С такими мыслями дошел Емельян до реки Винчи, набрал в котелок холодной и чистой воды, развел костерок в камнях и решил обедать. Пока кипятилась вода и пеклась картошка, ловил Емельян рыбу. С большим трудом выудил двух крупных речных форелин, очень обрадовался.
– Вот удача! Степанида довольна будет!
Подумав о жене, о семье, засмотрелся он на вечно куда-то спешащую, неугомонную, беспокойную, шипящую реку.
– Неужели и я также не могу найти покоя после встречи с ловким Хирви и все иду, иду за ним без устали? Скажи мне, бурная река, успокоится ли душа моя, когда добуду этого зверя? Или так и буду я рыскать по лесу, как голодный волк, за другими лосями, хотя нет мне в них такой нужды?
Река молчала, только шипела в ней перекатывающаяся по камням вода.
– Когда я пойму себя? – крикнул Емельян.
– Себя… себя… – отвечало эхо реки. Но в последний момент услышал он не «себя», а «семья». Словно говорила река ему, что нет его самого без семьи, без любимой жены и сорванцов сыновей.
Прислушался Емельян к реке, к себе и решил, вдруг, что хочет он домой. Сразу после этой мысли стало ему легко и свободно на душе. Заварил он Иван-чай, заготовленный Степанидой еще прошлым летом, достал из углей горячую, печеную картошку и сел обедать. Чай был крепкий и ароматный, картошка, посыпанная солью, очень вкусной, а на душе у охотника становилось все теплее и спокойнее.