Хотя Лолия утверждала, что пользуется записью только в крайних случаях, я всё же стал замечать, что это не так. Те моменты, на которые раньше я не обратил бы внимания, теперь для меня были явным доказательством того, что Лолия использует запись в своих личных целях.

Лолия не любила проигрывать. Никогда… Проигрыш в любой игре бесил её, и она знала за собой этот недостаток. Поэтому она выигрывала. Всегда… Игры на компьютере или игровых автоматах не привлекали её, здесь она показывала весьма посредственные результаты. Когда же она играла с людьми, ей не было равных. Карты – это была её страсть. Лолия давно уже пользовалась репутацией самого лучшего игрока среди моих друзей, но кое-кто иногда всё же пробовал садиться с ней за стол. Сначала я связывал её выигрыши с простым везением, ведь бывают же люди, которым просто патологически везёт в азартных играх. Когда Лолия рассказала мне о том, что умеет читать мысли, я понял, что её везение напрямую связано со считыванием и больше ни с чем. Никакая удача здесь была ни при чём. Если обычные люди могут только мечтать о том, чтобы подсмотреть карты противника, то Лолия имела возможность не только видеть чужие козыри, она знала ещё и каждый следующий ход любого игрока, его тактику и планы. Просто во время игры она заглядывала в мысли других игроков. Недавний же случай не оставил у меня сомнения в том, что она ещё и записывает им нужные ей мысли.

Ко мне пришли друзья. Раз в несколько месяцев мы устраивали у кого-нибудь дома своеобразные мальчишники. Мы пили пиво, смотрели футбол по телевизору, делились последними новостями и обсуждали дела. В этот день Лолия обещала задержаться на работе, поэтому все собрались в нашем доме. Вечер начался как обычно, поэтому, когда Лолия вернулась, все мы были уже навеселе. К нашим посиделкам моя жена относилась абсолютно спокойно. Конечно, ведь она в отличие от прочих женщин понимала меня и знала, что мне необходимо периодически расслабляться с друзьями, а за её понимание я только ещё больше любил и ценил её.

Лолия открыла входную дверь и вошла в комнату тогда, когда мои гости, вдоволь наговорившись, уже стали скучать. Она сразу же внесла в нашу компанию оживление. Мои друзья уважали её, и присутствие моей жены в нашей чисто мужской компании никогда не вызывало их недовольства. За оживившимся разговором я не заметил, кто и когда достал игральные карты, но по громким возгласам понял, что друзья до сих пор не оставили мысли обыграть Лолию. Я знал, что это бесполезно, они же не могли смириться с тем, что их обыгрывает… женщина.

Лолия не сопротивлялась, а, наоборот, с удовольствием приняла игру. Её глаза безжалостно засверкали, и она заняла приготовленное ей место за столом.

Глупцы, они не знали, что обречены на проигрыш. Этот холодный взгляд не оставлял им ни малейшего шанса. За этим взглядом стояла одна из самых передовых на сегодняшний день технологий, технология считывания. Они не знали, что спешат сесть за стол и подвергнуться вторжению в их мысли… Я единственный, кто остался вне игры.

Играли в покер. Я не следил за игрой, а смотрел только на Лолию. Раздали карты… Мои друзья, севшие играть с беззаботно-весёлым настроем, всё больше и больше втягивались в игру, становясь сосредоточенными и серьёзными. Их охватывал азарт. Лолия даже в этой полушутливой игре с подвыпившими игроками хотела выиграть. Её глаза сверкали, и я видел, как зорко она следит за каждым игроком. Она была выдержана и спокойна.

Карты шуршали, разлетаясь по столу…

Лолия не любила проигрывать… Она и не проиграла, ни разу.

Когда после игры раздосадованные игроки стали расходиться из-за стола, я услышал сокрушённый голос Леона:

– Ну что меня заставило остановиться раньше времени, – причитал он. – С такими картами мне можно было продолжать игру. Но когда я уже готов был тянуть последнюю карту, какой-то голос внутри меня навязчиво твердил, что надо открываться. Я решил послушаться… Зачем? Я бы точно выиграл. А потом всё наоборот. Стал тянуть, когда этого не хотел. Внутренний голос сегодня только вредит мне…

Я посмотрел на Лолию, она выглядела довольной, её глаза сияли холодным расчётливым блеском. Она тоже посмотрела на меня и отвернулась.

