

Когда-то мне было тяжело вспоминать о годах, прожитых в этой стране. Теперь я вспоминаю их с гордостью за себя и с благодарностью…

Да, старый Демон, ты оказался прав. Но смогу ли я тебя простить когда-нибудь?

– Неприятные воспоминания? – Юра с беспокойством заглянул мне в глаза.

– Разные воспоминания, Юр, но мы же не будем впадать в меланхолию, – я выдавила из себя почти жизнерадостную улыбку.

– Прости, Диана, если какие-то темы тебе неприятны, ты переключай меня сразу, хорошо? Ты говоришь, что была во многих странах… ты путешествовала с родителями?

– У меня нет родителей. Мама умерла, когда мне было двенадцать лет, а отца я ни разу не видела. Знаю, что он тоже умер. Отец был французом, а мама переводчицей – история стара, как мир.

– Прости, ради бога, мне очень жаль, – Юра выглядит смущённым и растерянным.

– Да перестань, это было слишком давно, и говорить об этом уже не больно, – я ободряюще улыбаюсь парню и делаю это почти искренне. Почти…

– Вы с мамой жили во Франции? Просто я удивлён – у тебя идеальный русский и нет акцента.

– До тринадцати лет я жила в России.

– О-о… ну тогда это всё объясняет. А как же ты стала француженкой?

– Мне повезло, – мой короткий сухой ответ ясно дал понять собеседнику, что тема исчерпана.

Спутник мой дураком не был и кивнул, принимая такое краткое объяснение. Но, быстро соскочив с неудобной темы, Юра нырнул в другую неудобную и задал вопрос, который, вероятно, давно не даёт ему покоя:

– Диана, а у тебя есть парень?

Надо бы уже расставить все точки над i.

– Скоро я выхожу замуж, Юра, – отвечаю спокойно, но у него никак не получается совладать с мимикой, чтобы скрыть разочарование.

– Вот, чёрт, извини, – хмуро произнёс парень.

– За что? Ты ничем меня не обидел.

Он посмотрел мне в глаза долгим тоскливым взглядом и произнёс:

– Думаю, если бы ты была моей невестой, я бы не позволил тебе вот так одной путешествовать.

– Вот поэтому, Юра, я не твоя невеста, – легко парирую, разжигая в парне азарт.

– Если только поэтому, то я готов пересмотреть свои взгляды, – мгновенно ориентируется Юра и заставляет меня смеяться. – И ещё мне кажется, что тебе рано выходить замуж. Нет, это не моё собачье дело, конечно, но просто ты такая… Короче, такую красоту нельзя прятать в клетку лет до тридцати, как минимум. Но всё равно, на мой взгляд, это слишком рано. Ты должна блистать, а не сковородки чистить. – Парень отчего-то нервничает.

– Какое-то у тебя странное понятие о браке… При чём здесь сковородки? И вообще, если следовать твоим критериям, то я уже вполне себе выдержанная для сковородок – мне как раз двадцать восемь, а это совсем рядом с тридцатником.

– Сколько? – искреннее недоверие Рыжика звучит приятно, хотя я и сама знаю, что выгляжу совсем юной. – Да ладно!?

– А смысл мне врать, – пожимаю плечами.

– Ну, это да, конечно… Слушай, когда я тебя увидел, то думал, что тебе максимум лет двадцать. Ох, ты и бомба, Диана.

– Да, Юрочка, внешность порой бывает так обманчива… – произношу с шутливым кокетством.

– Точно! – рассмеялся Рыжик, вероятно вспомнив утреннюю встречу, что тут же и подтвердил: – А ты действительно смогла бы опрокинуть на Серёгу тарелку с кашей?

– Конечно, и сделала бы это.

– А если бы он… Нет, мы бы конечно не позволили, но ведь могли бы быть другие, и тогда…

– Юрик, – прервала я парня, не посмевшего озвучить вероятность физической расправы надо мной. Склонившись над столом к нему ближе, я доверительно сообщила: – Я могу вырубить даже быка.

– А что ты ещё можешь? – тихо спросил Рыжик, глядя на меня с недоверием, а я с трудом сдержала смех.

