Недавно Лидер объявил, что есть некоторые основания полагать, будто одна из стран коалиции является пособником террористов. Теперь разгорается ещё одна война, но уже не такая масштабная, как предыдущая. Лидер убеждает нас, что вместе с другими союзниками мы сможем одолеть неверных. Я спокоен, потому что у меня нет причин не верить ему: столько лет он занимает этот почётный пост и до сих пор наше государство – одно из самых сильных. Оно полностью обеспечивает все потребности своих граждан. А то, что теракты случаются в Зоне Безопасности, – так наши гвардейцы не боги. К тому же, в других странах коалиции они происходят намного чаще.
– Гвардия никогда не позволит применять силу против мирных людей. Гвардейцы будут рисковать собственными жизнями, чтобы только не подвергать угрозам женщин, детей, пожилых мужчин. Наша сила воли и сила духа, наша гражданское неповиновение угрозам террористов, нетерпимость и презрение к тем, кто стал на путь бандитизма и мародерства, приблизит тот день, когда в наши дома, на наши улицы вернется прочный мир.
Когда Лидер толкает речь, я пытаюсь в такт раскрывать рот, чтобы хоть немного почувствовать себя вождём. Гордость переполняет все клетки моего тела. Это замечательное чувство единения даёт мне уверенность. Вот почему люди из Зоны Безопасности и гвардейцы на границе счастливы, несмотря на все потери.
– Еще сильнее стала международная поддержка нашей большой и славной страны.
Моего брата забрали в стройные ряды Гвардии. Моя мать плакала, но я радовался, что наша семья сможет внести свой вклад в построение мирной жизни в коалиции.
***
Дважды в неделю, по понедельникам и пятницам, я, как гражданин праведной страны, живущий в Зоне Безопасности, обязан проходить осмотр в центре донорства. Там мне замеряют давление, температуру, берут кровь, чтобы точно знать, что я не болен, и проводят ещё множество других процедур, а потом выдают витамины, подобранные специально для меня.
Жителю Зоны Безопасности полагается соблюдать распорядок дня. На домашний адрес каждого из нас приходит корзина с овощами, фруктами, ягодами, мясом и рыбой, в общем, кому что положено, и подробная инструкция, как нам следовало бы приготовить пищу. У всех над письменным столом висит памятка, что можно и чего нельзя, какие физические нагрузки необходимы, а что следует исключить из повседневности. Мы должны быть здоровыми, физически развитыми и психически устойчивыми. Это нужно для того, чтобы доноры, то есть мы, всегда чувствовали себя хорошо и могли бы повысить качество работы своих органов, которые нужны для пересадки гвардейцам. Это очень символично: они помогают нам жить в мире и согласии, а мы помогаем им выжить после боя. Так реализуется принцип справедливости в нашем обществе.
Я не нуждаюсь ни в чём. У меня есть всё, что нужно для полноценной жизни: еда, вода, одежда, общение, развлечения, физическая активность, возможность внести свой вклад в процветание родной страны. Я счастлив.
Моя специфика – кожа. В мой организм вживлён гель, который не содержит биологических компонентов и лекарств. Он стимулирует рост кожи, чтобы затем я смог отдать её солдату, получившему ожог или другую серьёзную рану. А моя подруга Михаль – донор крови. Только мне кажется, что её это не слишком радует.
Каждый день я прихожу к Михаль, чтобы помогать ей или просто поговорить. Она живёт в доме на улице Радужная. Телевизор в её комнате всегда издаёт белый шум. По законодательству выключать с шести утра до одиннадцати вечера технические устройства, передающие информацию, такие как телевизор и радио, запрещено, поэтому все, кто не хочет слушать, что плетут по новостям, врубает помехи. Голова от них болит только первое время, а потом это становится частью повседневной жизни. Так говорит Михаль.
Михаль худая и не слишком высокая, я бы даже сказал, хрупкая. При этом хрупкой может быть хрустальная рюмка, но говорю об уязвимости засушенного листка клёна, зажатого между страницами пятитомного словаря. Михаль никогда не ест то, что выдают. Она выращивает на подоконнике в горшках траву и овощи, которые потом употребляет в пищу, потому что нам запрещено иметь свои земельные участки. Михаль утверждает, что гвардейцы пичкают еду отравой, чтобы мы становились более послушными и безмозглыми, как зомби. Я думаю, что вряд ли они стали бы заморачиваться, ведь мы и так сидим тихо. Никто из Зоны Безопасности не станет устраивать беспорядки, потому что нам не из-за чего вставать на дыбы. Это будут делать разве что террористы. Но я уверен, им придётся несладко, потому что Правительство сообщило, что военные уже разработали новые технологии, позволяющие отслеживать врагов народа.
– Что ты сделала? Теперь тебе вырежут кожу!
Михаль сидела на стуле пред раскрытым окном. Глаза её были закрыты, лицо подставлено свежему воздуху. Свет отражался в стёклах её прозрачных очков. Тыльные стороны ладоней мирно лежали на коленях. Рукава, закатанные по локти, обнажали неровные буквы от запястья и до самого сгиба. Было написано что-то непонятное мне, но одно было ясно, как божий день: татуировки запрещены в Зоне Безопасности. Их делают только тем, кто находится на службе в Гвардии, как знак отличия. Или террористам и возмутителям порядка. Это метка, которая оповещает общество о том, кто ты есть.
– Не вырежут.
Михаль была спокойна, что довольно редкое для неё состояние. Длинные волнистые волосы распущены. Чёрная водолазка и серые джинсы не делали её неприметной, скорее демонстрировали то, чем наделила её природа: синие глаза и бледные губы на фоне тонкой кожи.
Сегодня вторник, значит, до осмотра ещё можно было что-то придумать. Если ничего не сделать, то Михаль вначале отправят в тюрьму, чтобы узнать, откуда у неё метка, и что она значит, и не связана ли девушка с террором. А когда выяснится, что это она сделала сама себе, то поместят в лечебницу, откуда выпустят только после курса приёма лекарств.