– Зачем ты делаешь это? – спросил я её, когда гости разошлись.

Тут я снова ощутил на себе её тяжёлый пронизывающий взгляд.

– Я не могу сдержаться, не люблю проигрывать, – после короткой паузы ответила мне Лолия.

– Но не такой же ценой, – возмутился я. – Ты же записываешь им свои мысли. Эти голоса, которые звучат внутри них… Признайся, это ведь твои мысли звучат у них в голове.

– Ну и что. Часто люди говорят, что имеют внутренний голос, который подсказывает им как жить дальше, даёт советы или просто является их совестью. Почему-то никто не жалуется, когда внутренний голос ведёт их к успеху, когда же к неудаче, то они начинают причитать…

– Так те потусторонние голоса, которые мы слышим внутри нас – это тоже дело рук считывающих? – осенило меня.

– Вполне может быть, – не стала отпираться Лолия. – Иногда приходится зарождать в головах людей совершенно новые непривычные для них мысли. Они наверняка звучат, как своеобразный незнакомый внутренний голос.

– Ты понимаешь, что подвергла опасности мозг и психическое состояние моих друзей, указывая, что им делать? Это же мои друзья… – продолжал возмущаться я.

– Я не причиняю им зла, – гневно ответила Лолия. – Это абсолютно безопасно. Подумай сам, что такого в том, что всего лишь секунду в их голове будет звучать голос, диктующий как поступить с имеющимися на руках картами. Это игра. Маленькая безобидная игра, и встав из-за стола, они забудут о том, что ими что-то руководило.

– Ты и об этом позаботишься? Позаботишься о том, чтобы они всё забыли? – кричал я. – Запиши им в головы тогда сразу то, что тебе нет равных, и что они уже сразу тебе проиграли.

– Нет, – уже спокойно сказала Лолия. – Так нельзя поступать, в этом случае целый временной кусок в десяток минут выпадет из жизни каждого, кто находился в этой квартире. У них останется ощущение, сродни массовому гипнозу.

Лолия смотрела на меня своим спокойным ровным взглядом. Глядя на неё, я начал успокаиваться. Правда, зачем я так всполошился из-за безобидной шалости, которая просто позволила Лолии доказать, что она может быть в чём-то лучше других…

***

Я стал прислушиваться к тому, что происходило в моей голове. После нашей последней встречи с друзьями и разговора с Лолией, состоявшегося следом за игрой в карты, я всё больше стал задумываться о том, что возможно кто-то тоже диктует мне свои мысли.

Всё больше стало вспоминаться мне случаев, когда я принимал не свойственные для меня решения. А ведь это кто-то другой мог просто записывать мне новые мысли. Нас повсюду окружали считывающие, я ни на минуту не забывал об этом. Как часто голос внутри меня советовал поступить мне так или иначе, как часто ругал за совершенные проступки и хвалил за удачные дела. Я думал это совесть или мой внутренний разум, но видимо всё было иначе…

Мы ехали в машине. В последнее время я всё больше и больше думал над тем, насколько мысли, кружащиеся у меня в голове, действительно являются моими. Вот и сейчас, неожиданно для самого себя, я стал размышлять о внутреннем голосе. Эти мысли сами собой полезли мне в голову.

Лолия сидела рядом. Она не могла видеть сейчас напрямую мои глаза, потому что я устремил свой взгляд на дорогу. Однако, это не помешало ей понять, о чём я думаю в этот момент, и она начала разговор.

– Не стоит так бояться того, что мысли у тебя в голове являются чужими.

Я чуть не закричал: «Как это не стоит бояться?!»

– Считывающие используют запись, в основном, для зарождения новых мыслей. Они могут быть непривычны для записываемого, но они не вредят ему, а наоборот подталкивают к нестандартным решениям, открывая второе дыхание. Это своеобразная психологическая помощь.

– Ничего себе! – разозлился я. – А кто вас просит о такой помощи?