Надеюсь, он не попытается устроить мне проверку.

– Много всего, Юра, чего не умеешь ты и ни один из твоих друзей.

Сейчас я не лукавлю, а парень выглядит растерянным и уязвлённым. Ну и зачем я так с ним? Он сделал позитивным мой день, а я включила наглую, самодовольную стерву – привычная защитная реакция. Но разве рядом с ним мне есть чего опасаться? Определённо нет – интуиция никогда меня не подводит.

– Юр, – я накрыла его руки своими, – а давай десерт закажем?

Рыжик как-то сразу выдохнул и закрутил головой в поисках официанта.

Да ты ж мой хороший, добрый мальчик. Сейчас зажигал бы со своими друзьями, склеил бы какую-нибудь красотку, а вместо этого выгуливаешь абсолютно бесперспективный кадр.

Официант нашёлся сразу и, приняв заказ на два кофе и пирожное, рванул исполнять. Юрик притих, приложился к кислому вину и задумчиво уставился в вырез моего платья. Надо бы его отвлечь:

– Юр, а в чём загвоздка с твоим бизнесом, можно поконкретнее?

– Да вот нашёл хорошего поставщика здесь, в Москве, – тут же включился Рыжик, – но он под реализацию никак не ведётся.

И Юра охотно посвятил меня в свои планы, идеи, перспективы и неудачи.

– Но Питер – продвинутый город, там не пытался найти поставщика?

– Да всё перерыл уже, но у нас очень дорого. Я всё подсчитал, даже с учётом стоимости доставки, из Москвы получится намного дешевле. Думал, пока буду тут, улажу вопрос, но… – Юра развёл руками и криво улыбнулся.

– А знаешь, принеси-ка мне свой бизнес-план, я посмотрю. И, возможно, у меня есть идея.

У меня действительно появилось желание, разогретое шальной мыслью – помочь парню и заодно попробовать перекроить его скромное дело в более масштабное, а заодно и себя в него внедрить. А что, Санкт Петербург – шикарный город и туда тоже не мешало бы запустить свои щупальца.

– Что за идея? – осторожно поинтересовался Юра.

– А давай я сначала почитаю твои перлы, а потом озвучу. И если ты будешь не против, возможно, я внесу свои поправки.

– Девушка-загадка, – бормочет он и смотрит на мои губы. – Диан, конечно, я не против, твори, что хочешь, особенно если это поможет мне чаще тебя видеть.

– А ты, Юрочка, прекращай уже пялиться на мои губы и грудь, иначе тебе ничего не поможет.

Остаток вечера в компании зеленоглазого рыжего обаяшки пролетел интересно и легко. Дождь закончился и, покинув ресторан, мы долго гуляли по городу пешком и много разговаривали. И лишь к поздней ночи, замёрзшие и уставшие, мы вернулись в гостиницу на такси. Юра оставил мне свою визитку, а я пообещала перезвонить на следующий день, как только освобожусь.

Проводив меня до номера, Юра целует моё запястье, продолжая смотреть мне в глаза. Куда ж тут деться от мурашек! Я улыбаюсь, желаю спокойной ночи, на что парень невесело ухмыляется, и поспешно скрываюсь в своём номере.

Не включая свет, прижимаюсь спиной к закрытой двери, успокаивая сбившееся дыхание. Как же давно у меня не было мужчины!.. Но Рыжика трогать не стоит. Этот симпатяга не заслужил быть раздавленным бездушной, расчётливой машиной в соблазнительной, но такой обманчивой оболочке.

Глава 10

2003 год

Эльвира уже давно покинула тёткину квартиру, а я продолжаю сидеть на краешке дивана рядом с неразобранной сумкой и рассматривать интерьер просторного зала. Мебель тёмно-серого цвета, пол светлый, а вот обои почему-то синие. Может, я ничего в этом не смыслю, но с обоями явный перебор. И шторы мне не нравятся – тяжёлые, с ламбрекенами и массой каких-то верёвок с крупными кистями. Но самой нелепой здесь выглядит люстра. Кажется, подобное великолепие висит в нашем дворце культуры. Я сижу в одиночестве уже давно и, по-моему, обо мне все забыли. Значит, пора уже напомнить о себе, а не изображать сиротливую овцу – «с волками жить…», как говорится.