– Люди часто не решаются просить о помощи и считают, что она им не нужна. На самом же деле со стороны видно, что им просто необходима свежая мысль, – спокойно ответила Лолия. – Закостенелость стандартного мышления часто не даёт развиваться людям, новая же мысль является определённой затравкой и помогает направить мыслительный процесс по новому пути. Те люди, которые могут это делать самостоятельно – гении. Они без посторонней помощи могут менять ход своих мыслей и рождать новые идеи. Мало обладать какими-либо знаниями, важно ещё и уметь эти знания использовать. Это как в компьютере, есть данные, и есть программы для обработки этих данных. Так вот ни один компьютер не способен самостоятельно написать новую программу, он всегда следует уже заложенным в него алгоритмам. Так и люди, в основной своей массе, следуют исключительно заученным установкам и правилам. Гении же способны идти наперекор всему, и только они способны генерировать новые идеи. Только они способны взглянуть на накопленные знания по-новому и найти новые пути их использования. Эти люди – самое ценное, что есть на земле. Они становятся родоначальниками всего нового и заставляют человечество двигаться вперёд. Остальным же иногда помогаем мы, считывающие.

– Это насилие над людьми, – продолжал возмущаться я. – Как ты не можешь понять, что нельзя оказывать помощь людям насильно. Вы вторгаетесь в такие глубины сознания, в такие сокровенные сферы, куда люди сами зачастую боятся заглядывать.

Чувствуя, как волна гнева охватывает меня, я остановил машину и вышел. На улице было уже темно, она озарялась только лампами фонарей и светом витрин. Мне хотелось просто идти куда-нибудь, размышляя о том, что сейчас я услышал. Лолия вышла из машины и пошла рядом. Мне не хотелось смотреть на неё…

Считывающие записывают нам свои мысли и думают, что тем самым помогают нам, а ведь никто их об этом не просит! Они лишают нас всего самого ценного, отнимают у нас свободу выбора… Лолия продолжала идти рядом со мной.

– Почему вы не займётесь помощью тем, кому это действительно необходимо! – начал кричать я Лолии. – Ведь есть алкоголики, наркоманы, сумасшедшие, не знаю, кто ещё… Займитесь ими.

– Мы не можем им помочь, – спокойно ответила Лолия.

– Не можете или не хотите? – закричал я. – Обычным людям вы помогаете, а им почему-то не можете! Почему же вы не можете записать в голову алкоголика одну простую мысль «Не пей».

– Алкоголики и наркоманы – это зависимые люди, – ровным голосом ответила Лолия. – Одна мысль не спасёт их. Она просто затеряется в пустоте их искалеченного мозга. Их организм зависит от вредных веществ, к которым они его приучили. Это физическая зависимость и лечить её нужно не только психологически, но и медикаментозно. Неужели ты думаешь, мы бы не хотели решить эти проблемы, если могли бы?

Лолия посмотрела на меня и продолжила.

– Теоретически, мы можем лечить психических больных. Однако, на практике большинство подобных экспериментов потерпело крах. Мозг этих людей уже один раз дал сбой, и после этого нет никакой гарантии, что после процесса записи этот сбой не возникнет снова и в ещё большем масштабе.

Лолия объясняла мне всё это настолько спокойно, что я сам стал понемногу успокаиваться.

– Смотри, вон прошёл мужчина в синем пальто, – неожиданно попыталась сменить тему Лолия. – Сейчас ему предстоит вернуться домой, а он этого не хочет. Он нарочно проторчал в офисе до самого вечера, занимаясь делами, только, чтобы не идти в дом, где ждёт его жена. Их жизнь не ладится и всё, что он получает дома вместо любви и заботы, это бесконечные придирки и скандалы. Он терпит всё, потому что его родители мечтали об этом браке. Это они выбрали ему невесту и внушили, что этот брак будет счастьем всей его жизни. На протяжении многих лет они готовили его к совместной жизни именно с этой женщиной, не позволяя ему думать о других девушках. Теперь же этот человек несчастен, но он даже не думает о том, что это неправильно и всё может быть по-другому. Он не способен самостоятельно переломить сложившиеся в его голове стереотипы, хотя они с женой абсолютно не подходят друг другу. А теперь посмотри на девушку, которая, немного отставая, идёт за этим человеком.

Я посмотрел в сторону и заметил молоденькую, скромно одетую девушку с милыми, немного детскими чертами лица.

– Так вот, она работает с ним в одном офисе и специально, задерживается на работе, чтобы последовать за ним. Она всегда так делает, потому что… влюблена. Она видит в нём прекрасного человека, доброго, весёлого и достойного только счастья. И что плохого в том, что сейчас в голове этого мужчины зародилась новая мысль – стать счастливым рядом с этой женщиной?

Я опешил и ещё раз обернулся, чтобы посмотреть на молодых людей.

Те стояли на почтительном расстоянии друг от друга и, смущаясь, разговаривали. Молодой человек с улыбкой начал что-то рассказывать девушке, а та просто засветилась счастьем. Продолжая свою беседу, они пошли по улице вместе…

Я посмотрел на Лолию.

– Но как ты можешь решать что-то за них?

– Я ничего не решаю. Всё, что будет происходить дальше, зависит только от желания и возможностей этих людей. Этому мужчине я подала просто новую идею, в которой нет ничего плохого, а есть только желание сделать двоих людей счастливыми. Что плохого в том, что этот человек откажется от заложенных его родителями нелепых стереотипов, которые уже сделали его несчастным?.. К тому же, запись этой мысли произошла непроизвольно… – слегка смутившись, сказала Лолия.

Последняя фраза повергла меня в лёгкий шок.

– Ты что, не можешь контролировать процесс записи, которую сама же производишь? – воскликнул я.

– Мне не всегда удаётся это контролировать. Иногда это происходит просто на автомате. Я непроизвольно активирую процесс записи, посылая свои мысли другим людям.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – кричал я, размахивая перед ней руками. – Ты же своими неконтролируемыми действиями меняешь их сознание.

– Успокойся, – пыталась обнять меня Лолия, я вырывался. – Я всего лишь записываю мелочи, которые никак не отражаются на психике людей. Серьёзную запись нужно проводить очень целенаправленно и такой процесс не может происходить случайно.

Она меня не убедила, я понял – процесс записи неуправляем. Даже сами считывающие не всегда могут контролировать его… Все уверения Лолии о том, что она не использует запись на мне, в одночасье превратились в пустой звук. Она не могла контролировать этот процесс. Не могла!..

***

Я стал плохо спать по ночам. Вернее, я почти совсем перестал спать. Раньше темнота меня пугала, теперь же она приносила мне освобождение. Только в темноте я чувствовал себя свободным от всевидящего ока своей жены. Только темнота позволяла мне остаться наедине со своими мыслями. Именно со своими, потому что всё, о чём я думал ночью, было защищено от считывания и записи. Защищено темнотой.

В эти долгие ночные часы я без боязни думал обо всём, что меня волновало. До того, как я узнал о считывании, я был уверен, что в моё сознание, в мой ум, в мои мысли доступ посторонним закрыт. Я чувствовал себя хозяином собственного разума. Это я решал, что рассказывать другим людям, а что нет, с кем делиться сокровенным, а кого оставлять в неведении. Я решал… Внутри меня всегда оставался уголок сознания, который был только моим. После того, как я узнал о считывании, я понял, что лишён возможности что-то скрывать. Меня как будто раздели до костей. В мой заветный уголок сознания вторгались без моего ведома и вопреки моему желанию. Все мои мысли теперь были известны, я не мог ни о чём подумать, не боясь того, что это не станет известно моей жене. Но, по крайней мере, мои мысли пока ещё оставались моими… Когда же я узнал о записи, я понял, что во мне может и не быть ничего моего собственного. Все мысли, все воспоминания, которые я считаю сейчас своими, могли быть мне записаны. Записаны тем человеком, которого я выбрал себе в спутники жизни, которому доверял и на которого опирался всё это время. Этот монстр мирно спал возле меня ночью, а днём пронзительным взглядом своих синих глаз не только сканировал мой мозг, но и, вероятно, методично записывал мне свои мысли.

Как только в нашей комнате гас свет, и Лолия засыпала, в моей голове возникал один и тот же вопрос «Кто я?».