Тётку я обнаружила в кухне. Приложив телефонную трубку к уху, она жалуется некой Аллусику, в какой невыносимой атмосфере ей теперь приходится жить, приняв на попечение невежественную, необразованную дворняжку.

Это она обо мне, что ли? Ну, что же, тогда не следует её разубеждать.

Я прошла к столу и плюхнулась на стул, создавая как можно больше шума. Тётка заткнулась на полуслове и оторопело уставилась на меня – ну, истинная горгулья. Я подарила ей очаровательную улыбку и махнула рукой – мол, вы говорите, не отвлекайтесь.

– Аллусик, я тебе позже перезвоню, – тётка отложила трубку и свирепо рявкнула: – Ты что тут подслушиваешь, тебя стучать не учили?

– Во-первых, тётя Надя, дверь была открыта, а во-вторых, Вы забыли мне показать, где я могу разложить свои вещи, и они до сих пор мнутся в дорожной сумке.

– Да ты как со мной разговариваешь, соплячка? Какая я тебе тётя Надя? А для твоих обносков у меня нет свободного места! – тётка аж вся покраснела от злости, но я невозмутимо ответила:

– А у Вас, тётушка, и для меня места нет, тогда зачем я здесь? Если кому-то это нужно, то уж точно не мне. Ну, а раз так вышло, что я уже, то будьте добры, покажите куда сложить и развесить мои немногочисленные обноски, а я, так уж и быть, избавлю Вас от общества необразованной дворняжки.

Я смотрю на тётку невинными глазами, а у самой все внутренности подрагивают от гнева, обиды и ненависти к этой бессердечной гадине. Надежда, совсем не ожидавшая такой наглости от ранее тихой сиротки, явно опешила.

– Да я тебя, паршивка, сдам в детский дом, там и будешь права качать, – заверещала она, и искажённое злобой лицо пошло пятнами.

– Да, сделайте мне, пожалуйста, такое одолжение, сдайте меня поскорее в детский дом, а то у меня аллергия на вашу люстру.

Блин, и зачем я ей про люстру брякнула?

Не знаю, чем бы всё закончилось, но на тёткин визг прибежал встревоженный Пухляк.

– Надюша, что случилось, почему ты так кричишь?

Вслед за отцом в кухню впорхнула писклявая Моль и выпучила на меня свои водянистые глазки.

Кажется, сейчас мой выход…

– Эдуард Алексеевич, я очень долго ждала, что мне покажут, куда сложить мои вещи, и зашла спросить об этом свою тётю, а она вот… разволновалась, – дала я вполне исчерпывающий ответ, а Пухляк вопросительно уставился на жену.

– Эдичка, ты просто не слышал, как эта оборванка разговаривала! Какая я ей тётушка?!. Впёрлась без стука и требует место для своего барахла! – объяснения тётки звучат явно не в её пользу, и Пухляк озадаченно хмурится.

– Мам, а у нас есть йогурт? – раздался противный голос.

«Время полдника в дурдоме!» – подумала я. После тёткиных нелогичных оправданий вопрос этого бледного недоразумения прозвучал, как пук в лужу. Пухляк, видимо, давно адаптированный к подобным аттракционам, наконец, заявил:

– Наденька, почему бы тебе не показать Диане, где ей разместить свои вещи, она ведь не может держать их в сумке. Ну, что ты так разволновалась, дорогая? – он бережно взял жену за плечи и ласково обратился к дочери: – Снежок, а ты открой холодильник и посмотри, есть ли там йогурт.

Таким образом глава семейства спокойно и без суеты разрешил все вопросы. А куда же, интересно, Артурчика унесло, он-то почему не участвует в семейном совете?

Спустя час мои вещи разложены в шкафу на единственной выделенной для меня полке, и навешаны друг на друга на единственной вешалке. Хорошо, что вещей у меня с собой совсем мало и большая часть осталась у бабки.