Что есть я? Это биологическая оболочка, наделённая моим собственным сознанием. Что есть моё сознание? Это собрание множества моих индивидуальных мыслей, моих собственных логических цепочек размышлений, фактов и воспоминаний, хранящихся в моей памяти. Что же тогда я, если в моё сознание может кто-то вторгаться, редактировать его, стирать что-то одно, записывать что-то другое. В этом случае меня уже нет. Есть кто-то чужой, просто живущий в моём теле. С помощью записи можно было методично изо дня в день корректировать мои мысли или одним разом стереть и записать меня по-новому. Главное, я становился уже не собой, а тем другим человеком, которого из меня сделали. Ту пустую оболочку, которая остаётся от меня, кто-то мог наполнить содержимым по собственному усмотрению. Мне стало страшно.

Сейчас я лежал в нашей спальне, кругом царила темнота. Я следил, как медленно движется занавеска возле окна, и чувствовал живительную прохладу холодной ночи. Я не спал, множество мыслей и догадок опять возбуждённо терзали мой мозг.

Я думал. Думал надо всем, что со мной произошло и происходит. Всё чаще за последнее время мне стало казаться, что это всё случилось не со мной. Всё больше моя жизнь походила на непрекращающийся кошмар. Я не знал, виновен ли я сам в этом кошмаре или чья-то умелая рука руководит мной. Зато я чётко представлял, чья это могла быть рука. За последний год, мне казалось, я хорошо научился скрываться от считывающих. Я не пользовался общественным транспортом, в котором могли находиться считывающие, я ездил только на своей собственной машине. На работе у нас был устоявшийся коллектив, который Лолия давно проверила, и в котором точно не было никаких считывающих. Со своими новыми клиентами я всегда встречался в присутствии Лолии, которая тут же проверяла их. Я почти не бывал на улицах, потому что, выходя из любого здания, тут же садился в автомобиль, который давал мне чувство защищённости. Все покупки в нашей семье совершала Лолия, избавив меня, таким образом, от необходимости бывать в многолюдных магазинах, где могли вести свою работу считывающие. И всё равно в этом мире мне всё сложнее было сохранять спокойствие. Со мной явно что-то происходило, и я знал, что единственным человеком, который мог влиять на меня, была моя жена. Я был полностью в её власти. Только она могла изменить моё сознание, записать мне свои мысли и заставить потерять своё «я». Мне было больно осознавать это.

Лолия говорила, что для того, чтобы записывать мысли требуется время. Она живёт со мной уже несколько лет, она видит меня каждый день, я часто смотрю в её красивые синие глаза, упиваясь её взглядом, значит у неё более чем предостаточно времени для того, чтобы записывать. А почему я решил, что она записывает мне что-либо? Первый довод был самым простым и очевидным – потому что ни один человек, который умеет записывать мысли не удержится от соблазна когда-нибудь воспользоваться такой возможностью. Мне хотелось бы успокоить себя тем, что я настолько хорош и настолько подхожу Лолии, что ей незачем что-то во мне менять. Но, подумав об этом, я сразу же понял, что такого быть не может. У меня далеко не самый лучший характер, я упрямый и вспыльчивый. Да и вообще, мы два совершенно разных человека, но я не мог вспомнить, чтобы мы хоть раз ссорились или спорили о чём-либо. Я понимаю, что нельзя считать это большой странностью, ведь и кроме нашей семьи есть ещё прекрасные семьи, в которых люди также понимают друг друга с полуслова. Но где гарантия того, что один из партнёров в таких семьях не является считывающим? Женщины… От них все наши беды! Они влияют на нас, подчиняют нас себе, делают заложниками своих желаний и прихотей, заставляют жить по их правилам… Они имеют над нами тайную власть. Наверняка они записывают нам, мужчинам, свои мысли. А может их не пять миллионов, а намного больше? Что заставляет нас жениться на них? Ведь нормальному здоровому мужчине нет смысла связывать себя на всю жизнь всего лишь с одной женщиной. Зачем нам настолько ограничивать себя в своей свободе? Это не наши, желания, это их желания. Женщины только об этом и думают, они мечтают привязать нас к себе, чтобы потом уже ни о чём не заботиться и ничего не делать. Все они, так же как и Лолия, записывают в наш мозг мысли о любви, семье, детях, хотя зачем нам, мужчинам, всё это? Нам нужны работа, дом, друзья… Надо же, заметил я, я уже не сомневаюсь в том, что Лолия мне что-то записывает. Конечно, ведь это проявляется даже в мелочах. С чего я решил, что вкус тефтелей, которые мне готовит Лолия, именно такой, какой я помню с детства по маминой стряпне? Лолия никогда не видела мою мать, потому что той уже нет в живых. Откуда она могла узнать её рецепт? Ниоткуда, в моей голове его не было, я только помнил, как в детстве крутился возле матери на кухне. Всё, что могла сделать Лолия, так это записать мне те детские воспоминания и связать их с настоящим моментом. Она влияет на меня. Влияет с самой нашей первой встречи. Я заметил это сразу, как только почувствовал на себе её тяжёлый взгляд, истребляющий из моего сознания всех остальных женщин и внушающий непомерную любовь к ней, к моей Лолии. Её глаза, словно две черные дыры, поглощали все мои мысли и чувства. С непреодолимым магнетизмом они затягивали в себя моё беспечное сознание, оставляя во мне опустевшее место для нового содержимого. Уже тогда, в первую нашу встречу, Лолия стала обрабатывать мой мозг. Разве мог я раньше, до встречи с ней представить, что женюсь вот так на ком-нибудь всего лишь через три месяца после знакомства. До встречи с ней я вообще не думал о семье. Это она околдовала меня. Нет, не околдовала, она просто записала мне то, что хотела. Преследуя свои цели, она заставила мой разум верить в то, что я мечтаю о тихом семейном счастье. Она записывала, записывала, записывала мне это… пока не добилась своего. А если подумать, кем я был раньше и кем я стал теперь, то никаких сомнений не оставалось. Она изменила меня полностью, все окружающие заметили, что я стал совершенно другим человеком. Почему мне нравится то, что нравится ей? Почему я живу так, как хочет она? Конечно, мою теперешнюю жизнь нельзя назвать плохой. Наоборот, о многом, что я имею сейчас, раньше я не смел даже мечтать. А может, и не хотел мечтать? Может, мне это было никогда и не нужно? Может это Лолия записала мне свои мечты, а я глупо следовал не своему, а её плану? Где же в этом всём то, чего действительно хочу я? Были ли у меня когда-нибудь вообще свои желания? Я попытался вспомнить, о чём я мечтал до встречи с Лолией… и не смог. Она настолько ярко заполнила собою мою жизнь, что всё, о чём я думал и мечтал, было связано только с ней… Поехать вместе отдохнуть, переехать вместе в столицу, купить вместе новый дом, завести детей… Я посмотрел на человека, лежащего со мной рядом и понял, что никогда не получу ответы на свои вопросы. Лолия спала. Спала тихим сном безвинного младенца, а я чувствовал, как от моей любви к ней не остаётся и следа. Это светлое чувство, которое я испытывал когда-то к своей жене, с удивительной быстротой сменяла ненависть.

Я чувствовал, как от бессилия начинаю просто злобно улыбаться в темноте…

***

Как-то Лолия вернулась домой намного раньше обычного. Бесшумно открыв дверь, она принесла с собой лёгкий порыв студёного осеннего воздуха. Там, за стенами нашего дома, стояли первые заморозки. Деревья уже сбросили последние листья, а бывшее раньше синим высокое небо с кучерявыми белыми облаками стало теперь низким и непроглядно серым. Почему-то сегодня Лолия показалась мне невероятно красивой. В последнее время я редко видел её счастливой и радостной. Улыбка на её лице появлялась всё реже и реже, а на её лбу всё заметней становились две вертикальные морщинки между бровей. Сейчас Лолия выглядела по-особенному серьёзной, а в её глазах я заметил необычный блеск. Это был блеск надежды… Я тщетно пытался расшифровать, что скрывается за её таинственной задумчивостью.

– Я решила показать тебе кое-кого, – посмотрев на меня, произнесла она.