* * *

В десять вечера я выключила в зале свет, плотно прикрыла дверь и легла в постель. Из коридора донеслось возмущённое:

– Ну и что, Эдик, ты считаешь, что это нормально? Нам что теперь, и телевизор не посмотреть, и к компьютеру не подойти?

– Почему, Надюш?

– Эта девка закрылась в нашем зале и выключила свет. Ты считаешь это нормальным?

– Наденька, но ведь уже поздно, а ей в школу рано вставать и ехать далеко.

– Эдик, ты совсем ничего не понимаешь, да? Может, тебя вообще всё устраивает? И где, кстати, Артур? Позвони ему! Я не удивлюсь, если он из-за этой не хочет домой возвращаться.

2

Я проснулась от боли в ноге и сразу зажмурилась от яркого света люстры, ударившего по глазам. С удивлением услышала, что громко работает телевизор, и оторопела, обнаружив поверх одеяла сидящего прямо на моих ногах… Артурчика! Он вальяжно расположился с пакетом чипсов, крошки от которых захламили всю мою постель, оставив жирные пятна.

– Ты что творишь, придурок?! А ничего, что я здесь сплю? – я выдернула ноги из-под задницы оборзевшего братца.

Ну, ничего себе, гостеприимство!

– В отличие от тебя, овца приблудная, я у себя дома, на собственном диване! И смотрю, между прочим, свой телевизор, – зло прошипел этот дурень.

Часы на стене известили меня о начале первого ночи, и я с тоской поняла, что в этой семье мне будет гораздо сложнее, чем я предполагала изначально. Тогда я попыталась сменить тактику и заговорила вполне миролюбиво:

– Артур, послушай, пожалуйста… Не моё было решение переехать к вам, и находиться здесь мне не нравится, может быть, больше, чем тебе меня видеть. Но так уж вышло, и ни я, ни ты изменить этого пока не можем. Поэтому давай попытаемся смириться… ну, хотя бы на время.

Артур подскочил так, будто его ужалили в зад.

– Мириться с тобой, грязная нищебродка? Ну, уж нет! Ты кто такая, чтобы диктовать, что мне делать в собственном доме? И какое ты имеешь право здесь свой рот разевать, вонючая приживалка? Развалилась тут!.. Мебель нашу пачкаешь… Твоё место на помойке, чурка безродная, поняла?

Это оказалось не просто обидно, а настолько оглушительно, что я даже не представляю, как реагировать. Я за всю свою жизнь не слышала столько изощрённых оскорблений в свой адрес… как сейчас, в этой семье.

– Ты глухая? Я спросил – ты меня поняла?

А я молча смотрю в глаза этому злобному чудовищу… и нет – не понимаю. Да как это можно понять и чем на это ответить?

– Ты, овца дебильная, язык проглотила или в уши долбишься? – он завёлся ещё сильнее.

Я продолжаю упрямо молчать в надежде, что этому уроду надоест распаляться, и он, наконец, уйдёт. Но я ошиблась. Не дождавшись ответа, Артур схватил меня за косу и изо всех сил сдёрнул с дивана. От неожиданности я выставила вперёд руки и тут же услышала противный хруст.

Лёжа на полу, я тихо заскулила от нестерпимой боли, а чокнутый братец тут же отскочил от меня и зашипел:

– Заткнись, дура, я тебя не трогал, сама с дивана навернулась. Заглохни, сказал!

Но меня и так почти не слышно, а тихие стоны я сдерживать просто не в силах. Опершись на правую руку, я поднялась с пола. Кисть левой руки выглядит странно вывернутой и очень страшной. Что же мне делать? В глазах моего мучителя я замечаю промелькнувший испуг.

– Ты сама, – злобно напомнил он и быстро покинул комнату.

И как же я теперь с такой рукой?

Больше уснуть я так и не смогла. Пару раз проваливалась в сон, но резкая боль беспощадно выдёргивала меня в реальность. В пять утра прозвонил будильник – наконец-то! Я встала и потихоньку прокралась в ванную. В том, что рука сломана, нет никаких сомнений – она посинела, увеличилась почти вдвое и так нестерпимо болит! Я стиснула зубы, чтобы не издавать скулящих звуков.