– Зачем? – устало спросил я, осознавая, что сейчас мне никого не хочется видеть и слышать.

– Чтобы ты наконец-то понял меня, поверил мне и успокоился.

– Я и так спокоен, – резко оборвал её я.

– Меня ты не сможешь обмануть, никогда не сможешь, – спокойно отреагировала Лолия.

Я знал об этом и это меня всё больше и больше раздражало.

– Вот уже несколько месяцев я пытаюсь убедить тебя в том, что никогда не использовала и не использую запись на тебе, – грустно продолжила Лолия. – Я очень надеялась, что ты поверишь мне, но ты продолжаешь терзать себя ненужными сомнениями и домыслами. Я же буду повторять тебе снова и снова, я не использую запись на тебе. Знаешь почему?

– Почему? – равнодушно спросил я.

– Потому что я уже сделала в жизни подобную ошибку. Сегодня я покажу тебе, что из этого получилось. Одевайся, – сказала она и кинула мне джинсы и свитер.

Я стал медленно напяливать на себя одежду. Всегда и во всём я подчинялся своей жене, у меня просто никогда не было другого выбора. Она подавляла меня, заставляя делать то, что было нужно ей. Мне казалось, она лишила меня возможности выбирать, записывая мне свою волю, сейчас же Лолия хотела доказать мне обратное.

Мы отправились в путь. Лолия была за рулём, я же, молчаливо наблюдая за дорогой, сидел рядом. Оставив позади шумные городские улицы, мы выехали на шоссе. С обложенного серой пеленой неба срывались первые редкие снежинки.

– Ещё тридцать километров, и мы будем на месте, – предупредила меня Лолия.

Почему-то мне даже не хотелось спрашивать, куда мы направляемся. Молчаливо я продолжал смотреть, как за окнами мелькают серые стволы деревьев. Раньше, подобная поездка была бы воспринята мною с радостью. Я вспомнил, как мы с Лолией любили выбираться за город. Эти вылазки невозможно было забыть. Мы набирали с собой еды, и, отдыхая от суеты города, наслаждались природой. Мы были вместе, и всегда в такие моменты глаза Лолии светились счастьем. Почему всё теперь стало не так? Где моя жизнерадостная Лолия? Где её звонкий смех? Где то время, когда мы неслись по шоссе в любое место, чтобы просто побыть вместе и посвятить время друг другу. Как мне хорошо было тогда! Почему всё не так теперь?

Лолия посмотрела на меня.

– Я тоже хочу вернуть то время, – сказала она мне. – Всё теперь не так, потому что ты перестал мне доверять, а все мои усилия убедить тебя в том, что мне можно верить, пока безуспешны. Я очень хочу, чтобы ты наконец-то понял меня и поверил в то, что я не меняла и не собираюсь менять твоё сознание.

Я посмотрел на неё, и снова угрюмо уставился в окно.

Скоро мы свернули на небольшую просёлочную дорогу. Я не успел прочитать название населённого пункта на указателе, да мне это было и не важно.

Проехав ещё несколько километров через припорошённые первым снегом поля, мы остановились у высокой металлической ограды, за которой виднелись большой парк и старинного вида здание.

Лолия вышла из машины, подошла к забору и что-то проговорила в коробку домофона, после чего ворота перед нами открылись. Наш автомобиль медленно прошуршал колёсами по аллее парка и остановился прямо у главного входа в здание.

– Что это? – поинтересовался я, догадываясь о том, что это и есть пункт нашего назначения.

– Это Ватервиль, – ответила Лолия, глуша двигатель, – одна из лучших психиатрических лечебниц.

На мгновение я потерял дар речи, а потом ворвавшийся вихрь мыслей закружил меня… Зачем она привезла меня сюда? Она считает, что мне нужно лечение? Она нарушила мою психику своей записью?..

Лолия схватилась за голову.

– Послушай, – в отчаянье воскликнула она. – Я не собираюсь тебя здесь оставлять. Мы приехали, только для того, чтобы ты поверил мне и понял, что я никак не влияю на твои мысли. Пойми, что я не записываю тебе ничего. Ты слишком мне дорог, я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты заканчивал свою жизнь так же, как человек, которого я тебе сейчас покажу.