На сборы в школу времени ушло много, а о завтраке даже и думать нечего – и так уже опаздываю. Новая проблема нарисовалась перед выходом – кто закроет за мной дверь? Во сколько вообще это семейство просыпается? Уже начало седьмого, и сколько ещё мне ждать?

К счастью, долго ждать не пришлось. Из недр огромной квартиры показался пошатывающийся, полусонный Пухляк в смешной полосатой пижаме. Видимо, ползёт в туалет. Заметив меня, стоявшую у входной двери при полном параде, он вздрогнул от неожиданности.

– А ты чего тут? – прошептал Пухляк, подслеповато щурясь.

– Я уже в школу опаздываю, а ехать далеко. Вот и стою, жду, кто за мной дверь закроет.

– А-а… да, извини… Что-то мы не подумали об этом, но решим… решим обязательно. А ты давай, счастливо тебе, – проговорил простодушный дядечка, выпуская меня из квартиры.

Ох, знал бы ты, как мне уже посчастливилось, спасибо за это твоему сыночку. И как ты только живёшь в этом гадюшнике?

* * *

Пропустив уже четвёртую, битком набитую маршрутку, я поняла, что в школу безнадёжно опоздала, а лезть в эту давиловку с больной рукой я ни за что не рискну. С трудом достав телефон, набрала Шерхана. Он ответил сразу:

– Диана, что случилось? – в его голосе столько тревоги и участия, что я мгновенно проглотила все заготовленные слова и просто разревелась. – Диана, где ты, скажи мне, пожалуйста?!

Сквозь судорожные всхлипывания мне удалось выдавить:

– На остановке «Молодёжная»… Я руку сломала и не могу уехать.

– Господи, Диана, что ты там забыла? Ох, да какая разница, тебе же срочно надо срочно в травмпункт! Так, туда-сюда – это долго… Сейчас я тебе вызову такси к остановке, поедешь в больницу, а я сразу туда. Поняла? Встречу тебя и расплачусь за машину. Назови мне точный адрес, где ты находишься.

* * *

Подъезжая в такси к детской больнице, я уже издалека заметила мощную фигуру Шерхана. Нетерпеливо поглядывая на часы, он меряет широкими шагами территорию перед приёмным отделением. Наверное, я оторвала его от важных дел – расхныкалась, как дура. Завидев приближающуюся машину, Шерхан бросился навстречу, сломя голову. А когда я увидела его глаза, полные беспокойства, то снова разревелась, уткнувшись лицом в его грудь и обхватив здоровой рукой его широкий торс.

– Эх, маленькая ты моя девочка, за что же тебе это всё? – горестно выдохнул Шерхан, ласково поглаживая меня по спине.

* * *

Мы вдвоём сидим в маленьком, уютном кафе, где я с волчьим аппетитом уплетаю свой завтрак. Перелом оказался со смещением, и носить гипсовую повязку предстоит ещё долго. Точнее станет известно после контрольного снимка.

Но как же я теперь буду танцевать?! Как же мой чемпионат?..

Шерхану я рассказала всё, кроме подробностей моей травмы. Сказала ему, что упала на ступеньках. Ну а как я могла сказать правду? Он же начнёт изводить себя, призывать к ответу виновных, а оно мне надо – усугублять своё положение в тылу врага? А так… Может, этот придурок Артурчик теперь отстанет от меня.

* * *

В девять часов вечера я сижу на лавочке у подъезда ненавистного дома, жалею себя и тихо глотаю слёзы. Кто их заметит в темноте? Раньше я редко плакала – мама боялась моих слёз и старалась их не допускать, вовремя успокоить. Да и поводов страдать как-то не было. А что теперь? Теперь в моей жизни нет повода не плакать. До моего совершеннолетия ещё целых пять лет! Неужели я проведу их здесь, рядом с этими чудовищами?! Я должна что-то придумать, чтобы спастись, вырваться из-под их отвратительной и оскорбительной опеки. Но слёзы мне ничем не помогут, и я ни за что не покажу их этим извергам… Не доставлю им такой радости!

Где же ты, мамочка моя, знаешь ли ты, как нужна мне, как мне тебя не хватает? Слышишь, мама, как мне страшно и одиноко? Как мне больно…