Глядя на Лолию, я стал понемногу успокаиваться.

Мы вышли из машины и пошли к зданию. Это был ухоженный старинный трёхэтажный особняк с белыми колоннами и сухими ветками вьющегося плюща на стенах. У входа нас уже встречала пожилая женщина в белом халате.

– Здравствуйте, – поздоровалась с ней Лолия. – Как он?

– Здравствуйте, – ответила женщина, подозрительно покосившись на меня. – Стабильно. Пару дней назад даже пробовал выходить в общую комнату.

– И как? – с надеждой спросила Лолия.

– Ну… – женщине в белом халате явно не хотелось расстраивать Лолию, – это было совсем недолго… Он быстро вернулся в свою комнату и пока ещё по-прежнему старается ни с кем не общаться.

Блеск в глазах Лолии снова погас, сменившись грустью и непонятной мне тоской.

– Мы хотели бы его увидеть, – сказала она.

– Хорошо, но только недолго и как всегда только через окно.

Мы вошли в здание и бесшумно зашагали куда-то вглубь дома. В приглушенном свете ламп я заметил только вереницы закрытых дверей по обеим сторонам коридора. Дойдя до лестницы, мы поднялись на второй этаж. Здесь было светлее, и через окна открывшегося нам огромного холла я увидел сад и нашу машину, стоящую внизу.

Мы продолжили свой путь и скоро остановились перед прозрачным стеклянным окном в стене, через которое была видна небольшая комнатка. Она была похожа на обычную, хорошо обустроенную больничную палату. На аккуратно застеленной кровати, поставленной у стены, сидел молодой человек. На вид он был немного младше меня, а его лицо чем-то напомнило мне… моё собственное. Те же крупные черты лица, массивный подбородок и уставшие глаза. Его волосы были слегка взъерошены, а неподвижный взгляд был направлен куда-то вдаль. Забравшись с ногами на кровать, обхватив колени руками и немного раскачиваясь из стороны в сторону, он похоже совсем не замечал нас.

– Он не видит нас, – сказала Лолия, повернувшись ко мне, – с его стороны это стекло выглядит обыкновенным зеркалом.

– Кто это, спросил я?

– Это Марк, мой первый муж, – грустно ответила мне Лолия.

– Кто??? – удивлённо воскликнул я. – Ты никогда не рассказывала мне о том, что уже была замужем.

– Это было давно, ещё когда я училась в институте.

– А что произошло потом?

– Потом я поставила себе считыватель, – произнесла Лолия, тоскливо глядя на человека за стеклом. – Мы учились в одной группе и поженились ещё студентами. Наш брак трудно было назвать идеальным, вернее его даже нельзя было назвать удачным. Два амбициозных целеустремлённых человека, две личности, мы скорее соревновались друг с другом во всём, чем пытались наладить долговременные отношения. Каждый из нас старался доказать своё лидерство, силился сломать другого, подмять под себя даже на бытовом уровне. Любой мой успех больно бил по самолюбию Марка. Стоило мне написать новую научную работу, как он заявлял, что лучше бы я научилась вкуснее готовить. Как только в студенческом журнале появлялась моя новая статья, дома я выслушивала упрёки в том, что мало времени уделяю семейным проблемам. Я же всеми силами пыталась доказать мужу, что являюсь талантливым человеком и не могу быть только домохозяйкой. Так продолжалось примерно год, а потом я поставила себе считыватель. Марк не знал об этом и теперь уже никогда не узнает. В мои руки, вернее в мою голову попало очень мощное оружие в борьбе за власть в отношениях. Мне больше ничего не нужно было ему доказывать. С этого момента потеряли смысл любые споры и выяснения отношений. Сначала неуверенно, затем всё сильнее, я стала применять на нём запись, чтобы без всяких слов убедить его в своей правоте и заставить подчиниться моим желаниям. Это была моя самая большая ошибка в жизни. Только моя молодость и недальновидность могут служить мне оправданием. Я не понимала, что в нашей войне за власть в семье не будет победителя и побеждённого. Мы проиграли оба.